Глава 20. Однако Александра ошиблась

Однако Александра ошиблась. Джордану было вовсе не до сна, и уж тем более он не наслаждался сегодняшним вечером.

Сидя в гостиной дома герцогини в обществе троих друзей, приехавших навестить его, он с непроницаемым выражением лица слушал повествование четвертого гостя, Родди Карстерза, явившегося, по‑видимому, специально для того, чтобы поведать «забавные» истории о похождениях Александры.

Джордан с неослабевающим вниманием вот уже почти час слушал рассказы Родди. Нельзя сказать, что он при этом был немного недоволен, сильно раздражен или раздосадован. Он был вне себя от бешенства. Пока он ночи напролет тревожился, что сталось с обезумевшей от горя любящей молодой женой, та успела взбудоражить весь Лондон! Пока он заживо гнил в тюрьме, поклонники дрались за малейший знак ее внимания! Пока он лежал в оковах Алекс выиграла скачки в Грешем‑Грин и даже вызвала на шуточный поединок лорда Мейберри, причем своими облегающими мужскими лосинами сумела так интриговать противника, что прославленный фехтовальщик был вынужден признать поражение. Она посещала ярмарки, оказалась замешанной в какую‑то двусмысленную историю с викарием Сотби, которому, как мог поклясться Джордан, было не менее семидесяти лет. И это еще далеко не все!

Если верить Карстерзу, более шести дюжин поклонников просили у Тони ее руки. Отвергнутые обожатели сначала спорили, потом ссорились из‑за Александры, и, наконец, один из них, Марбли, пытался похитить ее; какой‑то молодой щеголь, Сивли, опубликовал стихотворение, прославляющее ее прелести, под заглавием «Ода Алекс»; старый дурень Дилбек назвал в ее честь сорт роз…

Откинувшись в кресле, Джордан скрестил ноги, поднес к губам бокал с бренди, продолжая прислушиваться к голосу Родди. Однако на его лице не отражалось ничего, кроме легкого удивления. Он знал: иной реакции от него и не ожидали; предполагалось, что таковы все светские браки – мужья и жены были вольны делать что заблагорассудится, пока открыто не нарушали правил приличия. С другой стороны, среди связанного тесными узами братства высокородных джентльменов было принято, чтобы самые близкие друзья извещали мужчину – со всей возможной деликатностью, конечно, – когда поведение его жены угрожало перейти допустимые границы и навлечь позор на доброе имя. Вероятно, именно поэтому его приятели не слишком старались заставить Родди придержать язык.

Карстерз ухитрился приехать одновременно с остальными и только по этой причине был впущен в дом. Джордан относился к Родди как к случайному знакомому и к тому же невыносимому сплетнику. И хотя остальные неоднократно пытались вынудить Карстерза сменить тему, по их деланно‑безразличным лицам было видно, что тот скорее всего говорит правду.

Джордан задумчиво взглянул на него, размышляя, почему тот не поленился примчаться сюда и поскорее просветить «обманутого» мужа. Всякому в обществе было известно, что Джордан считал женщин годными лишь на то, чтобы развлекать его в постели. Вряд ли кто‑то мог заподозрить, что он способен потерять голову из‑за хорошенького личика или роскошного тела. Как были бы они потрясены, узнав, что он сходил с ума по очаровательной темноволосой куколке задолго до того, как она расцвела и стала настоящей красавицей.

Четыре человека, собравшиеся в гостиной на Глочестер‑стрит, были бы одинаково ошеломлены, поняв, что внешне бесстрастный, вежливо улыбающийся Джордан кипит от ярости. Почему, черт побери. Тони позволил Александре зайти так далеко и как могла его властная бабка быть настолько слепа? Очевидно, носительнице титула герцогини Хоторн все сходит с рук! Джордан не мог переделать прошлое, однако в его власти изменить будущее этой женщины! Но сильнее всего его злили не выходки жены и даже не ее увлечения.

Как ни странно, больше всего его приводило в бешенство то, казалось бы, совершенно незначительное обстоятельство, что все называли ее Алекс. Все. Все общество, похоже, было на короткой ноге с герцогиней Хоторн, особенно его мужская половина.

Джордан взглянул на маячившего в дверях лакея и едва заметно качнул головой, давая знать, что не следует вновь наполнять бокалы гостей. Подождав, пока Родди переведет дыхание, Джордан без зазрения совести солгал:

– Надеюсь, вы извините нас, Карстерз. Мне и этим джентльменам необходимо заняться делами.

Родди дружелюбно кивнул и направился к двери, но не раньше, чем нанес последний удар.

– Рад, что вы снова среди нас, Хоторн. Жаль, однако, беднягу Тони. Он так же безнадежно влюблен в Алекс, как Уилстон, Грешем, Файтс, Морсби и несколько десятков других…

– Включая вас? – холодно осведомился Джордан. И Родди невозмутимо поднял брови:

– Конечно.

После его ухода двое из друзей Джордана, лорд Хастингс и лорд Фейрфакс, тоже поднялись, смущенно переглядываясь. Чтобы немного ослабить напряжение, лорд Хастингс счел за лучшее затронуть тему Королевских скачек, двухдневного стипль‑чеза [8], участвовать в которых считалось делом чести каждого аристократа.

– Вы собираетесь скакать на черном жеребце, Хок? – осведомился он.

– Не знаю. Вероятно, на одной из своих лошадей, – ответил Джордан, одновременно силясь подавить злость на Карстерза и вызвать в памяти бесшабашную радость полета и победы на самых престижных скачках года.

– Я так и знал. Готов поставить на вас, если выберете Сатану.

– А сами вы разве не участвуете? – без особого интереса осведомился Джордан.

– Естественно. Но если вы поскачете на этом черном звере, я буду ставить не на себя, а на вас. Чертовски резвый, дьявол!

Джордан в недоумении свел брови. Почти полтора года назад Сатана, лучший жеребец его конюшен, был непредсказуемым злонравным трехлеткой.

– Каким образом вам удалось его увидеть?

– Ну как же! Ваша жена летела на нем как вихрь в… – Хастингс в ужасе осекся, видя, что лицо Джордана зловеще потемнело.

– Она… она прекрасно держится в седле… и не… слишком его гнала, Хок, – в отчаянии вмешался Фейрфакс, бросаясь на выручку приятелю.

– Уверен, Хок, ваша жена просто чересчур горяча и полна юного задора, – вставил не очень убедительным тоном лорд Хастингс, дружески хлопнув Джордана по плечу.

– Да, можно сказать, она просто не перебесилась, вот и все, – кивнул лорд Фейрфакс. – Натяните немного узду, и она станет покорной, как ягненок.

– Именно как ягненок, – эхом отозвался лорд Хастингс.

Оказавшись на улице, оба джентльмена, заядлые лошадники и неисправимые игроки, остановились и обменялись полными сомнения взглядами.

– Покорной, как ягненок? – повторил лорд Хастингс, иронически усмехнувшись. – Если Хок всего‑навсего натянет узду? Вы действительно так считаете, Фейрфакс?

Лорд Фейрфакс расплылся в улыбке:

– Конечно, только сначала ему придется вставить ей в зубы мундштук, а для этого он должен по крайней мере связать ее по рукам и ногам. Уж поверьте мне, Хоку не удастся укротить ее так легко: леди станет сопротивляться что есть сил! У нее куда больше отваги, чем у остальных женщин, не говоря уже о гордости.

Однако Хастингс насмешливо покачал головой:

– Вы забываете о том впечатлении, которое Хок неизменно производит на женщин. Дайте ему несколько недель, и она голову потеряет от любви! В день Королевских скачек она повяжет свою ленту ему на рукав и станет болеть за него. Молодой Уилсон и его друг Фейрчайлд уже заключают пари. В книге записей пари клуба «Уайтс» ставки четыре к одному в пользу Хока.

– Ошибаетесь, друг мой. Хоку с ней не справиться.

– Ничего подобного. Вспомните, как она была увлечена им, когда впервые появилась в обществе! Неужто забыли, какой глупышкой она выглядела, во всеуслышание признаваясь ему в любви совсем недавно? С той самой минуты, когда Хок появился сегодня в церкви, все только об этом и говорят.

– Знаю и бьюсь об заклад, она тоже об этом не забыла, – кивнул Фейрфакс. – Я знаком с леди Хоторн и должен заметить: она слишком горда и хладнокровна, чтобы сразу поддаться его чарам.

Хастингс, вызывающе подняв брови, объявил:

– Ставлю тысячу фунтов на то, что мы увидим ее ленту на рукаве Хоторна в день Королевских скачек.

– Идет, – не колеблясь согласился Фейрфакс, и друзья отправились в «Уайтс», чтобы отдохнуть и провести время за игрой в карты. Однако оба не имели ни малейшего намерения отметить это пари в клубной книге. Из уважения к другу оно останется между ними.

После ухода джентльменов Джордан подошел к столу И наполнил бокал. Гнев, тщательно скрываемый от посторонних, сейчас пылал в глазах.

– Искренне надеюсь, – с уничтожающей иронией протянул он, глядя на ближайшего друга, Джона Камдена, – вы остались здесь не для того, чтобы посвятить меня в, мягко говоря, несколько неблагоразумные выходки моей жены, о которых вы чувствуете себя обязанным сообщить с глазу на глаз?

– Отнюдь, – коротко рассмеялся лорд Камден. – Говоря о скачках, устроенных вашей женой в Гайд‑парке, и ее дуэли с Мейберри, Карстерз упомянул имя Мелани. Насколько я понял, Мелани в обоих случаях болела за вашу жену.

Джордан сделал глоток и безразлично пожал плечами.

– И что из этого?

– Мелани, – объявил Джон, – моя жена.

Бокал, поднесенный Джорданом ко рту, застыл в воздухе.

– Что?!

– Я женат.

– Неужели? – сухо процедил Джордан. – Зачем?

– Ничего не мог с собой поделать, – усмехнулся лорд Камден.

– В таком случае позвольте принести свой, хотя и запоздалые, поздравления, – язвительно раскланялся Джордан и поднял бокал в издевательском тосте, но тут же вспомнил о правилах хорошего тона и осекся. – Прошу прощения за грубость, Джон. Просто в данный момент я не считаю женитьбу поводом для ликования. Я знаю вашу жену?

– Надеюсь, нет! – шутливо ужаснулся лорд Камден. – Она представилась Его Величеству как раз после вашего отъезда, что, конечно, к лучшему. Вы, несомненно, нашли бы ее неотразимой, а мне пришлось бы вызвать вас за это на дуэль.

– В то время ваша репутация была не многим лучше.

– Но мне было далеко до вас, – заверил Джон, явно стараясь развеселить друга. – Стоило мне бросить одобрительный взгляд на привлекательное личико, как мамаша мгновенно приставляла к дочке еще одну компаньонку. Если же это делали вы, любая маменька разрывалась между ужасом и робкой надеждой. Конечно, я не мог предложить невесте герцогского титула и поэтому считался куда менее завидным женихом.

– Не помню, чтобы когда‑либо обращал внимание на невинных девственниц, – пробурчал Джордан, уставясь в бокал.

– Совершенно верно. Однако у наших жен оказалось немало общего, чтобы немедленно подружиться, поэтому предполагаю, что они во многом похожи. В таком случае вас ждет жизнь, полная терзаний и пыток.

– Почему? – вежливо осведомился Джордан.

– Потому что каждый день вы со страхом будете ожидать, что еще взбредет вашей жене в голову, а когда узнаете правду, перепугаетесь до смерти. Сегодня Мелани сообщила о своей беременности, и меня теперь постоянно терзает мысль, что она обязательно оставит где‑нибудь ребенка, когда тот родится.

– Она настолько забывчива? – спросил Джордан, безуспешно пытаясь выказать интерес к жене друга.

– Должно быть, – пожал плечами Джон. – Иначе почему не позаботилась упомянуть, что она и жена моего лучшего друга, с которой я до сих пор не знаком, стали сообщницами и замешаны в весьма странных похождениях?

Поняв, однако, что ему так и не удалось хотя бы немного успокоить Джордана, Джон поколебался, но все‑таки нерешительно спросил:

– Что вы намереваетесь делать с вашей женой?

– У меня несколько планов, и пока что один привлекательнее другого, – коротко ответил Джордан. – Могу свернуть ей шею, поместить под стражу, отослать завтра в Девон и держать ее там, подальше от посторонних глаз.

– Господи, Хок, вы не сделаете это! После того, что случилось сегодня в церкви, люди подумают…

– Мне в высшей степени безразлично, что подумают люди, – перебил его Хок, но оба понимали, что он кривит душой. Джордан впадал в неукротимую ярость при мысли о том, что в глазах общества он станет посмешищем лишь потому, что не может усмирить собственную жену!

– Возможно, она действительно излишне порывиста и горяча, – заметил лорд Камден. – Мелани хорошо знает ее и любит. – Он встал и, направляясь к выходу, предложил:

– Если будет настроение, приезжайте завтра в «Уайтс». Мы собираемся отпраздновать мое будущее отцовство.

– Обязательно приеду, – кивнул Джордан сделанной улыбкой.

Оставшись один, он долго смотрел невидящим взглядом на картину над камином, гадая, сколько любовников было у Александры за это время. Когда‑то ее великолепные очи, устремленные на него, сияли искренностью, доверием и нежностью. Теперь их блеск затуманила холодная неприязнь.

Бешенство снова охватило Джордана при воспоминании о том, с какой настороженной враждебностью встретила его Александра. Она сожалела о том, что он вернулся! Этот чистосердечный, любящий ребенок на котором он женился, теперь вне себя от злости, потому что муж жив! Обольстительная молодая девушка превратилась в холодную, расчетливую, прекрасную… стерву.

Джордан подумал было о разводе, но тут же отбросил эту мысль. На это уйдут годы, не говоря уже о невероятном скандале, а ему нужен наследник. Мужчины рода Таунсенд отмечены проклятием недолгой жизни, и если даже Александра, как выяснилось, не обладает добродетелями, на которые Джордан рассчитывал, она все же способна родить ему детей. Необходимо знать наверняка, что эти дети – его, а не кого‑то другого.

Откинувшись на спинку кресла, он тяжело вздохнул и закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Наконец Джордан немного успокоился, и тут ему пришло в голову, что он, возможно, осуждает жену на основании всего лишь обычных сплетен. В конце концов, он обязан жизнью этой милой, неиспорченной, доброй девочке. Следовательно, должен предоставить ей право защитить себя.

Завтра он прямо спросит, правда ли то, о чем распространялся Карстерз, и даст ей шанс все опровергнуть. Джордан обязан сделать это… если, конечно, она не настолько глупа, чтобы лгать. Однако если выяснится, что все обвинения правдивы, Джордан безжалостно укротит ее. Александре придется либо добровольно склониться перед его волей, либо он силой заставит ее сделать это, но так или иначе она будет вынуждена вести себя как покорная и послушная жена.

Дата добавления: 2015-08-05