Глава 12. Капитан Фарадей и первый помощник, оба в парадной форме

Капитан Фарадей и первый помощник, оба в парадной форме, стояли навытяжку на опустевшей палубе «Фейр Уиндз», наблюдая, как к сходням медленно подкатывает черная дорожная карета.

– Это она? – неверяще охнул помощник при виде стройной, прямой как палка дамы, неторопливо поднимавшейся по сходням под руку с сэром Джорджем Брэдберном, одним из самых значительных людей в военно‑морском министерстве. – Вы хотите сказать, что эта Седая старуха достаточно влиятельна, чтобы заставить министра задержать отплытие? Только для того, чтобы приехать и выслушать все, что мы можем сказать?

В дверь каюты постучали, и Александра подпрыгнула от неожиданности. Сердце заколотилось от страха и надежды, как все последние пять дней, но на пороге стоял не герцог, а его бабка, которую Алекс не видела со дня свадьбы.

– Никаких известий? – с отчаянием прошептала девушка, слишком удрученная, чтобы приветствовать ее светлость как полагается.

– Капитан и первый помощник ничего не знают, – коротко бросила герцогиня. – Пойдемте со мной.

– Нет! – Готовая вот‑вот поддаться истерике, одолевавшей ее все это время, Александра гневно затрясла головой и отпрянула в дальний угол. – Он хотел бы, чтобы я осталась…

Герцогиня выпрямилась и с царственным пренебрежением взглянула на бледную, измученную девочку.

– Мой внук, – ледяным тоном сообщила она, – вправе ожидать, что вы будете вести себя с достоинством и самообладанием, подобающими его жене, герцогине Хоторн.

Александра пошатнулась, словно ее наотмашь ударили по лицу, но резкие слова мгновенно возымели действие – она немного пришла в себя и поняла, что пожилая леди права. Джордан хотел бы ее видеть именно такой. Пытаясь справиться с нарастающей паникой, Александра схватила щенка и на ватных ногах направилась к экипажу вместе с герцогиней и сэром Джорджем Брэдберном. Однако не успел кучер подхватить ее под руку и усадить в карету, как Александра отпрянула, в последний раз лихорадочно оглядывая бесконечные ряды складов и таверн, выстроившихся вдоль причала. Где‑то там ее муж. Больной или раненый. Мозг отказывался допускать какую‑то иную возможность.

Много часов спустя, когда экипаж наконец въехал на оживленные лондонские улицы, Александра подняла пустой взгляд на герцогиню, которая по‑прежнему прямо, не меняя позы, сидела все это время напротив нее с таким бесстрастным видом, что Александра невольно задалась вопросом: да способна ли эта женщина вообще на какие‑либо чувства?!

В гробовой тишине хриплый шепот девушки прозвучал как выстрел:

– Куда мы едем?

После нарочито длинной паузы, в продолжение которой стало совершенно ясно, что герцогиня терпеть не может объяснять кому‑то свои намерения, она наконец соизволила ответить:

– В мой городской дом. Рамзи уже прибыл туда с небольшим штатом слуг, которым приказано держать гардины опущенными и объявлять всем визитерам, что мы в Роузмиде. Известие об исчезновении моего внука уже успело попасть в газеты, и я не имею ни малейшего желания подвергаться набегам любопытных, жаждущих узнать подробности.

Непререкаемый тон герцогини, очевидно, вызвал прилив сострадания в министре, лорде Брэдберне, поскольку тот впервые за всю поездку прервал молчание и попытался немного ободрить Александру.

– Мы переворачиваем небо и землю в поисках Хоторна, – мягко пояснил он. – Сотня сыщиков с Боу‑стрит, вооруженные официальным предписанием, обшаривают причалы, а семейство Хоторн наняло еще столько же детективов с инструкциями любым путем добыть хоть какие‑то сведения. Требований о выкупе не поступало, поэтому мы не думаем, что герцога похитили с этой целью.

Силясь сдержать слезы, которых старуха, несомненно, не одобрила бы, Александра отважилась задать вопрос, ответ на который так боялась услышать:

– Каковы шансы найти его?.. – Голос девушки замер. Она не смогла заставить себя выговорить слово «живым».

– Я… – Министр поколебался. – Я не знаю. По его виду было понятно, что шансы не особенно велики, и непослушные слезы все‑таки затуманили глаза Александры. Она поскорее опустила голову и прижалась щекой К мягкой шерстке Генри, стараясь сглотнуть болезненный ком, сдавивший горло.

Еще четыре бесконечных дня Александра прожила в одном доме с герцогиней, упорно обращавшейся с ней так, словно она была невидимкой, и отказывавшейся разговаривать и даже смотреть на девушку. На пятый день, стоя у окна спальни, Александра увидела выходившего из дома сэра Джорджа. Слишком взволнованная, чтобы выждать хотя бы минуту, она ринулась в гостиную, где обычно проводила время старая дама.

– Я видела, как уезжал министр! Что он сказал?! Герцогиня, явно недовольная бесцеремонным вторжением Александры, чуть свела брови.

– Визиты сэра Джорджа вас не касаются, – сдержанно ответила старуха и отвернулась, без слов давая понять, что приход молодой герцогини неуместен.

Однако эта грубость оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Алекс. Стиснув кулаки и дрожа от ярости и бессильного отчаяния, девушка объявила:

– Несмотря на все, что вы думаете обо мне, я не безмозглая пустышка, мадам, и для меня важнее мужа нет никого в жизни. Вы не можете, не должны ничего скрывать от меня!

Герцогиня по‑прежнему продолжала взирать на нее в ледяном молчании, и гнев Александры сменился мольбами.

– Поверьте, будет гораздо милосерднее сказать правду, чем скрывать ее от меня. Я не могу вынести неизвестности. Пожалуйста, не мучьте меня. Я не опозорю вас истерикой… Когда умер отец и мама не хотела больше жить я в четырнадцать лет взяла на себя дом и хозяйство. А когда скончался дедушка, я…

– Никаких новостей! – рявкнула герцогиня. – Когда я что‑то узнаю, то велю довести до вашего сведения. – Но прошло столько, времени! – выпалила Александра. Пылающий презрением, взгляд старухи пригвоздил ее к месту.

– Вижу, актриса вы весьма способная, невзирая на молодость! Однако перестаньте волноваться за свое благополучие. Между вашей заботливой маменькой и моим внуком был заключен брачный контракт, который позволит ей жить в роскоши до конца дней своих. Она получила столько денег, что вполне может поделиться с вами.

Александра оцепенела, раскрыв рот. Ей и в голову не приходило, что герцогиня решит, будто она беспокоится о своем будущем, а не о муже, который именно в эту минуту, возможно, лежит мертвый на дне Ла‑Манша!

Онемев от ярости, Александра с трудом расслышала последние уничтожающие слова герцогини:

– Убирайтесь с глаз моих! Больше ни минуты не желаю выносить вашей ханжеской физиономии и притворной тревоги за жизнь моего внука! Вы едва знали его! Как он мог что‑то для вас значить?

– Да как вы смеете? – вскрикнула наконец Александра. – Как смеете сидеть здесь и говорить мне все это? Вы… Вам не понять, что я испытываю к нему, потому что вы отроду лишены каких бы то ни было чувств! Но даже если это и не так, все равно вы слишком… слишком стары, чтобы помнить, что такое любовь!

Герцогиня медленно поднялась, угрожающе нависнув над Александрой, но девушка была близка к истерике, и ничто на свете не помешало бы ей продолжать бросаться бессмысленными обвинениями.

– Вы представить не можете, что такое для меня его улыбка и смех! И не знаете, что я переживаю, глядя в его глаза…

Громкое рыдание вырвалось из груди Александры, и слезы полились по бледным щекам.

– Мне не нужны его деньги… Я только хочу смотреть в его глаза и видеть, как он мне улыбается.

К ужасу девушки, колени ее внезапно подкосились, и она рухнула на пол у ног герцогини.

– Только бы увидеть его прекрасные глаза, – прерывисто всхлипнула она.

Герцогиня, казалось, чуть поколебалась, но все же гордо повернулась и вышла из комнаты, оставив Александру в одиночестве оплакивать боль потери.

Десять минут спустя в комнате появился Рамзи с серебряным чайным подносом.

– Ее светлость сказали, что вы ослабели от голода и нуждаетесь в подкреплении, – объявил он.

Александра все еще сидела на полу, закрыв лицо руками. Выслушав дворецкого, она с трудом подняла голову и смущенно вытерла слезы.

– Пожалуйста, унесите это. Меня раздражает запах еды. Однако Рамзи, неуклонно следуя приказам герцогини и не обращая внимания на протесты девушки, поставил поднос на стол и выпрямился. Впервые за все время, что Александра его знала, слуга выглядел растерянным и нерешительным.

– Поверьте, в мои намерения не входит распускать сплетни, – помолчав, сдержанно начал он, – но камеристка ее светлости сообщила, что ее светлость вот уже пятый день почти ничего в рот не берет. Горничная только сейчас принесла для леди Хоторн обед в малую столовую. Возможно, если бы вы предложили пообедать с ней, то смогли бы убедить ее светлость немного поесть.

– Эта женщина не нуждается в пище, – пробормотала Александра, неохотно вставая. – Она не похожа на простых смертных.

Холодное лицо Рамзи стало положительно каменным.

– Я прослужил у леди Хоторн сорок лет! Моя глубочайшая тревога за нее привела меня к ошибочному заключению, что вы тоже испытываете к ней некоторое сострадание, поскольку стали членом этой семьи. Прошу простить меня за неверное суждение.

Он принужденно поклонился и вышел, оставив совершенно сбитую с толку Александру терзаться угрызениями совести. Очевидно, Рамзи был предан герцогине, хотя девушка прекрасно знала отношение последней к слугам. В Роузмиде она дважды получила строгий выговор от герцогини за «сплетни со слугами», хотя Алекс всего лишь спросила у Рамзи, женат ли он, а у горничной – есть ли у той дети. Но герцогиня считала любые разговоры с прислугой непозволительной вольностью, попыткой обращаться с ними как с равными, а это, как запомнила Александра из уничтожающе‑язвительной лекции герцогини, просто неприлично. Однако, несмотря на все это, Рамзи, очевидно, волнуется за герцогиню, а стало быть, в душе старухи царят не только гордость и высокомерие. Это предположение потянуло за собой другое, и Александра в изумлении уставилась на поднос, гадая, уж не хотела ли этим герцогиня показать, что предлагает перемирие? Еще пять минут назад она не выказывала ни малейшего интереса к тому, поела ли Александра. С другой стороны, поднос может служить недвусмысленным напоминанием Александре поскорее взять себя в руки.

Девушка прикусила губу. В ушах зловещим громом отдавались слова Рамзи. Пять дней… герцогиня ни крошки не взяла в рот. Александра тоже отсылала еду нетронутой, но она молода, сильна и здорова.

Сердце девушки смягчилось еще больше, когда ей пришло в голову, что если герцогиня не может есть, значит, расстроена гораздо сильнее, чем хочет показать.

Александра с тяжелым вздохом пригладила волосы и решила, что герцогиня все‑таки собиралась предложить мир. Девушка не могла вынести мысли о том, какая тяжесть лежит на душе у семидесятилетней женщины.

Через полуоткрытую дверь голубой гостиной Александра увидела герцогиню, сидевшую на стуле с высокой спинкой и смотревшую на огонь. Даже сейчас герцогиня казалась неприступно‑грозной, однако что‑то в ее застывших чертах напоминало Александре мучительные страдания ее матери сразу же после кончины отца, еще до появления второй жены превратившего скорбь миссис Лоренс в ненависть.

Девушка тихо ступила в комнату. Ее тень упала на герцогиню; та резко вскинула голову и тут же отвернулась, но Александра успела заметить подозрительно блестевшие глаза.

– Ваша светлость, – робко окликнула девушка, шагнув вперед.

– Я не давала вам позволения вторгаться сюда, – бросила герцогиня, но на этот раз Александра не позволила себе обмануться резким тоном. Тем же успокаивающим голосом, которым обычно говорила с матерью, она подтвердила:

– Нет, мадам, конечно, не давали.

– Убирайтесь.

Побежденная, но не сдавшаяся, Александра, однако, упрямо возразила:

– Я не останусь надолго. Просто хотела извиниться за все то, что наговорила сейчас. Это было непростительно:

– Я принимаю ваши извинения. А теперь вон!

Игнорируя убийственный взгляд герцогини, Александра подошла ближе:

– Я думала… поскольку нам обеим необходимо поесть, наверное, мы смогли бы проглотить что‑то, если бы пообедали вместе. Возможно… мы даже сумели бы вытерпеть общество друг друга.

– Если вам не хватает общества, можете отправляться к своей мамаше, как я и предлагала!

– Потому что, – сдавленно прохрипела Александра, мне необходимо быть рядом с теми, кто любит его.

Нестерпимая боль на миг исказила лицо герцогини. Она немедленно постаралась призвать на помощь обычную сдержанность, но в это кратчайшее мгновение Александра поняла, какое отчаяние кроется за внешней невозмутимостью.

Стараясь не выказать, как разрывается ее сердце от жалости и сострадания, Александра поспешно села напротив герцогини и сняла крышку с блюда. Тошнота подступила к горлу при виде еды, однако она лучезарно улыбнулась.

– Хотите кусочек этого чудного цыпленка или предпочитаете говядину?

Герцогиня поколебалась, не сводя взгляда с Александры.

– Мой внук жив! – объявила она, всем своим видом словно вынуждая девушку возразить.

– Конечно, – поспешно заверила та, зная что окажется за порогом, если выскажет хоть малейшее сомнение. – Я всей душой верю в это.

Герцогиня, по‑видимому, наконец поверившая в искренность Александры, нерешительно кивнула и проворчала:

– Думаю, я смогла бы съесть кусочек цыпленка. Они ели в полнейшем молчании, прерываемом лишь потрескиванием дров в камине. Только когда Александра поднялась и пожелала герцогине спокойной ночи, старуха заговорила, впервые за все время обратившись к родственнице по имени.

– Александра, – хрипло пробормотала она.

– Да, мадам?

– Вы… – Герцогиня с трудом перевела дыхание. – Вы… молитесь?

Слезы снова перехватили горло Александры, обожгли глаза. Эта гордая женщина просит ее молиться за Джордана! С трудом сглотнув, девушка кивнула.

– Очень, очень горячо, днем и ночью, – заверила она.

Следующие три дня Александра и герцогиня провели в голубой гостиной, обмениваясь короткими, ни к чему не обязывающими фразами, произнесенными неестественно тихо, – двое чужих людей, не имеющие почти ничего общего, но связанные цепями невыразимого ужаса.

На третий день Александра спросила герцогиню, послала ли она за Энтони.

– Я просила его приехать, но он…

Она осеклась при виде возникшего в дверях дворецкого.

– Да, Рамзи?

– Прибыл сэр Джордж Брэдбери, ваша светлость. Александра встревоженно вскочила, уронив корзинку с вышиванием, которое герцогиня насильно навязала ей, но, когда величественный седовласый человек вошел в комнату, при одном взгляде на его нарочито бесстрастное лицо девушка затряслась в ознобе.

Герцогиня, очевидно, испытала то же ощущение, потому что смертельно побледнела и медленно поднялась, тяжело опираясь на палку, с которой не расставалась со времени их приезда на Гросвенор‑сквер.

– Вижу, у вас новости, Джордж?

– Детективы узнали, что человека, очень похожего по описанию на лорда Хоторна, видели в таверне в ту ночь, когда исчез герцог. Хозяин, соблазнившись большим вознаграждением, тоже подтвердил, что высокий мужчина, одетый как джентльмен, покупал у него сигары. Кабачок расположен как раз напротив того места, где стоял «Фейр Уиндз». Мы уверены, что это действительно был Хоторн. – Брэдбери помедлил и тоскливо предложил:

– Не лучше ли вам присесть, леди, чтобы спокойно все выслушать?

Александра судорожно схватилась за спинку стула, но упрямо покачала головой.

– Продолжайте, – прохрипела герцогиня.

– Несколько матросов на борту «Фолкона», стоявшего на якоре около «Фейр Уиндз», видели, как за очень высоким, хорошо одетым человеком, выходившим из таверны, крались двое, похожие на обыкновенных грабителей. Матросы не обратили особенного внимания на происходящее, поскольку были уже пьяны, но одному из них показалось, что грабитель ударил по голове высокого джентльмена. Другой матрос не видел, как все случилось, но заметил, что бандит перекинул жертву через плечо и куда‑то понес.

– И они не бросились на помощь? – охнула Александра.

– Матросы едва держались на ногах и, кроме того, вряд ли посмели бы вмешаться в драку. Подобные сцены, к сожалению, нередки на пристани.

– Но это еще не все, верно? – выговорила герцогиня, не отрывая взгляда от мрачного лица министра. Сэр Джордж глубоко вздохнул:

– Мы знали, что вербовщики занимаются похищением людей, а в ту ночь подобных случаев было особенно много. Кроме того, нам сообщили, что одна из таких шаек заплатила за человека, как две капли воды похожего на герцога Хоторна. Посчитав, что он напился до потери сознания, они отдали деньги и отнесли его на борт военного корабля флота Его Величества «Ланкастер».

– Слава Богу! – вскричала Александра, вне себя от радости, бессознательно сжимая ледяную руку герцогини. Но следующие слова кинжалом вонзились в грудь девушки, опрокинув ее надежды в самые глубины ада.

– Четыре дня назад, – сдавленно продолжал министр, – «Ланкастер» вступил в бой с французским кораблем «Версаль». Другой наш корабль, «Карлайл», еле‑еле пришел в порт, под прикрытием тумана, покореженный после схватки с американцами. Не имея возможности прийти на помощь, капитан «Карлайла» наблюдал за битвой через подзорную трубу. Когда бой был окончен, «Версаль» едва держался на воде…

– А «Ланкастер»?! – вскрикнула Александра. Сэр Джордж откашлялся.

– Мой печальный долг уведомить вас, что судно пошло ко дну вместе со всей командой, включая его светлость герцога Хоторна.

Комната завертелась перед глазами Александры, из груди вырвался вопль, и она прикрыла рукой рот не отрывая взгляда от искаженного мукой лица герцогини. Та покачнулась, и Александра мгновенно обняла плачущую женщину, укачивая ее как ребенка, гладя по спине, шепча бессмысленные нежные слова, не замечая, что сама неудержимо рыдает.

Словно издалека, она услышала, как Брэдбери зовет доктора, и смутно осознала, что кто‑то, кажется Рамзи, осторожно отстраняет ее от герцогини и ведет по ступенькам.

Дата добавления: 2015-08-05