Посвящается Ингрид

ПРЕДИСЛОВИЕ

В молодости я чрезвычайно высоко ценил невин­ность. Сила не привлекала меня, ни в теории, ни на практике, и я питал отвращение к любому насилию. В возрасте тридцати с небольшим лет меня подкосил ту­беркулез, против которого в то время не было лекарств. Полтора года я не знал, что мне суждено: жить или умереть. Я как мог следовал указаниям врачей, что, как мне тогда казалось, означало полностью принять предписанный мне полный покой и предоставить дело лечения другим. Я мог только лежать в постели, следя за бликами света па потолке, и ждать очередного еже­месячного рентгеновского обследования, которое пока­жет, увеличились или уменьшились полости в моих легких.

И вдруг, к великому моему смятению, моральному и интеллектуальному, я понял, что бациллы пользова­лись моей невинностью. Из-за нее моя беспомощность оборачивалась пассивностью, которая буквально прово­цировала микробов на насильственное вторжение в мой организм. Я увидел также, что главной причиной, по которой я подхватил туберкулез, было отчаяние и чув­ство обреченности. Свойственный мне тогда недостаток самонринятия и самоутверждения, находивший удобную рационализацию в форме невинности, мог вести меня только в одном направлении. В невинном облике окру­жавших меня пациентов санатория я смог разглядеть, что пассивное принятие своей беспомощности перед ли­цом болезни означало смерть.

Только когда я начал «бороться», обрел ощущение личной ответственности за то, что это Я болею тубер­кулезом, и ощутил волю к жизни, началось стабильное улучшение. Я научился прислушиваться к моему телу, внутренне концентрируясь, подобно медитации, чтобы понять, когда что-то делать, а когда отдыхать. Я осоз­нал, что лечение — это активный процесс, в котором я сам должен принимать участие.

Я прочувствовал эту истину в процессе моего выз­доровления, но пользы от этого было немного, пото­му что мне не удалось тогда выразить ее в словах. Позднее мне пришлось много думать об этом, столк­нувшись с описаниями сходных переживаний у моих пациентов на психоаналитических сессиях. Практи­чески все они обратились за помощью, потому что чувствовали себя бессильными или были такими на самом деле. Они не могли эффективно строить отно­шения со значимыми для них людьми, оставаясь пас­сивными, в то время как другие (подобно бациллам туберкулеза в моем случае) совершали над ними на­силие. Фрейд никогда прямо не обращался к отноше­ниям такого рода. На них указывал Салливан, одна ко он не разработал вопрос о природе этих связей. Речь идет о силе, но силе, подобной целительной силе, преодолевающей туберкулез, а не военной силе гене­рала на поле сражения или экономической мощи гла­вы корпорации.

Мне пришлось задуматься о моем собственном от­ношении к силе. Я уже больше не мог прятать за своей невинностью зависть к тем, кто обладал силой. Как я заметил, это соответствует общему правилу нашей куль туры — все стремятся к силе, но мало кто признает _это. Обычно те, кто обладает силой, вытесняют свое стремление из сознания. В нашем обществе вынужда-

ют к осознанию этой проблемы как раз притесненные члены, представленные такими социальными движени­ями как «Сила женщин» и «Сила черных».

Когда общество осознает эту ситуацию (что явно не­обходимо), оно столкнется с вопросом о насилии. Свя­зано ли насилие с невинностью? Или, как я пишу об этом дальше, провоцирует ли невинность на убийство? Это приводит нас к сложным и захватывающим воп­росам. Можно только согласиться со словами Джекоба Броновски (в его «Лице насилия»):

Насилие здесь,

В мире здоровых,

Это симптом.

Я слышу его

В рыданьях мужчин,

Изведавших крах.

Я вижу его

В кошмарах детей.

Им снится сейчас

История зла

За тысячи лет.

Если эти рыдающие мужчины и мучимые кошма­рами дети актуализируют свою силу, они смогут в оп­ределенной степени обратить свое насилие в конструк­тивное действие и повернуть свои сновидения на общее и свое собственное благо. Я надеюсь, что смогу ука­зать путь не в обход проблем силы и насилия, а через них.

Чтобы понять природу силы и истоки насилия, не­обходимо обратиться к более глубоким вопросам, чем обычно. Надо понять, что значит быть человеком.

Трудности и одиночество, которое я испытывал, работая над этой книгой, были смягчены нескольки-

ми друзьями, которые обсуждали со мной те или иные проблемы или читали отдельные главы. Энтони Атос, сам занимавшийся этой проблемой, обсуждал ее со мной намного глубже, чем этого требуют отношения дружеского участия. Я благодарен также за ценные идеи Альберте Салите, Дафне Грин, Дэвиду Бэзело-ну, Лесли Фарберу и Стенли Куницу. Студенты на семинаре по этой теме, который я вел в Йельском уни­верситете, своими догадками помогли мне обнаружить новые аспекты психологии силы. И, как всегда, бога­тейшим источником познания стали для меня мои па­циенты, которым я очень обязан.

Ролло Мэй Холдернесс, Нью-Хэмпшир.

Дата добавления: 2015-08-05