Проблемы утери подлинных традиционных форм вокального мастерства. 5 страница

А в общем: самоощущение русскими собственной «суперэтносовости» требует ли уничтожения своей же старой культуры?

Диаграмма русских символов иллюстрирующая данную главу:

__________________________________________________________________

Русские как этнос Русские как суперэтнос

«…мы думали…» «нам навязано»

__________________________________________________________________

Танец Пляс, крутуха, чечуты, ломанье… Балет, народно-сценический танец

Вокал Заклички, гуканье, песельничество Академизм, Народные хоры, Шансон

Рукопашная схватка Буза, Кулачный бой Самбо, Кадочников

Отношение к татаро-

-монгольскому игу Навязанный оружием союз… Гнет, рабство

Место в рамках

Суперэтноса Гостеприимный толерантный этнос, Старший брат народов России(СССР)

большой, но с утраченной культурой

Национальные символы: Баня, трудолюбие, гостеприимство Матрешка, балалайка, водка

В основе вокала лежит: зов, заклик, сухой звук родство с бельканто, сочный звук,

полётность, полифония ровность гласных, открытый звук

легкое освоение, массовость трудное освоение, уникальность данных

песня чаще бывает протяжная, походячая, многоголосная плясовая, хороводная, частушки акапельно соло, под гармошку

И так далее…

Исторические рамки

Надо заметить, что русская песенная традиция не какое-то жесткое наследие, как ритуал по Конфуцию (чайная церемония, изготовление самурайского меча). Или догматизированное производство церковной утвари, или сформировавшийся тысячелетия назад индийский танец, передававшийся через рисунки поз и записи барабанчиков. Русский вокал - это весьма динамичное культурное явление. Эта особенность отнюдь не способствовала его полному сохранению и передаче в город. Этому утверждению о живости, пока скажем «импровизационности», ссылка на телегу об аптеке, позднее подберем более подходящее слово, есть масса доказательств, но вы, читатель, примите утверждение пока (ссылка на песельную игру) на веру или допустите.

К сожалению, мы не можем знать, как пели, скажем, древнеславянские племена в период крещения Руси. Иначе не было бы сегодня такого количества споров, такого интереса к расшифровкам крюкового письма. К тому же крюковое письмо отражает в основном лишь церковные распевы, народное, языческое, по сути, пение не было тогда зафиксировано. О нем можно судить по результатам долгих исследований, кропотливо сопоставляя дошедшие до нас образцы. К примеру, в какой-то местности, скажем, на северном Урале, сохранился костюм эпохи Ивана Грозного. Только с вероятностью 50% можно утверждать: что их песенная традиция - это такие же архаичные или еще более древние образцы.

Песенная традиция, передающаяся устным способом из поколения в поколения, может быть подвержена изменениям различного рода и характера интенсивности.

Вот три уровня изменений.

Деградация (постепенная утрата вследствие различных причин).

Трансформация (изменения в процессе перемещения (переселения) изменения антропометрии человека, влияния близ живущих этносов или развития этносов культурного влияния, например – Греции, Византии на Россию).

Развитие (появление новых течений, направлений, форм).

С деградацией и развитием можно «бороться» или делать поправку. С ними все ясно. А вот трансформация, при кажущейся безобидности, может иметь более серьезные последствия. И я хотел бы выделить четыре уровня трансформации:

Деформация – более или менее серьезное неосознанное искажение под влиянием разных факторов.

Трансформация собственно – поступательные изменения без серьезных искажений и утраты форм.

Формирование (доформ И рование) – обретение устойчивых признаков (с внешнего аспекта) и более конкретных пристрастий (самими носителями традиции), усиливающих характерность особенностей общего направления, более четкое оформление границ в рамках суперэтнической культуры.

Это были объективные процессы. Картина будет не полной, если не привести четвертый уровень.

Реформирование – изменение в результате деятельности авторитетных выдающихся личностей, творческих групп, учебных заведений, школ вокала или, в конце концов, музыкальной общественности, влияющих на изменения форм путем синтеза, подмены понятий и подстановки чуждых методик. Реформирование народной музыки вообще бессмысленно. Не учите меня дышать, а птиц летать. «Не мудрствуй лукаво» - не определяй, как народ должен петь. Споёт - как сможет. Ты так не споёшь… Сам учись.

Зачем все это? Для того чтобы укрепить фундамент для постройки нового этажа или для ремонта старого здания, необходимо знать: куда он плывет, какая часть проседает - что уже «висит», где ждать трещин, где «бить» сваю, для того чтобы постройка простояла без разрушения еще пару сотен лет, дожидаясь времени, когда: здание отреставрируют, придадут исторический вид, наполнят современным оборудованием и оно начнет блистать в первозданной красе, неся дух и стиль давно ушедшей эпохи.

И из всех трансформаций право на жизнь имеет только формирование. Но для какого-либо изменения хоть малой части традиции необходимо иметь право:

- Родиться среди носителей, фигурально или буквально.

- Перенять что-то полностью «как есть», не обрабатывая и не искажая.

- Для живости традиции перенять, не искажая, минимум три варианта.

- Научиться припеваться к соседям – усвоить близкие и родственные формы, почуять границы регионов.

- Осмысленно разобраться в иерархии особенностей.

- Увидеть во сне, или пусть пригрезится «наяву» периодический закон элементов РПИ.

- Прожить большую творческую жизнь в традиции – «воплотить традицию в себе».

- И если останется порох – сотворить нечто. Такое, чтобы современникам глюкнулось, зацепило за гены. Чтобы сначала резко выключили радио, а затем искали в Интернете эти пропитанные ностальгией о подлинности звуки.

Чтобы точь-в-точь угодить в традицию, мы должны научиться делать поправки на «ветер истории».

Я хочу сказать, что мы не можем судить с достоверностью о том, как пела Россия раньше XIX века. Все записи датируются временем, обозначенным простой фразой: «не раньше изобретения фонографа», не раньше появления магнитозаписывающей аппаратуры. Иногда жалеешь, что Пушкин, записывая тексты народных песен, не был одновременно музыкантом подобно Шаляпину. Огромная благодарность всем тем, кто вел экспедиционную работу – без вас мы бы так и продолжали чувствовать себя «последними из вымирающих могикан».

Все мы участники этих процессов, искажающих традицию: энтропийных и антиэнтропийных.

Вопрос лишь в том, на какой мы стороне, что мы будем делать: разрушать, реставрировать, строить? Охранять ложь или правду? Очищать или загрязнять природу русского вокала…

Современное состояние

На сегодняшний момент, к сожалению, можно утверждать, что аутентичная народная песенная традиция по различным регионам понесла полную или частичную утрату. Несколько примеров:

Основные "болезни", деградация еще сохранившейся местами певческой традиции.

Возраст исполнителей близок к критическому - утрата зрелого варианта исполнения образцов, не выдерживается метроритм, потеряны подголоски, нестилевое снижение темпа исполнения (повсеместно).

Утрата качества - с потерей интереса к песенному искусству сократился набор исполняемых песен, "репертуар" свелся к плясовым песням. А ведь раньше примерно на 50 протяжных песен приходилось 10 плясовых и одна одноголосая. С возрождением фольклорного движения интерес вернулся. Старики вспомнили только некоторые из старых песен. Потерян лад, строй, навыки. Голосовая палитра партитуры упростилась. Стал однообразнее характер голосов. Упростился метроритм - интересные особенности превратились во вкусовые ритмические сбои, утрачена усложненная метроритмическая спетость: подхват, допевание, затакты. Грязное звучание. (Этот тип деградации часто можно было услышать на телешоу «Играй, гармонь". В этом проекте было очень много исполнителей, но подлинные попадались крайне редко.)

Сведение к застольному варианту - упрощен лад, только импровизационный характер многоголосия, уменьшение вариантов распева, утеря точного диалекта. Подстановка современных искусственных форм и техник - замена характера голосов и подголосков на продиктованный радио народно-хоровой стиль, молодые исполнители в результате снижения музыкальности заменяют голоса и подголоски на типовой, неяркий вариант. В лучшем случае на бытовой характер исполнения, в худшем на "народно-хоровой" или «гнесинский» стиль и манеру, стесняются петь по-стариковски, не понимая, не зная ценности старых форм голосоведения. (Видеокассета Бурдаковка, записи Ляпидус, где молодые со старухой.)

Утрата многоголосия - при снижении интереса к традиции произошла потеря техник работы в многоголосии. При разучивании и восстановлении (огромное спасибо уже за сам факт) поется мелодизированный усредненный одноголосный вариант или грязный двухголосный, все в октаву или унисон, восстановлен только текст, при приблизительном сохранении базовой техники - что уже неплохо. (Телерепортаж о потомках казаков-дежневцев, ныне охотниках и рыболовах на Анадыре.)

Почему Сибирь?

Естественно, что, находясь в Сибири, в Приангарье, в уникальном культурном регионе, преследуя цель стать носителем подлинной культуры, я вынужден обращаться к формам наследия, о которых я могу (имею право) говорить с уверенностью. Но так ли мало значение именно нашего сибирского культурного наследия по отношению к России в целом. Сибирь и сегодня воспринимается у нас в стране как что-то отдельное небольшое (как Запустевший город Шибирь), неопределенно расположенное где-то от Урала до Дальнего Востока. Сюда было два пути - «по своей воле» (переселение) и не совсем (ссылка, каторга). Сюда попадали самые активные, пассионарные, экспансивные. В тот момент, когда я пишу эти строки, главный по фольклору у нас в стране Асанов. Он - из Новосибирска. Активно продвигающий сибирские формы русской традиции, он пользуется огромным уважением, и не только у меня. Его работы произвели фурор среди фольклорной общественности. Его ученицы двигают российский фольклор. Судя по моему личному опыту, продвинутая Москва давно начала интенсивно изучать репертуар русских Сибири и Забайкалья. Пример авторитетов - это не достаточно весомый аргумент? Так почему же исследователям русской песни необходимо обратить свои взоры именно в Сибирь? Попробую доказать своими словами.

Когда-то новый молодой этнос вольных землепашцев, образовавшийся из славянских и варяжских племен, нашел отраду и успокоение в ландшафтах Киевской Руси. Озера, реки, степь с рощами, леса с опушками… Подобно монголу, который господствует в степи и чувствует там себя в «своей тарелке», русский любит как раз ее границу, наличие леса, где есть, кем и чем поживиться, богатой рыбой водной преграды - она же дорога, горушку, с которой можно обозреть окрестности. Рано или поздно все эти места обживаются. И тогда генетически заложенная в нас ландшафтная программа заставляет двигаться «за туманом и за запахом тайги». Но вот заколосилась рожь. Бегают дети, светленькие вперемежку с темненькими. Куда теперь? А назад к Царьграду, прибивать щиты «себе на спину». Вполне возможно, что современники князя Долгорукого, бродя по подмосковным глухим ельникам, испытывали те же самые ландшафтные впечатления, что и мои предки, выходящие из тайги к Байкалу, а наше поколение, впервые посетив Камчатку. Жажда «неизведанных опушек» и «неведомых дорожек» сидит в наших генах со времен Рюриковичей и вещего норвежца (на путать с Рыбаком)J. Так уж сложилось, что вектор движения русских был направлен на Аляску, а реальный более легкий и древний торговый путь уперся в Байкал, в устье реки Ангары, что и было зафиксировано Транссибом.

Очередной рисунок. Карта края русской земли.

Обычно исследователи из московских институтов, обнаружив что-то интересное у нас в Сибири, очень восхищаются и восторгаются необычными формами или проявлениями особенностей. Будь-то «сибирское барокко» в архитектуре или иконопись со следами старообрядческих приемов. Для многих из них наше пение - это некоторая самобытная особенность, никак не связанная с распространенными аналогичными западными формами – их ум видит лишь различия. Сходство же, если замечают его, принимают как нечто само собой разумеющееся и никаких выводов из этого не делают. Часто специалисты в этнографии почему-то в сознании имеют весьма слабую и искаженную модель региона - в плане общей географии, демографии и истории обживания края. Например, они могут сказать, что Сибирь - «это такая большая территория». Как будто это может иметь какое-то значение для этнографии. Ведь по демографии огромная Сибирь - это как маленькая такая русская губерния навроде Вятки, которая, правда, в четыре раза больше Московской области. Иркутская область - это такая гигантская Вятка размером в десять Вяток и… лишь малая часть огромной Сибири. Для всех, у кого развито научное воображение (в дополнение к мышлению - которое не редкость), Сибирь - явление многослойное и неоднозначное.

1. Историческая Сибирь начинается сразу за Уралом, и сегодня там исторически совсем другая ситуация – то, что некогда было краем земли, стало ее воротами чего-то еще далекого от края.

2. Второй слой - это «хлебная Сибирь» - регион плоских равнин, заселенный, в общем-то, свободными, обеспеченными земельными наделами крестьянами задолго до отмены крепостного права и лозунгов Октября, страдавших лишь от рекрутства. С огромным числом многодетных зажиточных крестьянских семей, благодаря которым Россия когда-то продавала зерно в Америку. А не наоборот - как сейчас. Начиналась она в Западной Сибири и заканчивалась в районе Алтая и чуть дальше.

3. Культурная Сибирь. Почему-то часто ассоциируется только с подвижничеством декабристов. Кроме ссыльных и вышедших каторжан было ведь еще купеческое меценатство, гос. воздействие (через приставов и чиновников), посыл казачества. И, наконец, нельзя игнорировать бесчисленные крестьянские поселения: уезды, села, деревни, деревушки, хуторки и таежные заимки. Разного времени заселения выходцев часто из самых разных регионов. Русская народная культурная традиция сохранилась здесь не потому, что была на сибирском морозе, который лучше всякого холодильника, а по многим другим причинам – потому что иначе быть не могло…

Заселенная волнами поселенцев из множества регионов России и других соседних народов в течение последних 400 лет на самом деле и по сей день очень слабо населена, несмотря на высокие темпы рождаемости у поселенцев и отсутствие войн. Высокая детская смертность, тяжелые условия для земледелия, пресловутая протяженность территорий (при отсутствии дорог), бурная реэмиграция – даже если бы все это отсутствовало, при любом стечении обстоятельств, все это не изменило бы коренным образом огромный изначальный демографический перекос. Например: на сегодняшний день население моей родной Иркутской области, которая по площади во много раз больше, например, Московской области, составляет чуть более 6 млн. жителей разных народностей, из них только 3 млн. русских, и русских только по паспорту. И мой родной огромный административно-культурный мегаполис Иркутск-Ангарск-Шелихов плюс сателлиты Усолье-Черемхово-Байкальск по населению едва догоняют Красноярск. Поэтому то, что из центра кажется огромной населенной территорией, на самом деле таковым не является.

Действительная огромная населенная территория находится чуть дальше и южнее. На каждого из нас приходится добрая сотня китайцев. Огромнейшая же территория Сибирского Военного округа населена всего 22-мя миллионами (сопоставимо с потерями за 4 года ВОВ) населения от зауральской Тюмени до забайкальской Читы, от холодной Дудинки до теплого хакасского Минусинска. Мы лишь маленький российский региончик на огромной площади - один из многих и действительно весьма локальный, не столь от центра - насколько от соседей. Это еще одна причина качественного консервирования культуры. Несмотря на то что по статистике царского правительства перед революцией Иркутск был четвертым в стране по товарообороту после Екатеринбурга, один немец (голландец шведского происхождения) удивился, увидев город, он думал, что здесь до сих пор лагеря за колючей проволокой. Просто немцы не ленятся перед поездкой заглянуть в демографическую карту.

Присутствие по близости столь же малочисленного населения коренных народов и редких групп переселенцев других национальностей - также важное условие для консервации и актуализации родной культуры. Назовем это место Кругобайкальский анклав - интереснейший регион с точки зрения сохранения русской традиционной культуры. Это «соболиное кольцо» украшает верхушку непрерывного клина российской демографической экспансии в сторону Дальнего Востока с осью вдоль Транссиба. Все, что проживает дальше, - это «пунктир висящий» на Транссибирской магистрали – даже автодорога в оба направления от Байкала еще строится. Асфальт не везде - сам видел. Там до Хабаровска и Владивостока демография еще «хуже».

В фольклорную экспедицию туда ездить просто опасно. Они не смогут отличить вас от перегонщика «японских тачек» с Владивостока.

Конечно же, в центральной полосе и других регионах, несмотря на коллективизацию и карательные чистки нацистов против партизан в период оккупации, также очень многое сохранилось, было записано и дошло до современного слушателя.

Но в Сибири есть одно «преимущество». В современной жизни реэмиграция приобрела беспрецедентный размах. Число жителей Иркутска, при всем благополучии региона, по переписям 70-х и 2000-х – не изменилось! Не ассимилировавшие с отдаленным регионом русские (именно русские, ибо численность других народов в нашем регионе неуклонно увеличивается), в том числе и по причине слабой культурной традиции, рано или поздно реэмигрируют в центр и ближайшие более крупные города. Не ассимилируются, т.е. не выживают, не оставляют потомства. Таким образом, при минимальном влиянии трансформаций происходила концентрация носителей культуры в сибирских поселениях. Я живу под устойчивым впечатлением, что в русской деревне, дайче (сиб. диал. от «давеча») не пели только глухонемые. Возможно потому, что я - коренной сибиряк. Возможно, что для западных деревень процент поющих будет максимум 60%, а то и меньше. Например, Урал.

Успенская Н.Н.

Далеко не все села и их жители были песельными. Обучение пению не носило специального характера, но, как правило, передавалось из поколения в поколение. "В зимние вечера мама и бабушка пряли, горела лампа или лучина. Они пели песни, мы подпевали, сами учились петь" (Невьянский). "Папа учил петь: в компании взрослые поют, а я залезу на полати, слушаешь, мыркаешь лежишь. А потом как-то перенялось это" (Каменский).

Все вышесказанное подтверждается реальным примером. Записи Ляпидус (Мухамедшиной) в русской деревне с бурятским названием Тугутуй (Эхирит-Булагатского р-на), 5 км от Усть-Орды, в самом центре Бурятского округа всего в 150 км от Иркутска любезно предоставлены московскими друзьями, поскольку в Иркутске их было не достать. Я бывал в этой деревне. Впечатление очень простое - воспоминания о моей прабабушке - это не сон.

Село Бичура в Бурятии занесено в GRB как «самое длинное в мире» село, которое тянется на сотни километров. Песни в этом селе тоже самые протяжные, и почти все жители поют. Массовость –определяет уровень, как в спорте.

Поэтому Сибирь является эталонным регионом в моей работе. Почти все наиболее ценные и уникальные открытия в этом пособии немыслимы без незатейливых материалов, имеющихся только у меня, записанных здесь, в Иркутской области. Эти находки стали ключом ко всем остальным регионам, для выделения не мифической общерусской манеры, а подлинных русских, восточноукраинских и белорусских базовых техник вокала большинства стилей и регионов, образующих цельную группу. Кто бы чего ни говорил.

Дореволюционная эпоха

Если посмотреть на историю Руси с интересующей нас точки зрения - расселения крестьянства,- по разным наиболее достоверным для меня источникам нарисуется следующая картина.

Здесь сразу оговоримся, на что будем обращать внимание в этом кратком историческом обзоре. В первую очередь базовые техники вокала и их носитель - крестьянство. Ни тексты, ни музыкальные фрагменты, ни даже диалекты и манерно-стилевые особенности не могут дать нам объективной картины. Все это проходящее, преходяще и переходящее. Если бы мы занимались, например, картиной изменения географии ландшафтов России за последнюю тысячу лет, нам бы ничего не дали: слишком глубокий крупный временной масштаб - гидрография и геоморфология рельефа – они изменяются слишком медленно, а также слишком мелкий - биология растений, которые все время перемещаются с птицами и животными, степи выгорают, состав лесов меняется. Только: «мать сыра земля» - почвы, их состав и слои способны дать нам объективность. В моем описании «почвы» - это базовые приемы. Их состав несет следы реальности. Притом, что везде поют по- разному, сходство и различия (вся динамика) прекрасно прослеживаются по базовым приемам, где содержатся корни традиции.

Второй момент: это довольно частый колебательный процесс смены инструментальной основы музыки на а капелла и обратно. Крестьянское сообщество переживало не только переселения, но и обнищания и периоды процветания. Поэтому то, что было в вокале, переходило в новые и старые музыкальные инструменты и, наоборот, из инструментов обратно в вокальные приемы. С некоторых пор меня не печалит распространенная «проблема», что домра сменилась на балалайку, гусли – на гармошку, а гудок - на скрипку. Мне страшно, и это серьезная проблема утраты, что дудка со свирелью не сменились блок-флейтой, а рог с жалеем на кларнет и саксофон. Сербы здесь потеряли несравненно меньше. Пример: «Свадебно-похоронный оркестр» Горана Бреговича. Обычные медные духовые инструменты - самый стандартный набор - низвергают на слушателя поток национального подлинного славянского характера – они понимают, что играют. Для славян, а в особенности для русских, очень характерна именно вокально-духовая секция музыки, именно она - носитель нашего национального музыкального характера и духа. Дух и воздух слова однокоренные. Её утрата смертельна. Современное население России не имеет эталонов для оценки масштабов этой утраты - поскольку было создано огромное количество клавирной, сильно трансформированной, обработанной, видоизмененной музыки в течение двух-трех поколений, насаждаемой средствами массмедиа.

Исторический обзор

Работа исследователя истории вокала напоминает работу астрофизиков, которые по дошедшему до нас излучению пытаются определить ранние эпохи развития Вселенной и ее возникновение. Только события и картина новейшей истории может дать некоторую правдоподобную модель того, как это происходило в прошлом. А картина «по дошедшему до нас звуку» выглядит для меня следующим образом.

В «глубинках» всех регионов России, на Украине и Беларуси проживают носители культуры с различными формами локальной традиции, но объединенные базовыми признаками, особенностями и техниками. Возьмем Сибирь. Сибирь отражает запад России прошлых веков, как отражало бы поле, забросанное ценными горными породами, взорванную по соседству гору, где эти породы до этого находились. При этом на месте горы их оказалось бы меньше всего - что-то разлетелось, а что-то выработали и растащили. Мы знаем, что в новейшую эпоху происходило массовое переселение крестьянства в Сибирь. Кубань – на Алтай. Север – на юг Восточной Сибири. Староверы из Польши – в Забайкалье. Раньше всех Дон, Поволжье, Яик, Урал – в Приангарские казачьи центры. Если запад - это центр, то Сибирь - это периферия, куда попали споры различных регионов. Эта модель показывает: как происходило расселение крестьянства и в более ранние периоды в центральных регионах. А сохранившееся сходство по базовым техникам и особенностям доказывает: так могло происходить всё 1000-летие русской истории - это всего лишь 40 поколений крестьянства. Каждый акт установления каждой локальной традиции переживает два этапа: короткий – зарождения, мутации, трансформации в неком центре и «долгий путь в вечность» - консервация в новом поселении на периферии региона, на много поколений, до полной утраты или дальнейшей трансформации. То, что в сохранившихся сегодня песнях огромная доля городского творчества, говорит о постоянной ротации приемов и текстов всех типов. Сходство по базовым техникам и составу традиций говорит о том, что процесс носил стабильный, циклический, постоянно возобновляющийся характер. И этот процесс породил в целом весьма цельную уникальную самобытную культуру. Грубо это можно было бы сравнить с ростом грибов по принципу «ведьминых колец». Еще с процессом производства кваса летом. Полученная в первые жаркие дни из дрожжей закваска хранится в глубинке, а жженые сухари везутся из центров. И все 40 дней короткого сибирского лета, как и тысячелетней русской истории, мы пьем один и тот же живой квасок подлинной русской музыки.

В доказательство можно привести некоторые примеры из новейшей эпохи. «Чижик-Пыжик», по преданию, порожден питерскими студентами, а был популярен у нас в Сибири. В Иркутске есть улица Подгорная, находится под Иерусалимской горой с одноименными церковью и кладбищем. Широкой её не назовешь – видимо, песня пришла из других городов, но популярна песня была в местных деревнях, где улица только одна – тракт.

Русский человек никогда не ценил данное соседом, но данное солдатиком из столицы ценил. То, что давали родители, соседи, заезжие скоморохи с цыганами, все равно бралось, но подсознательно. Поэтому в сохранении русской традиционной культуры особую роль играет горизонталь. А в развитии и трансформациях, в повторном возбуждении интереса - вертикаль. Начав громоздиться над народом в петровскую эпоху, вертикаль к 20 веку начинает громоздиться: драматично и в национальном масштабе - обрушиваясь и снова выстраиваясь. В новейшую эпоху мы видим 3 пика, потрясших и перемешавших сознание народа. Александровско–Николаевский, Ленинско–Сталинский, Хрущевско-Горбачевский. Значение, роль, масштаб, как и строение нынешнего процесса, станет ясно позднее. И если роль первого и начала второго пика во влиянии на традиционную культуру может показаться позитивной, то потрясения последующих эпох имели в итоге явно фатальный характер. Причем хорошо заметно, что фаза подъема каждого из процессов выглядит весьма позитивно. На этой стадии всегда происходило привлечение внимания общественности к народной культуре. Вот только затем наверху оказывался некий поверхностный слой, уже искаженный трансформациями предыдущих столпотворений. В этом нет ничего удивительного, ведь традиция требует покоя. Она сама растет снизу и нуждается в том, чтобы ей не мешали. Она - не узбекский плов - слои не надо перемешивать. Она нуждается в том, чтобы её не заваливали обломками рушащихся пирамид, не засеивали иностранными растениями, подавляющими ее рост. Причем развитие культурных процессов отличается аналогичным политике характером. Столп Шаляпина, столп Руслановой, столп Прокофьева, столп Зыкиной, столп Пугачевой, столп, если хотите, Майкла Джексона - так можно было бы назвать некоторые продолжительные и мощные процессы в новейшей истории русской музыкальной культуры.

Напрашивается еще одна аналогия. В палеонтологии один из периодов называется царством насекомых. По тому энтомологическому разнообразию, которое мы наблюдаем сегодня, современное состояние фауны по-прежнему является этим самым царством, подобно квартире с тараканами. Крокодилы и другие земноводные намного старше динозавров, но они успешно пережили последних и при этом неплохо сохранились и этим поражают ученых. «Удачность конструкции» некоторых видов поражает своей приспособленностью к выживанию. Это говорит лишь об одном, подлинное русское пение и его приёмы всё же могут быть очень древними и в силу своей силы, простите за плеоназм, могли дойти, почти неизменными, до нас еще с докиевского периода русской истории. Новейшие события истории не показательны. Перекройте плотинами все речки Африки и истребите при помощи сафари-туров их парнокопытный корм, и крокодилов - не станет. Сгоните русских в колхозы - они начнут пить и перестанут петь. Но довольно методологии.

Теперь по порядку.

Историков прошу пропустить эту главу или уяснить важность для меня исключительно крестьянского аспекта, ведь без наличия огромного количества крестьянского «пушечного мяса» нашей истории в том виде бы не существовало.

Когда-то часть славянских племен с юга Польши(С Вислы - Гумилев, с Дуная - другие источники) подалась на Восток, вероятно - за свободой. То ли бежали от северных викингов или рьяных воинственных сюзеренов или от какой другой чумы. Судя по всему мирное, но пассионарное сообщество поселилось по соседству с родственными варягам племенами (Ольга, Олег - Хельга, Хельг), носившим прически, перенятые впоследствии запорожцами (Гумилев в моем пересказе). Постепенно произошло слияние и образование нового этноса - рост населения и расселение по окрестным территориям с аналогичными природными условиями. Вожди старожилов этих мест автоматически стали вождями славян и образовали в дальнейшем княжеские фамилии. А славянские поселенцы стали крестьянами, скотоводами и ремесленниками. Варяги всегда с честью принимались на Руси и даже становились царями. Отсюда и пошла наша знаменитая, поражающая иностранцев, мирная толерантность, которая постепенно перерастет в мало агрессивную успешную имперскую политику.

Дата добавления: 2015-07-17