Михаил Ефимович Лобашев (1907-1971). Физиологическая гипотеза мутационного процесса. Системный контроль генетических процессов. Сигнальная наследственность.

(Далее – текст статьи: Инге-Вечтомов С.Г. «Не проигрывайте выигрышных партий». Генетика. 2007. Т.43. №9. С. 1287 – 1298, написанной к 100-летию М.Е.Лобашева, с небольшими изменениями)

Кафедре генетики Ленинградского университета принадлежала особая роль не только в становлении, но и в возрождении отечественной генетики в после-лысенковский период. В сплочении и организации «недобитых» генетиков в конце 50-х гг, в восстановлении преподавания генетики огромную роль сыграл М.Е.Лобашев, выпускник кафедры генетики и экспериментальной зоологии 1932 г.

Детство и юность

Детство и юность М.Лобашева известны читателям из популярного романа В.Каверина “Два капитана”(Каверин, 1953). Миша Лобашев (он же Саня Григорьев) родился на Волге в селе Большое Фролово Тетюшского уезда (позже – Буинского района Татарской ССР). Его отец, происходивший из крестьян, работал в артели грузчиков на пристанях приволжских городов. Мать воспитывала детей – Мишу и его младшую сестру Саню и занималась поденной работой. До семи лет Миша оставался немым. Когда ему исполнилось 8 лет, умер отец. Мать, чтобы прокормить детей пошла работать на лесопильный завод. В 1919 г. мать умерла, и брат и сестра были направлены в детский дом г. Покровска Саратовской губернии, откуда Миша сбежал через полгода, и начал бродячую жизнь. В то время он был строптивым, неграмотным подростком, не признававшим никаких авторитетов. Он беспризорничал, прошел пешком от Уральска до Оренбурга, жил на вокзалах и базарах, путешествовал самыми разными способами, включая ящики под вагонами. Его поймали и в 1920 г. определили в детский дом №6 в Ташкенте. Здесь он в 13 лет впервые освоил грамоту. Отсюда из детдома в 1922 г. он был направлен в трудовую школу-коммуну им. Карла Либкнехта. Это была детская колония, организованная в соответствии с принципами, которые хорошо известны из произведений и практики А.С.Макаренко. 6 лет, которые М.Лобашев провел в школе-коммуне, он с благодарностью вспоминал всю жизнь и считал “лучшим образцом школы-интерната, школы-коммуны, которая была создана в советский период”* (Фото).

____________________________________________________________________

*Из неопубликованных воспоминаний М.Е.Лобашева “Жизнь в биологии”, хранящихся в архиве кафедры генетики и селекции СПбГУ (ЛГУ).

“В основе воспитания и образования в этой школе лежал общественно полезный труд и политическое образование. У нас были большие сады, огороды и мастерские: картонажная, сапожная, портновская, столярная и слесарная, в которых мы работали под руководством учителей. На вырученные средства от продажи продуктов и изделий мы сами кормили себя”.* “Из кого же набирались воспитанники в трудовую коммуну? Это –

попавшие в детские дома бывшие беспризорники, дети-сироты разных национальностей – русские, узбеки, украинцы, киргизы, татары, евреи, немцы и другие. Я смотрю на фотографию трудовиков, вижу себя круглолицым, в каком-то картузе, среди своих сводных братьев и сестер. Части из них уже нет в живых… Среди здравствующих – Герой социалистического труда (Ф.Ф.Измайлов), ученые, профессора, доценты – в Москве, Ташкенте, Алма-Ате, других городах, крупные инженеры, агрономы, военные. Только в одном Ленинградском университете работают четыре трудовика - профессора В.К.Василевская, А.А.Кухаренко, М.Е.Лобашев, И.В.Погорельский. Некоторые трудовики сложили головы за Испанскую республику в 1937 году, другие – в Отечественной войне. Я и мои товарищи по школе, которых я спрашивал, не знают ни одного трудовика, который бы оказался непутевым человеком».* В 1928 г М.Лобашев закончил 9 классов с квалификацией “столяра третьей руки” и отправился в Ленинград продолжать образование. Здесь он в течение года работает на Судостроительном (Адмиралтейском) заводе.

Еще в школе-коммуне обнаружился художественный талант Миши Лобашева. Там он занимался в кружке изобразительного искусства. Ему предрекали успехи на этом пути. В Ленинграде М.Лобашев колебался между намерениями поступить в Университет или в Академию художеств, куда его брали без экзаменов, познакомившись с его живописью и фотографиями его скульптур. Перефразируя высказывание Гуго Илтиса (биографа Г.Менделя): “Еще немного и в Ленинграде стало бы одним представителем социалистического реализма больше и одним крупным ученым меньше“ (см.: Iltis, 1924]. Окончательный выбор М.Лобашева определило знакомство с “Происхождением видов” Ч.Дарвина и “Загадками природы» Э.Геккеля. В августе 1929 г он был принят по конкурсу в Ленинградский университет на биологическое отделение физико-математического факультета (Фото 2).

Университет. Путь в науку

Михаил Ефимович вспоминал: “Когда я первого сентября прослушал вводную лекцию профессора А.А.Ухтомского, то почувствовал, что у меня выросли крылья. Выйдя из университета, я прошелся по набережной, перешел мост, сел в саду у Зимнего дворца, задумался над пережитым и расплакался. У меня текли слезы от счастья”.* Этот ранний импринтинг физиологии сказался и в более поздние годы, когда генетик М.Е.Лобашев по воле обстоятельств вынужден был покинуть Университет и стал работать в Институте физиологии им. И.П.Павлова.

На биологическом факультете, вскоре выделившемся из физико-матаматического факультета, к началу тридцатых годов прошлого века работали прекрасные биологические школы: А.А.Ухтомского, В.Л.Комарова, С.П.Костычева, В.Н.Сукачева, Д.И.Дейнеки, К.М.Дерюгина, В.А.Догеля, Ю.А.Филипченко. Это были представители старой, дореволюционной интеллигенции. Тем не менее, они активно передавали свои знания и научные традиции новому поколению преимущественно пролетарского происхождения. “Первое поколение советских ученых, вышедших из народа, приняло, хотя и не в полном объеме, эстафету знаний и традиций”.* М.Е.Лобашев, уже будучи заведующим кафедрой генетики и селекции ЛГУ, с раскаянием вспоминал, как он – активный комсомолец в период советизации вузов объяснял крупнейшему энтомологу проф. Б.Н.Шванвичу, что нужно заниматься не окраской крыла бабочек, а раскраской крыла советских самолетов. Потому и “не в полном объеме”…

Уже на первом курсе М.Лобашев начал специализироваться по генетике. Он пришел на кафедру генетики и экспериментальной зоологии весной 1930 г, когда скончался проф. Ю.А.Филипченко. [2]. По рекомендации Ю.А.Филипченко (незадолго до его кончины) заведующим кафедрой стал проф. А.П.Владимирский. Последний, в отличие от Ю.А.Филипченко, был сторонником представления о наследовании приобретенных признаков. Тем не менее, для Ю.А.Филипченко научные разногласия с А.П.Владимирским отошли на второй план, а отношение к науке, честность и организаторские способности ученого оказались решающими в выборе преемника. Этот эпизод М.Е.Лобашев впоследствии неоднократно приводил как пример принципиальности и объективности. Работая на кафедре у А.П.Владимирского, М.Лобашев не стал сторонником наследования приобретенных признаков, но на всю жизнь сохранил интерес к проблеме изменчивости, к соотношению наследственной и ненаследственной изменчивости. В то время на кафедре учились: Р.Л.Берг, И.А.Рапопорт, Ю.Я.Керкис.

Сильное влияние на формирование М.Е.Лобашева как ученого оказали дисциплины физиологического цикла, которым он уделял большое внимание в студенческие годы. Курс цитофизиологии проф. Д.Н.Насонова, который он прослушал факультативно, подтолкнул М.Е.Лобашева к формулированию впоследствии его физиологической гипотезы мутационного процесса. Учился М.Лобашев увлеченно, за что в студенческой среде был отнесен к категории “академистов”, т.к. уделял недостаточно внимания общественной работе, будучи единственным комсомольцем на кафедре.

Стипендии не хватало. Приходилось подрабатывать: сначала грузчиком в порту, затем экскурсоводом в Зоологическом музее. 31 мая 1932 г он завершил университетский курс. Ему была присвоена квалификация научного работника II разряда в области генетики животных с правом преподавания в вузах и втузах. Он был также рекомендован в аспирантуру при кафедре генетики животных. К тому времени в университете было уже две кафедры генетики: генетики животных во главе с А.П.Владимирским и генетики растений во главе с Г.Д.Карпеченко, рекомендованным на эту должность Н.И.Вавиловым.

Еще до поступления в аспирантуру М.Е.Лобашев был принят на работу в Институт генетики АН СССР, который организовал Н.И.Вавилов на базе лаборатории генетики, созданной еще Ю.А.Филипченко. В качестве младшего научного сотрудника Института генетики М.Е.Лобашев был направлен в экспедицию для обследования животноводства Киргизии. Позже, в 1934 г Лобашев также участвовал в экспедиции, организованной для проведения гибридизации дикого архара с домашними овцами.

В Институте генетики М.Е.Лобашев познакомился с Н.И.Вавиловым и был очарован силой его личности и талантом ученого. Там же он познакомился и подружился с Я.Я.Лусом – одним из первых сотрудников Ю.А.Филипченко, а также с американскими генетиками К.Бриджесом и Г.Меллером, которых М.Е.Лобашев считал “лучшими дрозофилистами мира”. Американцы работали в Институте по приглашению Н.И.Вавилова и параллельно преподавали на кафедре генетики растений.

Поступив в аспирантуру, Лобашев увлекся проблемой химического мутагенеза, в чем и преуспел. Он почти одновременно с В.В.Сахаровым (публикация – на два года позже) индуцировал летальные сцепленные с полом мутации у дрозофилы с помощью аммиака, уксусной кислоты и асфиксии (Лобашев, 1934, Лобашев, Смирнов, 1934 а, б,). В 1935 г М.Е.Лобашев защитил кандидатскую диссертацию на тему “О природе действия химических факторов на мутационный процесс”. Оппонентами на защите выступили: Г.Меллер (будущий лауреат Нобелевской премии), Г.Д.Карпеченко (позже расстрелянный в период уничтожения генетики), Э.Бауэр. 11 апреля 1936 г газета “Известия” опубликовала статью М.Е.Лобашева “Искусственное получение мутаций”. Заключение к ней написал Г.Меллер. Он, в частности, отметил: “Мы горячо приветствуем те возможности, которые открывает работа М.Е.Лобашева, и надеемся, что он пойдет в этом направлении еще дальше и скоро найдет себе множество последователей среди генетиков, так как эти данные относительно получения мутаций химическим методом являются важным событием… Наша радость тем больше, что успех не случаен, а является результатом критического и в то же время оригинального мышления, комбинированного с знанием всей предыдущей работы и с большой затратой утомительного физического и умственного труда. Здесь был необходим настоящий синтез. И наибольшее удовлетворение дает то обстоятельство, что перед нами достижение члена комсомола. С энтузиазмом я приношу мои поздравления т.Лобашеву и мои сердечные пожелания дальнейшего успеха”. Дружбу с Г.Меллером М.Е.Лобашев сохранил на всю жизнь.

Напоминанием об этом периоде на кафедре генетики служит набор таблиц, собственноручно изготовленных Г.Дж.Меллером для курса по генетике дрозофилы, который он читал студентам. Эти таблицы подарил кафедре в 1974 г. Н.Н.Медведев, друживший с Меллером. В студенческие годы М.Е.Лобашева Н.Н.Медведев был его куратором.

Война

Сразу после защиты кандидатской диссертации М.Е.Лобашев был избран ассистентом кафедры генетики животных. Пять предвоенных лет были годами интенсивных исследований мутационного процесса. М.Е.Лобашев был одержим наукой – генетикой. «Одержимость – это какое-то свойство человека увлекаться без остатка. Она ускоряет бег жизни и делает ее счастливой при всех невзгодах. Даже в пасмурные дни она позволяет видеть солнце. Человеку не умеющему увлекаться, относящемуся хладнокровно к своим занятиям, очевидно, очень скучно жить. С одержимостью ничто формальное и ложное не уживается. Поэтому, одной из главных характеристик творческой жизни, мне кажется, должна быть пожизненная привязанность к предмету увлечения»*. Так он думал. Так он жил и увлекал своей одержимостью окружающих. Очень скоро вокруг М.Е.Лобашева собралась группа молодых людей – студентов и аспирантов кафедры генетики: В.Богаченко, В.Грацианский, Я.Евтюшкин, Г.Муретов, М.Павловец, В.Пискунов, Г.Розенштейн, В.Солодовников. Каждый из них уже имел печатные работы. Почти все они погибли во время Великой отечественной войны.

М.Е.Лобашев преподавал в ЛГУ и в Ленинградском педагогическом институте им. А.И.Герцена. Кроме того в 1936-37 гг он был заместителем директора Петергофского биологического НИИ ЛГУ, ученым секретарем отделения зоологии Ленинградского общества естествоиспытателей. В 1938 г он был избран доцентом кафедры генетики животных. В том же году умер А.П.Владимирский, и заведующим кафедрой стал Ю.И.Полянский. В этот период в биологии развернулись идеологизированные «дискуссии», навязанные биологам Т.Д.Лысенко, И.И.Презентом и их последователями. Уже в 1938 г М.Е.Лобашев вместе с Г.Д.Карпеченко предостерегал об опасности вовлечения студенчества в дискуссии, поскольку это грозило разрушением учебного процесса. Реальные последствия такого хода событий было трудно предвидеть. Увы, в университетской печати стали появляться «коллективки», написанные студентами и направленные против курса генетики, который читал Г.Д.Карпеченко. Специально назначенные люди посещали и стенографировали лекции Г.Д.Карпеченко для передачи их в качестве иллюстраций к докладным запискам, направляемым в высшие партийные и советские органы. Уже в наши дни (в период перестройки) копии этих документов и оригиналы доносов были обнаружены в архивах ЛГУ.

Хорошо известно, чем закончились эти «дискуссии» (см. стр….).Передышка в этой антинаучной вакханалии оказалась связана с трагедией еще большего масштаба, с трагедией всего нашего народа – началась Война. Ушли на фронт: заведующий кафедрой, профессор Ю.И.Полянский, доцент М.Е.Лобашев, многие ученые биологического факультета ЛГУ, среди них – Э.Ш.Айрапетьянц, И.Х.Блюменталь, А.С.Данилевский, М.Ф.Иванов, А.С.Мальчевский, Д.Н.Насонов, Г.А.Новиков, С.В.Солдатенков и др. В декабре 1941 г в землянке на Пулковских высотах М.Е.Лобашев вступил в Коммунистическую партию.

Войну Лобашев закончил в чине капитана. Он демобилизовался в октябре 1945 г, будучи начальником автодорожного отдела 42-й армии. Был награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной звезды, медалями. Несмотря на все тяготы войны, М.Е.Лобашев и на фронте оставался исследователем. За годы войны он опубликовал три печатные работы, связанные с насущными потребностями Армии.: “Опыт сохранения конского состава в период бескормицы”, “Эксплоатация газогенераторного парка” в журнале “Тыл и снабжение Красной армии” и “Справочник автомобильных перевозок”, вышедший отдельным изданием (см: Инге-Вечтомов, 1978).

Физиологическая гипотеза мутационного процесса

Во время войны, в редкие часы досуга М.Е.Лобашев мечтал о том, как он вернется к науке и будет продолжать разработку физиологической гипотезы мутационного процесса, к которой он подошел перед войной под влиянием идей Д.Н.Насонова в области цитофизиологии. Уже в 1946 г, едва справившись с восстановлением кафедры генетики, которой тогда заведовал эмбриолог П.Г.Светлов, М.Е.Лобашев защитил докторскую диссертацию ”О природе действия внешних условий на динамику мутационного процесса” (Лобашев, 1946). На следующий год краткое изложение диссертации было опубликовано им в журнале “Вестник Ленинградского Университета”: “Физиологическая (паранекротическая) гипотеза мутационного процесса” (Лобашев, 1947).

В своей работе М.Е.Лобашев впервые поставил рядом два понятия: «мутация» и «репарация». Он считал, что мутация это – результат нетождественной репарации клетки после повреждающего воздействия. В соответствии с распространенным тогда представлением о белковой природе генетического материала (роль ДНК в наследственности была доказана Эвери и др. только в 1944 г и еще не стала общепризнанной) он развивал положение о репарации (ренатурации) белков в соответствии с идеями Д.Н.Насонова и В.Я.Александрова. Оказалось, что гены это – ДНК, а идея повреждения (денатурации) и репарации биологических макромолекул оказалась применимой и к ДНК. По большому счету М.Е.Лобашев оказался прав, а к пониманию значения репарации в мутационном процессе мировая наука пришла в конце 60-х гг ХХ века. Много позже (в 1992 г) на Генетическом конгрессе в Бирмингеме я рассказал эту историю крупному канадскому радиобиологу и историку биологии Р.Хайнсу, который пришел в большое возбуждение и потребовал срочно прислать ему эту статью М.Е.Лобашева, хотя он и не читал по-русски. «Ничего, мне переведут», - заверил он.

Физиологическая гипотеза была результатом своего рода заочной дискуссии с другим нашим генетиком-классиком исследования мутагенеза – Н.В.Тимофеевым-Ресовским, предложившим вместе с К.Циммером и М.Дельбрюком в 1935 г принцип попадания, или теорию мишени, рассматривающей мутацию как результат «одноударного» события – попадания кванта энергии или ионизирующей частицы в молекулу гена (Timofeeff-Ressovsky et al., 1935). Как говорил сам М.Е.Лобашев, он обратил внимание на то, что одноударная зависимость частоты рецессивных сцепленных с полом летальных мутаций у дрозофилы от дозы рентгеновых лучей, на которой основывалась теория «трех мужчин», как выяснилось, описывала в действительности возникновение преимущественно мелких хромосомных аберраций-делеций, для возникновения которых требовалось, как минимум, два события – два разрыва хромосомы.

В своих идеях М.Е.Лобашев укрепился в дальнейшем и при исследовании последействия повышенной температуры (не мутагенного фактора) на частоту мутаций, индуцированных рентгеновыми лучами. Следовательно, мутации – не одноактные события, а результат процесса, длящегося во времени – устранения в процессе репарации первичного повреждения генетического материала либо превращения его в мутацию. Так оно и оказалось в дальнейшем. Зависимость мутагенеза от состояния систем репарации ДНК общепризнана в настоящее время. Увы, автор физиологической гипотезы вскоре был лишен возможности разрабатывать ее далее. А с Н.В.Тимофеевым-Ресовским М.Е.Лобашев лично познакомился значительно позже – в начале 60-х гг прошлого века. Это произошло на квартире Д.А.Гранина, который вспоминал, что это была более, чем темпераментная встреча двух ученых. Лобашев с порога назвал Тимофеева гитлеровцем, за что в ответ тут же получил сталиниста и беседа перешла в область не парламентских выражений. В итоге они серьезно выпили и подружились “на всю оставшуюся жизнь” (Инге-Вечтомов, 2004), (Фото).

1948 г, Колтуши

В январе 1948 г М.Е.Лобашева избрали деканом биологического факультета ЛГУ. Деканом он пробыл недолго. В августе 1948 г прошла печально известная сессия ВАСХНиЛ, после чего все генетики и им сочувствующие были изгнаны из университетов страны. Из ЛГУ уволили профессоров: Ю.И.Полянского-проректора университета, декана биофака М.Е.Лобашева, секретаря парторганизации факультета Г.А.Новикова, заведующего кафедрой генетики П.Г.Светлова, физиолога Э.Ш.Айрапетьянца как сочувствующего генетикам.

Полгода М.Е.Лобашев оставался безработным. Тем не менее, он каждое утро приходил в Публичную библиотеку и работал с литературой. В феврале 1949 г академик Л.А.Орбели пригласил М.Е.Лобашева в Институт эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности им. И.П.Павлова АМН СССР в Колтушах и предложил ему руководить организуемой там лабораторией физиологии низших животных. Следует помнить, что И.П.Павлов – учитель Л.А.Орбели организовал в свое время институт в Колтушах для изучения генетики нервной деятельности. Почти все знают о памятнике собаке, поставленном И.П.Павловым в Колтушах, но мало кто знает о памятнике Г.Менделю, поставленном им там же.

В Колтушах уже работали в области генетики поведения: зоолог А.Н.Промптов, физиолог Л.В.Крушинский, генетик Р.А.Мазинг. С институтом был связан и С.Н.Давиденков – один из основателей медицинской генетики в нашей стране. Здесь М.Е.Лобашев реализовал свой интерес к физиологии. Здесь он занялся физиологией насекомых и низших позвоночных. Здесь он сформулировал концепцию параллелизма в эволюции функций высших отделов нервной системы первично- и вторичноротых животных. В сентябре 1954 г М.Е.Лобашеву было присвоено звание профессора по специальности «Физиология».

Став физиологом, М.Е.Лобашев не перестал быть генетиком. Здесь в Колтушах вместе со своими сотрудниками и учениками: В.Б.Савватеевым, В.В.Пономаренко, В.Г.Маршиным, Г.Д.Головачевым, Н.Г.Лопатиной он начал работы по генетике поведения животных. Сейчас основанные им лаборатории активно работают в Колтушах под руководством профессоров Е.В.Савватеевой-Поповой, Н.Г.Камышева и Н.Г.Лопатиной.

Системный контроль генетических и цитогенетических процессов

После возвращения на кафедру в 1957 г. М.Е.Лобашев активно развивал еще одно направление исследований: системный контроль генетических и цитогенетических процессов, в котором также воплотился его дар предвидения в науке. Суть поставленной проблемы заключалась в изучении того, как состояние интегративных систем организма, прежде всего нервной системы животных контролирует конкретные механизмы мутационного процесса, рекомбинации и других генетических процессов. Одно время эта проблема была объединяющей исследования различных направлений на кафедре генетики и селекции (см. далее).

Эту задачу первоначально решали ученики М.Е.Лобашева (Р.И.Цапыгина, С.Н.Новиков и др.), исследуя хромосомные аберрации в соматических клетках (роговице глаза) мышей в зависимости от состояния их нервной системы (Цапыгина..). В дальнейшем акцент был перенесен на изучение стабильности хромосом в сперматогенезе мышей в зависимости от состояния нервной системы. Оказалось, что феромональный стресс, вызываемый запахом самца-альфа у молодых самцов, повышает нестабильность хромосом – увеличивает частоту хромосомных аномалий (потери, аберрации хромосом) в мейозе. В настоящее время это направление развивает на кафедре проф. Е.В.Даев со своей группой (Даев..). Ранее в развитие этого направления внесли вклад работы наших коллег в Новосибирске: Ю.Я.Керкисса по влиянию иммунологического стресса на стабильность хромосом и Д.К.Беляева, П.М.Бородина и др. по влиянию стресса на частоту мейотического кроссинговера у мышей (Бородин, Беляев…). В дальнейшем судьбу этой проблематики можно видеть в направлении экологической генетики, развиваемой на кафедре в настоящее время и охватывающей широкий круг объектов (см.: Инге-Вечтомов, 1998).

Сигнальная наследственность

Занятия физиологией высшей нервной деятельности и генетикой стали основой еще одной концепции, которую разрабатывал М.Е.Лобашев – концепции сигнальной наследственности (см.: Лобашев, 1961). Эта идея подразумевала, что между поколениями животных существует не только материальная преемственность, воплощенная в форме менделевской наследственности, но и «нематериальная» передача признаков поведения в форме обучения, раннего запечатления и т.д. Слово «сигнальная» наследственность подразумевало преемственность концепции по отношению к учению И.П.Павлова о первой и второй сигнальных системах. М.Е.Лобашев был не единственным, а может быть и не первым, кто сформулировал идею сигнальной наследственности. Другие авторы называли такую передачу преемственностью или, даже культурой. Действительно, вся культура человечества есть воплощение сигнальной наследственности.

Гораздо важнее, что для М.Е.Лобашева концепция сигнальной наследственности стала не только научной доктриной, но и этическим принципом. Не случайно на него еще в студенческие годы сильное впечатление произвел А.А.Ухтомский, который не только сформулировал учение о доминанте, но и произвел от него этический принцип ”доминанты на лицо другого” (Ухтомский, 1973).

Ситуация в генетике понемногу стала возвращаться к норме. В 1956 г М.Е.Лобашев получил приглашение участвовать в конкурсе на заведование в ЛГУ кафедрой генетики и селекции, как она теперь называлась. 14 января 1957 г Ученый совет ЛГУ избрал М.Е.Лобашева заведующим кафедрой в результате жесткого конкурса. Активно выступал против Лобашева приехавший на Совет В.С.Кирпичников. Поводом к этому выступлению послужили некоторые компромиссы с системой, царившей в биологии и стране, на которые вынужден был идти коммунист М.Е.Лобашев ради сохранения возглавляемых им коллективов и возможности заниматься наукой. Нам трудно судить наших учителей, живших и работавших в то непростое время, пронизанное византийскими отношениями в политике и науке. Валентин Сергеевич Кирпичников впоследствии, выступая на 80-летии М.Е.Лобашева, которого уже 16 лет не было с нами, оценил его огромный вклад в восстановление кафедры и отечественной генетики в после-лысенковский период. Подлинные слова, сказанные В.С.Кирпичниковым автору этих строк: «Если бы я тогда знал, что Б.Н.Сидоров говорил со мной по поручению Н.П.Дубинина, я бы еще подумал, выступать ли мне или нет».

Вернувшись в университет, М.Е.Лобашев продолжал руководить работами в колтушских лабораториях, но основные силы в течение последних 14 лет своей жизни он отдавал кафедре генетики. Он осуществлял процесс сигнальной наследственности, несмотря на всевозможные препятствия, возникавшие на этом пути. Прежде всего, он выдвинул лозунг “Кадры для кадров!”, и первой его заботой было восстановление преподавания генетики в университете. С 1957 г М.Е.Лобашев читал курс Общей генетики, который затем стал основой его учебника ”Генетика” (Лобашев, 1963, 1967), долгое время служившего единственным учебным пособием для университетских биологов в постижении премудростей науки о наследственности и изменчивости.

Поначалу не было учебников, не хватало квалифицированных преподавателей. Едва ли не единственным исключением был доцент В.С.Федоров, преподававший у М.Е.Лобашева курс генетического анализа. В.С.Федоров оказался на кафедре скорее по недосмотру властей предержащих.

В.С.Федоров (1903-1976) закончил в 1923 г зоотехнический факультет Ленинградского сельско-хозяйственного института (ЛСХИ), где в то время преподавали: Н.И.Вавилов, Л.И.Говоров, Е.Н.Синская. По окончании института он был командирован на знаменитую Аниковскую станцию под Москвой, где работали Н.К.Кольцов, А.С.серебровский и др. С 1929 г. В.С.Федоров – сотрудник Г.Д.Карпеченко в Детском селе, в 1931-1935 гг преподавал генетику аспирантам ВИРа и на Всесоюзных курсах повышении квалификации, организованных Вавиловым. В 1939 г был освобожден от обязанностей декана агрономического факультета ЛСХИ. В 1948 г. он перешел в ЛГУ.

Его прислали в университет для «укрепления» кафедры, забыв, что ранее он работал у Н.И.Вавилова. В «мичуринский» период В.С.Федоров читал на кафедре курс критики хромосомной теории наследственности. Хромосомную теорию он подробно излагал, (поскольку, «чтобы спорить надо знать») а на критику обычно не хватало времени. Так он и обучил ныне крупных ученых: чл.-корр. РАН И.А.Захарова (тогда студента кафедры микробиологии), проф. К.В.Квитко, проф. И.Б.Сурикова, проф. А.Л.Юдина, проф. Ю.Б.Вахтина и др.

Небольшое отступление в область «иррационального». Как известно, зав. кафедрой после 1948 г стал Н.В.Турбин. В 1950 он опубликовал учебник «Мичуринской» генетики (Турбин, 1950), но уже в 1952 г он же выступил в «Ботаническом журнале» со статьей, критикующей «эволюционные» взгляды Лысенко (Турбин, 1952). Доц. Л.А.Алексеевич, учившаяся в то время на кафедре, много позже вспоминала, что Н.В.Турбин мог долго приглядываться к студентам, затем подзывал одного из них и давал список некоторых книг по генетике, которые он рекомендовал прочесть. В списке были: Мендель, Морган и др. классики генетики. Л.А.Алексеевич сама была одним из таких студентов.

После возвращения М.Е.Лобашева на кафедру учебной литературы не было. В качестве пособий использовали переводы с английского, сделанные первыми студентами М.Е.Лобашева. «Тысячи»-то нужно было сдавать по английскому. Вот и от этого была польза генетике. Учебный семинар для студентов пятого курса кафедры превратился в общегородской семинар по генетике.

Огромно было воспитательное значение личности профессора М.Е.Лобашева. Несмотря на свой взрывной темперамент и отнюдь не аристократическое происхождение, М.Е.Лобашев всегда обращался к молодежи на Вы, приучал к взаимному уважению и в повседневной жизни и в пылу дискуссий. Что греха таить, он мог и обидеть, но никогда не стеснялся извиниться перед студентом, если был не прав. Он не был злопамятным и никогда не копил обид, а сразу же «выяснял отношения», и, если к нему приходил один сотрудник с жалобой на другого, то разговор всегда продолжался втроем. Студенты и сотрудники особенно ценили его искренность, даже в заблуждениях, и преданность делу науки, прежде всего.

М.Е.Лобашев был едва ли не единственным генетиком в стране, вернувшимся в университет после 1948 г. Это имело огромное значение для нас – его учеников, получивших генетику из первых рук «недобитого морганиста». С точки зрения генетики “эффект основателя”, который олицетворял М.Е.Лобашев, мог привести к “обеднению генофонда” в образовании молодых генетиков. Понимая это, он приглашал на кафедру для чтения отдельных лекций и целых курсов видных генетиков, переживших лысенковщину: А.А.Прокофьеву-Бельговскую, С.И.Алиханяна, Н.В.Тимофеева-Ресовского, П.М.Жуковского и др. Читали лекции и приезжавшие теперь в СССР зарубежные генетики: Ш.Ауэрбах (Англия), Д.Бойс (Канада), Д.Льюис, К.Маркерт (США), Б.Эфрусси, Н.Плюс, П.Слонимский (Франция) и др. При первой же возможности М.Е.Лобашев стал посылать своих молодых сотрудников в зарубежные стажировки. К.В.Квитко в 1961-62 гг работал с аспергиллом в лаборатории Г.Понтекорво (Глазго, Великобритания), В.Г.Смирнов в 1962-64 гг стажировался по цитогенетике кукурузы у М.Родса в Индианском университете (США). С.Г.Инге-Вечтомов в 1967-68 гг работал в США у П.Говард-Фландерса в Йельском университете и у Р.Мортимера в Калифорнийском университете (Беркли) по генетике дрожжей.

М.Е.Лобашев организовал первую “Межвузовскую конференцию по экспериментальной генетике”, которая должна была проходить с 31 января по 5 февраля 1961 г в Ленинградском университете. К подготовке конференции была привлечена вся кафедра, включая аспирантов и студентов. Были опубликованы тезисы докладов (Тезисы.., 1961), подготовлены все заседания. В атмосфере всеобщего подъема, за сутки до открытия конференции она была отменена телеграммой из министерства образования. Это был очередной, но, увы, не последний удар по генетике.

К счастью этот опыт не пропал, и позже кафедра проводила и участвовала в подготовке многих конференций и научных школ (Фото)

Кадры для кадров

Подвигом М.Е.Лобашева стало создание первого после-лысенковского учебника по генетике, который вышел в Издательстве ЛГУ в 1963 г. (Лобашев, 1963 - первое издание). Замысел и написание учебника совпали с периодом бурного развития биохимической и молекулярной генетики. Напомним, что в конце 1961 г вышла работа Ф.Крика и др., посвященная структуре генетического кода (Crick et al., 1961). Вскоре были опубликованы первые результаты М.Ниренберга и Дж.Маттея (Nirenberg, Matthaei, 1961) а затем, С.Очоа (Ochoa, 1963), и Г.Кораны (см.: Khorana, 1965) по расшифровке кодонов in vitro. Ф.Жакоб и Ж.Моно сформулировали теорию оперона (Jacob, Monod, 1961). Возникла генетика соматических клеток животных и человека. Все это и многие другие новейшие успехи мировой генетики были осмыслены и систематизированы в новом учебнике как результат логического развития классической генетики. Вся кафедра была увлечена подготовкой материала для учебника.

Сразу же после выхода первого издания автор стал готовить основательно переработанное второе издание, которое вышло в 1967 г (Лобашев, 1967). Между первым и вторым изданиями “Генетики” происходили драматические события как отражение того резонанса, который имело само появление книги. Кафедра получила 40 положительных, а порой восторженных отзывов. Среди авторов этих отзывов были: Н.Н.Семенов (вице-президент АН СССР) академики АН СССР: В.А.Энгельгардт, В.Н.Сукачев,, И.Л.Кнунянц, члены-корреспонденты АН СССР: А.С.Трошин, Б.Л.Астауров, Е.М.Лавренко, А.А.Ляпунов, вице-президент АМН СССР - академик В.В.Парин, академик ВАСХНиЛ П.М.Жуковский, профессора: Е.Ф.Давиденкова, И.А.Крышова, С.Е.Бреслер, А.И.Берг, М.И.Хаджинов и многие другие.

Эти отзывы были реакцией на разгромное выступление директора Пушкинской научно-исследовательской лаборатории разведения сельскохозяйственных животных М.М.Лебедева и его же рецензии в журнале “Животноводство” и газете “Сельская жизнь”. Было еще три отрицательных отзыва: из Одесского, Воронежского и Ростовского университетов. В них было, в частности, отмечено, что книга М.Е.Лобашева вредна с идеологической точки зрения (доц. Одесского университета И.Н.Сагайдак). Эти рецензии полностью отрицали все достижения генетики за ее столетнюю историю. Книга М.Е.Лобашева была осуждена на общем собрании Биологической секции Дома ученых в Одессе (подробнее см.: Инге-Вечтомов (ред) «М.Е.Лобашев и проблемы современной генетики», 1991 - 2-е изд.).

Обсуждение книги состоялось и на Ученом совете биолого-почвенного факультета ЛГУ, который всецело одобрил учебник М.Е.Лобашева и поддержал автора в его борьбе за ценности истинной науки. Тем не менее, еще в период подготовки второго издания копия рукописи оказалась в Ленинградском обкоме КПСС. Готовились серьезные “оргвыводы”. Все едва не завершилось трагически. От очередного разгрома кафедру Лобашева “спас” октябрьский (1964 г) пленум ЦК КПСС, отстранивший от власти Н.С.Хрущева. Следует напомнить, что, несмотря на “оттепель”, Лысенко оставался в фаворе у Н.С.Хрущева.

М.Е.Лобашев поддерживал тесные контакты с В.Н.Столетовым, заведующим кафедрой генетики Московского университета (министром высшего образования СССР). Между кафедрами тогда установились деловые контакты в науке и в преподавании генетики, сохраняющиеся по сей день. Две кафедры инициировали в 1965 г проведение Всесоюзного семинара по повышению квалификации преподавателей генетики. Семинар прошел в Московском университете с участием многих ведущих генетиков и молекулярных биологов нашей страны.

Много сил М.Е.Лобашев отдавал организационной работе по возрождению генетики в СССР. Он был одним из организаторов Всесоюзного общества генетиков и селекционеров им Н.И.Вавилова в 1966, был членом редколлегии журнала ”Генетика”. Позже по предложению В.Н.Столетова он возглавил первый состав Головного совета по биологии при Минвузе СССР

Признанием заслуг и авторитета М.Е.Лобашева стало приглашение его АН Чехословакии в 1965 г в числе ведущих советских генетиков на симпозиум в Брно, посвященный столетию работы Г.Менделя “Опыты над растительными гибридами”. На этом симпозиуме М.Е.Лобашеву была вручена серебряная медаль имени Грегора Менделя. Вскоре Национальная академия наук США пригласила М.Е.Лобашева посетить США в числе четырех ведущих генетиков СССР. Это приглашение состоялось в значительной степени благодаря усилиям Ф.Г.Добжанского, который еще в 1927 г был направлен Ю.А.Филипченко к Т.Х.Моргану. Ф.Г.Добжанский не вернулся в СССР, стал в Америке “генетиком №1” и всю жизнь активно пропагандировал достижения нашей отечественной генетики. Увы, М.Е.Лобашев не смог воспользоваться этим приглашением по состоянию здоровья.

История создания учебника – только один яркий пример усилий М.Е.Лобашева, направленных на совершенствование преподавания генетики. Он постоянно стимулировал своих учеников на написание учебных пособий по современным разделам генетики, призывал к пропаганде генетических знаний. Так появились: “маленький Лобашев” – учебник генетики для педагогических ВУЗов, авторы М.Е.Лобашев, К.В.Ватти, М.М.Тихомирова (1970, 1979 – второе издание), “Генетика микроорганизмов” И.А.Захарова и К.В.Квитко (1963), “Руководство к практическим занятиям по генетике” К.В.Ватти и М.М.Тихомировой (1972) вышло уже после кончины М.Е.Лобашева. В 1961 г М.Е.Лобашев как главный редактор начал издавать сборник “Исследования по генетике”, в котором преимущественно публиковали свои работы сотрудники кафедры. Преподаватели кафедры и сотрудники лабораторий генетики Биологического НИИ ЛГУ в Старом Петергофе традиционно составляли единое целое, объединяющее исследовательскую работу и педагогический процесс. Поэтому, говоря “кафедра генетики”, мы всегда подразумеваем единый коллектив, включающий также аспирантов и студентов (Фото).

Новые рубежи

На кафедре в то время поначалу работали две специализации и соответственно две исследовательские лаборатории: генетики животных, которой руководил сам М.Е.Лобашев, и генетики растений под руководством доцента В.С.Федорова, а позже – проф. Т.С.Фадеевой. М.Е.Лобашев решил организовать третью специализацию и третью лабораторию – генетики микроорганизмов. Для проведения этой работы на кафедру был приглашен в качестве учебного лаборанта выпускник кафедры микробиологии – И.А.Захаров (ныне – член-корр. РАН И.А.Захаров-Гезехус), который затем поступил в аспирантуру к М.Е.Лобашеву. Вскоре к И.А.Захарову, начавшему работу по генетике дрожжей, присоединился выпускник кафедры генетики К.В.Квитко (ныне профессор кафедры микробиологии СПбГУ), работавший по генетике водорослей – сначала хлореллы, а затем – хламидомонады. Лаборатория генетики микроорганизмов ведет свое начало с 1959 г.

Таким образом, на кафедре получили “права гражданства” животные (дрозофила, куры, мыши), растения (рожь, редис, томаты, горох и др.) и микроорганизмы (дрожжи-сахаромицеты, водоросли). Объекты, проблематика, методы генетики быстро дифференцировались и специализировались. Несмотря на объединяющую методологию генетического анализа, возникла реальная угроза невольного разобщения и обособления отдельных исследователей, исследовательских групп и специализаций. Чувствуя и понимая эту угрозу, М.Е.Лобашев придерживался правила – разрабатывать на кафедре, в ее лабораториях некоторую единую проблему. С первых лет заведования кафедрой он выдвинул общую проблему: “Физиология и биохимия мутационного процесса”, которая, несомненно, восходила к физиологической гипотезе, и отражала стремление ее автора продолжать изучение механизмов мутационного процесса. В то же время слово “биохимия” играло здесь скорее роль той цели, к которой нужно было стремиться в плане методологии исследования. В то время о серьезной биохимии на кафедре генетики говорить не приходилось в силу нашей бедности и профессиональной не-подготовленности. С генетикой бы разобраться! Тем не менее, позже пришла и биохимическая и молекулярная генетика (Инге-Вечтомов, 1994).

На базе генетики микроорганизмов в 1969 г была организована еще одна лаборатория – “Физиологической генетики” (зав. – к.б.н. С.Г.Инге-Вечтомов, годом ранее вернувшийся со стажировки в США), в которой были сосредоточены исследования по генетике дрожжей. В этой лаборатории в том же году была организована группа биохимической генетики М.Н.Смирновым – выпускником кафедры биохимии ЛГУ, которого М.Е.Лобашев пригласил из Обнинска, из лаборатории Н.В.Тимофеева-Ресовского. Так что и биохимия, и молекулярная биология, и исследования с их помощью мутационного процесса в дальнейшем пришли на кафедру генетики (Инге-Вечтомов, 1994)..

Ударный фронт исследования мутагенеза в то время находился в лаборатории генетики животных, где К.В.Ватти и М.М.Тихомирова со своими студентами и аспирантами “по наущению” М.Е.Лобашева вмешивались в мутационный процесс у дрозофилы, применяя воздействие высокой температурой на мух, подвергшихся действию рентгеновых лучей. Главным результатом этих исследований было доказательство того, что первичные (предмутационные) повреждения генетического материала превращаются в мутации (нерасхождения и потери хромосом) в зависимости от модифицирующих (не мутагенных!) воздействий, что служило подтверждением физиологической гипотезы мутационного процесса.

Очевидно, что не все объекты, не все сотрудники были готовы к работе в этой области. Никакие формы принуждения при этом не применялись. Тем не менее, коллективные обсуждения проблемы, сформулированной для объединения усилий сотрудников, помогали взаимопониманию и, в свою очередь, способствовали выработке дальнейшей научной стратегии кафедры. Постепенно на базе проблемы “Физиология и биохимия мутационного процесса» была сформулирована более широкая проблема: “Системный контроль генетических и цитогенетических процессов”. Так была сформулирована программа, направленная на рассмотрение любого генетического события на молекулярном, клеточном, организменном и т.д. уровне в зависимости от функционирования систем более высокого порядка. Очевидно, что эта программа объединяла широкий круг тем, выполнявшихся на разных объектах.

Отличной иллюстрацией продуктивности такого подхода стало открытие зависимости мутационного процесса в соматических и половых клетках мышей от активности нервных процессов, в частности, обнаружение мутагенного эффекта стресса. Аналогичным образом, изменение характера размножения – инбридинг у строгого перекрестника ржи, позволило создать богатую коллекцию мутантных форм, которую до сих пор используют в частной генетике, в особенности в изучении генетического контроля мейоза и несовместимости у этого объекта. Развитие того же единого подхода привело в дальнейшем к демонстрации влияния экологических отношений на наследственную изменчивость в модельной эколого-генетической системе “Дрожжи-дрозофила”. Селекция дрозофилы в сторону усиления инадаптивного признака-снижения половой активности самцов позволило Л.З.Кайданову кардинально изменить подвижность и локализацию транспозонов у этого объекта. Общая проблема кафедры, сформулированная на рубеже веков как “Роль генетических и эпигенетических процессов в наследственности и изменчивости” представляет собой дальнейшее развитие “Системного контроля…”.

Студенты биолого-почвенного факультета охотно шли на кафедру Лобашева. Он, в свою очередь, постоянно заботился о расширении возможностей для исследовательской и преподавательской работы своих сотрудников. В старом двухэтажном здании кафедры становилось тесно. В 1968-69 гг по инициативе заведующего прошла реконструкция кафедры. И вновь М.Е.Лобашев сумел заразить весь коллектив своим энтузиазмом, не только для участия в ”пробивании” проекта и подготовке документации, но и непосредственно в строительных работах. Здание стало четырехэтажным, появились новые аудитории, на четвертом этаже появились теплицы (Фото). Требовала расширения и база кафедры в БиНИИ, в Старом Петергофе для работ по частной генетике растений и животных, прежде всего по частной генетике курицы. Эти работы активно вела в лаборатории генетики животных группа под руководством Л.А.Алексеевич. Требовалась и специализированная база для работы с мышами. В 1970 г по инициативе М.Е.Лобашева и при его непосредственном участии в проектировании и организации работ в БиНИИ было построено здание вивария. Расширялись поля для работ по частной генетике растений: ржи, редиса, гороха, ячменя. Чего стоили М.Е.Лобашеву эти организационные мероприятия, может оценить в полной мере только тот, кто сам проходил через многочисленные этапы разрешений, планов, согласований и строительных забот. Плоды этой разнообразной деятельности Учителя не только служат нынешнему поколению его учеников, но и явились прекрасной иллюстрацией того, что для хорошей инициативы не бывает плохого времени. Главной мечтой М.Е.Лобашева в последние годы жизни была организация института генетики в Ленинградском университете. Увы, этим планам, уже приобретавшим реальные черты, не суждено было сбыться при его жизни. Он скончался в ночь с 3 на 4 января 1971 г, перенеся за год до этого инфаркт. На его рабочем столе остались наброски книги мемуаров “Жизнь в биологии”. Эта рукопись хранится в архиве кафедры.

Школа М.Е.Лобашева.

Первая попытка рассказать о жизни и вкладе в науку М.Е.Лобашева, о созданной им научной школе относится к периоду подготовки XIV международного генетического конгресса в Москве. Это - небольшая книжка “М.Е.Лобашев и проблемы современной генетики”, которая вышла в изуродованном цензурой виде (была выброшена почти треть текста) в 1978 г (первое издание). Не осталось в книжке ни предвоенных гонений на генетику, ни сессии ВАСХНИЛ 1948 г, ни истории выхода учебника. Только в 1992 г удалось опубликовать книгу в ее первоначальном виде (второе издание), благодаря тому, что на кафедре сохранили первую и вторую корректуру этого издания, еще не изуродованные цензурой.

Михаил Ефимович оставил после себя обширную научную школу. Многочисленные его ученики работают в разных городах бывшего Советского Союза, в Китае, Индии, Египте, Монголии, Польше, Венгрии, Германии. На кафедре всегда было много иностранных студентов. Многие ученики теперь уже учеников М.Е.Лобашева работают в США, Франции, Италии, Бразилии и т.д., устремившись после перестройки за рубеж по путям, проторенным при жизни М.Е.Лобашева. Многие ученики М.Е.Лобашева занимают ответственные посты в отечественной науке. Трудно перечислить всех, никого не забыв. Вот некоторые примеры. Член-корр. РАН И.А.Захаров-Гезехус длительное время был заместителем директора Института общей генетики им. Н.И.Вавилова РАН в Москве, профессор Н.К.Янковский (член-корр РАН с 2008 г) в 2006 г стал директором этого института, академик РАСХН И.А.Тихонович - директор Всероссийского института сельскохозяйственной микробиологии и председатель Северо-Западного Научного Центра РАСХН, член-корр. РАН М.Д.Тер-Аванесян заведовал лабораторией молекулярной генетики в Российском кардиологическом центре (ныне – в Институте биохимии РАН), к.б.н. В.С.Михеев заведовал кафедрой биологии и медицинской генетики в С-Петербургском государственном медицинском университете им. академика И.П.Павлова, проф. Ю.А.Волчков – зав. кафедрой генетики Краснодарского университета, ныне акад. РАН С.Г.Инге-Вечтомов – зав. кафедрой генетики и селекции СПбГУ, зам. председателя СПб Научного центра РАН, в 1980-89 гг – декан биолого-почвенного факультета СПбГУ. К.В.Квитко – профессор кафедры микробиологии СПбГУ, доц. Л.А.Алексеевич до 2001 г была заместителем заведующего отделом генетики (который объединил в 1974 г 4 генетические лаборатории) БиНИИ, проф. В.Г.Смирнов до 2006 г заведовал лабораторией генетики растений БиНИИ, проф. Л.З.Кайданов после кончины М.Е.Лобашева заведовал лабораторией генетики животных до 1998 г. После кончины Л.З.Кайданова его сменил на этом посту другой ученик М.Е.Лобашева – проф. А.Ф. Смирнов, заведовавший до этого лабораторией во Всесоюзном (Всероссийском) научно-исследовательском институте генетики и разведения животных. Продолжает активно работать по генетике мейоза у ржи ст.н.сотр. С.П.Соснихина. Огромный вклад в подготовку специалистов на кафедре внесли ближайшие сотрудники М.Е.Лобашева: доц. К.В.Ватти, проф. М.М.Тихомирова, доц. Г.А.Кириллова, доц. Е.М.Лучникова, которые были самыми преданными и деятельными его помощниками в исследовательской и преподавательской работе.

Традиции М.Е.Лобашева живут на кафедре генетики и селекции СПбГУ. Ныне это – коллектив преподавателей, работающих с 1996 г по двуступенчатой системе образования бакалавр-магистр. На кафедре были разработаны пять магистерских программ. Сохраняются также три специализации: генетики растений (зав. – проф. Л.А.Лутова, она же и зам.зав. кафедрой), генетики животных (зав. – доц. С.В.Мыльников), генетики микроорганизмов (зав. – проф. Л.Н.Миронова). Отдел генетики, административно входивший в БиНИИ (институт упразднен в 2007 г) СПбГУ, состоял из четырех лабораторий: генетики растений (зав. – доц. А.В.Войлоков), генной и клеточной инженерии растений (зав. – проф. Л.А.Лутова), генетики животных (зав. – проф. А.Ф.Смирнов), физиологической генетики (зав. – акад. РАН С.Г.Инге-Вечтомов). В 2007 г. в состав кафедры вернулась лаборатория биохимической генетики (зав. – к.б.н. М.Н.Смирнов). Заведующий кафедрой совмещает обязанности зав отделом генетики, зам. зав. отделом с 2001 г – к.б.н. О.В.Иовлева. В 1986 г лаборатории отдела генетики соединились в одном здании – Корпусе молекулярной генетики и молекулярной биологии БиНИИ, построенном в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР “О развитии молекулярной биологии и молекулярной генетики и применении их достижений в народном хозяйстве” 1974 г, благодаря инициативе и усилиям кафедры генетики и селекции и помощи всего биолого-почвенного факультета. В новом корпусе получили помещения также и некоторые лаборатории кафедры биохимии и БиНИИ ЛГУ.

Авторитет кафедры в учебном процессе и в исследовательской работе позволил ей выиграть в 2001 г грант CRDF и Министерства образования и науки для организации Научно-образовательного центра “Молекулярно-биологические основы здоровья человека и окружающей среды”. Это позволило объединить усилия кафедры, отдела генетики, а также отдела акад. РАСХН И.А.Тихоновича (ВНИИСХМ Россельхоз академии) и лаборатории чл.-корр. РАМН В.С.Баранова (ИАГ РАМН) в исследовательской работе и в деле подготовки кадров.

В 2005 г стала воплощаться мечта М.Е.Лобашева об институте генетики. В Санкт-Петербургском государственном университете организован Филиал Института общей генетики им. Н.И.Вавилова РАН.

Возрождение генетики в СССР и после…

Написать

Роль физиков в спасении генетиков. РБО Курчатовского ин-та. Хим-физика в Черноголовке. ЛИЯФ и Бреслер.

Организация ИЦИГ СО АН СССР 1957/58 (роль Н.П.Дубинина) (Шалимов, 2011). Письмо 300.

Инст. генетики и цитологии АН БССР во главе с Н.В.Турбиным.

Напомнить ИОГЕН АН СССР на базе Инст. Генетики.

Дата добавления: 2015-07-20