Глава 23. Сот Сирха повезли к начальнику всех змей-фарисеев и быдла в униформе

Сот Сирха повезли к начальнику всех змей-фарисеев и быдла в униформе. То был некий Талип Пилатов, связанный с первосвященниками и выполняющий их заказ на убийство Нелы. Но прежде чем совершить обещанное, Пилатов жаждал поговорить с так называемым новым Богом, поправляющим законы Серпентария, ибо слушал его проповеди на диктофоне, и давно зашитая рана совести заныла, напоминая Пилатову его молодость, когда влюбленный в него друг, с которым он был вместе все институтские годы, покончил с собой оттого, что Пилатов женился, не желая портить себе карьеру своей запрещенной любовью и идти поперек библейских законов, которые чтило высшее духовенство и запрещало венчаться двум юношам или двум девушкам. Теперь Пилатов растил двоих детей, жил в несчастливом браке, наел красной рыбой с икрою брюхо и жирный затылок, ездил на Лексусе и раз в несколько месяцев находил мальчика-проститутку в газетах или в Интернете и летал с ним на моря и острова, чтобы наконец пожить в гармонии со своей природой и испытать рай на земле.

Пилатов приказал привезти Сот Сирха к нему на дачу в десяти километрах от МКАД. Когда Нелу ввели во двор, Пилатов стоял на веранде и курил сигариллу.

– Оставьте нас! – сказал он своим змеям и предложил Неле кресло с видом на зацветающие яблони в саду.

Пилатов налил Сот Сирху армянский коньяк и спросил:

– Так говоришь, что ты богочеловек?

– Я на то родился и на то пришел в мир под названием Серпентарий, чтобы свидетельствовать об истине, которая сделает людей свободными, и наступит Царство Божие на Земле. То есть Рай.

Пилатов усмехнулся, залпом выпил свой коньяк и опять спросил:

– Значит, ты знаешь, что есть истина?

И Нела, даже не притронувшись к коньяку, но оценив его цвет и запах, ответил:

– Истина в том, что ты мог бы жить счастливо и свободно без своей высокой должности, дорогой машины и этого роскошного сада, если бы в молодости не предал свою любовь. Чего ты боялся?

Пилатов побледнел и сел в другое кресло.

– Откуда ты знаешь, странный и великий человек, тайны моей биографии? – снова спросил Нелу Пилатов и закурил новую сигариллу.

– Я вижу мотивы поступков людей своим открывшимся третьим глазом. Иначе зачем бы тебе понадобилось говорить со мной? Ты мог убрать меня с лица земли и без разговора. Но ты человек неглупый, и потому решился поговорить со мной, как со своей совестью. Так чего же ты боялся?

– Я боялся осуждения общества, которое было в то время совсем не готово к принятию таких отношений.

– А разве сейчас оно готово? И никогда не будет готово, пока такие малодушные, как ты, будут выбирать подобный твоему жизненный путь. Общество нужно воспитывать и готовить примером своей жизни, а как оно увидит этот пример, если он будет скрыт за семью печатями в твоей памяти.

– Не сыпь мне соль на рану, о странный и великий человек! Зато у меня есть дети, – с вялой грустью возразил Неле Пилатов.

– Дети есть и в приютах, которые забиты несчастной малышней, лишенной родительской ласки. Ты мог сохранить жизнь своего возлюбленного и изменить к лучшему жизнь какого-нибудь ребенка, взяв его из приюта.

– Об этом не может быть и речи, пока таким людям запрещают жениться официально, – отрезал Пилатов и выпил залпом еще сто грамм, не закусывая, сидя перед пустым столом и глядя на сад. Потом он вдруг встрепенулся и предложил Неле:

– Может, нарезать сыру или колбаски?

Нела сделал отрицательный жест ладонью и сказал:

– Таким людям будут запрещать жениться до тех пор, пока они не восстанут и не перестанут прятаться. Новые законы делаются только так: надо говорить явно миру и тайно не говорить ничего; надо жить открыто, свободно и честно. И тогда мир примет это, и перепишут законы.

Пилатов извинился и вошел в дом. Там он позвонил первосвященнику, который заказал Сот Сирха:

– Я не понимаю, в чем вы обвиняете этого человека, которого представили как развращающего народ?! Увезите его и судите его по вашим законам, но нет такого закона, чтобы предать смерти человека за его слово! Я не нахожу в нем никакой вины. Мои люди не станут убивать его. Я умою руки и буду невиновен в крови этого праведника. Он – богочеловек.

– Ладно, Пилатов! Что там с тобой случилось, я не знаю. Кровь Сот Сирха будет на мне и на детях моих во имя незыблемых законов Серпентария. Мои люди увезут его, – ответил первосвященник.

Отключив телефон, Пилатов зашел в ванную, долго мыл хозяйственным мылом руки по самые локти, как хирург, и мочил под краном голову. Его тошнило от нахлынувших воспоминаний, и он с ужасом понимал непоправимость смерти и низость своей трусости.

Пилатов вернулся на веранду и спросил Нелу:

– Как мне искупить вину перед ним, странный и великий человек?!

Нела же ответил:

– Когда будешь делать обед или ужин, не зови друзей твоих, ни родственников, ни соседей богатых, чтобы не получил ты от них ответное воздаяние, но зови нищих, увечных, хромых, слепых. И блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе от Бога.

– Я не общаюсь с такими! – сказал Пилатов, и вдруг его осенило отпустить Сот Сирха или спрятать его в своем доме, но он отогнал эту мысль, не желая ссориться с первосвященником, и горько махнул умытой рукой.

Дата добавления: 2015-07-26