Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция

Чикагская школа продолжала свою плодотворную работу до конца 30-х годов, пока университетская администрация во главе с Хатчинсом не подвер­гла сомнению ценность эмпирических исследований в области социальных наук. Некоторые известные профессора философского факультета, включая Дж. Г. Мида и других ведущих «прагматиков», подали в отставку и перешли в другие университеты. Из числа тех, кто занимался политической наукой, уни­верситет покинули Лассвелл и Госнелл, а выход на пенсию Мерриама прак­тически свел на нет деятельность Чикагского факультета политической науки. Тем не менее к этому времени работы ведущих ученых чикагской школы уже прочно вошли в научный оборот, что обеспечило им будущее по стране в целом. Г. Причетт продолжал новаторскую работу по публичному праву в Чи­кагском университете; Лассвелл вел начатые ранее исследования в Йельском университете, воодушевляя Даля, Линдблома и Лейна на преобразование де­ятельности факультета. В. О. Ки-младший в Гарварде воспитал несколько по-

колений студентов, привив им интерес к эмпирическим и количественным методам исследования политических партий, электоральных процессов и об­щественного мнения. Д. Труман и Э. Лизерсон подняли изучение групп инте­ресов до уровня теоретических обобщений. У. Т. Р. Фоке, К. Норр, Б. Броди, автор этих строк, и их студенты распространили чикагскую традицию в обла­сти международных отношений и сравнительной политологии в Йельский, Принстонский, Колумбийский, Стэнфордский университеты, в Массачусеттский технологический институт и в «Rand Corporation».

Вторая мировая война стала своего рода лабораторией и важнейшим источ­ником опыта для многих ученых, которые позднее приняли непосредственное участие в осуществлении «поведенческой революции». Обеспечение высокого уровня производительности труда в сельском хозяйстве и промышленности при сокращении численности рабочей силы; набор и подготовка новобранцев для сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил и возвращение их после прохождения воинской службы к обычной гражданской жизни; прода­жа облигаций военного займа; контроль за уровнем потребления и инфляции; контроль за состоянием духа населения страны, за отношением населения к врагам и союзникам наряду с многочисленными другими вопросами создали повышенный спрос на специалистов в области социальных наук во всех от­раслях военной и гражданской администрации. Требования военного времени привели к резкому увеличению потребности в гуманитарной экспертизе, что, в свою очередь, обусловило бурное развитие академических институтов в послевоенные десятилетия.

Работая в Министерстве юстиции, Лассвелл систематически проводил ко­личественный контент-анализ зарубежной прессы для исследования направ­ленности пропаганды союзников и врагов Соединенных Штатов. Наряду с этим вместе с другими специалистами в области социальных наук, X. Шпейе-ром, Г. Уотсоном, Н. Лейтесом и Э. Шилзом, он работал в аналитической группе вещания на зарубежные страны, контролировавшейся разведывательным уп­равлением при Федеральной комиссии по средствам массовой информации, где наряду с прочими проблемами анализировалось содержание нацистских информационных сообщений о состоянии внутренней политики и морали в Германии и оккупированных государствах Европы. Для помощи в решении многочисленных послевоенных проблем в различных военных учреждениях, а также министерствах сельского хозяйства, финансов. Верховном суде и таких организациях, как Управление по ценообразованию м Управление военной информации, стали применяться опросы, интервью, статистический анализ, особенно выборка и другие эмпирические методы. Потребности военного вре­мени обусловили возросший интерес и к антропологии, имевшей в то время психиатрически-психоаналитическую ориентацию. Ответы на вопросы о при­чинах возникновения фашизма и нацизма, политического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и Соединенных Штатов ученые пы­тались найти, изучая структуру семьи, первичную социализацию и культур­ные модели поведения. Для проведения антропологической и психологичес­кой экспертизы специалисты Управления военной информации и Министер­ства обороны прибегали к помощи Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Коры Дю­буа, К. Ктакхона, Э. Хилгарда, Дж. Горера и других ученых. Социальные психологи и социологи, эксперты по опросам и по вопросам экспериментальной соци­альной психологии — Р. Ликерт, Э. Кемпбелл, П. Лазарсфельд, Г. Хайман,

С. Стауффер и К. Ховланд— приглашались для проведениязаказных исследо­ваний ведомствами сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, Министерством сельского хозяйства, стремившимся к увеличению объема производства продуктов питания и повышению эффективности управления персоналом, Министерством финансов, заинтересованным в максимальной продаже облигаций военного займа, и различными разведывательными орга­низациями, включая Управление стратегических служб. Молодые политологи в годы войны тоже работали во всех этих организациях, как бы проходя профессиональную стажировку под руководством ведущих ученых в области социальных наук.

Приобретенный в этот период опыт междисциплинарной работы оказался очень полезным в годы быстрого развития академических учреждений в пос­левоенный период и в годы холодной войны. В связи с повышением престижа политической науки и развитием системы высшего образования ее преподава­ние вскоре было введено во многих учебных заведениях, где раньше такой специальности не было. Изучение международных отношений, стимулировав­шееся укрепление влиятельности Америки в мире в послевоенный период и в годы холодной войны, теперь было введено в подавляющем большинстве новых исследовательских центров в Йельском, Принстонском и Колумбийс­ком университетах, Массачусеттском технологическом институте и Гарварде, а в 50—60-е годы оно получило распространение в университетах Среднего Запада и Запада страны. При формировании штатного расписания сотрудни­ков этих новых научно-исследовательских институтов и университетских фа­культетов политической науки учитывались не только ставшие уже традици­онными субдисциплины, такие, как международное право, история и прак­тика дипломатии, но и новые направления ее развития — изучение проблем безопасности, международной экономики, общественного мнения и полити­ческой культуры. Отношения с недавно получившими независимость разви­вающимися странами Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Амери­ки, которые теперь рассматривались сквозь призму агрессивных притязаний со стороны Советского Союза, требовали подготовки специалистов в области регионалистики, а также экономических и политических процессов в разви­вающихся странах. Факультеты политической науки быстро разрастались, чтобы подготовить необходимое число молодых специалистов в области страноведе­ния и международных отношений.

Особенно большим спросом пользовались услуги тех специалистов, кото­рые во время второй мировой войны проводили эмпирические исследования. Бизнесменам была нужна информация о том, как лучше всего продавать свою продукцию; политики хотели знать о склонностях и намерениях своих изби­рателей. По сравнению со скромными начинаниями 30—40-х годов в послево­енные десятилетия эмпирические и маркетинговые исследования получили небывалое распространение (Converse, 1987). Причем направленность их была как коммерческая, так и академическая. Основными академическими центра­ми этого времени стали «Institute for Social Research» и «Survey Research Center», основанный психологами Р. Ликертом, Э. Кемпбеллом и Д. Картрайтом при Мичиганском университете; «Bureau of Applied Social Research», созданное социологами П. Ларсфельдом и Р. Мертоном при Колумбийском университете; и «National Opinion Research Center» при Чикагском университете, который в первые годы существования возглавлял социолог К, Харт. Именно сотрудники

этих трех организаций в послевоенные десятилетия опубликовали многочис­ленные работы, которые в значительной мере подготовили «поведенческую революцию».

Из этих трех университетских центров самую значительную роль в деле подготовки политологов сыграл Мичиганский университет. При «Institute for Social Research» еще в 1947 г. была организована летняя школа, где молодых специалистов в области политологии и других социальных наук обучали при­менению эмпирических методов. За время действия этой программы сотни американских и зарубежных политологов были обучены технике эмпиричес­ких и электоральных исследований. В 1961 г. был создан «Interuniversity Consortium for Political and Social Research» (ICPSR)— партнерское объедине­ние нескольких университетов, при котором действовал быстро разрастав­шийся архив доступных для количественной обработки результатов опросов и других данных. Этот архив стал важным источником информации при подго­товке большого количества диссертаций, статей, и монографий, в которых освещались различные аспекты развития демократического процесса. Консор­циум проводил собственные летние курсы по обучению количественным ме­тодам исследования.

В 1977 г. «Survey Research Center Election Studies» при Мичиганском уни­верситете был преобразован в «American National Election Studies» (NES). Им руководит Национальный совет наблюдателей, не подотчетный отдельным американским университетам. Национальный научный фонд выделил этой организации большой грант. В настоящее время эту организацию возглавляет У. Миллер, а председателем совета является X. Эулау из Стэнфордского уни­верситета. NES стала центром проведения регулярных исследований нацио­нальных избирательных кампаний, в которых участвуют представители всех крупнейших национальных политических и социальных научных сообществ, а результаты этих исследований становятся достоянием научного сообщества в целом (Miller, 1994; гл. 11 наст. изд.).

Если в период между первой и второй мировыми войнами основную роль в развитии политической науки сыграл Чикагский университет, где была создана новаторская исследовательская школа, представители которой совер­шили подлинную революцию в изучении политических процессов, то в пос­левоенные десятилетия основную роль в распространении политической на­уки в подавляющем большинстве академических центров Соединенных Шта­тов и многих зарубежных стран несомненно сыграл «Institute for Social Research» при Мичиганском университете. Во время летних занятий несколько сотен как американских, так и зарубежных молодых специалистов получили там навыки эмпирических и статистических методов исследования; его архивные материалы стали важными источниками для подготовки учеными многочис­ленных статей и десятков книг. Проведенные в Мичигане исследования элек­торальных процессов стали образцом международного уровня.

Распространение и совершенствование эмпирической политической теории затронули не только техническую и теоретическую стороны исследования элек­торальных процессов. Такие области, как международные отношения и срав­нительная политология развивались столь же быстро, как и изучение амери­канских внутриполитических процессов. В них также применялись количе­ственные и междисциплинарные подходы. За несколько послевоенных деся­тилетий в основных университетских центрах, ведущих подготовку аспирантов, — Йеле, Калифорнийском университете в Беркли, Гарварде,

Мичигане, Висконсине, Миннесоте, Стэнфорде, Принстоне, Массачусеттском технологическом институте и др. — сотни соискателей получили степень доктора по политической науке, после чего им была предложена работа во многих американских и зарубежных колледжах и университетах. В большин­стве этих учебных заведений в послевоенные десятилетия аспиранты изучали курсы по количественным методам исследований (Somit, Tannenhaus, 1967; Crick, 1959; Eulau, 1976).

В 40—60-е годы подготовка специалистов в значительной степени облегча­лась благодаря поддержке возглавлявшегося П. Херрингом «Social Science Research Council», который предоставлял аспирантам и начинающим иссле­дователям стипендии, а также поддерживал ряд исследовательских программ. Два его исследовательских комитета, занимавшиеся политической наукой — «Committee on Political Behavior» и отделившийся от него «Committee on comparative Politics» — особенно активно проводили в жизнь эти идеи и прак­тику. Комитет по политическому поведению направлял и поддерживал элек­торальные исследования и исследования по законодательству, проводившиеся в Америке. Комитет по сравнительной политологии играл руководящую роль в развитии и совершенствовании региональных и компаративных исследова­ний ¹⁴. Если участниками этих программ были в основном американские поли­тологи и обществоведы, то в работе конференций, проводившихся комитетом по сравнительной политологии в 1954—1972 гг., принимали участие и зару­бежные ученые (они составляли примерно пятую часть). Некоторые из них, в частности, С. Роккан, X. Даалдер, С. Файнер, Р. Роуз, Дж. Сартори, на евро­пейском и на национальном уровне были лидерами движения за развитие и совершенствование социально-политических исследований.

Именно в эти годы политическая наука как дисциплина приобретает ха­рактер современной «профессии». Факультеты политической науки, государствоведения и политики впервые возникли в конце XIX в. на основе сотруд­ничества и благодаря совместным усилиям историков, правоведов и филосо­фов. В первые десятилетия XX в. во многих американских университетах от­дельные факультеты политологии уже существовали. В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 членов. К концу второй мировой войны их численность достигла 3 тысяч человек, к середине 60-х годов превысила 10 тысяч, а в настоящее время в составе ассоциации объединены более 13 тысяч индивидуальных уча­стников. В основном в их число входят преподаватели высших учебных заведе­ний, организованные в секции по многочисленным субдисциплинам. Боль­шинство преподавателей и исследователей, объединенных в ассоциацию, име­ют ученую степень доктора политической науки, присвоенную им в одном из ведущих центров подготовки соискателей. Как правило, для того чтобы ее получить, необходимо сдать определенное число экзаменов по специальности и методологии, а также осуществить достаточно крупный исследовательский проект. Научная репутация ученого определяется опубликованными им кни­гами и статьями, рекомендованными к изданию «мнением равных». Продви­жение на научном поприще обычно требует положительной оценки деятель­ности ученого его коллегами, занимающимися изучением аналогичных про­блем. Издается несколько десятков периодических журналов по отдельным отраслям политической науки, материалы которых публикуются после одоб­рения равными специалистами.

¹⁴ Отчет этого комитета за 1972 г.

За полвека, прошедшие со времени окончания второй мировой войны, преподавание политической науки и исследования в этой области привели к созданию крупной академической дисциплины, в рамках которой успешно развиваются многие отрасли; ее неуклонное движение вперед позволило нам значительно лучше понять политические процессы и их проявления. Материа­лы региональных исследований, проведенных в Западной и Восточной Евро­пе, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке буквально тысячами квалифицированных спе­циалистов, которые работают в исследовательских центрах «региональных ис­следований», созданных при многих университетах и колледжах и имеющих собственные профессиональные организации и печатные издания, послужили основой для создания целых библиотек, состоящих из содержательных и не­редко весьма сложных монографий.

Подобный краткий и выборочный обзор независимых исследовательских программ все же может дать общее представление о развитии политических знаний. Уже говорилось о распространении и усложнении электоральных ис­следований. Получаемые на их основании прогнозы в определенной степени можно сравнить с предсказаниями метеорологов или сейсмологов. Сделан боль­шой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффективность, а также культур важнейших элитарных и других социальных групп. К числу примеров эмпирических ис­следований такого рода можно отнести работы Г. Алмонда, С. Вербы, А. Инкелеса, Р. Инглхарта, С. Барнза и Р. Патнэма¹⁵. В большей степени описательно-аналитические исследования политической культуры представлены в трудах Л. Пая (Руе, 1962; 1985; 1988; Pye, Verba, 1965). Благодаря серии исследований, проведенных в последние десятилетия Вербой и его сотрудниками, суще­ственно расширились наши представления о политическом участии ¹⁶.

В первые послевоенные десятилетия Т. Парсонс и другие специалисты раз­работали «системный подход» для сравнения различных типов обществ и со­циальных институтов, основываясь на работах таких крупных европейских теоретиков, как Вебер и Дюркгейм¹⁷. Опираясь на эти и другие источники, Д. Истон впервые использовал в политической науке понятие «системы» (Easton, 1953; 1965; 1990; Almond, Coleman, I960; Almond, Powell, 1966).

Благодаря агрегативным статистическим методам исследования удалось усо­вершенствовать наши представления о процессах модернизации и демократи­зации ¹⁸, а также о функционировании государственных институтов ¹⁹. Значи­тельные успехи были достигнуты в осмыслении проблем групп интересов и феномена «корпоративизма»²⁰, а также в оценке ключевой роли политичес­ких партий в развитии демократического процесса²¹.

В исследованиях X. Эулау, Дж. Уолке, X. Питкина и К. Прюитта были разра­ботаны и систематизированы теории представительного и законодательного

¹⁵ Almond, Verba, 1963; Verba, 1987: Inkeles el at., 1950; 1959; 1974; Jngiehart, 1977; 1990;

Barnes, Kaase et a!., 1979; Putnam, 1973; 1993.

¹⁶ Verba, Ahmed, 1973; Verba, Nie, 1972; Verba, Nie, Kirn, 19781; Schloynan, Verba,1979; Schlowan, Verba, Brady, 1995.

¹⁷ Parsons, 1951;. Parsons, Schits, 1951;. Parsons, Smelser, 1956.

¹⁸ Leiner, 1958; Deutsch, 1961; Upset, 1959; I960; 1994; Diamond, Plattner, 1993.

¹⁹ Hibbs, 1978: Cameron, 1978; Alt, Chrysfal. 1983.

²⁰ Goldthorpe, 1978; Schmitter, Lehmhruch, 1979; Berger, 1981.

²¹ Upset, Rokkan, 1967; Sartori, 1976; Lijphart, 1968; 1984; Poweil, 1982.

поведения и процесса²². Г. Саймон, Дж. Марч и другие, начав с изучения правительственных организаций, создали новую междисциплинарную от­расль — теорию организаций, в принципе применимую к изучению любых крупных организаций, включая деловые корпорации²³. В последние десятиле­тия в Соединенных Штатах и Европе ведутся совместные исследования в области государственной политики, которые со временем смогут достичь уровня новой политэкономии²⁴.

В работах Р. Даля, А. Лейпхарта и Дж. Сартори значительного развития достигла теория демократии²⁵. Концепция демократизации была разработана в трудах X. Линца, Л. Даймонда, Ф. Шмиттера, Г. О'Доннела, С. Хантингтона и др.²⁶ Изучение демократии, которому посвятил всю свою жизнь Р. Даль, являет собой пример того, как нормативная и эмпирическая политическая теория могут взаимно обогатить друг друга (Dahl, 1989).

Хотя в этой главе основное внимание уделено развитию и распростране­нию эмпирических, объяснительных и количественных разновидностей поли­тической науки, определенный прогресс был достигнут и в традиционных областях этой научной дисциплины. Концепции и умозаключения политичес­ких историков, философов и юристов теперь основываются на значительно более развитой научной методологии — придирчивом отборе и накоплении информации и повысившейся требовательности к ее логическому анализу и выводам. Работы специалистов по сравнительной политической истории вне­сли важный вклад в теорию государства, политических институтов и государ­ственной политики (Moore, 1966; Scocpol, 1979; 1984). Совершенствование ме­тодологии case-studies в работах Г. Экстайна и А. Джорджа повысило уровень сравнительных исследований и исследований международных отношений²⁷. Методология сравнительных исследований была развита и усилиями Г. Алмонда и его сотрудников, А. Пшеворского и X. Тьюна, А. Сайфарта, Н. Смелзера, М. Догана, Д. Кольера и Г. Кинга, Р. Кеохейна и С. Вербы²⁸.

Благодаря трудам Дж. Роулза, Р. Нозика, Б. Бэрри, М. Уолзера, Дж. Фишкина и др., значительных успехов достигла нормативная политическая фи­лософия, причем не без влияния эмпирических исследований²⁹. У. Галстон в недавно вышедшем издании «Политическая наука: состояние дисциплины, II» отмечает, что политическая философия и теория развиваются в направлении все возрастающей зависимости от достоверных данных, многие из которых получаются в ходе эмпирических исследований, проведенных как политоло­гами, так и другими обществоведами (Galston, 1993). Галстон побуждает тео­ретиков политики систематизировать достижения эмпирических исследова­ний постольку, поскольку они имеют отношение к политической филосо­фии, как это делали Р. Даль, Д. Томпсон и Дж. К. Уилсон (Dahl, 1956; Thompson, 1970; Wilson, 1993).

²² Wahike, Eulau, 1962; 1978; Eulau, Prewitt, 1973; Eulau, 1993; Pifkin, 1967.

²³ Simon, 1950; 1953; 1957; March, Simon, 1958; March, 1965; 1988.

²⁴ U^ldavsky, 1986; Flora, Heidenheimer, 1981; Heidenheimer, Heklo, Adams, 1990; Castles, 1989.

²⁵ Dahl, 1956; 1961; 1966; 1970; 1971; 1973; 1982; 1985; Lijphart, 1968; 1984; 1994; Sartori, 1987.

²⁶ Linz, Stepan, 1978; Diamond, Platter, 1993; Schmifter, O'Donnell, Whitehead, 1986;

Huntington, 1991.

²⁷ О методологии см.: Eckstein, 1975; George, Mckeown, 1982. Применение этой методоло­гии см.- George, Smoke, 1974; George, 1980; George et at., 1983; George, Simons, 1994.

²⁸ Almond, Coleman, I960; Almond, Flaganan, Mundt, 1973; Prwworski, Teune. 1970; Smelser, 1976; Dogan, Pelassy, 1990; Collier, 1993; King, Keohane, Verba, 1994.

²⁹ Rawls, 1971; Novk, 1974; Barry, 1970; Waller, 1983; Fishkin, 1992.

Оценка современных исследований судебной практики и публичного пра­ва, по мнению М. Шапиро, также развивается в направлении более тесного взаимодействия исследований права и политических институтов и процессов (Shapiro, 1993). Без правового анализа политическая наука в значительной сте­пени утрачивает свою объяснительную способность, а правовой анализ, ото­рванный от институционального и процессуального политического контекста, формализуется, и сущность его выхолащивается. Труды Шапиро и все более разрастающейся группы исследователей судебной практики и публичного права подтверждают справедливость такого вывода (гл. 6 наст. изд.).

Таким образом, наша оценка истории политической науки включает и традиционные субдисциплины, к которым применялись те же критерии. Что касается ответной реакции политической науки на научную революцию кон­ца прошлого столетия, то она оказалась неоднозначной и противоречивой. В некоторых предметных областях возникшие трудности были преодолены дав­но, в других эти трудности воспринимались как непреодолимые препятствия, лишающие эту область знания научной ценности и человеческой притягатель­ности и создающие угрозу раскола научного сообщества. В данном случае нельзя сбрасывать со счетов те опасения, которые были вызваны боязнью отстать от времени, обусловленной введением новых методов исследования, статистичес­кой обработки данных, применением математики и виртуозных графиков. Тем не менее представители нового поколения специалистов в области политичес­кой истории, философии и права сумели преодолеть эти страхи. Выявив слабо­сти и недостатки поведенческого подхода, они сумели выработать собственный арсенал мистификаций и доказали, что могут строить воздушные замки ничуть не хуже своих собратьев по ремеслу из числа бихевиористов.

Дата добавления: 2015-08-03