Историческая трагедия

В Москве 19-20 августа была предпринята попытка государственного переворота, в нем сконцентрировалась вся сущность процесса перестройки, начавшегося в 1985 с приходом М.С. Горбачева к власти.

Когда начался переворот если вообще к этому нелепому мероприятию на высотах власти приложимо высокое слово "переворот" все западные средства информации немедленно окрестили его путчем. Слово путч в сознании западных людей вызывает определенную картину: кучка заговорщиков используя вооруженные силы устраняет законное правительство и берет власть в свои руки. В данном случае ничего подобного не было. Было нечто другое, что не укладывается в рамки привычных пропагандистских и журналистских штампов. Слово путч было пущено в оборот не приверженцами истины, а участниками одной из полит сил кровно заинтересованной в дискредитации тех кто рискнул пойти на переворот.

Лица, образовавшие ГКЧП и принявшие ряд действий, истолкованных как переворот и на самом деле имевших шанс перерасти в переворот: вице-президент России Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, министр внутренних дел Борис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов, первый заместитель председателя Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель крестьянского союза СССР Василий Стародубцев и президент ассоциации госпредприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков. Так что путчисты были люди входящие в состав центральной власти СССР.

Президент СССР Горбачев находился в отпуске. Согласно приказу вице-президента Янаева, он, Янаев, вступил в исполнение обязанностей президента СССР, в связи с тем, что Горбачев не мог исполнять обязанности по состоянию здоровья, причем Янаев сделал это на основании статьи 127.7 Конституции СССР. Вопрос о фактическом состоянии здоровья президента стал предметом мировой политики, так что истину на этот счет узнать невозможно. Попытка переворота не удалась и победители вобьют в головы людей ту версию, какую найдут нужной. А если бы переворот удался, то изобразить версию ГКЧП не представляло бы никакого труда.

Никто кроме Горбачева не был отстранен от власти. Никто не был арестован. Другое дело, что успех переворота мог бы со временем привести к серьезным изменениям в стране и в системе власти. Это и напугало демократов и радикалов, а так же их западных покровителей и инструкторов. Поэтому они и проявили бешенную активность по дискредитации попытки переворота и его срыву. Если смотреть на событие как на нечто серьезное, а не как на имитацию переворота, то такое поведение путчистов выглядит как непростительная ошибка. Они не младенцы, они знали на что шли. Если они имели серьезные намерения, они первым делом должны были бы арестовать всех активных радикадов, включая Ельцина. Они это главное условие переворота не выполнили, что стало важнейшей причиной его срыва.

Члены ГКЧП заявили, что над страной нависла смертельная опасность, что начатая Горбачевым перестройка зашла в тупик, и необходимы чрезвычайные меры по выводу государства и общества из кризиса. Кроме того, Янаев заявил, что советское руководство будет и дальше следовать курсом, который в 1985 начал Горбачев. В это никто не поверил, надо было … первым делом осудить всю перестройку, как преступление против интересов страны и народа. От них этого ждали миллионы людей, которые их поддержали бы. Путчисты этого не сделали, обрекая себя тем самым на провал. Весь путч с самого начала выглядел как фарс или как провокация. Впечатление такое, что путч был кому-то нужен, но такой, чтоб его легко можно было раздавить, и чтобы он дал повод для той революции, которая произошла в Москве на основе его подавления. Надо отдать должное тем, кто спланировал эту операцию. Членов ГКЧП обвинили в том, что их действия были неконституционными. Если бы переворот удался, то было бы достаточно оснований чтобы считать его конституционным и нашлось бы достаточное число экспертов, которые бы привели аргументы в пользу этого. Переворот сорвался, и доминирующие в стране и в мире силы оценили его как неконституционный, найдя для этого подходящие аргументы. Но если встать на позиции оценки событий как конституционных или неконституционных, то с полным основанием можно вообще все действия горбачевского руководства оценить как неконституционные.

По приказу ГКЧП в переворот пытались вовлечь вооруженные силы. В советской истории уже был такой случай в 1954, когда убрали Берия. Тогда в Москву были введены части тех же элитных дивизий, которые теперь, почти 40 лет спустя, были введены по приказу ГКЧП. Члены ГКЧП, отдавая приказ о вводе войск, поразительным образом не учли тех перемен, которые произошли за последние годы и того состояния, в которое ввергла население сама же государственная идеология и пропаганда за годы перестройки, не говоря уж об активной пропаганде антикоммунистических и антисоветских сил. Это решение ГКЧП было политической ошибкой, непростительной для людей, которые сами находились на вершинах власти и знали положение в стране лучше многих других. Хотели этого члены ГКЧП или нет, включением вооруженных сил в эту борьбу они сыграли на руку тем, против кого намеревались вести борьбу. Они фактически сыграли ту роль провокаторов, усилив в огромной степени деморализацию армии и надолго, если не насовсем, исключив возможность военного переворота. Если этих людей и стоит судить, то, прежде всего за поразительную некомпетентность и нерешительность.

Радикальные силы во главе с Ельциным умело использовали конституционную демагогию в рамках которой еще держались члены ГКЧП, и захватили роль защитников конституционного порядка и демократии, что, разумеется, усилило симпатии к ним мирового общественного мнения. Они с поразительной быстротой мобилизовали ту часть населения Москвы, Ленинграда и других городов, которая была наиболее активна политически и поддерживала их. Такая реакция политических сил наводит на ту же мысль: если путч не организовали специально, то его, по крайней мере, кто-то ожидал.

Большинство населения в тайне сочувствующего членам ГКЧП и надеявшегося на то, что кошмар перестройки, в конце концов, кончится, осталось пассивным. К тому же оно развращенное и одураченное пропагандой реформаторов и радикалов в течение последних 6 лет впало в состояние полной растерянности, и было совершенно неспособно судить о том, на чьей стороне правда, с точки зрения их же интересов. Это молчаливое большинство всегда было пассивной массой покорно выполнявшей распоряжения начальства. Продержись бы ГКЧП хотя бы пару недель, оно восприняло бы переворот как нечто само собой разумеющееся и нормальное. Оно решило бы, что установка свыше переменилась, и надо жить так же как жили раньше. Радикалы понимали это и потому действовали стремительно. Политические лидеры Запада приложили огромные усилия, чтобы сорвать переворот. Без их усилий срыв был бы затруднен и мог бы не состоятся.

Одной из важнейших причин провала была позиция, которую заняли центристы. Фактически переворот поддерживали те, кто не имел влияния в обществе. Это, например, Совет ветеранов, которому радикалы приписали репутацию недобитых сталинистов. Члены ГКЧП рассчитывали на поддержку центристов. Они сами были центристы и пытались выступить именно в этой роли. Но логика политической борьбы приписала им иную роль - роль консерваторов, стремившихся остановить пагубную для страны (с их точки зрения) политику перестройки и восстановить нормы жизни сложившиеся в доперестроечные годы. Радикалы создали им такую репутацию.

Кроме того, с этим аспектом политической борьбы переплелся другой не менее важный - борьба меду центральной властью, возглавлявшейся Горбачевым и республиканской властью возглавляемой Ельциным. Логика политической борьбы после поражения консерваторов и физического отстранения их от власти вела к поляризации в самом лагере реформаторов. Центристы при этом по самому своему положению в системе власти вынужденные принимать какие-то меры по сохранению целостности страны и общественного порядка все более толкались на то, к чему призывали консерваторы. Они вольно или невольно брали на себя функции разгромленных ими консерваторов. Радикалы же, которые нисколько не заботились исполнением позитивных функций власти, по самой их природе подхватили лозунги перестройки и развернули активную деятельность по разрушению советского социалистического строя, системы власти и идеологии, приобретая своей разрушительной деятельностью огромную популярность в массах.

Сложилось своеобразное двоевластие: республиканская власть не подчинялась центральной, саботируя ее распоряжения и всячески дискредитируя ее. Такое положение не могло длиться вечно. Если бы не было попытки переворота, Горбачеву самому пришлось бы принять нечто подобное. Но это не входило в его тактику. Он привык делать грязную работу чужими руками, сохраняя ореол политической святости и непорочности. Провал попытки переворота означал поражение центральной власти, склонной к умеренной перестройке и победу республиканской власти рвавшейся к коренной ломке всего советского образа жизни. Двоевластие на данное время закончилось. Монополию на перестройку захватили радикалы. Теперь от лидеров запада зависит, кто из двух будет продолжать дело развала страны. Хотя страна и велика, диктатор может быть только один. Горбачев хорошо поработал в пользу запада, заслужив кучу премий и титулов. Ельцин явно оттеснил его на задний план и стал фигурой номер один в политической жизни страны. Но он имеет репутацию человека, который может выкинуть неожиданную фортель, а это не соответствует точным расчетам творцов западной стратегии. Ельцин, как и Горбачев, прошел школу лжи, лицемерия и коварства в том же самом брежневском партийном аппарате. Отрекаясь от коммунизма, такие перевертыши не перестают быть порождением того же коммунизма.

Руководство КПСС почти не поддержало попытку переворота, хотя это был ее последний шанс на спасение. Руководители должны были понимать, что в войне с Германией СССР выстоял только благодаря КПСС. И теперь он может выстоять и в «теплой войне» только как коммунистическая страна. Лидеры запада это прекрасно понимают и бьют именно в это место. Никогда еже руководство такой большой организации не обнаруживало такого числа предателей своей идеологии. Если бы путчисты выступили с откровенным призывом к членам партии покончить с перестройкой, которая на самом деле провалилась как нечто созидательное, то на улицы Москвы вышло бы народу в 10 раз больше, чем поклонников Ельцина. Но вожди КПСС, дрожа за свою шкуру, не сделали этого, подписав тем самым себе приговор. Следствием провала переворота является запрет Ельцина на выпуск «Правды» и других газет не запрещенных при путче. Никто на западе ни слова не сказал что это не конституционно. Теперь общепринято считать, что «холодная война» закончилась и в этом заслуга Горбачева. Но умалчивают в чем именно его роль. Если бы лидеры запада назначили на пост главы советского государства собственного политика он не смог бы нанести такой ущерб стране как это сделал Горбачев. Он действовал как опытный аппаратчик, используя всю мощь власти.

Главным оружием в этой войне пока являются политические, экономические, идеологические, пропагандистские и психологические средства. Происходящее сокращение вооружения ведет к тому, что военный потенциал запада будет превосходить советский. Варшавский пакт распался, а НАТО не собирается следовать его примеру.

Провал попытки переворота есть не победа некой демократии и некого прогресса над некими силами реакции, а очередная победа запада в «теплой войне» против советского народа, ведущейся под предлогом борьбы с коммунизмом.

Сталинский и брежневский режимы с политической точки зрения различаются по 2 признакам.

1: первый является волюнтаристским, второй приспособленческим.

2: сталинисты стремятся создать аппарат власти вне партаппарата, а брежневисты в его рамках. Для сталинистов характерно народовластие, а для Брежнева - партийно-государственная бюрократия.

Горбачевское руководство с самого начала проявило сталинские тенденции. Горбачев постоянно требовал особых полномочий и получал их. Его реформы носили принудительный характер. Но он еще сохранил в качестве орудия партаппарат. С провалом путча ельцинский волюнтаризм превзошел и горбачевский и сталинский. Он пошел на разрушение партаппарата и создание системы народовластия вождистского типа.

Перестройка была и остается переходом страны от брежневского режима к новой форме сталинского.

Русские совершили трагический шаг, пойдя на коммунистическую революцию. Но сейчас они совершают не менее трагический шаг, отказываясь от результатов 70-летней истории.

Александр Зиновьев. Мюнхен, 26 августа 1991г.

Дата добавления: 2015-08-05