ГЛАВА 51

...Из ямы, образовавшейся под корнями вывороченного дуба, запах доносился вовсе не земляной, не могильный — оттуда тянуло горелым железом и жаром, словно помещалась там кузня либо мастерская. Слышался также некий недобрый скрежет...

— Да, всё приходит в упадок, — провыл синьор Джанфранко. Вытьё у него было заместо вздоха. — Успокойтесь, юный мавр. Бедный синьор Лука никуда не проваливался. Его действительно похитили — а значит, наш путь всё равно лежит в замок Синей Бороды...

— Я о нём слышаль, — сказала фрау Карла. — Я неодноразно посылайт ему повестка в Ойропише Герихт. Абер он не являль себя.

— Я также сталкивался с этим типом, — произнёс лорд Рипли. — И еле ноги унёс. Саблю сломал, а какая была сабля — не чета нынешним!

Тиритомба был безутешен и пялился в чёрную дыру с какой‑то нелепой надеждой.

— Ну, чего вы мне сочинителя расклевили! — вскричал Ничевок. — Будет теперь гундеть и охать всю дорогу! Ой, деда, поехали! Лошадка подкормилась, худо‑бедно нас покатит, телега крепкая... Только вот этих заспинников, — он указал на одетых как попало панычей, — брать не станем! Лучше их в яму свалить: хоть какая‑то польза от неё будет!

— Ни в коем случае, мой юный друг! — возразил мудрец. — Они ещё, чего доброго, угодят между шестерней, застопорят их, и тогда мы вообще не дождёмся смены дня и ночи! Ах, как всё запущено...

— На дороге, поди, застав полно, деда, а эти выродки вон какие подозрительные, — не унимался Ничевок. — С ними нас никуда не пропустят! Да ты знаешь ли, куда нам ехать?

— Естественно, бамбино, ведь замок воздвигал не кто иной, как я, — сказал синьор Джанфранко. — Только вот зачем я его воздвигал...

Итальянец задумался — видимо, и корчага вместо головы имела свои недостатки. А сэр Сарджент Рипли добавил:

— Не думаю я, друзья мои, что встретим мы на своём пути какие‑либо препоны или заставы. Вся Европа сошла с ума: стражники оставили свои посты, землепашцы побросали плуги, ремесленники позакрывали мастерские, а уж здешнее робкое дворянство и подавно в разъездах: ведь за светлую голову синьора Джанфранко Тёмный Кесарь обещал кардинальскую шапку и кое‑что ещё, о чём не говорят!

— Мы тоже хотим... — робко пискнул Яцек Тремба.

Ничевок свирепо на него глянул.

— Хорошо, — сказал итальянец. — Только бросать и без того нарушенное хозяйство не годится...

— Почтенный синьор, но ведь злодей может убить Луку! — воскликнул Тиритомба. — Нам дорого каждое мгновенье!

Не удостоив арапа ответом, синьор Джанфранко подошёл к дубу, подлез под ствол, как‑то по‑особому крякнул — и толстенное дерево, прошумев листьями и ветвями, встало на прежнее место. Мудрец отряхнул руки и походил ещё вокруг ствола, утаптывая потревоженную землю.

Опять сделалось страшно всем — кроме Ничевока.

— Я придумал! — закричал оголец. — Мы лошадку не станем томить — она нам теперь ни к чему! Пусть пасётся!

...Сэр Сарджент, даром что разведчик, всё‑таки был не прав: как раз на дорогах‑то и ловили в основном похитителя головы. Понятно, это было всё равно что ночью искать потерю исключительно под фонарями, но так уж устроен человек.

И ещё так он устроен, что привык разбегаться при виде мчашейся телеги, в которую запряжено вместо лошади безглавое человеческое тело. Причём за безглавцем этим никакой лошади не угнаться...

Даже самые матёрые кондотьеры отскакивали к обочинам, не говоря уже о простонародье. С мостов же дозорные сигали прямо в воду! Если даже мелко было — всё равно сигали! А коли и догадывались положить поперёк тракта брёвна, так синьор Джанфранко да Чертальдо те брёвна с несусветной лёгкостью перемахивал, и седоки судорожно цеплялись за края своего экипажа и друг за дружку, чтобы не вывалиться.

Не успевал бедный арап спросить у попутчиков, какая за бортом страна, как телега уже въезжала в другую — это можно было заметить только по меняющим цвет придорожным столбам. На ходу ели, на ходу спали — ночь была нипочём резвому телу итальянского механика, ни разу ни во что не влетели! Ночи, кстати, становились всё короче и короче — это мог уже заметить и неучёный человек.

Даже городские ворота синьор Джанфранко отворял единым пинком, выносил створки, ломал вереи...

Ничевок восторженно визжал, нагоняя страху на обывателей.

— Я непременно увезу старика в Англию, — обещал агент с правом на преступления против человечества. — Он должен служить британской короне.

— Абер, майн либер, он принадлежит Объединенной Европе по месту рождения! — возражала его милая, гладя бывшего горца по всем местам с такой страстью, что даже поэт чувствовал что‑то вроде ревности — никто ему больше кудерьки не разбирал, не расчёсывал...

Даже если плестись кое‑как, нога за ногу, любая дорога куда‑то, да приведёт. А поскольку здесь все дороги вели в Рим, синьору Джанфранко всё чаще приходилось сворачивать на проселки, на малозаметные тропки, а то и вовсе по бездорожью лететь. Раза два чуть не утонули, но всё обошлось.

— Ну, вот вам и замок! — объявил наконец итальянец. — Сейчас нам навстречу выбежит радостная Анита или, на худой конец, железное чучело вынесет её бренные останки... Болван полагает... Впрочем, вам сие не интересно.

Это внутри замок Синей Бороды был мрачный, а снаружи он выглядел очень даже весело: стены заросли ярким плющом, многочисленные башенки крыты красной черепицей, на вид совершенно новенькой, никакого рва вокруг, никакого подъёмного моста...

Зато и входа никакого!

Синьор Джанфранко отбросил оглобли и с удовольствием потянулся.

— Как же мы попадём внутрь? — испугался Тиритомба.

— Очень просто, — отозвался британский агент. — Я весьма опытный скалолаз... Вот только придётся поискать в ближайшей деревне верёвку и железный крюк...

— Успокойтесь, друзья, — молвил итальянец. — Здесь есть хитрое и преискусное устройство для подъёма наверх. Оно выполнено в виде девушки. Достаточно позвать её особым образом, и она спустит вниз свои роскошные золотые косы, а мы по ним и вскарабкаемся — как в сказке! К сожалению, вызывающее заклинание я никак не могу припомнить — вероятно, оно осталось в голове...

— У тебя, деда, как я погляжу, многое осталось в голове! — сказал Ничевок, копаясь в завязках гульфика.

Малец мужал на глазах: вот уже и почтение к наставнику из него выветрилось!

— Юноша, с нами дама! — вскричал сэр Сарджент. — Не провоцируйте меня на необдуманные действия!

— С вами дама, а со мной нужда! — парировал Ничевок. — Не лопнуть же мне!

— Майн либер херр, мы впоследствии усыновляет этот ферфлюхте кинд и воспитайт его! — сказала фрау Карла, задумчиво крутя в руках хворостину.

Вот это уже по‑настоящему испугало дерзеца: на затёкших ногах он поспешно удалился за угол замка и даже непристойное журчание попытался заглушить какой‑то песенкой.

— Вспоминайте своё заклинание, вспоминайте скорей! Наш друг в опасности! — напомнил механику Тиритомба.

Итальянский мастер стучал пальцами по корчаге, вращал её вокруг усечённой шеи, снимал, тряс и вновь водружал на место.

— Деда, а давай я тебе там, где быть затылку, почешу! — вернулся повеселевший Ничевок. — Нашему дедушке это очень помогало... Он чего и не было сроду припоминал...

Помогло, да не очень.

— Заклинание было в стихах... — только и сказал почёсанный.

— В итальянских? — спросил арап. — О, сколь сладкозвучен язык знойного Юга, сколь приятен он грубому северному дикарскому уху...

— Да нет, язык не имеет значения, — махнул рукой синьор Джанфранко. — Тут важен смысл... А он примерно таков: столь прекрасны волосы твои, моя донна, что все мужчины, сколько их есть в городе, устремляются за тобой и следуют повсюду... Владеете ли вы искусством импровизации?

Тут уж пришлось и поэту призадуматься изо всей поэтической силы. Он тоже принялся мучить свою голову, колотить по ней кулачками, разве что не отрывал...

— Ненавижу волос шотландских эту желтизну... На бронзу волос, на ланиты... Кудри девы‑чародейки... И тяжкий водопад волос... Завитки её кос развилися... И ручьями б разбежалась шелковистая коса... Льётся бурливым волос вином... Куст волос золотистый вянет... И помню россыпь золотую твоей божественной косы... В извивах кос... Короткие крылья волос...

Всё не годилось.

—. Эх ты, чернота! — сказал Ничевок. — Да это же проще простого:

Распустила Дуня косы,

А за нею — все матросы!

Распустила Дуня ленты ‑

А за нею все студенты!

Распустила Дуня пряди ‑

А за ней другие...

— Отчего же только лишь матросы и студенты... — перебил соперника посрамлённый импровизатор, но тут в одной из башенок раздался пронзительный стальной скрежет, и в узком окошке обозначился ржавый скелет — правда, из черепа его, прямо из металла, стали расти золотистые нити и так доросли до самой земли. Нити кое‑где сплетались в перемычки, образуя тем подобие верёвочной лестницы...

— Вперёд, друзья! — предложил механик. — Тут и ребёнок залезет: ведь замок предназначался именно детям... Проклятый болван ободрал оболочку тончайшей работы — думал, видимо, что ему сгодятся детали... А тут же совершенно иной принцип!

— Ребёнок не залезет, — предупредил Ничевок. — Ребенку ещё жить не надоело.

— Конечно, леди и джентльмены! — воскликнул лорд Рипли. — Я птицей взлечу наверх, а потом вытащу остальных...

— Ещё чего! — сказал малец. — Ты, дяденька, конечно, боец, но нам боец и самим нужен. Вдруг там засел разбойник с топором? Тюкнет по головке, и мы без защиты останемся... Нет, пусть они лезут!

И указал на скукожившихся панычей.

— Ежели первый пострадает, — продолжал Ничевок, — то другой ещё успеет нас предупредить, а ещё того лучше свалится на злодея бездыханным кулём и придавит! А этих — чего жалеть!

— Резонно, — сказал агент её величества. — Пустые людишки, вроде испанцев...

— Я единоразно браль живьём в Базеле некоторый вооружённый маньяк, — предложила свои услуги фрау Карла. — Правда, он зер шнелле умрайт...

— Видите, позорники, женщина — и то не боится! — подхватил Ничевок. — Вот какая храбрая тётенька, — заискивающе добавил он, явно опасаясь возможного усыновления.

— Тогда мы вас и до Рима подвезём! — посулил пряник Тиритомба. А синьор Джанфранко ничего не посулил и даже не просвистел: подлинный мастер выше человеческих страстей!

Панычи, подталкивая друг дружку вперёд, приблизились к подножию башни, поочерёдно попробовали лестницу на прочность. Потом тихонько стали торговаться между собой, кому сгинуть первым.

Тиритомба подошёл к ним, протягивая верный ятаганчик.

— Я же не воин, — оправдывал он себя. — Я лишь певец во стане воинов... А коли вам гибель суждена, так я её воспою в надлежащей балладе!

От оружия нунции‑легаты не отказались и между собой как‑то всё же уладились: первым полез Недашковский, сверкая голизной: одежды ему досталось совсем мало. Обширный его зад едва не застрял в узком проёме, но всё же протиснулся.

Вместо ожидаемого предсмертного вопля послышалось:

— Яцек, коханый, за мной!

Яцек Тремба взял ятаганчик в зубы, как заправский пират, подоткнул горское платье и устремился за возлюбленным.

— Кажись, пролезло! — вздохнул Ничевок. — Ну, теперь мой черёд. Я‑то подавно ничего не боюсь.

Мальчик резво подбежал под окошко, ухватился за золотые пряди...

...и лестница‑чудесница плавно полетела вниз, перерезанная предательским клинком.

В окошко высунулась торжествующая физиономия Трембы.

— Ваша панночка померла! А всё золото теперь наше!

Дата добавления: 2015-08-03