Глава 27. Солнечные лучи вливались сквозь единственное узкое окно аскетически обставленной

Солнечные лучи вливались сквозь единственное узкое окно аскетически обставленной комнатки, где когда‑то Джордан из‑под палки усваивал уроки. Приглаживая выбившиеся из пучка прядки, Александра изучала названия книг, расставленных в низких шкафах по всей длине стены, в поисках азбуки, по которой можно было бы учить читать детей, которые скоро соберутся в коттедже егеря.

Благоговейный восторг наполнял ее сердце при виде заглавий толстых, переплетенных в кожу томов. Только сейчас Александра стала осознавать диапазон и глубину знаний, которыми обладал Джордан. Здесь хранились труды Платона, Сократа, Плутарха и других, менее известных философов, чьи имена она с трудом припоминала. Целые полки занимали руководства по архитектуре и по каждому периоду европейской истории, биографии королей и правителей всех государств Европы, написанные не только ко на английском, но и на латинском, французском и греческом. Должно быть, особенно интересовала Джордана математика – названия некоторых трактатов так и остались не вполне понятными. Работы по географии, написанные знаменитыми путешественниками, сведения о древних культурах… Каждый предмет, о котором когда‑либо упоминал дедушка, был представлен здесь в полном объеме.

Слегка улыбаясь, Александра добралась до последнего шкафа и там наконец обнаружила то, что искала, – несколько букварей. Она выбрала два, по ее мнению, наиболее подходящих для начала, и, прихватив грифельную доску, медленно пошла к двери, ощущая ту же странную смесь сентиментальности и уныния, испытанную полтора года назад, когда она впервые переступила порог классной комнаты.

Как у него хватило сил провести столько лет в этом тоскливом месте? Сама она занималась в солнечной комнате или во дворе, под голубым небом… и наставником ее был человек, находивший в знаниях восторг и покой, человек, сумевший передать внучке ту же радость бытия.

Остановившись у маленькой парты, Александра долго смотрела на вырезанные на крышке инициалы и наконец любовно обвела буквы кончиком пальца.

Тогда, в первый раз, она была уверена, что Джордан мертв, и сейчас еще отчетливо помнила мучительную тоску и одиночество, терзавшие ее в тот день и последующие месяцы. Но теперь он вернулся и работает внизу, живой, здоровый, энергичный… и такой красивый. Господь внял ее молитвам и осуществил мечты. И это знание неожиданно затопило ее ослепительным счастьем и глубокой благодарностью. Бог послал ей Джордана и даже помог немного понять этого нежного, властного, мягкого, проницательного, а иногда циничного и жестокого человека. Ее мужа.

Погруженная в свои мысли, Александра медленно переступила порог, но, когда дверь за ней захлопнулась, в комнате что‑то с громким стуком упало и покатилось по полу. Александра снова приоткрыла дверь, недоуменно оглядела комнату и в ужасе отпрянула при виде толстой лакированной трости, которой безымянный наставник так часто «воспитывал» Джордана. Глаза Алекс вспыхнули. В эту минуту она была готова убить человека, Способного столь бесчеловечно издеваться над ребенком!

Подобрав трость, она вышла в коридор и сунула орудие наказания первому попавшемуся слуге.

– Немедленно сожгите это, – коротко приказала она. Стоя у окна кабинета, Джордан наблюдал за Александрой, которая направлялась к конюшне с книгой в руках. Почти непреодолимый порыв окликнуть жену и предложить провести день на воздухе едва не сорвал его с места. Он уже скучал по ней.

Два часа спустя Адамс, совершенно сбитый с толку секретарь его светлости, позванный в кабинет для обычного ежедневного составления писем под диктовку, сидел с пером наготове, спеша поскорее докончить послание к сэру Джорджу Бентли. Однако на самой середине его светлость почему‑то прекратил диктовать и замер, уставившись в окно. Не понимая причин столь непривычной рассеянности, Адамс нерешительно откашлялся, гадая, уж не собирается ли герцог просто отпустить его на сегодня, но в этот момент Джордан с усилием оторвался от пристального изучения облаков и смущенно выпрямился:

– На чем мы остановились?

– Письмо сэру Джорджу, – почтительно подсказал Адамс. – Вы давали указания, как лучше использовать доходы от последнего путешествия «Ситадел».

– Да, конечно, – вспомнил Джордан, снова устремив взгляд в окно. Облако в форме колесницы сместилось и сейчас напоминало огромную чайку. – Прикажи ему поменять такелаж на «Си Галл»… то есть «Вэлкири», – поправился Джордан, – и готовить ее к плаванию.

– «Вэлкири», ваша светлость? – опешил Адамс.

Герцог неохотно повернулся к сконфуженному секретарю:

– Разве я что‑то не так сказал?

– Да нет… Просто в предыдущем абзаце вы просили сэра Джорджа подготовить «Фо Уиндз»…

К полнейшему удивлению Адамса, лицо хозяина приняло выражение, могущее быть названным лишь крайним смущением. Швырнув на стол документы, герцог коротко велел:

– На сегодня достаточно, Адамс. Продолжим, как обычно, завтра днем.

Пока секретарь втайне удивлялся, какое печальное или важное событие заставило хозяина второй раз за восемь лет отменить встречу (первый раз это случилось, когда пришло известие о смерти дядюшки герцога), его светлость невозмутимо поправился:

– Нет, только не завтра.

Адамс, уже на полпути к двери, обернулся и с ужасом уставился на герцога, отказываясь понимать, почему тот пренебрегает весьма неотложными делами.

– Завтра у меня не будет времени, – спокойно пояснил его светлость. – Пикник.

Безуспешно стараясь не выдать обуревавших его чувств.

Адамс кивнул, поклонился и торопливо вышел, спотыкаясь о стулья.

Твердя себе, что он попросту устал и слишком долго сидел в душной комнате, Джордан вышел из дома и направился к конюшне. Но когда навстречу выбежал Смарт и осведомился, не желает ли его светлость приказать оседлать коня, Джордан мгновенно передумал и пошел по тропинке, ведущей к коттеджу одного из егерей на опушке леса, где, по словам Александры, и проходили уроки.

Несколько минут спустя до него донеслось пение, и Джордан, поднимаясь на крыльцо, улыбнулся, сообразив, что таким образом Алекс учила детей азбуке, – каждый куплет начинался с очередной буквы алфавита.

Джордан незамеченным остановился у порога, Прислушиваясь к звукам мелодичного голоса жены. и потрясенно оглянулся. На полу расселись и увлеченно пели не только ребятишки всех возрастов, но и несколько взрослых. Джордан узнал жен своих арендаторов и деда старшего управляющего. Остальные были ему незнакомы.

Однако его все‑таки заметили, и постепенно голоса смолкли. Дружное пение расстроилось – старшие дети, очевидно, велели младшим замолчать. Неверно поняв причину неожиданной тишины, Александра склонила голову набок и сочувственно улыбнулась:

– Довольно на сегодня? В таком случае до пятницы. И вот вам изречение, которое следует запомнить: «Все люди равны. Разница не в рождении, а в добродетелях, которыми наделила их природа».

Она пошла к дверям, намереваясь проводить учеников, и, лишь столкнувшись с Джорданом, подняла голову.

– Что за странные высказывания? – смеясь, упрекнул он жену, не обращая внимания на окружающих, глазевших на супругов в благоговейном страхе. – Подобные подстрекательские цитаты могут привести к мятежу!

Он посторонился, и ученики, верно истолковав его движение как позволение расходиться, поспешно вскочили и потянулись к двери.

– Они слова вам не сказали, – удивилась Александра, глядя, как обычно дружелюбные, жизнерадостные ученики виновато пробегают мимо и скрываются в лесу.

– Потому что я слова им не сказал, – с полнейшим равнодушием объяснил Джордан.

– Но отчего же? – нерешительно спросила Александра; удовольствие от его неожиданного прихода почти затмило смущение и робость.

– В отличие от многих землевладельцев мои предки никогда не были в дружеских отношениях со своими арендаторами, – пожав плечами, ответил Джордан.

Перед ее мысленным взором снова всплыло видение: маленький одинокий мальчик, которому запрещено с обитателями поместья. Глаза разговаривать Александры наполнились слезами нежности. Сгорая от желания обрушить на него всю любовь, накопившуюся в сердце, она взяла мужа под руку и прошептала:

– Не ожидала увидеть вас сегодня днем. Что привело вас сюда?

«Мне не хватало тебя», – подумал он, но вслух солгал:

– Я рано закончил работу. – И, сжав ее ладонь, Джордан повел жену по переднему газону в беседку на дальнем берегу озера.

– Это мое любимое место в Хоторне, – признался он, прислонясь к одной из белых колонн, поддерживавших крышу беседки, и рассеянно оглядывая лес и озеро, безразличный к посаженным ею на поляне цветам.

– Думаю, если пересчитать все часы, проведенные мной здесь в детстве и юности, они сложатся в годы.

Радостно взволнованная оттого, что муж наконец‑то готов открыть ей сердце, Александра улыбнулась.

– Это место стало и моим любимым. Что вы делали, когда бывали здесь? – спросила она, вспоминая собственные фантазии и грезы о счастье с Джорданом, яркие и безнадежные, похожие на сны, которые она придумывала, сидя на цветных подушках в беседке.

– Учился. Мне не очень нравилась классная комната.

Да и гувернер тоже.

Улыбка Александры померкла при мысли о красивом одиноком мальчике, вынужденном стараться во всем превзойти своих сверстников.

Джордан заметил сиявшую в ее глазах нежность и усмехнулся, совершенно не подозревая, почему ее отношение к нему так разительно изменилось.

– А что делала ты?

Александра неловко пожала плечами:

– По большей части мечтала.

– О чем?

Уже не помню.

К счастью, Джордан избавил ее от необходимости отвечать. Повернувшись лицом к лесу, он недоуменно нахмурился.

– Что это? – удивился он и, выпрямившись, зашагал к поляне, в середине которой возвышалась мраморная пирамида с высеченными на ней словами:

Джордан Эддисон Мэттью Таунсенд Двенадцатый герцог Хоторн Родился 27 июня 1786 года Умер 16 апреля 1814 года Джордан, очевидно, не поверил собственным глазам и с видом неописуемого, почти комического отвращения осведомился у Александры:

– Энтони засунул меня сюда, в самую глушь? Неужели я, по его мнению, не заслужил даже места на семейном кладбище?!

Александра невольно хмыкнула, удивляясь столь забавной реакции на свою предполагаемую гибель, увековеченную в мраморе.

– Там тоже стоит памятник. Но я… мы посчитали, что это такое чудесное место… и решили поставить небольшой знак в память о вас.

Она помолчала, не зная, заметил ли Джордан, что полянка расчищена и вокруг высажены цветы, но, не дождавшись ответа, весело добавила:

– Вы не замечаете здесь никаких перемен? Джордан огляделся, равнодушный к безмятежной красоте, созданной руками Александры.

– Нет. А разве что‑то изменилось?

Александра закатила глаза в притворном отчаянии:

– Ну как вам не стыдно! Не обратить внимания на такой чудесный цветник!

– Цветник! – воскликнул он без особенного интереса. – Да, теперь я вижу.

Он отвернулся, но Александра не желала сдаваться:

– Вы хорошо разглядели? Скажите, не оборачиваясь, какого они цвета. Джордан насмешливо покачал головой и, взяв ее под руку, повел к дому.

– Желтые? – немного подумав, объявил он.

– Розовые и белые.

– Почти угадал, – пошутил Джордан. Но по пути домой почему‑то впервые заметил, что розы, обильно цветущие на ухоженных клумбах, разделены по оттенкам и нежно‑розовые напоминают о губах Александры. Слегка смущенный столь не присущей ему чувствительностью, которую она пробуждала в нем, Джордан посмотрел на ее склоненную головку. Однако следующая мысль оказалась еще более постыдно‑сентиментальной: до его дня рождения осталось меньше недели. Интересно, обратила ли она внимание на дату, когда они стояли у плиты?

Видение Александры, которая будит его поцелуем и поздравляет с днем рождения, согрело сердце Джордана, и ему неожиданно страстно захотелось, чтобы она запомнила число и хоть каким‑нибудь пустяком дала знать, что он ей небезразличен.

– Я старею, – осторожно заметил он.

– Угу, – рассеянно согласилась Александра, в свою очередь настолько увлеченная ослепительно прекрасной, неотразимо манящей идеей, что буквально горела желанием поскорее все обдумать и привести план в исполнение.

Очевидно, понял Джордан с разочарованным вздохом, она знать не знает и совершенно не интересуется, когда у него день рождения, а он со своими намеками выглядит зеленым, потерявшим голову юнцом, жаждущим получить доказательство любви от предмета страсти.

Как только они вошли в переднюю, Джордан сразу направился в кабинет, намереваясь вызвать управляющего, но Александра остановила его:

– Милорд!

– Джордан, – коротко поправил он.

– Джордан, – повторила она, улыбаясь так чарующе, что ему захотелось сжать ее в объятиях, – вы не забыли о завтрашнем пикнике на берегу ручья?

Дождавшись, пока он кивнул, Алекс добавила:

– Мне нужно сделать несколько визитов: миссис Литл, жена егеря, недавно родила мальчика, и я должна принести ей подарок. Кроме нее, есть и другие. Не лучше ли нам встретиться у реки?

– Прекрасно.

Встревоженный и раздраженный постоянно растущим желанием быть рядом с женой, Джордан намеренно не присоединился к ней за ужином и не пришел в ее спальню ночью. Вместо этого он лежал в своей огромной постели, подложив руки под голову, глядя в потолок и вынуждая себя оставаться на месте. Он не спал до самого рассвета, мысленно переделывая покои Александры.

Нужно, чтобы у нее была просторная, отделанная мрамором ванная комната, великодушно решил он. И гардеробная очень скромна, она должна быть куда больше. Конечно, если осуществить все это, места для кровати в спальне не останется.

Слабая, но удовлетворенная улыбка заиграла на губах Джордана, и он наконец закрыл глаза. Он позволит ей спать в его постели! В конце концов, никакая жертва во имя прогресса не может быть слишком велика!

Дата добавления: 2015-08-05