Из «Записок» Ж.Маржерета

<...> Покойного Дмитрия, мертвого и нагого, протащили мимо монастыря императрицы, его матери, до площади, где Василию Шуйскому должны были отрубить голову, и положили Дмитрия на стол длиной около аршина, так что голова свешивалась с одной стороны и ноги — с другой, а Петра Басманова положили под стол. Они три дня оставались зрелищем для каждого, пока глава заговора Василий Иванович Шуйский, тот, о ко­тором мы столько говорили, не был избран императором (хотя это королевство не выборное, а наследственное, но, поскольку Дмитрий был последним в роду и не оставалось никого из родственников по крови, сказанный Шуйский был избран в результате своих интриг и происков, как сделал Борис Федорович после смерти Федора, о чем мы упоминали выше); он велел зарыть Дмитрия за городом у большой дороги.

В ночь после того, как он был убит, наступил великий холод, продлившийся восемь дней, который погубил все хле­ба, деревья и даже траву на полях, чего прежде не бы­вало в это время. Поэтому по требованию тех, кто следо­вал партии Шуйского, несколькими днями спустя Дмитрия вырыли, и сожгли, и обратили в пепел. В это время слы­шен был лишь ропот, одни плакали, другие горевали, а не­которые другие радовались, словом, это была полная пе­ремена. Дума, народ и страна разделились одни против других, начав новые предательства. Провинции восставали, не зная, что произойдет дальше. Польский посол нахо­дился под строгой охраной. Сослали всех тех, к кому сколько-нибудь был благосклонен покойный. Наконец, императрицу, вдову покойного императора Дмитрия Иоанновича, препро­водили в жилище ее отца воеводы со всеми статс-дамами и другими польками и очень строго охраняли.

Пытаясь усмирить народное волнение и ропот, избранный Василий Шуйский отправил своего брата Дмитрия и Миха­ила Татищева и других родственников в Углич, чтобы из­влечь тело или кости истинного Дмитрия, который, как они утверждали, был сыном Иоанна Васильевича, умерщвлен­ным около семнадцати лет назад, как мы упоминали вы­ше. Они обнаружили, что (как они распустили слух) тело совершенно цело, одежды такие же свежие и целые, какими были, когда его хоронили (так как принято хоронить каждого в той одежде, в которой он был убит), и даже орехи в его руке целы. Говорят, что, после того как его из­влекли из земли, он сотворил много чудес как в городе, так и по дороге. Крестным ходом, в сопровождении всех мощей, имеющихся у них во множестве, патриарх и все духо­венство, избранный император Василий Шуйский, мать по­койного Дмитрия и все дворянство перенесли его в город Москву, где он был канонизирован по приказу Василия Шуйского. Это почти не усмирило народ, так как сказанный Василий дважды был очень близок к низложению, хотя он и короновался двадцатого июня того же года.

Он выслал в Польшу большое количество поляков, а именно слуг, людей низкого положения, задержав в плену знатных, чтобы принудить польского короля к миру; сандомирского воеводу с дочерью-императрицей он сослал в Углич, чтобы содержать их там под стражей, причем воево­да был очень болен.<…>

«Записки» Жака Маржерета // Смута в Московском государстве. Россия начала XVII столетия в записках современников. – М.: «Современник»,1989. – С.223-224

9. Из «Карамзинского хронографа»[190]

<…> Того же 114 году при державе государя царя и великаго князя Василья Ивановича всеа Русии в Украйных, в Польских и в Северских городех учинилася прелесть и смута, бутто вор Гришка Розстрига, которой был на Москве царем, ушел в Литву и по городам от царя Василья отложились и целовали крест царю Дмитрею Ивановичю всеа Русии, а государь царевичь в вечном блаженстве опочивал на Углече, и в тех в Украйных в Польских и в Северских городех тамошние люди по вражию наважению бояр и воевод и всяких людей побивали розными смертми, бросали с башен, а иных за наги вешали и к городовым стенам распинали и многими разноличными смертьми казнили и прожиточных людей грабили, а ково побивали и грабили и тех называли изменники, a oнe будто стоят за царя Дмитрея, и по городам побили до смерти боярина князя Петра Ивановича Буйносова, боярина князя Василья Кардануковича Черкасково, воеводу Ефима Вахромеевича Бутурлина, князя Василья Тростенсково, Петра Вердеревскова, Семена Мальцова, в Путимле убили Микиту Васильева сына Измайлова. Да в Путимль привезены в 115 году в осени к вору Петрушке Никита Васильев сын Измайлов от Николы Зарайскова, да с Резани Прокофей Ляпунов прислал в Путимль князя Гаврила князь Семенова сына Каркадинова, и те в Путимле убиты ж, и во многех городех воевод и всяких знатных людей побивали, а сами воровали будто стояли за царя Дмитрея и за племянника его Петрушку, а тово вора ково называли царевичем Димитрием, нигде в те поры и не объявился, а Петрушка родом Муромца посадцково человека сапожника сын, и был в Свияжских стрельцах в приказе у головы стрелецкова у Григория Елагина, и был у нево в денщиках, а назвали его на Терке воры казаки царевичем царя Федора Ивановича сыном. И того ж году царь Василей Иванович всеа Русии не терпя их воровства и измены, на Полские и на Украйные городы посылал бояр своих и воевод по полком, в большем полку князь Юрьи Никитичь Трубецкой да боярин Михайла Александровичь Нагой, в передовом полку боярин князь Борис Михайловичь Лыков, да князь Яков Потровичь Борятинской, в сторожевом полку околничей князь Григорей Петровичь Ромодановской.

115 году в осень Украйных и Полских, и Северских городов дворяне и дети боярские и всякие служилые люди, и посадцкие люди, и крестьяне собралися со всяким боем и пошли под Московское государство, а будто стоят за царя Димитрея и хотя доступить и Московское государство разорить, а началники у тех воров были воеводы, у резаньцов воеводы Григорей Федоров сын Сунбулов, да Прокофей Петров сын Ляпунов, а с тулены и с коширяны и с веневичи Истома Пашков; а на Веневе был сотник, а с колужены и со олексенцы и с-ыными городами Ивашко Болотников, князя Ондрея Телятевского холоп, и иные воры были началники. <...>

Восстание И.Болотникова. Документы и материалы. - М.: Соцэкгиз,1959. – С.110-111

10. Из «Казанского сказания»[191]

<…> Грех же ради наших всего православнаго христьяньства воста ин враг, именуя себя царевичем Петрушка. Прииде из Астрахани з Доньскими и с Волъскими казаками в Путимль и нача пагубныя беды сотворяти, именуя себя внуком великого государя царя и великого князя Федора Ивановича. Людие же в той в Северной стране и в украиных городех и на Резани осуетишася помыслы и забыша судеб божиих, еще не исполнишася сердца их пролития кровей неповинных, чающе его тако быти. И поведоша из градов державных вельмож, бояр и воевод и стратигов и тысещников и воем начальных к нему в Путимль, искаху богатых и доброродных. Он же окаянный Петрушка не знаше бога и повеле избивати их пред собою на подромех, числом на день по семидесять человек. И паки началных и доброродных воинов имения их в разграбление повеле расхищать и жены и тщеря их блудом повеле оскверняти. Зла убо сия беда и скорбь взыде на християньский род, гнев божии, и пролияшаяся многия крови праведных, овых мечем скончевая, овых возводя и меташа с высоты з градных стен на землю, и разбивашеся телеса их, иных же розстрилявающе и за ноги повешающе и распинаше. Тако и многими разноличными муками погибляюще, не возмогу убо, не токмо изрещи, но ни воспомянути таковыя злокрутныя скорби, нашедшия на ны, грех ради наших. Он убо, прежереченый вор, Гришка Богданов сын Отрепьев, прият первее иноческий аггельский образ и бысть в Чюдове монастыре в дияконех, потом же взя его патриарх Иев к себе, потребы ради книжнего писания. Он же окаянный видев свет и избежа во тму, в Польшу, и многа зла сотвори вере христове. Сей же проклятый наследник его, Петрушка безделен, и ничто же в нем разума, но яко свиния в тинении валяяся. Но тии же приидоша с ним из Астарахани зверообразни гултаи, ноосщряшася на зловредные своя мысли, и бысть скорбь, плачь, кровопролитие, горши первыя беды и нахождения.

Первая убо бысть бранем строением сшедшимся, овии преодолеша и паки разыдошася по местом. Сия же горкая скорбь, не бысть такова николи же от начала века, ни во градех, ни в весех, нигде никто не уклонишася, ни в дебрях, ни в горах.

Грех ради наших вся явна бысть, вся обнаженна, исторгающе, яко класы от нив, убивающе и безчисленно изливая праведную кровь, к телесем убо многих виде, яко многа дни лежа ничто же вреди их от теплоты и ни зверь, ни птица, ни лаина не прикоснуся. Той же окаянный Петрушка посла пред собою из Путимля под Москву Ивашка Исаева сына Болотникова, и возмутишася во странах тех и во градех людие, глаголя: «идем вси и приимем Москву и потребим живущих в ней и обладаем ею, и разделим домы вельможь и сильных, и благородныя жены их и тщери приимем о жены себе». И изыдоша множества народу с ним и не осташася во странах тех, ни во градех, ни в селех, никто же, но токмо женский пол осташа. И приидоша под Москву многочисленно бе убо, яко 187 000, и оступиша по странам <…>

Тихомиров М.Н. Новый источник по истории восстания Болотникова // Исторический архив. – М.;Л.: Изд-во АН СССР,1951. – С.115-116

Дата добавления: 2015-08-03