Сказание о посольстве Бхагавана 1 страница

Глава 70

Вайшампаяна сказал:

Когда уехал обратно Санджая, царь справедливости Юдхиштхира обратился к Дашархе, к тому быку среди всех сатватов: «Наступило время (действовать) моим друзьям, о Джанардана! Я не вижу (никого) другого, кроме тебя, кто смог бы спасти нас от бедствий! Ведь, полагаясь на тебя, о Мадхава, мы бесстрашно востребуем свою часть царства у сына Дхритараштры, безрассудного в своем высокомерии, и у его советников. Как ты во всех бедах охраняешь род Вришни, о усмиритель врагов, так и охрани ты нас от великой опасности, ибо пандавы заслуживают твоей защиты!

Бхагаван сказал:

Я тут, о могучерукий! Говори, что ты хочешь сказать (мне), ибо я исполню все, что (мне) ты скажешь, о потомок Бхараты!

Юдхиштхира сказал:

Ты слышал, какое намерение у Дхритараштры и его сына. Ведь все, и что сказал мне Санджая, о Кришна, — это мнение Дхритараштры. Он — его душа, и он выразил его мысли. Ведь посол говорит, как ему было поручено, ибо, если он говорит иначе, он заслуживает казни. Жадный, с греховной душою, поступая противоречиво во всем, что касается его самого, Дхритараштра ищет мира с нами без того, чтобы вернуть (нам долю) царства. Ведь то, что мы прожили двенадцать лет в лесу и один еще год скрыто, было (выполнено) по его приказанию, ибо мы верили, о владыка, что Дхритараштра будет твердо придерживаться тех наших условий. И то, что мы не нарушили своего обещания, о Кришна, знают брахманы, которые были с нами.

Престарелый царь Дхритараштра не соблюдает своего закона. Или же соблюдая его, из-за корыстолюбия сына своего, он следует указаниям глупца. Придерживаясь мнения Суйодханы, о Джанардана, царь поступает лицемерно по отношению к нам, действует своекорыстно ради своего собственного блага. Что может быть прискорбнее того, что я не могу содержать свою мать или же друзей (моих), о Джанардана? Вместе с (племенами) каши5 и чеди, панчалами и матсьями (каксвоими союзниками), о Сокрушитель Мадху, и с тобою, моим покровителем, я избрал только пять деревень. Это — Кушастхала, Врикастхала, Асанди и Варанавата и любое какое-нибудь местожительство взамен пятой, о Говинда!

(Мы сказали тогда): «Дай нам, о отец наш, пять деревень, где мы (пятеро братьев) могли бы жить вместе, дабы не погиб наш род бхаратов!».6 Но злонравный сын Дхритараштры не согласился даже на это, считая, что господство (над миром) должно принадлежать только ему одному. Что же может быть прискорбнее этого?

Когда человек, родившийся в высоком роду и возросший в нем, домогается достояния других, эта жадность губит его разум, а когда погублен разум, исчезает и стыд. А когда потерян стыд, страдает и добродетель, а когда пострадала добродетель, рушится и благополучие; когда утрачено благополучие, гибнет и сам человек, ибо бедность — погибель для человека. Ведь от бедного отворачиваются родные, друзья и жрецы, подобно тому, о отец мой, как птицы избегают дерева, не приносящего цветов и плодов.

Уже это — смерть для него, о отец мой, коль родственники отворачиваются от него, как от падшего, словно дыхание оставляет мертвое тело. «Нет положения более бедственного, — сказал Шамбара, — чем то, когда ни сегодня, ни завтра утром не предвидится еды». Говорят, что богатство есть высшее из установлений, что все зиждется на богатстве. В этом мире живут лишь богатые, а люди, которые лишены богатства, скорее мертвы.

Те, кто лишает человека его богатства, опираясь на свою силу, разрушают его закон, выгоду и наслаждение и губят самого человека. Одни люди, оказавшись в таком положении, избирают смерть, другие же удаляются в деревню, иные — в лес, а еще другие становятся странствующими отшельниками, дабы (таким путем найти) свою гибель. Некоторые ради богатства впадают в безумие, другие попадают во власть врагов, иные же идут в порабощение к другим. Бедственное положение для такого человека гораздо тягостнее смерти, ибо само богатство, являясь основою закона и наслаждения, становится причиной гибели его же (собственного) благополучия.

Естественная смерть, которая постигает человека, есть извечный путь для всех существ, и ее нигде (невозможно избежать); никто среди всех живущих не может переступить ее. Человек неимущий от рождения, о Кришна, не в такой мере испытывает муки, как тот, кто, однажды достигнув великолепного благосостояния и будучи сам воспитан в роскоши, сразу лишается его.

И тогда, по своей собственной вине оказавшись в великом бедствии, он поносит всех Богов вместе с Индрой, но только не себя. Даже (знание) всех священных книг не может унять его огорчений. То он гневается на своих слуг, то злобствует против своих же друзей. Его тогда охватывает гнев, он совсем уже теряет свой разум; и оказавшись во власти безумия, он творит пагубные дела. И в довершение своих злодеяний он способствует этим смешению каст.

А смешение каст ведет в ад, ибо оно — крайний предел для злокозненных. Если он не пробуждается вовремя, о Кришна, он отправляется прямо в ад. Его пробуждение достигается только мудростью, и, обретя око мудрости, он не гибнет. Ибо, когда мудрость восстановлена, человек возвращается к занятию шастрами. А постоянно занимаясь ша-страми, он вновь (творит) добродетель, и его наилучшим украшением становится скромность. Ведь тот, кто скромен, ненавидит зло, и благополучие его возрастает. А коль скоро он приобщается к благополучию, он становится настоящим человеком.

Тот, кто постоянно предан справедливости, обуздан душою и всегда действует, глубоко поразмыслив, — тот никогда не направляет свой ум к беззаконию и никогда не принимается за дела греховные. Кто лишен скромности или потерял рассудок, тот ни женщина и ни мужчина. Нет у него способности к добродетельным заслугам, и становится он таким же, как шудра. Тот же, кто скромен, ублаготворяет и Богов, и предков и даже самого себя. Через это он идет к бессмертию, ибо оно — крайний предел для благочестивых.

Все это ты мог воочию наблюдать на мне, о Сокрушитель Мадху, ибо (ты видел), как я, лишенный царства, жил в эти годы! Мы не в силах каким-либо законным путем расстаться с благосостоянием, (которое было у нас). Если бы мы попытались теперь приложить усилия (к тому, чтобы вернуть утраченное благополучие), то в этом случае даже смерть была бы предпочтительней. Тут главное стремление нашей (стороны) п должно состоять в том, о Мадхава, чтобы мы и кауравы помирились и пользовались на равных правах тем общим достоянием.

В противном случае, хотя успех может быть достигнут через полное истребление — тягчайшее из всех ужасных деяний, будет то, что мы, уничтожив кауравов, получим обратно те области. Убийство врагов, если даже они не в родственных отношениях с нами или неблагородного происхождения, о Кришна, является неправедным делом, а что уже говорить о тех, кто может быть близок нам (родственно)!

Ведь у нас есть множество родственников и почтенных наставников, которые принимают участие (с обеих сторон). Их убийство было бы сопряжено с наиболее тяжким грехом. Что же может быть хорошего в битве? Увы, и эти греховные (действия) считаются узаконенными для кшатрия, а сами мы родственно связаны с кастой кшатриев! Будет ли это для нас соблюдением своего закона или беззаконием, — иное занятие, (кроме военного ремесла), для кшатрия возбраняется.

Шудры занимаются услужением (дваждырожденным), вайшьи живут торговлей, мы живем ремеслом убийства (себе подобных), а брахманы избрали деревянную чашу, (чтобы жить подаянием). Кшатрий убивает кшатрия, рыба живет, (пожирая) рыбу, собака грызет собаку. Смотри, о Дашарха, как каждый блюдет свой закон. На поле битвы, о Кришна, всегда присутствует Кали, гибнут жизни в сражении! Но сила призвана оберегать (то, что предусмотрено) политикой, победа же и поражение зависят от судьбы. Жизнь и смерть живых существ не зависит от их собственного желания; равным образом счастье или несчастье не могут быть обретены, если не наступило время для этого, о превосходнейший из рода Яду!

Ведь иногда даже один убивает многих, а иногда многие, объединившись, убивают одного. Трус может убить героя, а безвестный может убить прославленного. У обеих сторов можно предвидеть победу, у обеих сторон может быть и поражение; точно в такой же мере можно предвидеть и потери, в случае же бегства предстоит лишь собственная гибель и разорение. Во всех случаях война есть зло. Кто, убивая (другого), не может быть убит сам? А для убитого, о Хришикеша, победа или поражение совершенно одинаковы} Поражение, как я полагаю, нисколько не отличается от смерти. У кого бывает победа, о Кришна, у того несомненно есть также и потери!

Наконец, случается и так, что, если даже кто-либо и (остается в живых), противники убивают близкого ему человека. И когда он лишился сил и не видит своих сыновей и братьев, тут и впрямь, о Кришна, появляется у него полнейшее отвращение к самой жизни. Ведь те, кто храбр, отличаются скромностью, благородны и сострадательны, — те как раз и гибнут в бою, а самый низкий спасается. Но даже после того как враги убиты, раскаяние постоянно (гложет сердце), о Джанардана!

А тут еще (неминуемы) пагубные последствия, даже когда остается уцелевший (из врагов). Ибо уцелевший, собрав силы, не оставит (в покое) оставшегося в живых (победителя). И желая положить конец вражде, он будет стремиться уничтожить всех (своих врагов). Победа порождает враждебность, а побежденный живет в печали. Утихомирившийся спит спокойно, оставив (все думы) о победе и поражении, а человек, возбуждающий вражду, всегда спит дурно, как будто он (спит) в своем доме вместе с змеей.

Тот, кто все ниспровергает, лишается славы, — он пожинает среди всех живущих удел вечного бесславия. Ведь враждебные действия не прекращаются, если даже они ведутся в течение длительного времени. Находятся и охотники до напоминаний о прошлом, если в семействе (врага) останется в живых (хотя бы один) человек.

И в самом деле, о Кешава, вражда никогда не погашается враждою, но разжигается еще сильнее, о Кришна, как огонь, (питаемый) топленым маслом. Поэтому не может быть устойчивого мира иначе, чем уничтожение противной (стороны). Сей постоянный порок (может быть обнаружен) у тех, кто стремится получить преимущество над другим. Ибо уверенность человека в своей собственной силе, (как острая боль), тревожит его сердце.

Только оставлением ее или же отвращением самой мысли (о войне) может быть достигнут мир. Либо же путем истребления врагов под самый корень, о Сокрушитель Мадху, может подняться вновь преуспеяние и (принести свои) плоды, хотя такой (образ действий) был бы гораздо более жестоким! Но кроме такого мира, который может быть обретен путем отказа нашего (от царства, предпочтительна будет) разве только сама смерть, (которая может наступить) из-за коварных замыслов врагов и нашей полной гибели. Но мы не хотим отказываться от царства, и не хотим мы гибели своего рода. Поэтому в этих

условиях только мир, который может быть обретен, хотя бы даже пришлось и преклониться (перед врагом), будет наилучшим (выходом). Если же мирные переговоры тех, кто всяческими средствами стремится к миру и не желает войны, окончатся провалом, тогда война становится неизбежной. Ведь от провала мирных переговоров возникают грозные (последствия). Учеными замечено все это на примере собак, (дерущихся) в луже.

(Сначала наблюдается) помахивание хвостами, затем лай и ответный лай, потом обхаживание (и той и другой), оскал зубов и вой, и вслед за тем начинается драка. В этой (схватке), о Кришна, та из них, которая сильнее, одолевает (другую) и пожирает ее мясо. Точно такая же (картина наблюдается) и у людей. И нет тут никакой разницы.

Такой (образ действий) во всем подходит для сильнейших по отношению к слабосильным. Разногласие для первых безразлично, ибо слабый всегда склоняется перед (сильным). Отец, царь и престарелый (годами) заслуживает во всех случаях почтительного уважения. Поэтому Дхритараштра, о Джанардана, должен быть нами уважаем и почитаем. Но у Дхритараштры велика любовь к сыну, о Мадхава! Подпав под влияние своего сына, он отвергнет наше изъявление покорности. Но что же в таком случае, о Кришна, считаешь ты более подходящим? Как же мы (должны действовать), чтобы выгода наша и закон не были ущемлены, о Мадхава? Ведь в таком трудном деле к кому же другому, кроме тебя, о Сокрушитель Мадху, должен я обратиться за советом, о высочайший из людей? Ибо какой же другой есть друг у нас, о Кришна, который, подобно тебе, так дорог нам и желает нам блага, знает пути во всех делах и столь сведущ в выборе любых решений!

Вайшампаяна сказал:

На такие слова Джанардана промолвил в ответ царю справедливости: «Ради обоих вас я отправлюсь в собрание кауравов. Бели я смогу там достигнуть мира, не ущемляя ваших интересов, то этот мой благой поступок, о царь, будет иметь великое значение и даст свои замечательные плоды! Я избавил бы тогда от тенет смерти кауравов и сринджаев, распаленных гневом, пандавов и сынов Дхритараштры, а равно и всю эту Землю!».

Юдхиштхира сказал:

Я не придерживаюсь того мнения, о Кришна, что ты должен ехать— к кауравам. Ибо Суйодхана не последует твоему слову, хоть и дашь ты ему добрый совет. Кшатрии со всей земли собрались там, послушные воле Суйодханы. Твое появление среди них, о Кришна, мне не нравится! Ибо не могут обрадовать нас ни богатства и ни божественность, а не то что одно лишь счастье, ни даже владычество над всеми богами в случае, если над тобой (будет учинено) насилие, о Мадхава!

Бхагаван сказал:

Я знаю, о великий царь, о злонравии сына Дхритараштры, но зато мы не заслужим осуждения властителей земных во всем мире. И не смогут также все цари земные, собравшись вместе, противостоять мне, когда я разгневан в битве, как льву — другие звери. Но если, несмотря на все, они сделают мне (из-за тебя) что-нибудь недостойное, тогда я испепелю всех кауравов, — такое я принял решение. И моя поездка туда ни в коем случае не будет бесплодной, о Партха! Либо мы когда-нибудь достигнем своей цели, либо же мы по крайней мере избавимся от осуждений.

Юдхиштхира сказал:

Как тебе будет угодно, о Кришна! Благополучие да сопутствует тебе! Отправляйся к кауравам. Я надеюсь увидеть тебя возвратившимся в полном благополучии и достигшим своей цели! О Вишваксена, явившись к кауравам, склони потомков Бхараты к миру, о владыка, чтобы все мы могли жить вместе со спокойными сердцами и открытою душою! Ты наш брат и друг, ты одинаково мил и Бибхатсу, и мне.

Благодаря нашей сердечной привязанности твое старание (для нас) вне всяких сомнений. В добрый путь! Отправляйся ради нашего блага! Ты знаешь нас, ты знаешь наших противников, ты знаешь наши цели и знаешь также, что говорить. Суйодхане ты должен будешь сказать, о Кришна, все то, что необходимо для нашего блага. Будет ли от этого примирение или иной исход, тебе надлежит, о Кришна, сказать именно такие слова, которые сообразны с законом и будут способствовать пользе!

Так гласит глава семидесятая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 71

Бхагаван сказал:

Слышал я слова Санджайи, выслушал я и твои. Я знаю теперь все об их намерениях, а также и твоих. Твой ум склоняется к справедливости, тогда как их помыслы направлены к вражде. То, чего можно достичь без войны, было бы для тебя наиболее ценным. Пожизненный обет благочестия не предписан для кшатрия, о владыка народов! Но люди, принадлежащие к (четырем) ступеням жизни, говорят, что кшатрий может существовать подаянием. Победа или смерть в бою предписана (ему) навеки создателем. Бедность не может быть (для него) похвальна.

Ибо, полагаясь на бедность, невозможно существовать, о Юдхиштхира! Прояви же свою доблесть, о могучерукий, и сокруши своих врагов, о усмиритель недругов! Чрезмерно жадные сыновья Дхритараштры, живя долгое время вместе (со многими царями) и пользуясь их расположением, обрели друзей и значительно усилились, о укратитель врагов!

И нет никаких оснований, чтобы они (согласились) установить равенство с тобою, о владыка народов! Ибо они считают, что превосходство в силе (на их стороне) 24 благодаря Бхишме, Дроне, Крипе и другим. Пока ты, о царь, будешь поступать мягко по отношению к ним, они отнимут у тебя царство, о усмиритель врагов!

Ни из сострадания, ни из мягкосердечия и ни из чувства справедливости не способны (будут) сыновья Дхритараштры выполнить твое желание, о усмиритель врагов! Это явное свидетельство того, о Пандава, что они (не заключат мира), что, даже причинив тебе столь тяжкие (мучения), когда заставили тебя надеть только набедренную повязку (оставшись нагим), они не мучились раскаянием!

Когда на глазах у деда своего и Дроны и мудрого Видуры, а в действительности у всех главнейших кауравов коварный (Дурьйодхана) обманом победил тебя, о царь, кроткого и себя обуздавшего, преданного закону и твердого в обетах, в нечестной игре в кости, тогда злодей тот не устыдился тем поступком своим.

Так не проявляй же сострадания, о царь, по отношению к тому, кто в поступках своих руководствуется таким злонравием. Они заслуживают смерти перед лицом всего мира, а тем более перед твоим, о потомок Бхараты! Непристойными речами он вместе со своими братьями поносил тебя и твоих младших братьев. Похваляясь в восторженном порыве, он говорил: «Нет теперь у пандавов ничего своего в этом мире. Даже само их имя и род исчезнут бесследно! В течение длительного времени они обречены на поражение. И утратив все свои достоинства, они обретут свою изначальную природу!».

Эти и другие оскорбительные слова произносил (Дурьйодхана), похваляясь среди своих родственнников, когда ты отправлялся в лес в изгнание. Те, кто собрался тогда в зале собрания, сидели там, рыдая, с подступившими к горлу слезами. И цари, собравшиеся там, вместе с брахманами не одобряли его. Все участники собрания порицали тогда Дурьйодхану. А для того, кто происхождения благородного, даже порицание равносильно смерти, о сокрушитель врагов! Смерть даже во много раз достойнее, о царь, нежели порицание, обрекающее на жалкую жизнь!

Уже тогда он (считается) погибшим, о царь, когда не чувствует я стыда, даже подвергаясь порицанию всех царей на земле, о великий царь! Человека, у которого подобный нрав, легко убить, ибо он — точно дерево с подрубленными корнями, поддерживаемое лишь подпоркой. Нечестивый и злонравный (Дурьйодхана) заслуживает смерти от руки всякого среди людей, подобно змее. Убей же его, убийца недругов, и не сомневайся нисколько, о царь! Во всяком случае было бы уместным для тебя, да и мне это понравится, о безупречный, чтобы ты оказал почтение своему отцу (Дхритараштре) и Бхишме. Я же отправляюсь туда и устраню сомнения всех людей, у которых, о царь, существует еще двойственное мнение о Дурьйодхане.

Там среди царей я перечислю твои достоинства, общие для всех людей, а также и все пороки, которые есть у Дурьйодханы. И слушая меня, когда я буду говорить там свою речь, благотворную и согласную с законом и пользой, цари все, властители разных стран, будут считать тебя обладающим добродетельной душою и правдоречивым, а что касается его, то они убедятся, что одержим он жадностью. Я также буду поносить его среди горожан и поселян, перед старыми и малолетними, при стечении представителей всех четырех каст. И если ты, испрашивая мира, не добьешься там справедливости, цари будут тогда порицать кауравов и самого Дхритараштру.

И когда Дурьйодхана действительно уже погибнет, будучи покинут всеми людьми, что же тогда остается делать, о царь? Делай в таком случае то, что будет нужно. Я же отправлюсь ко всем кауравам и постараюсь склонить их к миру, не ущемляя твоих интересов, и заодно понаблюдаю за их поведением. И если, явившись туда, я замечу, что действия кауравов направлены к войне, я скоро возвращусь назад ради твоей победы, о потомок Бхараты! Во всяком случае я считаю, что война с врагами несомненна, ибо так мне предвещают всякого рода знамения. Животные и птицы издают зловещие крики при наступлении сумерек.

Отборнейшие слоны и кони принимают ужасные очертания; и сам огонь обнаруживает (необычную) окраску, принимая зловещие формы. Уж не наступает ли тут страшная погибель, которая грозит уничтожить мир человеческий! Следует поэтому привести в готовность оружие и доспехи, перевозочные средства и колесницы, слонов, а также знамена. И пусть все твои воины приложат старания, совершенствуя свои упражнения на слонах, конях и колесницах.

И все, что потребуется тебе для предстоящей войны, — то ты собери заранее, о владыка людей! Ибо Дурьйодхана, пока он жив, никоим образом не сможет, о царь, отдать тебе царство, которое, находясь в полном преуспеянии, было раньше отнято у тебя во время игры в кости, о первейший из пандавов!

Так гласит глава семьдесят первая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 72

Бхимасена сказал:

Тебе, о Сокрушитель Мадху, надлежит говорить таким тоном, чтобы был заключен мир с кауравами. Но ты не должен угрожать им войной! Хотя и неистов Дурьйодхана и гневен постоянно, хоть и ненавидит (даже свое собственное) благо и высокомерен, не следует говорить с ним резко. Относись к нему с мягкостью. По природе своей нечестивец, с душою как у злодеев, он опьянен обольщением власти верховной и враждебен к пандавам; непрозорливый, дерзкий в речи, он осуждает (других); свирепый в отваге и злопамятный, он не поддается наставлению, злонравен и склонен ко лжи. Он скорее умрет, нежели уступит (в чем-нибудь) или откажется от своего мнения.

Я полагаю, о Кришна, что с таким будет крайне трудно достигнуть мира. Противореча даже своим друзьям, лишенный чувства справедливости, не любящий правды, он всегда действует вопреки словам своих близких и уязвляет их сердца. Подвластный порывам гнева, полагающийся на свой дурной нрав, он по природе своей стремится причинять зло, как змея, уколотая стеблями травы. Ведь Дурьйодхана хорошо тебе известен: что у него за войско, каковы его поведение и нрав, каковы его мощь и отвага.

Раньше кауравы вместе с сыновьями жили довольные, и мы тоже вместе с близкими радовались, как младшие братья Индры со старшим — Индрой. Но увы, гневом Дурьйодханы, о Сокрушитель Мадху, потомки Бхараты будут сожжены, как на исходе зимних холодов всепожирающим огнем (сжигаются) леса! Хорошо известны, о Сокрушитель Мадху, следующие восемнадцать царей, которые истребили своих родных, друзей и близких. Как по истечении времени для (действия) закона родился Бали среди асуров, преуспевающих в благоденствии и сияющих величием, так (родились) и Удаварта среди хайхаев, Джанамеджая унипов, Бахула у таладжангхов, надменный Басу среди крими, Аджабинду у сувиров, Кушардхика у сураштров и Аркаджа у балихов, Дхаутамулака среди чинов, Хаягрива среди видехов и Варапра среди махауджасов, Баху у сундаравегов, Пуруравас у диптакшей, Сахаджа среди чедиев и матсьев, Брихадбала среди прачетов и Дхарана среди индраватсов, Вига-хана у мукутов и Шама у нандивегов. Эти низменные люди родились, о Кришна, в конце каждой юги, каждый в своем роду для истребления своих же родственников.

Также, должно быть, и этот подлый Дурьйодхана — олицетворение са-18-мого греха и позор своего собственного рода — появился, подготовленный самим временем, в конце юги среди нас, кауравов. Поэтому ты должен говорить с ним, столь свирепым в своем могуществе, мягко и спокойно, в дружелюбном и нерезком тоне, и только о том, что сообразно закону и пользе полностью соответствует его наклонностям. Все мы, о Кришна, скорее в унижении последуем покорно за Дурьйодханой, только бы не погиб наш род бхаратов!

Действуй таким путем, о Ваcудева, чтобы мы, (если случится), могли скорее жить с кауравами как отчужденные от них, нежели тот (грех) пагубной политики (от истребления всего рода) эт коснулся бы кауравов! Следовало бы поговорить с престарелым дедом, о Кришна, и с теми, кто участвует в собрании, чтобы восстановить добрую братскую дружбу между братьями и умиротворить сына Дхритараштры. Именно об этом говорю я. Царь (Юдхиштхира) также одобряет это, Арджуна тоже не склонен к войне, ибо велико в нем чувство сострадания.

Так гласит глава семьдесят вторая в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 73

Вайшампаяна сказал:

Выслушал могучерукий Кешава эту речь Бхимы, проникнутую кротостью и столь беспримерную, как если бы гора обрела легкость или же огонь стал холодным. И промолвил тогда младший брат Рамы из рода Шуры — обладатель лука шарнга, громко смеясь, сидевшему Бхиме— Врикодаре, проникнутому состраданием, разжигая его словами, подобно тому как ветер раздувает огонь: «В другое время ты, о Бхимасена, восхвалял только войну, горя жаждой убить жестоких сынов Дхритараштры, которые сами находят удовольствие в убийстве других.

Ты ведь не спишь, а бодрствуешь (всю ночь) и лежишь, обратившись лицом вниз, о усмиритель врагов! Ты часто произносишь страшные, полные беспокойства, угрожающие речи. Воспаленный огнем своего гнева, ты вздыхаешь, о Бхима, с душою неспокойной, словно огонь, смешанный с дымом! Ты лежишь в уединении громко стеная, как слобосильный в изнеможении от тяжелой ноши. Некоторые из людей, не знающие сути дела, даже считают тебя безумным. Подобно тому как слон, ломая вырванные с корнем деревья, лежащие на земле, топчет их ногами, испуская рев, так и ты, о Бхима, бегаешь вокруг, издавая громкие стоны (и своею поступью сотрясая землю).

Здесь (в лесу) ты не находишь радости в (общении) с благочестивыми людьми, но пребываешь в уединении, о Пандава! Ни ночью, ни днем ты не радуешься никогда и другому. Сидя в одиночестве, ты без причины то смеешься или рыдаешь, то иногда, положив голову меж колен, ты долго сидишь с закрытыми глазами! А иногда, сдвигая часто брови и облизывая губы, ты, о Бхима, смотришь свирепо перед собой. Все это — проявления гнева! Однажды, находясь среди братьев, ты, схватив палицу, произнес клятву:

«Как солнце показывается с Востока, излучая сияние, и как оно, лучезарное, неизменно заходит на Западе, обходя вокруг (Меру), так и я даю клятву, — и никогда она не будет нарушена, — в том, что я непременно убью, когда столкнусь (в битве), неистового Дурьйодхану этой палицей!». А теперь тот же разум твой склоняется к миру, о усмиритель врагов! Разве тебя, о Бхима, охватывает страх, если отвращение от битвы, увы, когда в действительности уже наступило время для войны, ты считаешь действием непредосудительным? Увы, о Партха, на исходе сна своего и бдения ты видишь зловещие знамения, и поэтому ты желаешь мира!

Увы, ты, подобно евнуху, не обнаруживаешь никаких признаков мужественности у себя! Ты охвачен ужасом, и поэтому разум твой в расстройстве. Сердце твое содрогается, а разум твой повергается в смятение, и бедра твои онемели, поэтому ты и желаешь мира. Душа смертного, о Партха, временами (бывает) также неустойчива, как пушистая оболочка хлопкового зернышка, потревоженная порывом ветра.

Такое состояние твоего разума так же чуждо тебе, как членораздельная речь скотам! Оно заставляет погружаться сердца сыновей Панду (в бездну отчаяния), словно пловцов, лишенных лодки, (в пучину вод). Для меня это великое чудо, равное перемещению горы, что ты, о Бхимасена, должен произносить такие неожиданные речи. Памятуя о своих деяниях и о своем рождении в высоком роду, о потомок Бхараты, восстань, о герой, не впадай в отчаяние и будь стойким! Такая слабость, какая (заметна) у тебя, непристойна тебе, о усмиритель врагов, ибо кшатрий никогда не пользуется тем, чего не приобрел он своею доблестью!».

Так гласит глава семьдесят третья в Удйогапарве великой Махабхараты.

Глава 74

Вайшампаяна сказал:

Услышав сказанное Васудевой, (Бхима), всегда преисполненный гнева и не переносящий (обид), воспрянул, как добрый конь, и сказал без промедления: «О Непреклонный, в то время как я намерен действовать особым образом, ты представляешь меня в превратном свете. Мое чрезмерное увлечение в битве, мое подлинное могущество и силу ты хорошо знаешь, о Дашарха, благодаря тому что мы долгое время жили вместе. Или, быть может, ты не знаешь меня, как плавающий без лодки по озеру (не ведает его глубины).

Поэтому ты и награждаешь меня столь непристойными словами. Ведь как мог бы кто-нибудь, зная меня — Бхимасбну, о Мадхава, сказать мне такие неподобающие (речи), какие посмел сказать ты? Поэтому вот что скажу я тебе, о радость рода Вришни, по поводу своей доблести и мощи, несравнимой с другими. Хотя восхвалять самого себя и считается делом непристойным, но уязвленный твоими словами осуждения, я все же скажу о своей собственной силе.

Взгляни, о Кришна, на эти небо и землю, где возникли все эти (бессчисленные) существа. Неподвижные, беспредельные и устойчивые — это две праматери всего (сущего). Если они внезапно столкнутся в гневе, подобно двум скалам, я смогу удержать их своими руками со всем, что есть там движущегося и неподвижного! Посмотри, каков размах моих рук, напоминающих огромные бревна! Я не вижу такого человека, который мог бы вызволиться, попав в их (объятия).

Дата добавления: 2015-08-03