Просветительское движение среди татар

Возрождение ислама и перемены в экономической и социаль­ной жизни вызвали мощное просветительское движение среди татар. Постепенно в татарском просвещении выделились два от­носительно самостоятельных направления: религиозное и светс­кое.

Главным из них на всем протяжении XIX столетия остава­лось религиозное образование и просвещение. Роль ислама в со­циокультурной и духовной жизни татарского общества непре­рывно возрастала. Были построены многие сотни мечетей, с не­пременным мектебе и медресе при них, подготовлены тысячи имамов и мударрисов. Весьма внушительных масштабов достиг­ли печатание и распространение религиозной канонической и учебной литературы.

Данные за 1853—1858 годы: казанские типографии Университета,

Факт I Людвига Швеца, Рахимжана Саитова растиражировали: 82 300 эк-

земпляров Корана, 165 900 экземпляров книги для мектебе «Иман

шарты».

Вместе с тем внутри религиозного направления возникли се­рьезные проблемы. Некоторые имамы, получившие богословское образование в ведущих исламских научно-учебных центрах того времени — в Бухаре и Самарканде, стали выражать критические мысли относительно состояния как исламского учения, так и ис­ламского образования. Среди таких широко образованных и са-

мостоятельно мыслящих имамов следует назвать Габдряхима Утыз-Имяни (1756—1836), Габденнасы-ра аль-Курсави (1776— 1812), Шигабутдина Мард-жани (1818—1889).

Они одними из первых
среди мусульманских бого­
словов России смело под­
нялись на борьбу против
схоластики и религиозного
фанатизма, царивших как Казанский университет

в среде местного духовен­ства, так и в большинстве исламских медресе Бухары и других среднеазиатских городов.

В своем труде «Руководство для слуг Господа», написанном во время пребывания в Бухаре, Г. Курсави выступил против уле-мов и каламистов, повинных в схоластическом и мистическом толковании догматов веры, в преследовании всякого свободомыс­лия и творческого подхода в вопросах веры. Он отрицал аксио­матическую ценность таклида, в соответствии с которым не при­знавалось право современников на творческие поиски, утвержда­лась необходимость беспрекословной веры признанным авторите­там прошлого, слепого следования традициям и заветам древних.

Г. Курсави в противовес таклиду выдвигал принцип иджти-хада, то есть индивидуального творческого толкования догматов веры, доступного, по его мнению, всем мусульманам, а не только избранной «касте» знатоков-улемов. Одновременно он считал, что необходимо предоставить каждому исламскому ученому пра­во давать собственное толкование Корана и хадисов в поисках правильного ответа на любой частный вопрос.

Новаторские идеи и высказывания Курсави вызвали крайнее раздражение и недовольство бухарских улемов, а также эмира Бухары, и он вынужден был покинуть Среднюю Азию.

Вернувшись на родину, в село Курса, имам Габденнасыр по­пытался реализовать свои идеи об обновлении исламского вероу­чения и образования, работая учителем в местной медресе. Он преподавал своим ученикам не только основы ислама, но и мате­матики, географии, истории.

Однако новаторская деятельность Г. Курсави вызывала подо­зрение и недовольство остального духовенства, пребывавшего в плену старых догм и религиозного фанатизма. Последователей у него не было. Тем не менее идеи Курсави не пропали даром, они будоражили мысль и явились теми зернами, из которых в даль­нейшем выросла передовая общественная мысль российского му­сульманства.

Правительство Екатерины II нуждалось не только в имамах, лояльных к Российской империи и готовых проводить интересы

империи на ее юго-восточных грани­цах, но и в образованных, светских людях из местного населения, которые могли бы выполнять разнообразные функции государственного управле­ния, влиться в ряды быстро растущего российского чиновничества. Имея в виду именно это, правительство распо­рядилось с 1769 года обучать при Ка­занской гимназии татарскую группу.

Великий ученый-математик, ректор Казанского университета Н. И. Лобачевский (1792—1856)

Учителем-наставником этой группы назначили известного и уважаемого человека Сагита Хальфина (1732— 1785), бывшего в 1767—1768 годах членом Уложенной комиссии. Ему пришлось начинать преподавательскую деятельность буквально с нуля. Не было ни учебников, ни словарей татар­ского языка, ни методических посо­бий. Сагит Хальфин сам написал и опубликовал «Азбуку татарского язы­ка с обстоятельным описанием букв и складов» (1778 год). Он также состав­ил словарь татарского языка, включавший около 25 тысяч слов. Число детей-татар в гимназии было невелико: 15—20 учени­ков. И все же деятельность С. Хальфина имела большое значе­ние для развития светского образования среди казанских татар, для приобщения их к русской культуре и русскому языку. Его имя вошло в историю татарского просвещения еще и тем, что он явился родоначальником целой династии педагогов и ученых Хальфиных.

Дело отца продолжил сын Исхак Хальфин. Кроме преподава­тельской деятельности в гимназии, он занимался переводами го­сударственных актов Российской империи на татарский язык. В частности, перевел «Устав управы благочиния», «Учреждение о губерниях» и другие законоположения.

Представитель третьего поколения Ибрагим Исхакович Хальфин (1778—1829) к работе в Казанской гимназии присту­пил в 1800 году. Спустя четыре года Указом императора Алек­сандра I был открыт Казанский университет. Молодого, образо­ванного учителя пригласили в университет в качестве лектора по татарскому языку. Здесь он вел не только преподавательс­кую, но и плодотворную научную деятельность. В 1809 году он публикует учебную книгу «Азбука и грамматика татарского языка». Серьезно занимался Ибрагим Хальфин также пробле­мами истории. Он издал труд Абулгази «Родословная тюрков». А в 1822 году вышел труд И. Хальфина «Жизнь Чингисхана и Аксак-Тимура». Его избрали адъюнкт-профессором Казанского университета (1823).

Казанский

Гостиный двор.

Литография

В. С. Турина

1830-х годов

Открытие Казанского университета имело огромное значение для культурного развития татарского населения. Среди студен­тов университета стали появляться и представители татарской молодежи. В первые десятилетия существования университета их было очень мало, буквально единицы. По данным С. М. Ми­хайловой, в 1840—1860 годах в Казанском университете обуча­лось до 30 татар и башкир.

Среди выпускников Казанского университета были: выдаю­щийся просветитель, ученый, педагог Каюм Насыри (1825— 1902), видный ученый, реформатор Хусаин Фаизханов (1828— 1866), известный врач, просветитель Ханяфи Батыршин и дру­гие.

В первой половине XIX века в местах компактного прожива­ния татарского населения делались также шаги к открытию на­чальных и средних учебных заведений светского характера, с обучением детей татар русскому языку. Известен такой факт: в 1821 году некий М. Ниязов в Астрахани пытался открыть подоб­ное училище. Однако его попытка потерпела неудачу из-за силь­ного сопротивления местного мусульманского духовенства.

В царствование Николая I (1825—1855) вновь усиливается миссионерская деятельность русской православной церкви среди инородцев, в том числе и татар. При этом широко используется опыт новокрещенских школ XVIII века. Большое внимание уде­ляется использованию национальных (родных) языков в этих школах. Христианские религиозные тексты переводятся на та­тарский язык.

Первый перевод катехизиса на татарский язык был опубли­кован в 1803 году. Преподаватель Казанской духовной академии А. Трояновский в 1816—1826 годы издал татарскую грамматику и словарь татарского языка. Приобщению татар к русскому ду­ховному миру, к православной вере должно было служить и из­дание татарской газеты, с проектом которого выступил в 1834 году М. Никольский. Однако власти не решились на этот шаг.

Другим средством обращения та­тар в христианство оставалось мате­риальное вознаграждение. Решени­ем Сената от 25 июля 1849 года инородцам, обращенным в христи­анство, давались привилегии: по­жизненное освобождение от уплаты подушной подати, освобождение от всех других налогов на 6 лет и де­нежное вознаграждение от 15 до 30 рублей серебром на человека, плюс 30 рублей — на семью.

В том же году постановлением Государственного совета, одобрен­ным Николаем I, были ограничены права Духовного управления му­сульман в назначении имамов и контроле за их деятельностью. Со­ответственно усиливались конт­рольно-распорядительные функции органов царской администрации.

Для ограждения крещеных та­тар от нежелательного влияния од­носельчан-мусульман было приказа­но переселить их в деревни с рус­скими православными жителями. Это создавало дополнительные бы­товые и психологические трудности для переселяемых.

Принимались также меры по усилению антимусульманской про­паганды. С этой целью в 1854 году в Казанской духовной академии было открыто антимусульманское отделение.

Однако указанные меры, пред­принятые властями и православной церковью, не дали, как и в преды­дущем столетии, ожидаемых ре­зультатов. За период с 1852 по 1867 год в Казанской губернии из 12 129 новокрещеных татар вновь верну­лись к исламу 10 526 — почти 87 процентов. Из 19 016 старокреще­ных вернулись 3251. Подобная же картина наблюдалась в соседней Симбирской губернии: из 2667 но­вокрещеных к исламу вернулись 2532 — почти 95 процентов.

Таким образом, первая половина XIX века была временем на­пряженных творческих исканий передовых представителей татар­ского народа, направленных на обновление системы национально­го образования, всей культурной и духовной жизни общества.

§ 38. Социально-экономическое развитие в пореформенную эпоху

В середине и второй половине XIX столетия в экономическом укладе России происходили глубокие изменения. В 30—40-е годы начался промышленный переворот. В 1861 году было отме­нено крепостное право. Это открыло широкий простор для фор­мирования новых, капиталистических отношений как в городе, так и в деревне, способствовало значительному ускорению соци­ально-экономического развития.

Татарское население России, разумеется, не осталось в стороне от названных процессов. Проникновение товарно-денежных отношений в деревню привело к имущественному и социальному расслоению та­тарского крестьянства. Большая часть его страдала от нищеты и ма­лоземелья. Земельный голод в татарской деревне ощущался острее, чем в великорусской. На одно хозяйство крестьянина-татарина в Ка­занской губернии приходилось в 1,5—2 раза меньше пахотной зем­ли, чем на хозяйство крестьянина-русского. Доля безлошадных се­мей в татарских деревнях достигала 34—35 процентов.

Чтобы выжить в этих тяжелых условиях, крестьянам прихо­дилось заниматься различными промыслами — изготовлением тюбетеек, шапок, валенок, шуб и тулупов из овчины и другими. Широкое распространение получает отходничество. Многие моло­дые татары в поисках заработка уходили на зимнее время в го­рода, нанимались там к богатым людям, купцам, заводчикам в каче­стве чернорабочих, грузчиков, двор­ников, истопников и т. д. Эта кате­гория людей в народе получила на­звание «зимогоры» («зиму горе­вать»), об их нелегкой доле склады­вались песни.

Масштабы отходничества были
весьма велики. За 1891 —1900 годы
в Казанской губернии численность
отходников составила 148 тысяч че­
ловек. Многие из них уехали дале­
ко от родных мест — на Урал, в
Донбасс, Баку, постепенно осели
там, превратившись в профессио­
нальных рабочих. К началу XX
века численность рабочих-татар по

всей РОССИИ достигала уже 150 ТЫ-

Золотопромышленник Шакир

СЯЧ человек. Рамиев (1857—1912)

Если большинство татарских крестьян, не говоря уже о рабо­чих, влачили жалкое существование, то богатства национальной буржуазии неуклонно росли. В пореформенное время богатые та­тарские купцы основали десятки акционерных обществ и торго­вых домов. В качестве примера назовем акционерное общество «Волжско-Илецкое стекольное товарищество», созданное Сайда-шевым и Субаевым. Оно работало весьма успешно, принося сво­им владельцам высокие прибыли.

Выдающиеся качества предпринимателя нового склада проде­монстрировал купец из Оренбурга Мухаммед-Садык Рамиев, по­лучивший в аренду на 99 лет у правительства большие золотые рудники в Уральских горах. Ему удалось образцово поставить дело и добиться его высокой прибыльности. После смерти Му-хаммед-Садыка золотые рудники перешли к его сыновьям Шаки-ру (1857—1912) и Закиру (1859—1921). В начале XX века Рами-евым принадлежало около 20 приисков на Южном Урале.

Братья Рамиевы были на рубеже XIX и XX веков не только одними из самых богатых людей среди татар, но и активно уча­ствовали в общественной и культурной жизни российских мусуль­ман. Младший из братьев, Закир, занимался поэтическим творче­ством и заслуженно завоевал признание как один из лучших на­циональных поэтов, выступая под псевдонимом Дэрдменд.

Продолжали разрастаться владения суконного фабриканта Ти-мербулата Акчурина, о котором уже рассказывалось. В 1892 году он, вместе с братом Ибрагимом (1859—1933) и сыном Хасаном (1855—1916), основал Товарищество Старо-Тимошкинской сукон­ной фабрики. Спустя 3 года — новое, еще более крупное дело: рож­дается «Торгово-промышленное товарищество Тимербулата Акчури­на». Оно располагало капиталом в несколько миллионов рублей.

У семьи предпринимателей Акчуриных наблюдалась та же тенденция, которая отмечалась и у династии золотопромышлен­ников Рамиевых: растущий интерес к национальной культуре, к общественной жизни своего народа и всей России, стремление внести свой вклад в социокультурное и этнокультурное развитие российских татар, всего мусульманства. Так, Хасан Тимербула-тович Акчурин собрал уникальный исторический материал (кол­лекции монет, холодного и огнестрельного оружия, древние ру­кописи и т. д.) и богатейшую библиотеку, в которой были книги на многих языках мира. Известно, что в 1908 году (по другим данным, в 1909 году) в доме Хасана Акчурина гостил великий татарский поэт Габдулла Тукай.

Сын Акчурина Юсуф (1879—1935) получил юридическое об­разование в Париже. После возвращения в Россию в 1905 году включился в общественно-политическую жизнь российских му­сульман. Юсуф Акчура явился одним из создателей и руководи­телей мусульманской партии «Иттифак». Более подробно об этом будет сказано ниже.

Весьма видное место в российском предпринимательстве кон­ца XIX—начала XX века занимали торгово-промышленные фир-

Семья богатого казанского купца. Казань. 1910 год

мы Апанаевых, Губайдуллиных, Сайдашевых, Субаевых, Утямы-шевых в Казани, Дебердеевых в Пензенской губернии, Яушевых в городе Троицке Оренбургской губернии и других.

К 1890 году татарские предприниматели имели в собственнос­ти в европейской части страны 76 промышленных предприятий.

В последующем экономическое могущество татарской буржуа­зии продолжало неуклонно возрастать. В 1913 году предприни­матели-татары владели уже 141 промышленным предприятием с числом работающих 12 тысяч человек и 154 торговыми домами.

Крупнейшим среди последних был торговый дом оренбургс­ких (каргалинских) купцов Хусаиновых. Капитал этого дома превышал 1,2 миллиона рублей. Во главе его стоял купец 1-й гильдии Ахмет Хусаинов, его компаньонами были братья Габ-делгани и Махмут Хусаиновы. Торговый дом Хусаиновых вел широкую торгово-посредническую деятельность с казахскими об­ластями, Средней Азией, имел свои торговые представительства и магазины в Казани, Нижнем Новгороде, Москве.

Убыстрились темпы формирования национальной интеллиген­ции.

По данным Всеобщей переписи населения Российской империи
Статистика 1897 года, из татар на государственной административной служ-
бе находилось 2912 человек, из башкир — 139. Лиц, занимаю­
щихся частной юридической практикой, было 79 (татары и баш­
киры вместе). Наукой, литературой, искусством было занято 134 предста­
вителя этих национальностей, педагогической деятельностью — 2395.
Около двух тысяч татар и башкир работали в земских и муниципальных
учреждениях. Численность врачей и других медицинских работников чуть
превышала одну тысячу.

6—2748

Общая численность лиц, занятых умственным трудом, приближалась у татар и башкир, близких по языку и культуре народов, к 10 тысячам чело­век. Это был огромный скачок по сравнению с концом XVIII столетия.

По данным переписи 1897 года, численность татарского населения
Статистика в европейской части страны достигала почти двух миллионов чело-
век, что составляло 1,9 процента населения всей Европейской Рос­
сии. Наибольшее число татар проживало в Казанской губернии —
675 тысяч. Здесь же отмечался самый высокий удельный вес татар в общем
населении — 31,12 процента, большие массивы татарского населения име­
лись в Уфимской и Самарской губерниях. Довольно много татар проживало в
Вятской, Оренбургской, Симбирской, Саратовской, Астраханской губерниях.

В конце XIX века в городах проживало около 150 тысяч татар, или почти 8 процентов всего та­тарского населения. За сорок лет уровень городс­кого населения повысился почти в четыре раза. Особенно много татар проживало в Казани (28 000 человек), Астрахани (15 000), Оренбурге, Уфе.

Следует, однако, отметить, что процесс урба­низации среди татар и башкир протекал гораздо медленнее, чем в Европейской России в целом (13,4 процента горожан). Абсолютное большин­ство татар продолжало жить в деревне и зани­маться сельским хозяйством. Лишь в двух экс­территориальных группах татарского населе­ния — оренбургской и астраханской — сельское хозяйство переставало быть главным занятием (54 и 38 процентов занятых соответственно). Здесь большой удельный вес имели такие занятия, как торговля, переработка, услуги.

Татарское население уступало также русскому по таким социальным показателям, как доля дво­рян, почетных граждан, купцов. Это свидетель­ствовало о том, что в социально-экономическом развитии татары отставали от русских и некото­рых других народов России, хотя по темпам этого развития, очевидно, нисколько не уступали им.

Важными особенностями социальной структу­ры татар в конце XIX века являлись: 1) прожива­ние подавляющего большинства татар-крестьян в чисто татарских населенных пунктах; 2) ограни чение контактов татарских сельских обществ с внешним миром (государственной администраци-

российским обществом) выполнением мини- ( числа обязательных повинностей (упла-
налогов, отправка рекрутов); 6) сохранение

Костюм татар ской городской знати середины XIX века

сильных мусульманских традиций и роли ислама

как гаранта культурной и этнической идентичности татар. Все это предотвра­щало культурную ассимиляцию и руси­фикацию татар в отличие от языческих и христианизированных народов Повол­жья и Приуралья. Своеобразная замк­нутость татарского населения, при на­личии такого объединяющего фактора, как ислам, явно облегчала сплочение нации, даже в условиях распыленного, чересполосного расселения татар на тер­ритории России.

Социокультурные аспекты указанно­го процесса мы рассмотрим в следую­щем параграфе.

Лавка татарского купца. Начало XX века

Дата добавления: 2015-08-05