Сентябрь 2009 г. 9 страница

Юлиуса Шабангу по кличке Инкунзи еще не было.

Я спросил, есть ли у них виноградный сок «Бирдфилд». Нет, ответила официантка. Я заказал салат с жареным козьим сыром и красный виноградный сок с газировкой. Спросил, в какое время они закрываются. По-разному, ответила официантка. Обычно поздно, около часу ночи.

Я начал читать книгу. Меня все время подмывало позвонить автору и рассказать, что за то время, пока он писал свою книгу, выросло новое поколение ловкачей и мошенников.

Принесли сок, потом салат. На горячее я заказал стейк с перечной корочкой, средней прожарки, велел не спешить.

Бык все не появлялся.

К половине девятого зал был полон. Две большие группы бизнесменов, несколько столиков на шесть человек заняты смеющимися, болтающими юнцами, черными и белыми, которые так непринужденно чувствовали себя друг с другом, как будто родились и выросли не в нашей стране. То же самое я замечал в торговых центрах и на улицах. Как будто этот город стал образом того, какими мы могли бы стать, если бы можно было стереть черную тень бедности.

Стейк оказался превосходным, жареная картошка — горячей и свежей, гарнир из молодой кукурузы и жареного сладкого перца мне пришелся не слишком по вкусу.

Я засомневался в том, что он придет.

Без десяти девять Инкунзи и его свита вошли в ресторан — четыре молодые женщины, трое подручных. Одного из них я узнал. В ту ночь у Ватерберга он тоже бил меня ногами. Компания устроилась за столом слева от меня. Я повернулся к ним спиной, придвинул ближе спортивную сумку и расстегнул молнию.

MAG7 лежал сверху. На всякий случай.

Они не понижали голосов. Хохотали, болтали, жестикулировали. Чувствовали себя как дома.

Покончив с горячим, я попросил счет. От десерта отказался. Расплатился наличными.

Взял сумку, закинул ее на плечо, чтобы ружье было под рукой, и направился к выходу, отвернувшись от Инкунзи и его дружков.

Найти его машину оказалось нетрудно. Черный БМВ-Х5 с экстравагантными ободьями колес. На задней номерной табличке значилось: «ИНКУНЗИ». Скромник!

Не увидев телохранителей и часовых, я сел у фонтанчика, набрал номер службы такси и попросил прислать машину. Достал из сумки бейсболку, нахлобучил на голову. Нацепил очки. Через десять минут приехало такси. Я велел водителю встать так, чтобы был виден ресторанный зал.

— Счетчик-то тикает, — заметил он.

— Пусть тикает.

Я дал ему домашний адрес Инкунзи.

— Знаете, где это?

— Я все знаю! — Он ткнул пальцем в навигатор на лобовом стекле и вбил нужный адрес. Навигатор показал, что до нужного места около семи километров; примерное время в пути — четырнадцать минут.

— Когда подам знак, нам нужно быстро попасть туда.

— Понял, — кивнул многоопытный таксист. Такой все видел, все знает. Мы в Йоханнесбурге!

Через десять минут он спросил, можно ли включить музыку.

Конечно, ответил я. Он включил станцию, где передавали музыку квайто, и стал слушать, не обращая внимания ни на что.

В половине одиннадцатого он спросил:

— Что, с бабой проблема?

— Да.

— Добро пожаловать в клуб! — со вздохом.

Без четверти одиннадцать я увидел, что Инкунзи с компанией подходит к двери.

— Поехали! — велел я.

Он завел мотор, мягко тронулся с места. Мы ехали по навигатору быстро и уверенно, не превышая скорости.

Улицы «Поместья Галло» были пустынны; жители спокойно сидят за высокими стенами, охраняемые сигнализацией. По пути мы встретили две патрульные машины с эмблемами частных охранных фирм. Ни одна не обратила на нас особого внимания.

— Вон туда. — Я показал на деревья и крепче сжал сумку.

На счетчике высветилась сумма в двести шестьдесят пять рандов. Я дал ему триста пятьдесят.

— Купи ей розы. У меня сработало, — посоветовал я, прежде чем выйти.

— Вряд ли у меня получится, но все равно спасибо. — Он покосился на мою черную сумку, покачал головой и уехал.

Чтобы приблизиться к добыче, следопыту следует оставаться не замеченным не только тем животным, на кого он охотится, но и другими животными, способными спугнуть добычу.

Настольная книга следопыта.

Основные правила тропления

Самое главное — точный расчет. Ну, и еще немного везения.

Я рассчитал, что Инкунзи поставит себе самую лучшую систему сигнализации — датчики движения снаружи, инфракрасные датчики внутри. Я рассчитывал, что он отключает сигнализацию с пульта, когда возвращается домой. Тут-то для меня открывается небольшая лазейка…

Основных факторов риска было два: что патрульная машина обратит на меня внимание до того, как приедет Инкунзи, или кто-то из его свиты заметит, как я перелезаю через стену. Тут-то и требовалась удача.

Проблема в том, что он добирался дольше, чем я ожидал. Я зашел в тень палисандрового дерева, в двадцати метрах от стены Инкунзи, и надел кожаные перчатки. Сумку закинул на плечо и стал ждать. До меня доносился монотонный гул машин со стороны шоссе N1, завывание автомобильной сигнализации, рев мотоцикла во время переключения передачи.

Пятнадцать минут.

Они поехали еще куда-то? Кого-то подвезли? Кого-то забрали?

Двадцать минут. Запас удачи подходил к концу.

Через двадцать две минуты в конце улицы зажглись фары.

Я спрятался за деревом, надеясь, что ствол достаточно широк.

Фары на миг осветили меня и погасли. Я осторожно высунул голову из-за дерева. В БМВ сидели трое и ждали, пока разъедутся створки ворот. Действовать надо было быстро.

Ворота открылись. Машина заехала внутрь. Я бросился к стене.

Из-за поворота вывернула еще одна машина. Она ехала медленно. Охрана?

Я перекинул сумку на другую сторону, подпрыгнул, ухватился за верх стены — кроссовки скользнули по гладкой штукатурке, — подтянулся из последних сил.

Перемахнул через стену, мягко спрыгнул на землю. Скорее отсюда… здесь я слишком на виду… найти сумку. Она лежала на газоне. Мягко захлопнулась дверь гаража. Я схватил сумку и, прячась за кустами, побежал к дому.

Сколько у меня времени до того, как они заново включат сигнализацию?

Дом внушительный, трехуровневый. Современный дизайн — вписан в рельеф местности, развернут на три стороны. Нижний уровень от меня дальше всего, на востоке; далеко обходить сзади. Я побежал вдоль южной стены — там наверняка самые маленькие окошки: туалеты и кладовые.

Внутри, слева от меня, зажегся свет. Скорее отсюда!

Я бросился бежать по мощеной дорожке, которая огибала дом справа. Окна здесь слишком высоко, не дотянуться. В темноте не заметил ступенек… чуть не упал. Второй уровень. Окна по-прежнему слишком высоко. Песок в песочных часах на исходе.

Снова ступеньки — третий уровень, окна в пределах досягаемости, время заканчивается. Первое окно на уровне моей груди оказалось достаточно большим, чтобы я смог пролезть в него. Я достал из сумки футболку, накрутил на руку и что есть силы ударил по стеклу. Осколок со звоном упал на пол; мне показалось, сейчас лопнут барабанные перепонки. Я просунул руку внутрь, отодвинул щеколду, открыл окно, забросил внутрь футболку, потом сумку, извиваясь, пролез сам. Закрыл окно.

Заметил контактный датчик. Выключена ли внутренняя сигнализация?

Я очутился в туалете; дверь в коридор была закрыта. Я встал на колени и затолкал футболку в сумку, достал ружье, сунул патрон в патронник.

Шли секунды. Ничего не происходило.

Первый этап прошел успешно.

Как я и надеялся.

Второй этап особых трудностей не представлял, если не считать одного: мне нужно поговорить с Инкунзи наедине. Нужно поговорить с ним о деле так, чтобы его приспешники не догадывались, что я здесь. Нельзя унижать его на глазах подчиненных. Если по моей вине главарь банды потеряет лицо, потом он меня непременно найдет.

Но его положение может оказаться мне на руку, если я все правильно рассчитаю. Моя задача — доказать, что и он уязвим. Тогда у меня появится рычаг давления. Еще одна причина изолировать его, напасть на него, когда он останется один. Что, конечно, все затрудняет.

В этой части дома было тихо, как в могиле.

Я достал из сумки фотоаппарат и переложил в карман рубашки. Потом надел на лоб фонарь «Энерджайзер». Шнур намотал на левую руку.

Осторожно открыл дверь туалета, пригнувшись, высунул голову.

Темный коридор.

Включил красный фильтр для ночного видения.

Справа, должно быть, спальни. Я осторожно зашаркал вперед, посмотрев сначала налево, в том направлении, где, как я подозревал, Инкунзи и его спутники продолжают веселиться.

Ничего.

Я посмотрел направо. Длинный темный коридор. Я быстро осветил его фонарем. Двери справа и слева.

Я пошел дальше, смутно припоминая тренировки двадцатилетней давности и выставив вперед ружье. Коридор оказался широким; в дальнем конце виднелась дверь, за которой, по моим догадкам, находилась хозяйская спальня.

Дверь была закрыта.

Сзади послышался шорох. Я выключил фонарь, развернулся, сел на корточки, прицелился.

Голоса… Кто-то показался в конце коридора, открыл дверь, зажег свет и скрылся в комнате. Я скрылся за ближайшей ко мне дверью — к счастью, она оказалась открыта. Большая спальня. Широченная кровать, мягкие подушки… Я сел у стены за дверью и стал слушать.

Дверь в конце коридора закрылась. В коридоре снова стало тихо.

Осторожно выглянул в замочную скважину. Никого не видно. Может, он заходил что-то взять?

Выждал пятнадцать секунд и побежал по коридору, к закрытой двери в конце. Положил руку, опустил ручку. Дверь распахнулась.

Внутри было темно.

Я скользнул внутрь, закрыл за собой дверь.

Громадная комната. Вместо северной стены — раздвижная стеклянная перегородка за тюлевой шторой. За перегородкой плавательный бассейн. У бассейна мерцают огни. Перед окном стоял диван и два кресла, кофейный столик. Против восточной стены стояла гигантская кровать с деревянным изголовьем. Я посветил на нее фонарем. На изголовье, зловещий в красных бликах, силуэт быка. Южную стену, от края до края, занимали жалюзийные двери. Двери посередине были открыты и вели в просторную ванную с мраморным полом и сверкающими стальными кранами. Слева от меня, на западной стене, разместился огромный плоскоэкранный телевизор с домашним кинотеатром.

Я распахнул дверцы слева от ванной и очутился во встроенной гардеробной. Одежда висела аккуратными рядами; от изобилия кружилась голова. Внизу обувь, наверху куртки, брюки, рубашки, галстуки, пояса.

У противоположной стены гардеробной я увидел оружейный шкаф. Нельзя допустить, чтобы Инкунзи до него добрался. Я вышел из гардеробной и распахнул двери справа от ванной. За ними находилась еще одна встроенная гардеробная, полупустая. Судя по немногочисленным, случайным предметам женской одежды, ею пользовались нечасто. То, что мне и нужно!

Я закрыл за собой дверь, сел посередине, достал из кармана фотоаппарат, положил на толстый белый ковер. Взял в руки ружье.

Выключил фонарь.

Придется подождать, пока он придет.

Для ложных атак, особенно производимых старыми и одинокими самцами, характерны растопыренные уши и протяжные трубные крики; как правило, слон останавливается в нескольких метрах от незваного гостя, после чего отступает. Бегство в таких случаях может стать роковым. Если вы подверглись ложной атаке, замрите, пока животное не остановится, а потом медленно отходите так, чтобы ветер дул в вашу сторону.

Настольная книга следопыта.

Опасные животные

Ждать пришлось долго.

Дверь спальни начала открываться только в двадцать минут первого. Он включил свет и закрыл за собой дверь. Я по-прежнему сидел во второй гардеробной, держа на мушке дверь.

В жалюзийные проемы полился свет. Заработал телевизор — судя по звукам, футбольный канал. Толстый ковер приглушал его шаги.

Через три минуты за стенкой зашумела вода. Похоже, он решил принять душ. Что ж, пора! Я дал ему время настроить смеситель и встать под воду. Включил фотоаппарат, перевел в автоматический режим съемки. С фотоаппаратом в левой руке и ружьем в правой осторожно вышел в спальню, запер на ключ дверь, ведущую в коридор. И вошел в ванную.

Инкунзи стоял в душе, повернувшись ко мне спиной, и деловито намыливался. Широкие плечи, мясистые руки, неплохая мускулатура. Шрамы от старых ножевых ранений.

Он что-то негромко напевал на зулу.

Я поймал его в объектив и одновременно прицелился. Потом тихо окликнул:

— Юлиус!

Он резко мотнул головой. Я нажал затвор; вспышка высветила его лицо, перекошенное от неожиданности и досады.

Он громко выругался; досада сменилась гневом. Я еще раз сфотографировал его для верности, спрятал фотокамеру в карман и взял ружье обеими руками, целя ему в лицо.

— Привет из прошлого!

— Что? — Из душа по-прежнему лилась вода, его лицо застыло в недоумении.

— Выключи воду!

Он не сразу сообразил, чего я хочу, но воду выключил.

— Сюрприз, — продолжал я. — Такой же короткоствол ты у меня украл… Он не слишком точно бьет, но на таком расстоянии я попаду тебе в коленную чашку без проблем. Так что сейчас мы с тобой мирно побеседуем, но если я услышу, что кто-то подошел снаружи, я начну стрелять. Ты понял?

Ему неприятно было стоять передо мной голым, беззащитным; судя по его красным глазам, он много выпил. Слегка распухшие губы и нос еще помнили нашу предыдущую встречу.

— Сядь, — велел я.

Он медленно опустился на колени, высоко подняв руки. Он не дурак. Сел, инстинктивно прикрыв интимные места.

Посмотрел на меня с холодной ненавистью:

— Ты покойник!

— Юлиус, вопрос о моем будущем мы тоже обсудим. По-моему, никому не нужно знать об этом… неприятном инциденте. Да, пока не забыл… — Я достал камеру, навел так, чтобы в кадр попали и Инкунзи, и ствол, сфотографировал раз, другой.

Он выругался — красочно, образно.

— Если до меня когда-нибудь дойдут слухи о том, что ты разыскиваешь меня или моих знакомых, я отправлю эти снимки и в «Бычий ручей», и в сандтонский полицейский участок. Прилеплю твою фотку на ветровое стекло твоего БМВ, разошлю в таблоиды и всем твоим конкурентам и сообщникам. И в Интернете выложу. И расскажу всем, кто заинтересуется, как легко оказалось приручить Быка в его же краале. Так что, если хочешь, чтобы подробности нашей беседы остались между нами, ты должен пойти мне навстречу.

Я дал ему время на раздумья, но ответа так и не получил. На его лице отражалась только ненависть.

— Понимаю, Юлиус, тебе нужно поддерживать репутацию. Особенно после того, как Флеа ван Ярсвелд, также известная под именем Корнел, одурачила нас обоих.

Я сразу понял, что это имя ему знакомо.

— Алмазы были в грузовике, — сказал я.

— Врешь! — удивился он.

— Помнишь странные наросты у носорогов, такую розоватую сыпь? Представь себе, Инкунзи, наросты оказались пластмассовыми. В них-то и были алмазы. Чтобы воссоздать всю картину, мне вчера пришлось слетать в Зимбабве. Но о грузе ты знал и без меня. Важно другое. Я хочу, чтобы ты спросил себя, почему я взял на себя труд сегодня явиться сюда, раз я уже знал об алмазах. Ничего от тебя не скрою. Флеа кое-что у меня украла, и я хочу вернуть свое. Тебе нужны камни. Мы с тобой можем помочь друг другу.

Он задумался, чуть выпрямился.

— Дай халат, — вполне спокойно попросил он, показывая на белый халат, висящий на крюке на стене. Искусство вести переговоры заключается в умении требовать и уступать. Я швырнул ему халат. Он завернулся в него и спросил: — Как мы можем помочь друг другу?

Мне не понравилось, как быстро он успокоился. Я ему не поверил.

— Помоги мне найти ее.

Он невесело рассмеялся.

— Что тут смешного?

— Это невозможно.

— Нет ничего невозможного. Откуда ты узнал об алмазах?

— Дай сначала одеться.

— Нет, даже не думай.

— Тогда ночь будет долгой.

— Только если ты потерял интерес к алмазам.

— Я в ванной переговоры не веду.

Мне в ванной как раз было удобнее. Здесь у него было меньше возможностей меня обмануть. И все же придется пойти на уступку. Нельзя слишком унижать его. Главное — не подпускать его к оружейному шкафчику в гардеробной. Я попятился назад, в большую спальню. Он последовал за мной.

— Курить хочу. — Он жестом показал на прикроватную тумбочку, на которой рядом со связкой ключей лежали пачка «Кэмел» и зажигалка «Зиппо».

Я кивнул, не переставая целиться в него, и перешел к дивану у стеклянной перегородки. Штору Инкунзи задернул, когда вошел. Я сел на диван. Он достал сигарету, закурил, сел на кровать.

— Пепельница… — Он показал на стоящий передо мной кофейный столик, где стояла тяжелая стеклянная пепельница.

— Стряхивай на ковер. — Мне не хотелось давать ему тяжелую вещь, которую он мог в меня швырнуть.

Он выпустил дым через нос. Надулся от злости.

— Откуда ты узнал об алмазах?

Он глубоко затянулся, посмотрел на сигарету, как будто глубоко задумался.

— Я много чего знаю.

— Про алмазы ты должен был услышать во всех подробностях, потому что ты точно знал, где нас найти.

— В моей команде работают и зимбабвийцы.

«В моей команде»… новый вид спорта — организованная преступность.

— И они услыхали о Флеа и Джонсоне Читепо?

Он вытаращил глаза:

— Ты много знаешь!

— Недостаточно.

Он оперся локтями о колени, отклонился от меня, как будто думал. Затянулся, медленно выпустил дым.

— Мы узнали о сделке между Читепо и еще кое-кем. Сначала наши осведомители уверяли, что товар повезут через парк Крюгера. Потом, за день до срока, мы узнали, что операцию проводит какая-то Корнел ван Ярсвелд и что они переправятся через границу у Мусины. Что товар будет в «бедфорде». Позже уточнили: не в «бедфорде», а в «мерседесе».

— Откуда ваши осведомители обо всем узнали?

— От человека, которого Корнел наняла вести «бедфорд». Но сначала ему надо было отделаться от вас, до того, как…

Водитель «бедфорда»… Желтый жилет, мускулистые руки, сигарета во рту. Я соображал на ходу.

— Она отправила его ждать в Квекве, чтобы сначала спрятать алмазы на носорогах. Вот почему вы не знали, где они.

Инкунзи молча кивнул.

— А больше вы ничего не слышали? Кто те люди, с которыми договорился Читепо?

— Не знаю. — Я видел, что он лжет, но пока решил не уличать его.

— Почему ты нас отпустил, так и не заставив Флеа признаться, где алмазы? Для меня это как-то бессмысленно.

Инкунзи лишь пожал плечами.

— Перестань, Юлиус. Почему ты не застрелил меня? Почему не помучил Флеа, хотя бы немного, для виду? Ты ведь не из тех, кто боится насилия.

Он докурил сигарету. Оглянулся, куда бы выбросить окурок. Ему не хотелось отвечать на мой вопрос, что усилило мои подозрения.

— Юлиус, ты знал, кто конечный покупатель. Ты знал, куда направляется Флеа. И нас отпустил только потому, что у тебя был запасной план, план «Б». Но план «Б» оказался не таким выгодным и легким, как план «А»…

— Хочу выбросить. — Он помахал окурком в сторону прикроватной тумбочки.

— Давай, только не спеши.

Он вытянул руку, осторожно поставил окурок рядом со связкой ключей стоймя, горящим концом вверх. Потом приложил палец к связке ключей, и в крыше над нами завыла сигнализация. Он злобно зыркнул на меня и сказал:

— Ну все, мать твою, ты покойник.

Он швырнул в меня ключи, вскочил, рванулся к гардеробной.

Не обращая внимания на его метательное орудие, я нажал на спусковой крючок.

Ничего не произошло.

Если стрелок не снайпер и не знает точно, в какое место стрелять, лучше воздержаться от выстрела: нет ничего опаснее раненого животного.

Настольная книга следопыта.

Опасные животные

На MAG7 имеется ручной предохранитель слева, но цевье оснащено еще одним кнопочным фиксатором-предохранителем, про который я совершенно забыл. Привык к своему «глоку» с автоматическим предохранителем. Чтобы выстрелить, нужно лишь правильно нажать на спусковой крючок…

Я вскочил. Инкунзи рывком распахнул жалюзийные дверцы гардеробной и пригнулся. Я выстрелил — слишком быстро. Щепки, пыль, большая дыра в дереве. Побежал, рассчитывая перехватить его до того, как он распахнет оружейный шкаф. Драгоценные секунды!

Надо считать выстрелы. В магазине всего шесть патронов. Осталось пять.

Он выбежал из гардеробной, в руке — знакомый «смит-и-вессон» пятисотой модели. Я падаю за секунду до выстрела. Слышу оглушительный грохот. Промазал. Должно быть, револьвер был спрятан у него под рубашкой. Я пригибаюсь, перекатываюсь, целю в лампу в центре потолка, стреляю, откатываюсь в сторону.

Осталось четыре патрона.

В комнате по-прежнему светло. Телевизор! Оборачиваюсь, стреляю в экран, перекатываюсь.

Наконец-то темнота. У меня осталось три патрона.

Звонит телефон. Охранная компания.

Грохочет его револьвер, пуля свистит совсем рядом. Я ползу к кровати, понимая, что я в беде. Сейчас сюда явятся оба его дружка, бежать в коридор — не выход, охранная компания, наверное, сразу приезжает, если никто не подходит к телефону. У меня только один выход: вытащить Инкунзи наружу через раздвижную дверь к бассейну.

В дверь молотят кулаками, кричат. Я оборачиваюсь, стреляю в дверь. С другой стороны крик, глухой удар падающего тела.

Осталось всего два патрона.

Качусь к кровати, быстро вскакиваю, в замочную скважину проникает луч света, вижу Инкунзи. Он тоже видит меня. Выхода нет. Стреляю ему в грудь. Он падает, револьвер стреляет в потолок. Я целю ружьем в дверь — за ней остался еще один.

У меня последний патрон.

Юлиус давится и хрипит. Я этого не хотел!

Голос из коридора:

— Юлиус!

Я ползу к кровати.

Там лежит Бык; в груди рядом с сердцем у него большая дыра, кровь хлещет на ковер. В горле что-то страшно булькает.

Потом он затихает.

— Инкунзи! — слышится крик из-за двери.

Я целюсь в дверь. Тишина.

Наверное, его приятель опустился на четвереньки или на колени — тени нет.

Надо убираться отсюда. Я переваливаю через кровать, выхватываю из рук Инкунзи «смит-и-вессон». Не могу вспомнить, сколько раз он стрелял. Вскакиваю, рывком раздвигаю шторы, отпираю раздвижную дверь.

Сзади с треском ломается дверь, я оборачиваюсь. Вижу чью-то тень. Стреляю. Он ревет. Попал!

Швыряю дробовик направо, к стене. Он стреляет туда. Перехватываю револьвер в правую руку, целюсь, вижу, как он пытается встать. Стреляю в него два раза. Он падает.

Подбегаю к раздвижной двери, открываю ее. Внутри надрываются и сигнализация, и телефон. Сколько у меня осталось времени?

Остановись, подумай. Черная сумка в туалете. На полу валяются ключи от машины Инкунзи. Хватаю «смит-и-вессон», проверяю барабан. Он пустой. Швыряю револьвер на пол, возвращаюсь в комнату. Там тихо. Я перелезаю через тела, поскальзываясь в крови. Нахожу ключи, хватаю револьвер его дружка. Он поменьше, вроде кольта. Выхожу в коридор. Тот, кто лежит за дверью, еще не умер. У него отстрелена правая рука, он держит обрубок левой, пытаясь остановить кровь.

— Помоги!

Это он бил меня ногами ночью. Прищурившись, смотрит мне в лицо. Узнал! Быстро тянется к пистолету, который валяется на ковре.

— Нет! — говорю я.

Он понимает, что речь идет о жизни и смерти; пальцы хватают рукоятку.

Я стреляю ему в сердце.

Потом в отвращении и гневе отшвыриваю кольт. Я представлял себе все совсем не так, на такой исход я не рассчитывал.

Бегу в туалет, хватаю сумку, выбегаю из дома. Как попасть в гараж? Дверь в гараж находится в просторной, современной, стерильно чистой кухне.

Телефон умолкает. Дурной знак.

Где кнопка от гаража? На брелоке четыре кнопки. Нажимаю красную. Сигнализация умолкает. Жму все остальные кнопки по очереди. Слышу, как раздвигаются ворота. Потом открываю дверь гаража. Вскакиваю в БМВ, вставляю ключ в замок зажигания. Автоматическая коробка передач… Задний ход… движение вперед… Я безоружен. Если примчится отряд охранников…

Выезжаю из ворот, включаю передачу, трогаюсь с места, прибавляю газа.

Навстречу едет микроавтобус охранного агентства. Завывает сирена.

Я вдавливаю в пол педаль газа. Надвигаю бейсболку на глаза.

Промчался мимо.

Наблюдаю за ними в зеркало заднего вида.

Микроавтобус останавливается у дома Быка.

— …твою мать! — говорит Жанетт Лау. В ее голосе слышится отвращение.

В номере отеля я молча прижимаю к уху трубку мобильного телефона.

— И где сейчас его долбаный БМВ?

— Перед «Бычьим ручьем».

Она немного смягчается:

— Ты хоть понимаешь, что от тебя сплошные неприятности?

— Понимаю.

Но я не напрашиваюсь на неприятности, они сами меня находят.

Дата добавления: 2015-07-20