Глава 16. Сложно сказать человеку, который тебе нравиться, некоторые вещи

Сложно сказать человеку, который тебе нравиться,
некоторые вещи. Люди лгут не из-за того, что это им нравится.
От этого человек не становиться плохим.
Это называется ложь во спасение… любимому человеку.
Так, как одним тяжело врать близким,
другим тяжело сказать правду тем, кого они любят.
(манга «Loveless»)

Погода становилась все более холодной и дождливой. На лужах с утра появилась тонкая корочка, испещренная замысловатыми узорами наподобие тех, что были снизу на окнах. А днем шел дождь, превращая любую прогулку в комичное представление на льду с беспорядочными взмахами рук, неуклюжими «па» и грациозными падениями. Ночью снова примораживало.

В академии начались зачеты. Профессора все меньше желали поговорить и все больше ожидали услышать своих воспитанников. Практических и лабораторных работ становилось все больше, как и заданий для подготовки. Студенты застонали от большого количества нагрузки, а благодаря расписанию и количеству занятий в академии проходил весь день, начиная с самого утра и до вечера.

* * *

Здравствуйте, фрау Хохмут. Вы позволите? – Билл заглянул в аудиторию.

Преподаватель «Истории искусств», крупная женщина с густо подведенными бровями и высокой гулей на макушке, восседала за кафедрой, готовясь к лекции. Сине-зеленое платье трещало на ней по швам, идеально облегая неидеальную фигуру. Массивные серьги оттягивали мочки ушей, а короткие пальцы на пухлых ручках украшали огромные серебряные кольца. Билл и сам любил украшения, но никогда не стремился одеть на себя все, что у него были, одновременно.

Она расцвела самой сладкой улыбкой, увидев «гордость академии», от чего его передернуло.
- Конечно, мой дорогой, проходите. Еще почти час до занятий, а вы уже здесь! Какое похвальное стремление учиться. Уж кто-кто, а вы могли бы позволить себе и поспать подольше, но вы не позволяете себе это, в отличие от вашего друга, который в последнее время спит даже тогда, когда присутствует на занятиях.
- Я специально пришел пораньше, - Билл закрыл за собой дверь и прошел вперед, останавливаясь напротив нее и опираясь на стол позади себя. Скрестив рука на груди, он мило улыбнулся. - Хотел с вами поговорить, только это должно остаться между нами.
- Ну, какие могут быть вопросы. Я всегда с удовольствием пойду навстречу любой вашей затее.
- Я рад это слышать.
- Люди искусства должны помогать друг другу, а вы иногда напоминаете мне сына…
- Кстати, как у него дела?
- Как вам сказать… - она сдвинула брови и вздернула нос. – Хоть бы он не бросил учебу. Раньше ему нравилась скульптура, но сейчас… Сам он считает себя бездарностью, а все, что ему говорят другие, считает лицемерием в угоду мне.
- Но он действительно неплохой скульптор.
- Вот если бы вы ему об этом сказали…
- Если хотите, я мог бы с ним поговорить. Могу помочь ему организовать выставку, пусть посмотрит, как его работы оценивают посторонние.
- Правда? Билл, это было бы великолепно. Я была бы вам так благодарна!
- Талантливым людям всегда нужно давать шанс. Пусть найдет меня в академии, и мы обо всем договоримся.
- Огромное вам спасибо, - женщина снова расплылась в улыбке, и на этот раз Биллу показалось, что она не такая ужасная. – А о чем вы хотели поговорить?
- У меня проблема не настолько серьезная, но она меня немного беспокоит. Я хотел бы поговорить о Краусе.
Фрау Хохмут снова вздернула нос, и ее лицо исказилось гримасой презрения, как обычно бывало, когда кто-то напоминал ей о должниках.
- Он бездельник и тунеядец. В этом году он превзошел сам себя. Мало того, что он не готовился к моим семинарам, так он не сдал мне ни одного зачета. Не представляю, как он вас уговорил, но только из уважения к вам… Я очень принципиальный человек, и считаю, что каждый…
- Вы меня неправильно поняли, - Билл сдвинул брови и забарабанил пальцами по сгибу локтя, как бывало часто, когда он был чем-то раздражен. - Том не знает, что я пришел к вам, и я не хочу, чтобы он знал. Я не хочу, чтобы вы ставили ему зачеты за мои красивые глаза. Просто два предмета, которые вызывают у него наибольшие затруднения, ведете вы, и если нужно, чтобы он пересдавал их по пять раз или двадцать пять, пусть пересдает. Я лишь хотел попросить вас не идти на принцип и не закрывать ведомости досрочно.
- Я их уже закрыла…
- Но ведь не сдали?.. – в его голосе звучала почти угроза.
Она затравленно посмотрела на него и поджала губы.
- Хорошо, я не буду сдавать их, пока он мне все не сдаст. Но душу я из него вытрясу, так и знайте.
Билл улыбнулся самой милой улыбкой.
- Огромное вам спасибо, я прослежу, чтобы он серьезнее отнесся к подготовке.

* * *

Сдал? – Билл отлепился от подоконника и пошел навстречу. - Угу, - Том измученно улыбнулся, касаясь губами его щеки. - Который это был раз? - Лучше тебе не знать, - он усмехнулся и кивнул головой на выход, как будто спрашивая «Идем?». Билл тоже кивнул и развернулся. - Странно, что она меня вообще так долго терпела. Говорят, из-за нее столько народа отчислили… - Может, ты ей понравился? - И поэтому я к ней восьмой раз прихожу? - Вполне логично. Она не хотела терять возможность снова тебя увидеть, - он улыбнулся и чуть прищурился. - Издеваешься? Это она мне за семинары и пропуски мстила, мол, тогда не ходил, сейчас походи. - Да, вредная тетка. - Хорошо, хоть дала пересдать. Мне повезло, что она в настроении. У ее сына, говорят, выставка будет через пару месяцев, так она не нарадуется. - Я слышал, а ты откуда знаешь? - Он с Георгом в одной группе учится. Талантливый парень и сам без понтов. Хорошо, что не в мать пошел. Я рад за него. - Талантливым людям нужно давать шанс. - То же самое она только что сказала мне.

Билл улыбнулся, глядя, как он устало, но радостно светится. График Тома был настолько плотным, что ни о какой подготовке не шло и речи. Только благодаря Биллу и тому, что до этого Том посещал большинство лекций, в голове отложилось достаточно, чтобы быть в курсе пройденных тем и кое-как что-то сдавать, но большую часть материала, который самостоятельно проходили студенты, Том проходил мимо. Из-за этого, в том числе, забот у него в последнее время становилось все больше, а времени все меньше, и его образ жизни не мог не накладывать свой отпечаток. Летний загар сошел, как и не бывало, лицо осунулось, а под глазами все чаще появлялись темные круги.

Ты сейчас куда? Не хочешь свежим воздухом подышать? - Нет, не могу. Я поеду работать. А потом к тебе. Билл опустил глаза. - Том, может, ты сегодня ляжешь пораньше? Тебе нужно выспаться, ты устало выглядишь. - Я хорошо высыпаюсь только с тобой. - Вот со мной ты как раз и не высыпаешься. Том ласково улыбнулся, погладив его по щеке. - Не беспокойся, со мной все в порядке.

Билл кивнул, подавив вздох. Как обстоят дела с картиной, наверняка он не знал, но по настроению Тома видел, что он увлечен не на шутку. С одной стороны, Билл его понимал, он и сам мог забыть поесть или поспать, когда работал, но с другой… Так можно работать несколько дней, максимум неделю, но Том уже третью неделю спал не больше пяти часов в сутки, а иногда совсем не ложился. Он работал на износ и в ущерб своему здоровью, но в такой работе был еще один серьезный минус: коэффициент полезного действия в таком состоянии близился к нулю. Много раз Билл уговаривал его остаться дома и отдохнуть, но не пустить его среди ночи в квартиру не мог, а спокойно спать рядом с ним не мог Том. Как бы он ни уставал, при Билле он всегда был бодрым и веселым, нежным и страстным, а на любые аргументы отвечал, что с ним все в порядке. Билл слишком хорошо его знал, чтобы его можно было обмануть улыбкой или парой шуток, но Том отказывался даже думать над тем, что ему нужна пауза, в том числе в отношениях. Взяв с Тома обещание сделать все, чтобы выиграть конкурс, Билл пообещал, что Том в любое время сможет приезжать к нему, и не мог забрать это обещание обратно, а попытки притвориться уставшим или спящим не приносили нужного результата: что бы ни понимал Билл головой, он тоже любил Тома, и лишь только теплые губы касались его шеи и плеч, тело само отзывалось на ласки, а дыхание предательски выдавало его.

До часа «икс» оставалось чуть больше двадцати дней, и хотя Билл понимал, что для картины этого времени более чем достаточно, но так же он понимал, что для того, чтобы быть способным создать ее, нужна спокойная ясная голова и достаточно сил.
Уже не раз Билл ловил себя на мысли, что единственное, о чем он думает, - это как добавить к суткам Тома хотя бы пару часов.

* * *

Том закрыл дверь в свою комнату и опустился на стул перед мольбертом, проводя руками по лицу. Две таблетки анальгина, и все будет прекрасно. Он протянул руку к своей сумке и достал новую пачку. Третью за две недели. Том бросил таблетки в рот и запил водой из банки, в которую еще не успел опустить кисть.

Он нашел свое настроение и сюжет. К этому времени он написал несколько картин, но в каждой из них было что-то, что его не устраивало. То листья, подхваченные ветром, то легкий туман, стелящийся по земле, то темная осенняя вода – что-то в его картине всегда требовало стремления к совершенству, так что, даже зная, что и как он хочет изобразить, он не мог остановиться и остаться довольным своей работой. Какая-нибудь мелочь могла заставить его не один раз переделать эскиз, а потом и картину. Иногда только то, что приехать к Биллу в четвертом часу утра было не самой лучшей идеей, могло заставить его оторваться от мольберта.

Он отказывался от перерывов, надеясь, что удастся закончить пораньше, чтобы была возможность свежим взглядом посмотреть на работу и в крайнем случае немного поправить, если вдруг в последнюю минуту обнаружится изъян. Каждый раз ему казалось, что он уже близок к цели, что вот-вот закончит, но каждый раз он находил недостатки и снова и снова начинал все заново.

Ради того, чтобы выполнить обещание, Том отказался от всего, что было ему привычно и без чего раньше не представлял жизни: от встреч с друзьями, от походов в клубы, от свободных вечеров и даже от прогулок с Биллом, но от чего он не мог отказаться – это от ночей с ним. Счастье от того, что становишься с ним единым целым, и эйфорию, которую испытываешь, на пике его наслаждения, невозможно было сравнить ни с чем. Каким бы уставшим ни был Том, он не мог отказать себе в удовольствии смотреть на любимое лицо, запрокинутое в момент экстаза, на губы, неосознанно повторяющие его имя, на горячее стройное тело, покрытое испариной, к которому прижимался и… закрывал глаза, потому что один только вид любимого, пойманного в паутину его ласк, был способен заставить его самого потерять голову. Только с ним Том жил, а без него ждал встречи. Только с ним сам «Том» существовал, а без него была лишь оболочка, названная этим именем. Без него Том не мог и дня, и каждый вечер садился за руль, потому что иначе он не был уверен, что доживет до утра. Это было так. Так же верно, как то, что солнце встает на востоке, что день сменяется ночью и что за осенью приходит зима. Это не требовало объяснений или доказательств, этому не нужно было искать подтверждения или оправдания. Том знал только то, что так есть, так будет и так и должно быть.

Голова не проходила. Возможно, Билл прав и ему нужно было выспаться, но если выбирать между «выспаться и поработать» или «выспаться и поехать к Биллу»… Все-таки Том не обладал такой железной волей, чтобы предпочесть первое, но чаще всего выбирал оба варианта, выбрасывая из них «выспаться». Нужно было прилечь и дождаться пока таблетки подействуют.

Дата добавления: 2015-07-17