В Олонце

Спустились на олонецкую землю и Настя с матерью. Быстро перешли через дорогу. Мама успела напомнить, как сначала надо посмотреть налево, потом направо, чтобы не попасть под проезжающие машины. Потом они прошли по улице, очень напоминающей деревенскую, только дома здесь были обиты досками и покрашены в бордовый или зелёный цвета, а в деревне все дома были из брёвен. Там, где солнце не мешало смотреть, девочка оглядывалась в желании увидеть всё, что только есть интересного, и у себя дома всем рассказать, в каком красивом месте ей довелось побывать.

Подошли к двухэтажному голубому дому, поднялись по очень крутым ступенькам на второй этаж и оказались прямо у кабинета глазного доктора. Мама усадила дочь в очередь, а сама пошла вниз – в регистратуру, чтобы взять карточку и номерок. Девочка опять стала осматриваться. Солнышко сюда не попадало, только далеко в конце белого коридора виднелось в окне ясное небо в верхушках высоких деревьев. Коридор выглядел чистым, множество дверей по обе стороны, из которых порой выходили или выглядывали женщины в белом. Настя знала – это врачи, а сидящие у дверей люди – больные.

Когда молодая женщина стала звать и расспрашивать Настеньку, она даже слегка растерялась, но тут появилась мама. Вместе зашли внутрь, мама объяснила женщинам, зачем они пришли. Девочку усадили, начали подбирать очки. Было плохо видно, а хотелось видеть лучше, что там за буквы на табличке, поэтому она то и дело отодвигала лопаточку, которой велели закрывать один глаз, докторша недовольно выговаривала. Девочка не могла выбрать так быстро, в которых стёклах ей лучше видно, потому что плохо было видно во всех. Докторша совсем рассердилась, разворчалась, бросилась к столу, на ходу выписала рецепт и велела идти в аптеку.

Там опять стали подбирать - оправы, в полутьме ничего не было видно, зеркало подсовывали совершенно зря, девочке себя в оправе рассмотреть не удавалось. Пока мама платила в окошечко деньги, Настя разглядывала красивые коробочки и баночки с лекарствами. Надписи на них были мелкие, поэтому прочитать их было невозможно, и девочка очень обрадовалась, когда они вышли с мамой из этого душного помещения.

Музей

Олонецкие улицы очень понравились Насте. Она с удовольствием ходила, оглядываясь вокруг, сидела на скамеечке и кормила хлебом голубей, пока мать ходила по своим «делам». Потом зашли в несколько магазинов – что-то выбирали, примеряли, и пока мама расплачивалась, девочка опять всё разглядывала – день становился всё счастливей.

Когда у обеих руки оказались полны покупок и в кассе автовокзала взяты обратные билеты, осталось ещё около часа до отъезда, мама предложила сходить в музей – недалеко, всего за двумя мостами. Поклажу оставили под присмотром приятной женщины-кассира, а сами спешно зашагали к парку. Там виднелось много необыкновенного: качели, высокие домики с лесенками и горками, раскрашенные лошадки, круглая танцплощадка за железной решёткой, каменные скульптуры детей, но на это можно было только смотреть, так как всё было под замками: в городе был рабочий день. Настя обнаружила деревья, которые у них не росли, она их знала только из книг и с уроков – клёны, вязы, пихты, дуб. Опять подумалось: «Ну, со всей земли деревья и всякое! Вот это Олонец-город! Всё здесь необыкновенно!»

А сколько интересного нашлось внутри музея: как живые, медведь, волки, лоси, зайцы, лиса, рысь. А птицы – махонькие, усевшиеся на ветках дерева, и ростом выше мамы - среди высоких болотных трав. А сколько всевозможных вещей: посуды, повозок, инструментов. Стоило сюда зайти и стоило бы побыть подольше, да пора и уходить – нельзя опаздывать на единственный автобус.

Уже шагая по мосту к парку, Настя оглянулась назад, чтобы поблагодарить музей и попрощаться с таким понравившимся местом. Как будто кто-то легонько толкнул в бок, из верхушек стоящих на берегу деревьев тихонько чирикнула птичка: «Помни-помни!». Подняла глаза – ой-ёй-ёй! – над крышей церковные купола, да какие красивые! Откуда взялись? Когда подходили, их не было. Настя знала от бабушки, что это Богородица – Божья мать, она любит и жалеет людей, и нам надо её любить и почитать, только говорить об этом никому в наше время нельзя.

- Мама, взгляни! Что за чудо?!

- Эта тучка? На самом деле чудная! Да неужели ты таких дивных тучек в деревне не насмотрелась? Нет сейчас на это времени, Настенька, полюбуешься дома. Ладно?

У Насти подогнулись ноги, она упала на колени, смотрела вверх и беззвучно плакала. Внутри неё звучала чудесная песня – ласковая и чистая. Некоторые слова были знакомые – их произносила бабушка во время молитв. Опять подала голос птица. Настя вспомнила утреннюю девушку, сквозь слёзы произнесла, сама не совсем понимая, что говорит: «Богородица-матушка, прости праведную душу Анастасию Олонецкую, что не пришла к тебе сегодня на праздник. Она очень связана работой – помогает вдовам справиться с летними хлопотами…»

- Знаю, знаю, да благословит Господь её и тебя, и твою маму. Ты тоже носишь имя святой, любишь читать и размышлять. Только тебе и твоей маме Бога надо хранить глубоко-глубоко внутри, потому что живёте в трудные времена. Терпеть придётся долго. Глаза у тебя не поправятся, но всё равно видеть будешь порой больше, чем иные. Только помни… А теперь вставай с колен, не надо пугать маму, ей сегодня много пришлось выдержать.

Мама уже поднимала её, расстраивалась, что заставила ходить по жарким от солнца улицам.

- Летнее солнце измучило ребёнка, - рассказывала она дома. Бабушка крестилась на икону, потом крестила девочку, которая с трудом что-то проглотила за столом и сразу повалилась спать.

Дата добавления: 2015-08-05