Законодательные источники Русского централизованного государства (конец XV — XVII в.)

Начало формирования правовых основ Русского централизован-ого государства положила Белозерская уставная грамота намест-ичьего правления, которая датируется 1488 г. — годом оконча-ельного присоединения Белозерского княжества к Московскому осударству. Она открывает новую эпоху в истории русского законо-ательства. Уставные грамоты в этот период юридически оформля-и вхождение какого-либо княжества или какой-либо земли в со-тав Московского государства и распространяли на эту террито-ию власть московского князя. Для управления присоединенной ерриторией московские великие князья назначали наместника и олостелей, которым в качестве основного документа, определявше- о их судебные и административные полномочия, вручалась устав­ая грамота.

Наиболее древней подобной грамотой, дошедшей до нас, вляется Двинская уставная грамота 1397 или 1398 г. Появилась на в тот период, когда на короткое время Двинская земля, при-адлежавшая ранее Новгороду, вошла в состав княжества Вели-ого Московского. Двинская уставная грамота — результат зако-одательной деятельности московских великих князей, обобщав-их правовые нормы Московского государства. Кроме того, отме-ается близость этой грамоты Русской Правде в пространной ре­акции, а также новгородским и псковским нормативным актам ериода феодальной раздробленности.

Белозерская уставная грамота сохранилась в единственном списке.

сновное назначение этого законодательного документа состояло

е только в регламентации судебно-административной деятельно-

и наместника, определении сословных привилегий горожан, ог-

Белозерская уставная грамота 1488 г. (ст. 10) «А доведут на кого татьбу, или розбой, [или душегубьство, и наместники велят на виноватом истцово доправити, а тот раз­бойник или душегу-бець наместником в продаже и в казне»².

раничении феодального иммунитета монастырей, но и в уничто­жении старых порядков и закреплении главенства московского на­местника и его аппарата над местными органами управления.

Логически текст грамоты делится на преамбулу и 23 статьи, которые, в свою очередь, могут быть объединены в нескольких тематических блоках: о наместниках и их людях; об общих прави­лах торговли и торговых пошлинах; о судебных наказаниях и по­шлинах; о защите местного населения от произвола наместничьих людей; о вызове белозерцев на суд в Москву. Источником данного законодательного памятника стала Двинская уставная грамота.

Как было отмечено выше, формирование русского законода­тельства шло от частного к общему. Именно такой была зависи­мость Белозерской уставной грамоты от первого общерусского Судебника 1497 г.

Первым крупнейшим законодательным кодексом Русского цен­трализованного государства конца XV в. является Судебник 1497 г. Его назначение состояло в том, чтобы унифицировать порядок судебно-административной деятельности на территории всего го­сударства. В первом общерусском Судебнике затрагиваются вопро­сы судопроизводства по важнейшим делам и распределения су­дебных пошлин среди представителей центральной и местной ад­министрации, осуществлявших правосудие.

Судебник 1497 г. был обнаружен в 1817 г. Строевым. До настоя­щего времени известен лишь один его список. Заголовок источни­ка передает самые общие сведения о порядке создания Судебника и его содержании: «Лета 7006-го (1497 г.) месяца септемвриа уло­жил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде, како судити бояром и околничим»¹.

Судебник 1497 г. не имеет постатейной разбивки текста, что ха­рактерно и для более ранних законодательных памятников. С уче­том киноварных заголовков и мелких киноварных инициалов Су­дебник 1497 г. принято подразделять на 68 статей. Это деление тек­ста, обоснованное М.Ф.Владимирским-Будановым (1838—1916), признано в науке. Однако существуют и иные варианты членения Судебника на статьи. Например, исследование, проведенное Че-репниным, дало ученому основание говорить о 100 статьях.

Исследователи отмечают наличие определенной тематической системы в Судебнике 1497 г. и выделяют статьи, посвященные цен­тральному суду, местному суду, материальному праву. В Судебнике также есть статьи, которые не попадают в указанную систему.

Сопоставление текста Судебника 1497 г. с предшествующими законодательными документами выявило ряд параллелей между ними. Прежде всего просматривается влияние на Судебник Русской Прав­ды. Определенная близость законодательных норм этих источников

¹ Российское законодательство X —XX вв.... — Т. 2. — С. 54.

обнаруживается в нескольких статьях: о несостоятельном долж­нике-купце (ст. 55 Судебника 1497 г. и ст. 54 Пространной Правды); о наследовании (ст. 60 Судебника 1497 г. и ст. 91 Пространной Прав­ды); о межах (ст. 62 Судебника 1497 г. и ст. 72 Пространной Правды); о холопах (ст. 66 Судебника 1497 г. и ст. 110 Пространной Правды). Связь Судебника 1497 г. с Пространной редакцией Русской Правды была в основном опосредована законодательными документами периода феодальной раздробленности. К числу памятников, при создании которых обращались к нормам Русской Правды, отно­сится, к примеру, Псковская судная грамота.

В то же время составители Судебника 1497 г. пользовались но­выми статьями уставных грамот наместнического правления (в первую очередь, Двинской и Белозерской), Псковской и Нов­городской судных грамот, а также Указом наместником о суде городскым 1483— 1484 гг., Указом о езду, Указом о недельщиках¹. Источниками были также жалованные грамоты, грамоты отдель­ных княжеств и т.д.

Более трети статей Судебника 1497 г. обнаруживает следы пе­реработки ранее созданных и известных в науке законодательных памятников и норм обычного права. Статьи, взятые из прежнего законодательства, перерабатывались с учетом изменений полити­ческих и социально-экономических условий. Примером такой пе­реработки может служить ст. 8 «О татбе», источником которой считают ст. 10 Белозерской уставной грамоты.

Судебник 1497 г. (ст. 8)

«А доведуть на кого татбу, или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомой ли­хой, и боярину того велети казнити смерт­ною казнью, а истцево велети доправити изь его статка, а что ся у статка останеть, ино то боярину и диаку имати себе. А про­тивень и продажа боярину и диаку делити: боярину два алтына, а диаку осмь денег. А не будет у которого лихого статка, чем исцево заплатити, и боярину лихого истцу вь его гыбели не выдати, а велети его каз­нити смертною казнию тиуну великого князя московскому да дворскому»³.

¹ Неделыцик — должностное лицо, в обязанности которого входили вызов в
суд сторон, арест и пытка обвиняемых, передача в суд дел о воровстве, органи­
зация судебного поединка, исполнение решения суда.

² Российское законодательство X —XX вв.... — Т. 2. — С. 194.

³ Там же. — С. 55.

Из сопоставления видно, что Судебник вводил новые составы преступлений. Татьба, разбой и душегубство дополнены «ябедни­чеством» (ложным доносом) и неопределенным по содержанию «лихим делом». В ст. 8 Судебника подробно рассматривается нака­зание за любое преступление «ведомого лихого человека». В дан­ном случае предусматривалась смертная казнь даже тогда, когда у «ведомого лихого человека» не было имущества («статка»). Пре­ступники, совершившие преступления иного характера, при не­возможности возмещения ими материального убытка отрабатыва­ли повинность в хозяйстве истца.

В Судебнике смертная казнь ставится в зависимость от личнос­ти преступника, а не от состава его преступления (состав «лихого дела» не раскрыт). Это свидетельствует о том, что в конце XV в. законодательство развивалось как феодально-сословное.

Те статьи, которые не имеют параллелей с известным сегодня законодательством, могли восходить к недошедшим до нас законо­дательным актам отдельных земель и княжеств. Существует предпо­ложение о том, что среди них могли быть некоторые звенигород­ские нормы. Однако, возможно, Судебник 1497 г. не был обработ­кой ранее созданных законодательных документов. Ученые полага­ют, что статьи, не имеющие параллелей в ранее возникшем зако­нодательстве, могли быть созданы специально для нового кодекса.

То обстоятельство, что ряд статей не использовался на практи­ке, можно объяснить именно их новизной. Судебник 1497 г. был положен в основу Судебника 1550 г., в котором его отдельные положения и принципы получили дальнейшее развитие.

Судебник 1497 г. отражает достаточно развитую систему пись­менных делопроизводственных источников, связанную, прежде всего, с судебно-следственными делами. В статьях Судебника упо­минаются правые грамоты (ст. 15, 17, 19, 22, 23), докладной спи­сок (ст. 16, 24), отпускная грамота (ст. 17), грамота беглая (ст. 20), бессудная грамота (ст. 25, 27), срочные грамоты (ст. 26), пристав­ные грамоты (ст. 28), полная грамота (ст. 66) и т.д. Хотя в этом источнике не уделялось особого внимания делопроизводственной документации, он косвенно закреплял сложившуюся к концу XV в. систему документов.

В исторической литературе XIX—XX вв., посвященной Судеб­нику 1497 г., обсуждалась проблема его авторства, возникшая в связи с записью в Типографской летописи под 1497 г. Согласно этой записи, составителем Судебника являлся боярский сын Вла­димир Гусев. Сомнения в исправности летописной записи были высказаны только в середине XX в. Лурье предположил ее непол­ноту, и слова «Володимера Гусева писати» связывал не с Судеб­ником, а с известием о заговоре 1497 г., участником которого был этот человек. О механическом соединении в летописной за­писи выдержек из разных источников писал Черепнин.

Правильность рассуждений о неточности информации погод­ой записи 1497 г. в Типографской летописи и о невозможности ■тстия Владимира Гусева в составлении Судебника подтвержда­ет текст летописца, обнаруженного А. Н.Насоновым (1898— 1965). В этом сочинении встречается упоминание о составлении Судеб­ника (в погодной записи 7005 г.), но Владимир Гусев не назван составителем Судебника. Сравним тексты этих источников:

Летописец «В лето 7005 (1497 г.) февра­ля князь велики Иван Васильевич посадил на великое княжение внука своего князя Дмитрея Ива­новича. Того же лета князь велики Иван Васильевич придумал з боя-ры и уложил суд судити и боя-ром, околничим, а у боярина быти дияку, а судити по судебни­ку по великого князя. В лето 7006 поймал князь ве­ликий Володимера Елизара сына Гусева да Офонасья Яропки-

Типографская летопись

«В лето 7006 (1498 г.), февра­ля], князь великый Иванъ Василье-вичь посадилъ на княжение вноука своего князя Дмитриа Ивановича.

Того же лета князь великый Иванъ Васильевичь и околничимъ и всемъ судьямъ, а уложилъ со-удъ судити бояромъ по судебни-коу, Володимера Гусева писати.

Того же лета Симону митропо-"иту...

Лета 7006-го поималъ князь великый по Рожестве Христове Золодимера Гусева, Елизарова сына, да Афонасиа Яропкина...»¹.

на...»'

Объяснить происхождение замечания о Владимире Гусеве в Типографской летописи можно тем, что в ее протографе на поле иста напротив известия о Судебнике стояла короткая запись — Володимера Гусева писати». В текстологии такие добавления, римечания, разъяснения, помещенные на полях рукописей и графически не сливающиеся с основным текстом, принято назы­вать маргиналиями, или глоссами.

Для составителя летописи маргиналия была знаком того, что далее следовало поместить известие о заговоре, в котором уча­ствовал Владимир Гусев. Однако с протографом Типографской летописи позднее работал автор, который, не поняв смысл и на­значение записи, внес ее в текст, превратив маргиналию в так называемую интерполяцию — вставку в текст произведения, срос­шуюся с этим текстом графически, но зачастую не по существу — и исказив известие о создании Судебника. Подтвердить гипотезу о Том, что Владимир Гусев не был автором Судебника 1497 г., по­могла находка не зависимого от Типографской летописи текста, в котором вставка отсутствует.

----------

¹ Полное собрание русских летописей. — М., 2000. — Т. 24. — С. 213 — 214.

² Цит. по: Зимин А. А. Летописные свидетельства о коронации Дмитрия-внука
'И заговоре Владимира Гусева (1497—1498 гг.) // Летописи и хроники. 1973:

Сб. ст. - М., 1974. — С. 245.

На сегодняшний день проблема авторства Судебника решается следующим образом. Признаются результаты исследования этого источника Черепниным, который пришел к выводу, что активное участие в его создании принимали бояре: князья Патрикеевы, Ряпо-ловские, а также великокняжеские дьяки Долматов, Курицын и др.

Как и Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. регулировал судоуст­ройство и судопроизводство. Его часто называют Царским Судеб­ником, так как он был принят при великом князе Иване Василье­виче, венчавшемся на царство. Этот документ отражал тенденции централизации управления и судопроизводства в государстве, на­меченные в Судебнике 1497 г.

Условия, в которых создавался Судебник 1550 г., были связа­ны со становлением самодержавия и необходимостью дальней­шего укрепления централизованного государства.

В отличие от первого Судебника, дошедшего до нас в един­ственном списке, Судебник 1550 г. сохранился в более чем 40 спис­ках XVI —XVIII вв. В большинстве списков он имеет следующий заголовок: «Лета 7000 пятдесят осмаго июня (1550 г.)... царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии с своею братьею и з бояры сесь Судебник уложыл: как судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьаком, и всяким приказным лю­дей, и по городом наместником, и по волостем волостелем, и тиуном и всяким судьям»¹. Заголовок нового Судебника построен по схеме Судебника 1497 г., но в нем перечисляется больше долж­ностей, представлявших судебные инстанции середины XVI в. Он свидетельствует также о том, что законодательный документ был утвержден на заседании Боярской думы в июне 1550 г. (точнее дату определить сложно, так как в списках называются различные числа, от 1 до 24 июня).

Судебник 1550 г. состоит из нумерованных статей. Деление тек­ста на строго определенные статьи представляет собой новый шаг в развитии законодательства. Однако состав статей Судебника не­постоянен: в одних списках насчитывается 99 статей, в других — 100. Ст. 100 имеет заглавие «О суде с уделными князи». Изучив все имеющиеся списки, Черепнин пришел к выводу, что эта статья отсутствовала в первоначальном тексте Судебника 1550 г. Она воз­никла позднее, чем сам Судебник. Черепнин датировал появле­ние статьи и включение ее в состав кодекса июлем 1550 г., а Зи­мин и Г. В.Семенченко — 1553 —1554 гг.

Источниками Судебника 1550 г. были статьи Судебника 1497 г., Двинской уставной грамоты, Псковской судной грамоты, Бело­зерской таможенной грамоты 1497 г. и великокняжеской жалован­ной грамоты кормленщикам первой половины XVI в. В то же вре­мя в нем имеются 37 новых статей.

¹ Российское законодательство X—XX вв.... — Т. 2. — С. 97.

Законодатель уделил внимание поддержке того социального слоя, на который он опирался — служилому сословию, права которого заметно расширялись.

Период второй половины XVI — первой половины XVII в. от­личался активной законодательной деятельностью, что было свя­зано с изменением социального и политического строя России и постепенным переходом от сословно-представительной к абсо­лютной монархии. На гребне увеличения числа законов и разнооб­разия их тематики были созданы Стоглав 1551 г., два судебника — Судебник 1589 г. и Судебник 1606—1607 гг., а также Соборное уложение 1649 г.

Постановления Судебника 1589 г. не были утверждены офици­ально, но тем не менее они имели силу закона. Ими руководство­вались земские судьи черносошных волостей Севера. Судебник 1606— 1607 гг., как и Судебник 1589 г., не был официально утвер­жден и применялся в отдельных случаях.

Соборное уложение 1649 г. отличалось от предыдущих Судебни­ков широтой охвата различных сторон жизни общества. Помимо судопроизводства и процессуального права, оно содержало зако­ны, связанные с экономикой, формами землевладения, положе­нием господствующих и зависимых слоев населения, государствен­но-политическим строем. Построение Соборного уложения также отличалось от Судебников. В уложении отражена система норм права по предметам, которые легко могут быть объединены по разно­видностям права. Оно состоит из 25 глав, разделенных на статьи, которых насчитывается 967. В начале Уложения помещено преди­словие, разъясняющее мотивы составления свода и ход работы над ним. Таким образом, Соборное уложение может быть опреде­лено как свод законов.

Источниковедчески Соборное уложение изучалось по следую­щим направлениям: история его возникновения (причины и ус­ловия создания крупнейшего законодательного памятника фео­дальной эпохи); выявление его источников; обобщенный анализ его норм.

Инициаторами появления нового законодательного кодекса стали участники московского восстания, которое произошло в июне 1648 г. Одним из требований восставших было упорядочение законодательства и составление новой Уложенной книги. Для ав­торов челобитной к царю от 10 июня 1648 г. — дворян и торговых людей — создание Уложенной книги являлось важным условием упрочения государственного строя. Требования восставших были учтены. 16 июля 1648 г. был созван Земский собор, на котором подана челобитная о составлении Уложения. Для разработки но­вой Уложенной книги была создана специальная комиссия во главе с князем Никитой Ивановичем Одоевским. Согласно предисло­вию к Соборному уложению, в задачу комиссии входила подго-

3 ГОЛИКОВ

товка проекта Уложения. Процесс его подготовки включал не­сколько этапов, среди которых: выписки из прошлого законода­тельства статей, которые «пристойны... к государственным и к зем­ским делам»; сверка статей с прежними Судебниками; подготовка проектов статей по тем вопросам, по которым «в судебниках указу не положено и боярских приговоров на те статьи не было».

Комиссия Одоевского составляла первоначальный вариант Уложения в течение двух с половиной месяцев. К этой работе были привлечены также приказы, которые присылали в комиссию не­обходимые материалы.

Предисловие к печатному изданию Соборного уложения сооб­щает также о ходе обсуждения его проекта. Слушание проекта на Земском соборе, открытом 1 сентября 1648 г., проходило в двух палатах: в одной заседали царь, Боярская дума и Освященный собор, в другой — Ответной палате — выборные люди всяких чинов под председательством князя Юрия Алексеевича Долгору­кого. Активное участие в обсуждении проекта членов Ответной палаты оказало влияние на состав Уложения.

Последовательность глав Уложения, обсуждавшихся в Ответ­ной палате, зависела, по-видимому, от степени их готовности. Например, известно, что последней обсуждалась глава 7 «О рат­ных людях». Есть основания предполагать, что проект подвергся существенной переработке в ходе его обсуждения в Ответной па­лате. Во время обсуждения проекта комиссия Одоевского состав­ляла доклады для царя по новым челобитным выборных людей.

Составление и редактирование текста Уложения в ходе заседа­ний Земского собора было закончено 29 января 1649 г. Вероятно, это и дата утверждения этого документа Земским собором и ца­рем. С утвержденного Уложения были изготовлены два списка: в виде свитка (с 315-ю подписями членов Собора и дьяков) и в виде кодекса (книги) (предназначен для Печатного двора). Из этих вариантов сохранился только свиток.

Соборное уложение 1649 г. стало первым русским законода­тельным документом, который был напечатан сразу после его утверждения. До Уложения новые законы обычно оглашались на торговых площадях и в храмах. Такой способ оповещения порож­дал возможность злоупотреблений должностных лиц. Появление печатного Уложения подрывало основу для этого. Уложение выш­ло в свет весной 1649 г. тиражом в 1200 экземпляров. По всей ви­димости, во второй половине того же года состоялось еще одно издание таким же тиражом.

Интерес к Соборному уложению проявили в XVII и XVIII вв. и зарубежные законодатели. Были сделаны его переводы на латинс­кий, французский, датский и немецкий языки.

Изучение источников Соборного уложения насчитывает дли­тельную историю. Оно проводилось в двух направлениях: во-пер-

йых, изучалась рецепция (т.е. заимствования и приспособления) иноземного права и, во-вторых, устанавливались отечественные источники.

Одним из иностранных источников являлся Литовский статут. Еще в XIX в. было установлено, что многие статьи глав 2, 3, 4, 5, 7 и 9 представляют или буквальный перевод или точный перефраз Статута. В основе Литовского статута, в свою очередь, лежала Рус­ская Правда.

Непростым является вопрос о рецепции в Уложении норм рим-ско-византийского права. В свитке этого документа содержатся ссылки на источники отдельных статей «градскаго закона грече­ских царей», «из градских». Однако это право оказывало влияние [на Уложение опосредованно, через юридические сборники «Но­моканон», «Кормчая» и др.

Для решения проблемы соотношения законодательных текстов и иноземных правовых документов важно учитывать общую соци­ально-экономическую, политическую и культурную ситуацию, в которой создавался юридический памятник. Иногда то общее, что обнаруживается в законах разных стран, объясняется не зависи­мостью одного текста от другого, а сходством условий, в которых он разрабатывался. Об этом свидетельствует, например, сравни­тельное исследование Соборного уложения и Правил Василе Лупу (Василе Лупу — молдавский господарь) 1646 г., проведенное Че-репниным. В этих законодательных памятниках содержатся сход­ные статьи относительно политических, уголовных преступлений и гражданских правонарушений, много внимания в них уделяется судебно-следственному процессу и судопроизводству. Почти пол­ностью совпадают глава Уложения «О разбойных и татиных де­лах» и раздел Правил «О ворах на больших дорогах, о разбое», а также разделы о фальшивомонетчиках; близки нормы, касающиеся охраны феодального землевладения. Общими являются также нор­мы о крестьянской крепости без урочных лет, запрет принимать беглых крестьян и установление материальной ответственности за их прием. По-видимому, не случайно и в России и в Молдавском княжестве почти в одно и то же время возникли правовые доку­менты с определенной феодально-крепостнической направлен­ностью, хотя влияния Правил Василе Лупу на Уложение не обна­ружено.

Изучение отечественных источников Соборного уложения по­казало, что ими были Судебники, челобитные служилых и вы­борных людей, заседавших на Земском соборе 1648 г., а также предшествующее законодательство, представленное в указных книгах приказов.

Наиболее перспективным направлением в изучении источни­ков Соборного уложения является исследование указных книг. Было установлено, что указная книга Поместного приказа (всего в книге

62 указа) почти целиком вошла в главу 16 («О поместных зем­лях») и главу 17 («О вотчинах») Уложения. Только очень немно­гие указы частного характера не попали в Уложение. Указы, кото­рые были заимствованы полностью, подверглись редакции, были снабжены поправками и дополнениями. Также использовались указные книги Земского, Разбойного и Холопьего приказов.

Судебники XV—XVII вв. и Соборное уложение 1649 г. имели характер кодифицированного закона. Кодификация и системати­зация нормативных актов проводились на определенном этапе раз­вития государства, когда новые условия требовали отобрать из прежде выработанного законодательства действующие законы, отказаться от устаревших законов, по необходимости выработать новые.

В Русском централизованном государстве в периоды между сис-тематизациями законов законотворческая деятельность отражалась в грамотах и указах верховного правителя (великого князя, царя), приговорах Боярской думы, постановлениях Земских соборов, от­раслевых распоряжениях приказов. Поскольку законодательство оставалось прецедентным (т.е. из решения частного случая законо­датель выводил законодательную норму), то все эти материалы в дальнейшем служили источниками кодифицированного закона.

Таким образом, в XVI —XVII вв. не существовало различий меж­ду законом, административным распоряжением и судебным ре­шением. Основными формами закона были грамота и указ, кото­рые исходили только от верховной власти (непосредственно или от ее имени). Законодательные акты, принятые царем совместно с Боярской думой, назывались указами с боярскими приговорами. В отсутствие царя по его распоряжению бояре в Боярской думе подготавливали боярские приговоры.

Наименования основных документов текущего законодатель­ства XVI —XVII вв. представлены в табл. 1.

Таблица 1 Основные законодательные акты XVI —XVII вв.

Наименование документа	Начальные формулы документа
Грамота	«Божиею милостью мы, великий государь царьАлексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец...»
Указ	«От царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии...»
Указ с боярским приговором	«Царь указал, а бояре приговорили...»
Боярский приговор	«По указу великого государя бояре приговорили...»

Ад

Одним из проявлений процесса укрепления самодержавия и складывания предпосылок перехода к абсолютизму было усиле­ние законодательной деятельности носителя верховной власти.

Понимая невозможность охватить все нормы судебно-процес-суальными кодексами, каковыми были Судебники, и предусмат­ривая возникновение новых законов, законодатель в ст. 98 Судеб­ника 1550 г. впервые установил порядок принятия и опубликова­ния закона: «А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех боар при­говору вершается, и те дела в сем Судебнике приписывати»¹. Ина­че говоря, при отсутствии в Судебнике указания на порядок ре­шения того или иного дела оно вершилось вышестоящей инстан­цией — Боярской думой. Порядок принятия новых законов состо­ял в следующем: в каждом приказе из новых казусов, указанных практикой, составлялся перечень вопросов или готовился доклад царю и Боярской думе по конкретному делу. Ответы на вопросы сообщались в тот приказ, из которого исходили доклады.

Подборки законодательных актов в приказах представляли со­бой своеобразные специальные кодексы в той области права, ко­торой ведал тот или иной приказ. В приказах приговоры заноси­лись в так называемые указные (уставные) книги. Как собрание законодательных актов эти книги являлись дополнением к Судеб­нику и руководством для рассмотрения в будущем других схожих дел. Документы в указных книгах располагались в хронологиче­ском порядке и объединялись лишь ведомственной принадлежнос­тью. До нас дошли указные книги судных дел Земского, Помест­ного и Разбойного приказов.

После издания Соборного уложения 1649 г. продолжалась рабо­та по созданию новых законов в дополнение к этому своду. По неполным подсчетам исследователей, во второй половине XVII в. было введено в действие более 1800 законов, представленных в самых разных формах: в виде грамот, указов, указов с боярским приговором, боярских приговоров, наказов, уставов, статейных списков.

Практика накопления в приказах текущего законодательства сохранялась. Она помогала приказным людям, с одной стороны, сверяться с предшествующим законодательством, а с другой — выявлять те стороны государственной, социальной и хозяйствен­ной деятельности, которые не получили необходимого законода­тельного подкрепления.

Во второй половине XVII в. в развитии законодательства про­сматривается тенденция к созданию законов, охватывающих це­лые отрасли права или регламентирующих деятельность уполно­моченных лиц (законодательство о торговле, законодательство о

-------------

¹ Российское законодательство X—XX вв.... — Т. 2. — С. 119—120.

сыске беглых, законодательство об описании и межевании земель и т.д.).

Отраслевое законодательство второй половины XVII в., посвя­щенное определенным объектам права, было представлено ста­тейными списками, уставами и наказами. С одной стороны, отрас­левые кодексы отражали разнообразие объектов, требовавших, по мнению законодателя, регламентации. С другой — в их содержа­нии проявлялось стремление лиц, причастных к законотворче­ству, охватить явления политической, социальной и экономичес­кой жизни во всей их многогранности.

Многие из отраслевых законов возникли в результате кодифи­кации, т.е. упорядочения правовых норм, переработки ранее со­зданных нормативных актов, отмены одних и принятия других законодательных актов.

Таким кодифицированным законом был, например, Наказ сыщикам 2 марта 1683 г. Наказ стал крупнейшим законодатель­ным памятником по крестьянскому вопросу во второй половине XVII в. В этот документ входили законы, касавшиеся не только сыска беглых крестьян и холопов, но и урегулирования взаимных претензий феодалов по поводу беглых. Таким образом, новый за­кон касался и крепостного права в целом.

Наказ возник в Поместном приказе как ответ на просьбы дво­рян посылать сыщиков для поиска беглых людей и крестьян. На основе разнообразной предшествующей документации (запо­ведных грамот, наказов сыщикам, грамот уездным воеводам, се­рии указов и боярских приговоров, имевших целью установить об­щие нормы сыска) в Поместном приказе был составлен доклад с «указными статьями о беглых людех и крестьянех», который был представлен царям Ивану и Петру и Боярской думе. Заслушав эти статьи 2 марта 1683 г., «великие государи... указали и бояре приго­ворили: в тех статьях пополнить и из иных статей убавить», т.е. переработать Наказ. Наказ начинается традиционно — с доклада Поместного приказа царям, в котором рассказывается история появле­ния этого закона, затем следуют 52 статьи. Этот документ имел самостоятельное значение, поскольку развивал законодательную ос­нову Соборного уложения 1649 г. и многолетней деятельности сы­щиков.

Если вопросам крепостного права, сыску беглых крестьян по­священы статьи и главы Соборного уложения, то сфера торговли в нем не затрагивалась. К середине XVII в. консолидированные интересы отечественных купцов еще не определились, и только со второй половины XVII в. государство встало на путь законода­тельной защиты отечественной торговли и ограничения прав ино­странных купцов на российском внутреннем рынке.

Важным законом в этой области стал Новоторговый устав 1667 г., разработанный в Посольском приказе. Его создатели ори-

ентировались на Соборное уложение 1649 г. Они взяли из по­следнего некоторые приемы оформления закона. Текст устава на­чинался преамбулой, которая заменила традиционный доклад царю. По обстоятельности и мотивировочной основе преамбула Ново­торгового устава может быть сравнима с преамбулой Соборного уложения 1649 г. За вводной частью следовал Новоторговый устав (ст. 1 —94), за ним — Устав из 7 статей об иностранной торговле в России, порядке сбора пошлин иноземных купцов и их обя­занностях. В конце текста стоит дата — 22 апреля 1667 г.

Во второй половине XVII в. становится заметным влияние структуры делопроизводственной документации на законодатель­ные источники. Текст ряда законов разбит на статьи (пункты), каждая из которых посвящена определенному вопросу. Такое по­строение текста связано с формуляром делопроизводственного документа — докладом, который подготавливался в приказе по вопросам, находящимся в компетенции данного учреждения. Ответы царя и Боярской думы помещались в соответствии с пунктами доклада. К числу источников, в которых законодателем выделены статьи, — Новоторговый устав 1667 г. и Новоуказные статьи 1669 г.

Таким образом, уже во второй половине XVII в. наметились тенденции, которые станут главными в развитии законодатель­ства и оформлении законов в следующий период. К ним относят­ся развитие отраслевого законодательства, появление в тексте за­кона мотивировочной части, содержащей правовые, политиче­ские и экономические аргументы в подкрепление предписывае­мых норм.

Дата добавления: 2015-07-24