Отрывок из книги «Теория хаоса», издательство «Корона», 2010, с. 317.

«Последние полчаса до их прихода стали самыми трудными.

У меня болело и ныло все тело; я и не знала, что лежать на земле, в траве так неудобно. Жесткий дерн, камни, гнетущая, грызущая неуверенность. В голове открывались двери, отпертые полупризнанием Маркуса. Я стала вспоминать о собственных, давно забытых грехах.

Лежа среди ночи на травянистой насыпи, напротив крошечной бухты, я вспомнила Касси. Каспера. Восемнадцать лет прошло! Через десять месяцев после Касси я познакомилась с Франсом. А через год забеременела. Каспер, студент консерватории, виолончелист, посещал один со мной спецсеминар. Обидчивый, некрасивый, с кривыми зубами и маленькими оттопыренными ушами… Сутулый, неуклюжий, как побитая собака. Касси раздражал; он любил обрывочно болтать обо всем, иногда вдруг умолкал, но мне не хватало смелости прогнать его. Я слушала бессвязные речи Касси, и мне становилось хорошо. Я чувствовала себя самоотверженной, благородной альтруисткой. Так развивалась наша дружба.

Касси требовал все больше и больше. Без конца названивал мне по телефону, повсюду за мной таскался, просил администратора общежития позвать меня… наконец, мне надоело, я дошла до точки. Однажды вечером я словно сошла с ума. Сбежала вниз по лестнице, схватила его за руку, потащила в его крошечную квартирку. Закрыла дверь и, стоя перед ним, начала раздеваться. Потом я осталась перед ним без всего; я демонстрировала ему себя и наблюдала за ним. Его ошарашенный взгляд переходил от груди ниже, к лобку, рот приоткрылся; на лице отражались недоверие, благодарность, внезапная похоть. Комнатная собачка превращалась в сторожевого пса. Как и моя мать, я отдалась на волю порыва, действовала по наитию, испытала чувство освобождения и, как она, нашла в этом удовольствие. То был миг света и тьмы. И истины. Я поняла, что не вынесу, если он до меня дотронется».

Сначала она увидела пикап — темно-синий, помятый. Он медленно проехал мимо ворот в сторону набережной. Потом развернулся и покатил назад. В кабине сидели двое.

Без четверти час.

Без пяти пикап вернулся. Остановился за оградой. Двое вышли. Внимательно огляделись. Один прижимал к уху мобильный телефон.

Милла следила за каждым его движением.

В час ночи прибыли основные силы. У ворот остановился фургон. Открылась пассажирская дверца, оттуда вышел плечистый мужчина, открыл ворота: сначала правую створку, потом левую. Подождал, пока фургон заедет внутрь и за ним заедет синий пикап. Потом он прошел в ворота. Прикрыл створки, но запирать не стал.

Открылась задняя дверь фургона. Оттуда выпрыгивали люди… Милла насчитала восемь человек. Все были вооружены. По очертаниям она поняла: у них такие же автоматы Калашникова, как и тот, что лежал перед ней.

Здоровяк стоял и распоряжался, показывал, кому куда идти. Его спутники что-то вынули из кузова пикапа: что-то большое, громоздкое, цилиндрической формы.

Все двигались быстро, уверенно. Каждый на своем месте. Двое пошли налево, к волнолому, двое вправо. Остальные скрылись за зданием клуба.

«Господи, Лукас, они сейчас тебя увидят!»

Фары обеих машин погасли.

Тишина. Все умолкло.

Семнадцать минут второго.

Менц вошла в координационный штаб. Оба мужчины заметили самодовольное выражение ее лица.

— Бруно, надеюсь, вы добились успеха? У меня две новости, плохая и хорошая. Плохая — ноутбук Османа серьезно пострадал в перестрелке. Ну а хорошая… Рада сообщить, что жесткий диск можно восстановить. Через полчаса мы будем знать, какая информация на нем записана. Можно узнать, как там ваши спутники?

Ожидание, бесконечное ожидание. В куртке стало жарко; хотелось снять ее, но она не смела шелохнуться. Руки, сжимающие деревянный приклад автомата, вспотели, она всматривалась, но не замечала внизу никакого шевеления. Она снова и снова смотрела на часы, минуты казались ей вечностью. Разум спрашивал: «А если?..» Она боролась с подступающей тревогой, беззвучно шевеля губами. Повторяла одно и то же: «Не спи, не отступай от плана».

В двадцать семь минут второго ей показалось, будто она вылетает из своего тела и поднимается над ним. Сверху она видела саму себя, лежащую на насыпи. Сорокалетнюю женщину с короткими черными волосами, мать Баренда Ломбарда, бывшую жену Кристо. За один миг перед ней проплыла вся ее жизнь, показавшаяся ей нереальной, как будто речь шла о ком-то другом. Захотелось встать и найти свою жизнь. Встать и закричать, замахать руками. Встать, поднять повыше автомат, нажать на спусковой крючок и наблюдать за траекторией полета пуль: красивые дуги, фейерверк, праздник.

Назад ее вернуло глухо застучавшее сердце. Ей вдруг показалось, что земля вокруг вздымается, желая ее поглотить. Она понимала, что виной всему стресс, два долгих дня стресса. Посмотрела на часы. Без шестнадцати два. Она чуть не вскочила от страха; дрожь сотрясла ее тело. Куда ушло время?

«Не отступай от плана».

Параллельный мир — тоже не ее. Теперь она это поняла.

Без четырнадцати два.

Руки Раджкумара порхали над клавиатурой, похожие на двух толстых птиц.

— Есть ключ, есть ключ! Начинаю экспорт данных, начинаю расшифровку. Кто-нибудь позовите директора! — И вдруг: — Ах ты, черт!

Техники, каждого из которых он придирчиво отбирал сам, не сводили с него глаз.

— Здесь письмо… Возможно, даже расшифровывать не понадобится, тут программа… Сейчас посмотрим… Давай, мусульманский ублюдок, говори, что там у тебя…

Все засмеялись.

Он покосился на них и резко, злобно приказал:

— Зовите директора. Быстро!

Без девяти два к воротам подъехала еще одна машина.

Сначала Милла не поверила своим глазам, увидев характерную форму, проблесковые маячки, символику на бортах. Она чуть переместилась вперед, стала пристально вглядываться.

Скорая помощь остановилась у ворот.

Из темноты вышел вооруженный человек и открыл ворота.

Скорая въехала на территорию яхт-клуба. Остановилась перед длинным зданием. Здоровяк обошел машину, что-то сказал водителю и снова скрылся в темноте.

Зачем им понадобилась скорая?

Без шести два.

Янина Менц смотрела на экран, где на небольшом окошке мелькали файлы — слишком быстро, чтобы их можно было прочесть.

— Три-четыре минуты, — обещал Раджкумар. — Уже скоро.

Зазвонил телефон.

Раджкумар ответил, помолчал. Прикрыв рукой микрофон, посмотрел на Янину и потрясенным голосом сказал:

— С вами хочет поговорить директор ЦРУ. Из Лэнгли. По линии засекреченной связи.

Она должна не забыть посмотреть на часы, когда Лукас откроет огонь, она должна не забыть, должна сосредоточиться. Внизу какое-то движение.

Дверцы машины скорой помощи открылись; оттуда вырвался слабый желтый свет. В салоне кто-то двигался. Мужская фигура склонилась над носилками. Мужчина произвел какие-то манипуляции и сел на скамью сбоку от носилок.

Скорая… Камуфляж! Они собираются погрузить туда ракеты. Машину скорой помощи никто не остановит…

Она вздохнула с облегчением. Загадка разгадана!

— Пожалуйста, подождите. С вами будет говорить директор ЦРУ, — произнес женский голос.

До того, как Менц успела ответить, на том конце послышался его голос:

— Мадам директор?

— Да.

— Я бы предпочел, чтобы наша первая встреча была личной и при других обстоятельствах. Пожалуйста, примите мои извинения. Мы с вами коллеги, мы служим государству; надеюсь, вы меня поймете. Иногда мы обязаны подчиняться приказам.

— Я вас понимаю и принимаю ваши извинения.

— Спасибо, мадам. Сейчас я расскажу вам о грузе, доставленном в вашу страну, но сначала хочу попросить об одной услуге. Попросить, потому что требовать не имею права. Прошу вас позволить ответственному оперативному сотруднику Барзински вместе с вами участвовать в операции захвата. Это много значит для нас и для нашего правительства. Сейчас вы поймете почему.

— Мы с радостью возьмем с собой Бруно.

— Большое вам спасибо. А теперь позвольте сказать…

Темнота внизу таяла — неожиданно, медленно, так, что вначале ей показалось, будто ей все только чудится.

Вспыхнул яркий свет — четыре луча. Два человека несли вниз, к волнолому, цилиндры. Они спустились к причалу, оказались совсем близко от того места, где прятался Лукас. Сердце у нее екнуло; она застыла от страха, все тело, руки, ноги словно налились свинцом, она не сводила взгляда с бухточки.

Яркие лучи осветили бухту. Казалось, все происходит во сне. Ничего не изменилось, ни звуков, ни шевеления — только свет.

Медленно текли минуты.

Вдруг она услышала крик, слабый и далекий на фоне белого шума большого города и моря. Она увидела, как две маленькие, черные фигурки скачут между тетраэдрами, которые отбрасывают невероятно длинные тени, дробящиеся на сотни мелких частиц. Еще до того, как она увидела, как мозг сумел расшифровать движения, она поняла: они увидели Лукаса, нашли его, бегут к нему, целятся в него…

Две фигурки превратились в три: Лукас положил руки на затылок, рюкзак у него на спине издали кажется горбиком. Милла окаменела, помертвела. Только глаза не переставали смотреть на них. Его тыкали ружейными стволами, толкали вперед, как жертвенного агнца на заклание.

Раджкумар издал торжествующий вопль. Он вошел в электронную почту, увидел длинный список входящих сообщений. Начал читать по диагонали — снизу вверх, ища любые упоминания о корабле. Не нашел ничего интересного. Выше, выше… Вот! «Груз прибывает в понедельник, 23 шавваля в 1430 в 02.00 (GMT+2)».

— Черт! — воскликнул он и поднял голову. Янина Менц еще не вернулась.

Он прочел следующее письмо:

«С вашим решением согласны. „Мадлен“ и хайдар прибывают…»

— Что такое «хайдар»? — вслух спросил он. — Еще одно судно?

«…на 24 часа раньше, в 02.00 (GMT +2) в воскресенье, 22 шавваля, 1430».

— Черт! — сказал Раджив Раджкумар, посмотрел на настенные часы. — Где они? Скажите, где?! — Он вскочил со стула.

Надо немедленно сказать Менц! Он рванулся к двери и увидел, что она идет навстречу.

Лукаса поставили на колени на бетонном сходе, руки велели держать за головой. Два человека держали его на прицеле.

Еще четверо вышли из здания яхт-клуба, подбежали к машине скорой помощи, выкатили оттуда каталку.

В проеме показалась моторка — как призрак вдруг вырвался из тьмы. Белая, красивая, изящная, она походила на хищную птицу. Она вошла в бухту. Стих рокот мотора.

У нее двигались только глаза. Ее как будто парализовало. Она снова посмотрела на Лукаса.

Несколько мужчин побежали к деревянному пирсу.

Из-за здания вышел здоровяк, подошел к Лукасу, подбоченился.

Моторка тихо подходила к причалу, вспарывая гладкую поверхность воды. Матросы, стоящие на носу, бросили канат, встречающие его поймали. Моторка мягко ударилась о пирс, покачалась на воде, замерла.

Теперь все повернулись к стоящему на коленях Лукасу.

Милла встала с огромным трудом; ей показалось, что сила притяжения толкает ее на землю.

Здоровяк, стоящий перед Лукасом, наклонил голову, что-то сказал.

Медленно обошел Лукаса. Остановился. Отступил на шаг, вытянул руку, прижал к затылку Лукаса.

Она увидела ствол — длинный и тонкий, как продолжение руки.

Вытянутая рука дернулась.

Лукас наклонился вперед.

До нее дошел глухой звук. Лукас упал ничком.

Она должна пойти и поднять его!

Не сводя с него взгляда, она пошарила руками по земле, нашла пистолет. Схватила пистолет и автомат. С огромным трудом медленно выпрямилась. Зашаркала вниз по склону. Там, внизу, все как будто забыли про Лукаса. Устремились к причалу. Засуетились у моторки…

Она не сводила глаз с Лукаса.

Глядя только на него, перешла Стрэнд-Роуд. Затолкала пистолет за пояс джинсов — металл царапнул по животу. Держа автомат Калашникова обеими руками, она подошла к воротам. Кроссовки на гравии почти не скрипели. Толкнула ворота бедром.

Перед ней стояла машина скорой помощи. Из салона лился желтый свет. Сидящий внутри мужчина что-то делал, опустив голову. Бухту и моторку закрывало здание клуба.

Она все делала, как учил Лукас. Поддерживая автомат снизу левой рукой, сняла его с предохранителя большим пальцем правой руки. Услышав металлический щелчок, мужчина в салоне скорой вскинул голову и увидел ее. Цветной, среднего возраста. С длинной черной челкой. На лбу, над левым глазом, — большое, некрасивое родимое пятно. Он разинул рот. Милла ткнула в него автоматом. Он поднял руки вверх и взмолился:

— Нет! Прошу вас!

Она повернула голову и увидела Лукаса. Он лежал лицом вниз, ноги неестественно подвернуты. Голова на бетоне — как будто он отдыхает. На свету блеснула кровь, большая темно-красная лужа. Один глаз Лукаса был открыт — белый, невидящий. Второго глаза не было, вместо него зияла огромная дыра.

Внутри ее что-то надорвалось, мир распался на куски.

Раджкумар вспотел; на спине и под мышками проступили темные пятна. Он вошел в папку «Отправленные письма». Менц стояла у него за спиной.

Письма были.

— Слава богу! — воскликнул он, открывая одно письмо за другим.

Она услышала, как они приближаются; что-то громыхало по бетону.

Колеса каталки!

Милла быстро вскочила в салон скорой. Человек с челкой в страхе смотрел на нее, подняв руки вверх:

— Я только врач!

Она забилась в дальний угол, села рядом с раздвижным окошком в кабину водителя. Ткнула врача в ребра стволом, чтобы он пересел на скамью.

И вот они вышли из-за угла. Все пятеро с автоматами на плечах. Один шел сбоку, высоко подняв капельницу, четверо катили каталку. Под одеялом проступали очертания фигуры. Она увидела бороду цвета перца с солью.

Пятеро заметили ее. Их лица перекосились от изумления.

Пациент проследил за их застывшими взглядами. Медленно повернул голову. И посмотрел на нее. Бледное лицо, морщины, запавшие черные глаза, борода… Готов к встрече с вечностью.

Она его узнала!

В голове замелькали обрывки: кусочки, фрагменты, слова. Разбитое зеркало вдруг стало целым. Она увидела всю картину, оттолкнула ее от себя, попыталась снова, поняла… У нее закружилась голова. Она поняла, что такое «плавятся мозги». Немыслимое, невероятное в конце концов обрело смысл.

Врач почтительно, умоляюще прошептал:

— Пожалуйста, не стреляйте!

Он вернул ее в чувство. Милла глубоко вздохнула.

— Давайте его сюда! — велела она.

Никто не шевельнулся.

Милла прижала ствол к боковой панели. Нажала на спусковой крючок. Выстрел показался ей оглушительным. Все вздрогнули. Кто-то закричал… В ноздри ударил запах кордита. Она нагнулась вперед, приставила ствол к голове пациента.

— Давайте его сюда! — Она не узнавала собственный голос.

Четверо носильщиков осторожно подняли каталку и медленно втолкнули ее в салон.

К задним дверям подошел здоровяк; в руке у него был пистолет с глушителем.

Раджкумар и Менц стояли в оперативном штабе и слушали. Сквозь треск радиопомех прорвался стрекот вертолета. Голос Мазибуко:

— Мы в пути, РВП семь минут.

Квинн говорил спокойно, медленно, отчетливо:

— Майор, у меня новые указания, повторяю, у меня новые указания. Возможно, груз — очень важная персона. Приказываю перехватить и охранять, защищать любой ценой, как поняли?

— Понял, цель — человек, очень важная персона, перехватить и защищать любой ценой.

Раджкумар с надеждой посмотрел на Менц, желая, чтобы она поделилась тайной с ним. Она по-прежнему ничего не говорила, лицо ее оставалось мрачным.

— Вас понял, майор. Адвокат Тау Масило и сотрудник ЦРУ едут к вам на черном БМВ-Х5, будут на месте через пять-шесть минут, они не вооружены, будут ждать на углу Портсвуд и Бич-Роуд. К месту встречи едут с востока, по Бич-Роуд, как поняли?

— Вас понял, черный БМВ, РВП пять-шесть минут, едут по Бич-Роуд с востока.

Треск помех.

Не выдержав, Раджкумар обратился к директору:

— «Хайдар» значит «лев», а больше я ничего не нашел.

— А ты поищи слова «лев» и «шейх», словосочетание «львиный шейх», — раздраженно посоветовала она. На лице по-прежнему застыла напряженная маска.

Раджкумар ничего не понял. Он подбежал к свободному компьютеру, вошел в поисковик, набрал нужные слова…

Когда он дошел до третьей ссылки, у него глаза полезли на лоб. Арабская вязь, единственная страничка… Знакомое лицо. В самом низу страницы — перевод на английский: «От Шейха-льва Усамы бен Ладена, да хранит его Аллах».

— Ч-черт! — удивленно протянул Раджив Раджкумар.

У здоровяка, который застрелил Лукаса, лицо оказалось тяжелым, словно вырубленным из гранита. Густые кустистые брови над глазами, горящими ненавистью. Он опустил пистолет.

Милла, не двигаясь с места, не сводила с него презрительного взгляда.

Врач взял капельницу, повесил на стойку, положил руки на колени. Носильщики вышли.

— Деньги Лукаса! — приказала Милла.

Никто ей не ответил.

Она подняла автомат, приставила ствол к самому носу. Пациент дернулся, врач ахнул, здоровяк заорал, но ее голос перекрывал все. Она завопила на грани истерики:

— Несите деньги Лукаса!

Они снова замялись. Потом здоровяк крикнул кому-то, кого она не видела:

— Тащи серебристый чемодан!

— И его рюкзак! — чуть тише велела она.

— Сними с него рюкзак! — приказал здоровяк.

Кровь из носа пациента заливала седеющие черные усы. Доктор бросил на нее умоляющий взгляд. Она покачала головой.

Здоровяку передали чемодан. На миг еще одна пара изумленных глаз уставилась на нее и исчезла.

— Открой!

Здоровяк поставил чемодан на пол салона, откинул крышку.

Тугие пачки долларов.

Она кивнула.

Принесли рюкзак. Здоровяк подхватил его, поставил рядом с чемоданом.

Она увидела на сумке Лукаса пятна крови, кусочки мозга. Из горла вырвался крик. Она вскинула голову вверх и встретилась с ненавидящим взглядом здоровяка. Она прицелилась, чуть подалась вперед, как учил Лукас, и выстрелила три раза одиночными. Три ноты стаккато… Здоровяк дернулся, завалился назад, упал. Врач начал громко молиться, пациент попытался выпростать руки из-под одеяла. Она быстро приставила автомат к его лицу и приказала:

— Уезжаем. Быстро!

Носильщики, стоящие за дверями, не шелохнулись.

Она несильно ударила пациента стволом по скуле. Врач закричал в отчаянии:

— Пожалуйста, кто-нибудь сядьте за руль!

Один из носильщиков, молодой парень, как будто опомнился. Он скрылся из вида, она услышала, как заскрипели рессоры. Передняя дверца захлопнулась, за ее спиной отодвинулась перегородка.

— Куда? — спросил водитель.

Вдали послышался стрекот вертолета.

Парковка перед торговым центром «Тейгер-Вэлли» была темной и пустой.

Она жестом велела водителю ехать к «рено». Пациент не сводил с нее внимательного, исполненного ненависти взгляда.

Они затормозили рядом с ее машиной.

— Открывай! — велела она доктору.

Тот замялся.

— Я выхожу, — объяснила она. — А вы уезжайте.

Дата добавления: 2015-07-20