Вводные замечания

§ 151. В настоящей главе будут рассмотрены лишь некоторые положения и проблемы психолингвистики, которые автору представляются наиболее существенными.

Как уже говорилось ранее, психолингвистические исследования могут использоваться для проверки собственно лингвистических положений. Наряду с этим психолингвистика призвана решать целый ряд собственных задач, не сводящихся к лингвистическим. Соответственно в некоторых параграфах главы будут рассмотрены те же вопросы, что в предыдущих разделах книги, но уже под психолингвистическим углом зрения. В других же параграфах будут привлечены принципиально новые аспекты, важные именно для психолингвистики.

§ 152. Вначале следует остановиться несколько более подробно на соотношении собственно лингвистики и психолингвистики.

Лингвист, строящий модель языка, вообще говоря, может не задаваться вопросом о том, соответствует ли его модель той внутренней системе, которая позволяет носителю языка производить и воспринимать тексты. Для психолингвиста именно это и является основной задачей: воспроизвести в модели указанную систему и присущие ей процессы (деятельность). Как же будут соотноситься лингвистическая и психолингвистическая модели?

§ 152.1. Прежде всего тождественными должны быть результаты функционирования моделей обоих типов: и лингвистическая, и психолингвистическая модель адекватны только тогда, когда они способны производить «правильные» (т. е. не отличающиеся от естественных) тексты, не производят «неправильных» текстов и могут извлекать смысл из текстов, не слишком отличающихся от «правильных».

Однако следует ясно сознавать, что самая лучшая лингвистическая модель, даже если она в определенной степени проверена психолингвистическими экспериментами, в принципе не воспроизводит ряда существенных свойств внутренних систем человека и их деятельности. /145//146/

§ 152.2. На различиях между собственно лингвистическими и психолингвистическими моделями не может не сказываться то обстоятельство, что для человека в высшей степени свойственно использование так называемых эвристик — эмпирических приемов, процедур, которые позволяют в разного рода познавательных процессах получать необходимый результат без детализированных последовательных операций, «скачкообразно», т. е. минуя какие-то промежуточные звенья[95]. Использование эвристик опирается на предыдущий опыт человека, хранящийся в его памяти.

Эвристикам противостоят алгоритмы — детально регламентирован­ные логические процедуры, последовательная реализация которых обязательно приводит к заданному результату. Применение алгоритмов дает гарантию получения нужного результата, но нередко требует довольно больших затрат времени. Обращение к эвристикам существенно сокращает время решения познавательной задачи, но не гарантирует точности и даже вообще получения необходимого результата. Человек в своем приспособлении к условиям среды жизненно заинтересован в минимизации времени, которое расходуется на те или иные познавательные процессы, именно поэтому использование эвристик так характерно для человека. Оборотная сторона этого — потенциальная возможность ошибок. В речевой деятельности они выражаются в хорошо всем известных по опыту оговорках и ослышках.

Собственно лингвистические модели по своей сути алгоритмичны. Это вызывается уже тем, что они, в лучшем случае, ограниченно воспроизводят именно и только языковую способность человека в отрыве от более широких и глубоких свойств человеческой психики, которые и обусловливают возможность использования эвристик.

Что же касается психолингвистических моделей, то они в идеале должны каким-то образом воспроизводить эвристические аспекты владения языком, тем более что для таких моделей естественно рассмотрение языковой способности человека в общем контексте его психических и интеллектуальных способностей.

Таким образом, можно сказать, что сама логика лингвистических и психолингвистических моделей во многом различна.

§ 152.3. Другое важное различие между собственно лингвистическими и психолингвистическими моделями видится в следующем. Для лингвистики, если отвлечься от соображений уровневой иерархии, равноправны и равноценны все единицы и правила, установленные в результате лингвистического анализа. Например, правило образования множественного числа не от-/146//147/личается качественно от правила употребления падежной формы по управляющему глаголу. Для многих лингвистов аллофон отличается от фонемы в общем так же, как алломорф от морфемы. Для психолингвистики, как представляется, очень важны те различия между единицами, а также правилами, которые определяются возможностью и степенью их осознавания и контролирования (т. е. управления — в случае процессов).

Известно, что психические процессы не сводятся к сознательным, и качественное различие между этими видами психической деятельности очень велико и принципиально важно. С психолингвистической точки зрения кардинальное различие между фонетическими и фонологическими объектами состоит в том, что потенциально осознаваемы фонемы, но не их варианты — аллофоны. Что же касается вариантов морфемы, то все они характеризуются потенциальной осознаваемостью. Упоминавшийся выше выбор падежного окончания при сильном управлении — операция максимально автоматизированная, а потому практически неконтролируемая и с трудом поддающаяся осознаванию. В отличие от этого употребление множественного числа существительного — это операция, в большей степени зависимая от смыслового плана высказывания (см. § 166.2 и сл.), а потому в большей степени осознаваемая и поддающаяся произвольному контролю.

Дата добавления: 2015-07-24