Глава 40. Микс-стрит, Лондон

Микс-стрит, Лондон

1818 год

Жюстина вознамерилась встать с постели и спуститься к завтраку. Ей ужасно надоело общаться с мужчинами, будучи полностью обнаженной.

Она спустилась вниз, держась за перила. Северен шла перед ней, готовая в любую минуту подставить сестре свою спину, если та вдруг упадет. Ни одного ребенка, делающего свои первые шаги, не оберегали так трепетно, как вставшую с постели Жюстину.

Тяжелая шелковистая парча широкого халата била Жюстину по ногам. Ее кровавый цвет резал глаза. Примерно такие же наряды носили китайские императоры. Это был халат Хоукера. От него пахло табаком, сандалом и порохом.

Ноги Жюстины коснулись прохладного ковра, расстеленного у подножия лестницы. Все три двери, ведущие в холл, были открыты, поэтому по дому гулял легкий ветерок. В дальнем конце дома раздавались мужские голоса. Жюстина направилась туда. Наверняка и Хоукер был там.

— Переведи дыхание, — посоветовала Северен. — Присядь на минуту.

— Если я сяду, то уже не захочу вставать. Я слаба, точно пудинг.

Путь из одного конца дома до другого был не слишком долог. Но Жюстина время от времени останавливалась, опираясь рукой о стену. Здесь не на кого было производить впечатление, кроме того, ей скоро понадобятся силы, чтобы предстать перед мужчинами, ожидающими ее в дальнем конце дома.

Северен распахнула дверь, ведущую в маленькую столовую с китайскими обоями на стенах, изящной мебелью красного дерева и… выдающейся коллекцией английских шпионов. Холм косматой серой шерсти оккупировал освещенный солнцем половик. Этот огромный пес навещал Жюстину по несколько раз в день, нюхал ее руку, а потом уходил — серьезный и молчаливый, словно доктор. На столе стояли тарелки с едой, чайник и чашки, высились стопки каких-то документов, лежали свернутые газеты и два черных ножа.

— …утверждения очевидцев. Пока мы поговорили с… — Дойл развернулся на стуле.

Хоукер, сидящий во главе стола, поднял глаза.

В столовой повисла тишина. Жюстина сделала два… три… медленных вдоха и переступила порог комнаты, чтобы многое обсудить с британской разведывательной службой.

Хоукер был одет по-домашнему, в ослепительно белую сорочку и кремовый жилет. Жюстине показалось, что за несколько прошедших лет он похудел еще больше.

— Тебе непременно нужно было приводить ее сюда? — поинтересовался он у Северен. — Не понимаю, почему никто никогда не говорит этой женщине «нет»?

— Она может лишиться чувств здесь с вами точно так же, как наверху в одиночестве, — ответила Северен. — В худшем случае она упадет и разобьет себе нос, в лучшем — один из вас успеет ее подхватить. — Она обошла стол, чтобы поцеловать Дойла в щеку.

— Прекрасная перспектива для человека, собравшегося спокойно позавтракать. — Сегодня одежда Дойла пребывала в беспорядке, а щеки покрывала трехдневная щетина.

Сидевший по другую сторону стола Пакс выглядел сегодня как бледный учитель в потертом черном костюме. Он много лет назад доказал свою преданность Англии и заплатил высокую пену за привилегию сидеть сейчас с этими людьми за одним столом. Рассказ о том, как ему удалось снять с себя все подозрения, стал уже легендой. Последнего из присутствующих в гостиной Жюстина тоже знала, хотя никогда не встречалась с ним лично. Это был весьма изобретательный агент по имени Флетчер. Жюстина знала его лишь в лицо, избегая более близкого знакомства.

Сидящие за столом мужчины обсуждали что-то очень важное. Об этом свидетельствовало все: застывшие жесты, наклоненные к столу тела, в беспорядке разложенные бумаги и отодвинутые в сторону чашки с кофе. Теперь же все раздумывали над тем, что именно успела услышать Жюстина.

К ней везде относились с подозрением. К ней — честной владелице магазина. Можно перестать быть шпионом, но репутация останется навсегда.

Хоукер отодвинулся от стола и подошел к Жюстине.

— Садись.

— Я совершенно не нуждаюсь в том, чтобы мне давали советы…

— Сядь, черт бы тебя побрал! — Хоукер напоминал спящего зверя, мгновенно проснувшегося и готовящегося к нападению. Жюстина и глазом не успела моргнуть, как он сгреб ее в охапку и усадил в кресло. — Пока ты не рухнула на пол.

Ему не потребовалось ни малейшего усилия, чтобы сломить сопротивление Жюстины и подхватить ее, когда она откинулась назад.

Жюстина позволила ему это, потому что действительно хотела поскорее сесть. Решимость, заставляющая передвигать ноги, вдруг се покинула. Перед глазами запрыгали черные точки. Жюстина не собиралась падать в обморок, сама возможность подобного исхода приводила ее в смятение.

Хоукер с минуту смотрел на Жюстину и только потом убрал руку. Прикосновение Хоукера к плечу, казалось, отпечаталось на ее коже сквозь плотную ткань халата. Она была теплой там, где до нее дотронулись пальцы Хоукера.

Тело хранит воспоминания дольше, нежели сознание. И тело Жюстины помнило Хоукера.

Хоукер взял один из придвинутых к стене стульев и поставил его к столу так, чтобы можно было смотреть на нее.

— Нечего было и надеяться, что ты будешь лежать в кровати целый лень. — Он повернулся к Северен. — Нечего было надеяться, что ты удержишь ее в спальне.

Северен удобно устроилась на стуле в дальнем конце стола.

— Ты же знаешь, что мне не под силу ее остановить. Если хочешь, чтобы она оставалась в постели, укладывай ее сам.

Хоукер не обратил внимания на ее слова.

— Она бледна, точно молодой сыр, и вся дрожит. — Он подал знак смуглой угрюмой девушке — новичку в их компании. — Принеси-ка немного того пойла, которым мы потчуем ее последние несколько дней.

За долгие три гола разлуки Жюстина уже забыла, как сильно этот мужчина может ее раздражать.

— Я хочу кофе. И покрепче, — произнесла она. — Не желаю пить бульон на завтрак, а чай просто не люблю. Хоукер, нам нужно поговорить.

— Верно. Это первое, что пришло мне в голову, когда ты, истекая кровью, упала на пороге этого дома. Я сказал себе, что непременно должен поговорить с этой женщиной.

— Я вовсе не хотела, чтобы в меня всадили нож. Это не моя вина. Вы все равно узнали то, о чем я собиралась вам рассказать. О двух убийствах.

— С помощью моих ножей. Хотя я предпочитаю всаживать их в людей собственноручно.

— Тебе придется справиться с разочарованием. — Черные ножи лежали так близко, что Жюстина могла протянуть руку и накрыть их своей ладонью. Так это они?

Хоукер похлопал рукой сначала по одному, потому по другому.

— Гравуа. Патлен. А вот этим, — он достал еще один, — чуть нс прикончили тебя.

Хоукер подкинул нож, а потом ловко поймал, положил его на ладонь и протянул Жюстине рукояткой вперед. Его темные глаза смотрели на нее холодно и внимательно. Несколько секунд их разделяли тишина и нож.

Хоукер вложил рукоятку ножа в руку Жюстины.

— Ты не знала, что он пропитан ядом.

— Яд. — Жюстина отбросила эту крупицу информации прочь. — Я видела труп Патлена, но ничто не указывало на действие яда. Да и к чему яд, если нож пронзил сердце? — Жюстина старалась не касаться пальцами лезвия. — Стало быть, благодаря яду я чуть было не познакомилась с мадам Смертью.

— Ты уже пожала ей руку. Это очень коварный яд. Замедленного действия.

Жюстина не могла припомнить случая, когда видела бы ножи Хоукера незапятнанными. Дойл протянул ей небольшую лупу. Темные разводы — это ее собственная кровь. А тонкая белая полоска — должно быть, яд. Жюстина словно читала историю своего собственного ранения.

Ножи Хоукера всегда казались слишком тяжелыми для своего размера, словно беспощадная элегантность придавала им веса. Сейчас Жюстина держала в руках один из тех ножей, что она хранила у себя в магазине. Она была в этом уверена. Время от времени она вынимала их из ящика и долго рассматривала, недоумевая, зачем вообще держит их у себя.

Жюстина вернула нож Хоукеру, стараясь не коснуться им чьей-нибудь кожи.

— Надеюсь, ты не намазывал им масло на хлеб?

— Я обращался с ним очень осторожно. Нет ничего более опасного, чем острые предметы, пропитанные ядом.

Жюстина могла объяснить Хоукеру, откуда взялись эти ножи. Его тарелка стояла совсем близко, поэтому она протянула руку и взяла нетронутый ломтик бекона.

— А тебе это можно? — спросил Хоукер.

— Сейчас узнаем. — Бекон был хорош. Но желудок Жюстины воспринял его настороженно. — Я устала лежать в постели и ждать, когда кто-нибудь догадается принести мне поесть.

— Она скормила кашу псу, — произнесла Северен.

— Который съел ее с удовольствием. Он большой и сильный и переживет встречу с отварными зернами. В отличие от меня. Я выжила после удара ножом и отравления, чтобы потом медленно умирать от голода. Что может быть глупее?

Жюстина поудобнее устроилась в кресле, накинула на ноги халат и подоткнула его полы под себя. Хоукер внимательно наблюдал за ее действиями. Остальные мужчины отвели взгляды. На самом деле Жюстина была укутана с головы до ног, как дряхлая старуха. Цвет халата мог поджечь сухой трут, но обвинить его в непристойности ни у кого не повернулся бы язык.

— Нам в любом случае нужно с тобой поговорить. Потому что ты — часть головоломки. — Пакс с удивлением взял из рук Северен чашку чаю, словно и не подозревал, что хочет пить. Как и все остальные в столовой, он выглядел изможденным. — Когда мы поймем, почему тебя хотели зарезать, станет известно, кто это сделал.

— Очень на это надеюсь. Потому что я ненавижу загадки, из-за которых мне грозит смерть под проливным дождем. — Жюстина откусывала крошечные кусочки, словно играя с беконом. Три года назад она прекратила играть в смертельно опасные игры. Но, судя по всему, прошлое пока не хотело ее отпустить.

Жюстина стянула с тарелки Хоукера еще один ломтик бекона. Похожий на бегемота пес тяжело поднялся с пола и притопал к ней. Его следовало назвать Бегемотом, а вовсе не Кексом. Но очевидно, у обитателей дома было своеобразное чувство юмора. Пес тяжело плюхнулся на пол рядом с Жюстиной и выжидательно уставился на нее. Она разорвала бекон на две части и протянула псу ту, что поменьше. Он ведь не человек и не поймет, что его обманули.

Пес с удивительной для его размера нежностью взял из рук Жюстины лакомство и понес его на нагретое солнцем местечко.

— Мы уже знаем, что это за яд, — заговорил Дойл. — Поняли благодаря тому, как он на тебя подействовал.

— Мне не хотелось бы умереть от неизвестного яда. Как-то это безлико.

Перед Жюстиной возникла чашка с кофе, принесенная смуглой угрюмой девушкой. Сахар и сливки добавила Северен. Напиток был настолько горяч, что от тонкой синей чашки поднимался пар. Сидя вот так, попивая невероятно вкусный кофе и обсуждая происхождение яда, поневоле поверишь в божественное провидение.

Ял французского происхождения. — Дойл разрезал ножом лежащий в его тарелке окорок и принялся жевать.

А может, дела обстоят не так уж хорошо.

— Не стоит думать, что все непонятное, сеющее смерть, непременно французского происхождения. Это предрассудки англичан.

Пакс собрал бумаги из трех стопок в одну.

— Яд называется la vis. Ингредиенты индийские и испанские, но изготовили его во Франции. Невидимок учили делать такие яды.

— Их учили разным хитростям. — Хоукер еще раз подставил лезвие ножа под луч света, а потом положил его между двумя другими. — La vis можно изготовить в Лондоне. В Праге или Амстердаме. Все ингредиенты под рукой. У убийства нет национальности.

Три черных ножа лежали на столе подобно сельдям па рыбном рынке.

Кофе на Микс-стрит готовили по французскому рецепту. Поэтому его не просто пили, а смаковали.

Жюстина внимательно посмотрела на ножи.

— Я подкупила помощника коронера, чтобы взглянуть на тело Патлена. Именно поэтому я знаю, что убили именно его. Еще более крупная взятка на Боу-стрит помогла мне взглянуть на ножи. Но украсть их мне все равно не удалось. На Боу-стрит очень хорошо охраняют улики. Хотя ножи здесь. Значит, не так уж хорошо.

— Я приручил парней с Боу-стрит. Ко мне там привыкли. — Дойл запивал свой завтрак темным пивом. Со стороны могло показаться, что он намеренно изображает из себя пародию на англичанина. — Теперь на ножах, что лежат в хранилище улик, стоят буквы Н.Б. в затейливых завитках вместо Э.Х. Неудивительно, что кого-то это ввело в заблуждение.

— Военную разведку нам не обмануть. — заметил Пакс. Они узнают, что мы подменили ножи.

На губах Дойла заиграла дьявольская улыбка.

— Наверняка узнают.

— Интересно, что они думают насчет убийств? Наверняка решили, что у меня была какая-то особая причина разделаться с этими французами. — Закусив нижнюю губу, Хоукер задумайся.

Как хорошо было вновь оказаться среди людей, так открыто и легко говоривших о смерти и предательстве. Жюстина скучала по такой обстановке в своем добровольном изгнании.

— Я была на местах убийства Гравуа и Патлена. Ты никогда не совершил бы убийства там, где были обнаружены их тела. И никогда не привлек бы к себе внимание, покидая места преступления.

— Кто-то подписал эти убийства моим именем. Причем крупными буквами. — Хоукер посмотрел на Жюстину. — Кто-то, у кого было три моих ножа. Враг.

За какую-то долю секунды атмосфера в гостиной изменилась.

Жюстина не знала, как объяснить появление этих ножей.

Дойл бросил салфетку на стол рядом с тарелкой.

Хорошо. Я оставлю вас двоих, ибо вам действительно нужно поговорить. Отправлюсь в Сохо и попытаюсь отыскать свидетелей первого преступления. Только вес вдруг становятся глухонемыми, когда речь заходит об убийстве. Севи, ты выглядишь так невинно и мило, что внушаешь людям доверие. Едем со мной. Возможно, с тобой все же захотят поговорить.

— Я польщена тем, что ты используешь меня в качестве прикрытия. — Чашка со звоном опустилась на блюдце. Северен вскочила со стула. — Проследи за тем, чтобы она отдохнула, Хоукер. Что проку ее выхаживать, если ты все равно замучаешь ее расспросами до смерти. — Проходя мимо. Северен чмокнула сестру в щеку. — Не будь с ним слишком жестока, — прошептала она.

Пробормотав что-то о документах, касающихся дознания, Флетчер скрылся за дверью. Смуглая девушка-новичок составила грязные тарелки на сервировочный столик и отправилась следом за Флетчером. Пакс в очередной раз продемонстрировал свою выдающуюся способность исчезать незаметно для всех.

— Это ты враг, обративший против меня мои же собственные ножи? — спросил Хоукер.

И в столовой воцарилась тишина.

Дата добавления: 2015-07-20