А. Социальный контекст

Понимание поведения отдельных граждан в контексте политических и со­циальных условий, в которых они находятся, вполне соответствует традиции политической социологии, родоначальниками которой являются В. Ки, П. Лазарсфельд и др. Действительно, наиболее крупные современные исследования по электоральному поведению, например, У. Миллера и Р. Патнэма, сосре­доточены на социальных условиях и совокупности отношений отдельных

граждан (Miller, 1956; Putman, 1966). Хотя эти два фактора во многом пересе­каются, на самом деле, они представляют собой совершенно различные ме­ханизмы понимания того, как социальная структура воздействует на поли­тику. В последнее время внимание уделяется взаимодействию между связями и условиями, но и такая стратегия представляет их как отдельные концепту­альные схемы.

Социальные условия имеют политические последствия, потому что они влияют на вероятность социального взаимодействия внутри групп и за их пределами, таким образом воздействуя на социальный поток информации, связанной с политикой. Следовательно, социальные условия, пожалуй, луч­ше всего определяются в терминах социального состава (Eulau, 1986), и в этом смысле условия можно рассматривать как социальный состав среды. Ок­ружающая среда может быть определена по различным основаниям — клуб, соседи, церковь, страна, провинция — и имеет множество различных призна­ков. Некоторые виды среды — старые, большие, выделяемые по географичес­кому признаку, изолированные, привлекательные, другие же этими призна­ками не обладают. Точно так же социальные условия среды могут быть оп­ределены с помощью различных составляющих их признаков — пропорция жителей, являющихся социал-демократами, либералами, католиками, полити­чески активными и хорошо образованными. Кроме того, были предприняты попытки оценить последствия разнородности условий, имеющих определен­ный разброс вокруг центральной составляющей тенденции.

Определенные таким образом условия недоступны для индивидуального контроля — они не создаются по желанию индивида. Однако это не означает, что люди не ставят себя в определенные условия, при этом избегая других условий. В действительности эти их решения могут быть стратегически моти­вированными на основании социальных, политических и экономических кри­териев. Но важно отметить, что если индивид уже оказался в определенных условиях, ему потребуется совершить героические усилия для того, чтобы их изменить. Безусловно, такие героические примеры есть: партийный функцио­нер, отстаивающий свой участок, член секты свидетелей Иеговы, пытаю­щийся обратить в свою веру соседей, и т.д. Но большинство из нас, вероятно, принимают условия как данность. Следовательно, отсутствует проблемасвободного выбора, и условия воспринимаются как экзогенные по отноше­нию к актору.

В каком случае можно не обращать внимание на вопрос о свободном выбо­ре? Так, он становится менее правдоподобной гипотезой, когда мы имеем дело с большими массами людей, когда мотив, лежащий за выбором членства и положения, политически неадекватен, когда воздействие условий эмпири­чески сопряжено с динамическим процессом, когда оно привязано к соци­альному или политическому конфликту, и в целом, когда действует более сложный механизм влияния. Мы рассмотрим все эти случаи по очереди.

Во-первых, остановимся на размере группы. В замечательном исследовании Р. Эриксона, Дж. Райта и Дж. Макайвера показано значение политической культуры для структуры политических объединений и поведения отдельных избирателей на уровне штата (Erikson et al., 1993). В их работе содержится множество других аргументов против тезиса о свободе выбора, но главный из них таков: неужели мы ожидаем, что люди расселяются по штатам (провинциям или графствам) по политическим причинам? Чем больше группа, тем

меньше вероятность того,что политический выбор ее членов сделан на основе социальных условий.

Во-вторых, все больше исследований посвящается изучению действия временного фактора. Р. Хакфельд и Дж. Спраг показали, что политические кампании усиливают свое воздействие (причем это заметнее всего к их концу), усиление систематически изменяется от группы к группе и определяется в терминах индивидуальных характеристик (Huckfeldt, Sprague, 1990; 1995). Б. Грофман и Э. Карминес продемонстрировали, что описанный выше «эффект Ки» можно проследить во времени (Grofman et al., 1993; Carmines el al., 1995). Обе работы свидетельствуют о том, что массовый уход белых из демократической партии был ускорен событиями 60-х годов в округах с наибольшей концентра­цией черного населения. Динамические формулировки, подобные этой, до­вольно трудно перевести на язык свободного выбора: значит ли это, что между двумя моментами измерения респонденты так изменили свои позиции, что это привело в определенный момент времени к указанному эффекту?

В-третьих, «эффект Ки» отличается от довода о свободном выборе еще и на другом основании. Когда действие условий коренится в социальной и по­литической враждебности, свободный выбор опять же мало вероятен. Если белые южане, живущие в округах с преимущественно черным населением, враждебно настроены по отношению к черным на основе расовых соображе­ний, причем здесь какой бы то ни было выбор? Неужели расистски настроен­ные белые специально поселяются в таких местах, чтобы быть поближе к объекту своей ненависти? В таком случае политическое поведение достаточно четко, хотя и не напрямую, предсказуемо на основе социальных условий (Huckfeldt, 1986; Huckfeldt, Kohfeld, 1989).

Наконец, существуют более сложные разновидности влияния условий, которые подрывают убедительность аргумента о свободе выбора. В этой связи необходимо упомянуть Л. Эрбринга и Айрис Янг, которые доказали, что воздействие условий должно рассматриваться как эндогенные обратные связи взаимозависимого поведения индивидов. В соответствии с такими же взгляда­ми А. Пшеворский, Дж. Спраг, Л. Вестфилд, Р. Хакфельд, изучая воздействие на политическое поведение индивидов условий социальной среды, вплотную подошли к поиску взаимозависимости поведения и информации, что проти­востояло общепринятой аргументации социального детерминизма (Przeworski, 1974; Sprague, Westefield, 1979; Pneworski, Sprague, 1986; Huckfeldt, 1983; 1984;

1986). Сосредоточиваясь в своих исследованиях на потреблении информации и взаимозависимом поведении как на посредниках, через которых социальная среда оказывает воздействие на индивидов, политологи ушли от использова­ния референтных групп в качестве объяснительного принципа. К. Лэнгтон и Р. Рапопорт, например, так объясняли, почему в 1964 г. рабочие Сантьяго поддержали Альенде. Они полагали, что это произошло потому, что рабочие, жившие в рабочей среде, стали идентифицировать себя в качестве рабочих. Несмотря на привлекательность такого объяснения, оно весьма уязвимо: вы­ходит, что только те рабочие, которые идентифицируют себя как рабочих, выбирают жизнь среди рабочих.

Как предполагается в более поздних работах, спор о свободе выбора содер­жит не только простые вопросы о влиянии временного фактора. Он касается влияния на поведение индивида индивидуальной цели, внутренних индиви­дуальных предпочтений и независимых структурных факторов. Более полное описание воздействия социальной среды позволяет согласовать индивидуаль-

ную цель и независимое внешнее влияние социальной структуры. Но такое объяснение обычно предполагает перекрестное влияние друг на друга соци­альных условий, социальных связей и взаимозависимых граждан, преследую­щих определенные политические цели.

В конце концов, самоопределение не отрицает влияния среды. Если люди решают не вступать в местный клуб, потому что в нем полно фанатичных защитников окружающей среды, трудно предположить, что их политический выбор независим от социального контекста их жизни. Люди выбирают частью какой среды им стать и избегают оказаться в другой, но никакой выбор не может быть объяснен без соотнесения индивида и среды.

Дата добавления: 2015-08-03