Начинается пятая книга 3 страница

А в то время были еще живы сыновья короля, из которых старший заболел. Ипришли к королю его приближенные и сказали: «Если ты удостоишь благосклонновыслушать нас, твоих слуг, то мы скажем тебе доверительно». Король ответил:«Говорите, что вам угодно». И они сказали: «Уж не были ли эти епископы осужденыбезвинно на изгнание, и не увеличится ли от этого грех короля, и не по этой липричине грозит гибель сыну нашего господина?». Король сказал: «Идите как можноскорее к ним и освободите их, и попросите их молиться за наших малышей». И ониушли. И епископы были освобождены. И вот, выйдя из монастыря, они встретились ирасцеловались, так как долгое время не виделись, и вернулись в свои города. Онидо такой степени были охвачены раскаянием, что казалось, что все время молятся,постятся, раздают милостыни, проводят день в чтении книги песнопений Давидовых,а ночи в пении гимнов и в размышлении над Писанием. Но недолго эта их святостьоставалась непорочной, они вновь вернулись к старому. Они так часто проводилиночи, пируя и пьянствуя, что, в то время как пресвитеры служили утреню, онитребовали себе чаши и пили вино. Они не помнили больше о боге и совершенно невспоминали о своих обязанностях. С наступлением утра они вставали из-за стола,надевали ночную одежду и, погрузившись в сон от вина, спали до трех часов дня.У них были и женщины, с которыми они оскверняли себя. Затем они вставали имылись в бане, и возлегали за пиршественным столом, и поднимались из-за неговечером, а затем насыщались ужином до самого того времени, о котором мы сказаливыше. Так они поступали каждый день до тех пор, пока их «не настиг гневБожий»[770], о чем мы собираемся рассказатьвпоследствии[771].

21. Тогда в Тур из Бретани, стремясь добратьсядо Иерусалима, пришел бретон Виннох, человек крайнего воздержания; он носиллишь овечью кожу без шерсти. Мы, чтобы легче удержать его, так как он намказался весьма набожным человеком, удостоили его благодатью священничества.Монахиня же Инготруда[772]имелаобыкновение собирать воду с могилы святого Мартина[773]. Так как этой воды у нее не хватало, она попросилаотнести к могиле святого сосуд с вином. По истечении ночи она велела вприсутствии названного пресвитера принести оттуда этот кувшин. И когда ейпринесли его, она сказала пресвитеру: «Отлей отсюда вина и капни туда толькоодну каплю святой воды, которой у меня осталось немного». И удивительно: когдаон это сделал, сосудик, который [136] был наполнен наполовину,наполнился доверху от одной капли. Тай он опорожнял его два или три раза, а оннаполнялся только от одной капли. Нет сомнения, что и здесь явилась благодатьблаженного Мартина.[774]

22. После этих событий младший сын короляХильперика, Самсон, заболел дизентерией и лихорадкой и скончался. Родился жеон, когда короля Хильперика осаждал в Турне его брат[775]. Мать из страха перед смертью удалила его от себя ихотела погубить. Но так как она не смогла этого сделать, пристыженная королем,то приказала его окрестить. Он был окрещен и воспринят от купели самимепископом, но, не достигнув и пятилетнего возраста, умер[776]. В эти же дни сильно заболела и его мать Фредегонда, нопоправилась.

23. После этого ночью 11 ноября, в то время,когда мы отправляли ночное бдение в честь блаженного Мартина, явилось великоезнамений. А именно: видно было, как посередине луны засияла блестящая звезда иблиз луны, и над луной, и под луной появились другие звезды. Появилось и токольцо вокруг луны, которое обычно означает дождь. Но что это значило, мы незнаем. И в этом году мы видели часто луну затемненной, и перед рождествомгосподним раздавались грозные раскаты грома, и вокруг солнца появились такие жесияния, какие были, как мы уже упоминали[777], перед сражением в Клермоне, которые в просторечииназывают солнцами. Утверждали, что и морской прилив был выше обычного, и быломного других знамений.

24. Гунтрамн Бозон, придя с немногимивооруженными в Тур, силой увел своих дочерей, оставленных им в святой базилике,и проводил их в Пуатье, принадлежавший королю Хильдеберту. Но король Хильперикзахватил и Пуатье, и его люди обратили в бегство людей его племянника. Эннодиялишили должности графа[778]и доставили ккоролю. Его осудили на изгнание, а имущество его передали казне. Но спустя годон вернулся на родину и получил обратно свое имущество. Гунтрамн Бозон, оставивсвоих дочерей в церкви блаженного Илария[779], отправился к королю Хильдеберту.

25. На третий год правления короля Хильдеберта,который был семнадцатым годом правления Хильперика и Гунтрамна, Даккон, сыннекоего Дагариха, когда он, оставив короля Хильперика, бродил повсюду, былсхвачен при помощи обмана герцогом Драколеном[780], по прозвищу Усердный. Связав, он привел его в Берни, ккоролю Хильперику, дав Даккону клятву в том, что он добьется у королясохранения ему жизни. Но, забыв о данной клятве, он представил королю дело так,чтобы Даккона убили, обвиняя его в гнусных делах. Так как Даккона держали воковах, он понял, что ему никак не спастись, поэтому он попросил у пресвитераотпущения грехов, причем король об этом не знал. После отпущения греховДаккона убили. В то время, когда Драколен поспешно возвращался домой, ГунтрамнБозон пытался увести своих дочерей из Пуатье. Узнав об этом, Драколен выступилпротив него. Но люди Гунтрамна были уже наготове; они, оказывая сопротивление,пытались защищаться. Гунтрамн послал к Драколену одного из своих приближенных, [137] при этом говоря: «Иди и скажи ему; „Ведь ты знаешь, чтомежду нами заключен союз. Я прошу тебя оставить меня в покое. Я не препятствуютебе взять из моего имущества столько, сколько ты хочешь; только позволь мневместе с моими дочерьми, пусть и нагим, идти туда, куда я захочу“».

А тот, будучи тщеславным и легкомысленным, ответил: «Вот веревка, которойсвязывали других виновных, которых я приводил к королю. Этой веревкой и тысегодня должен быть связан и в путах приведен туда же». Сказав это, онпришпорил коня и быстро устремился на него [Гунтрамна][781], но при ударе он промахнулся, копье сломалось инаконечник упал на землю. А когда Гунтрамн увидел, что ему грозит смерть, он,призвав имя господне и великую благодать блаженного Мартина, поднял копье,вонзил его в горло Драколена; затем он приподнял Драколена из седла, а один изприближенных Гунтрамна прикончил Драколена, пронзив его бок копьем. Когдаспутники Драколена были обращены в бегство и с него самого сняли одежду,Гунтрамн беспрепятственно уехал с дочерьми.

После этого его тесть Север[782]былочернен своими сыновьями перед королем. Узнав об этом, Север поспешил к королюс большими подарками. Но по дороге его схватили, сняли с него одежду[783]и отправили в заключение[784], где его и настигла наихудшая смерть. Нои оба его сына, Бурголен и Додон, погибли, осужденные на смерть за оскорблениевеличества; один был убит толпой, другой, захваченный при бегстве, скончалсяпосле того, как у него отрубили руки и ноги. Имущество же их и имущество ихотца было передано казне, ибо у них было большое богатство.

26. Затем люди Тура, Пуатье, Байё, Ле-Мана иАнжера со многими другими по приказу короля Хильперика отправились в Бретань ина реке Вилен расположились против Вароха, сына покойного Маклиава[785]. Но тот ночью коварно напал на саксов изБайё[786]и перебил из них большую часть.Но на третий день он заключил мир с герцогом короля Хильперика и, отправив кним своего сына в качестве заложника, поклялся в верности королю Хильперику.Кроме того, он возвратил город Ванн с тем условием, что если король разрешитему управлять им, то он будет ежегодно выплачивать без всякого напоминания даньи присылать все то, что королю причитается. После этого войско было выведено изтой местности.

После этих событий король Хильперик приказал взыскать штраф[787]с бедняков[788]и причетников [кафедральной] церкви и базилики святогоМартина[789]за то, что они не выступили впоход вместе с войском. Ведь у них не было в обычае нести какие-либогосударственные повинности[790]. ЗасимВарох, забыв о своем обещании, задумал нарушить клятву и послал к королюХильперику Евния, епископа города Ванна. Но король пришел в ярость, выбранилего и повелел осудить на изгнание.

27. А на четвертый год правления Хильдеберта[791], который был восемнадцатым годомправления королей Гунтрамна и Хильперика, в городе [138] Шалоне по приказу короля Гунтрамна собрался собор. После обсуждения разных делвновь всплыла старая жалоба, касающаяся епископов Салония и Сагиттария[792]. Их упрекали в преступлениях и обвинялине только в прелюбодеянии, но даже в убийствах. Но епископы полагали, что этоможно искупить покаянием. Их обвинили также еще и в том, что они оскорбиликоролевское величество и изменили родине. По этой причине их отстранили отепископской кафедры и заключили под стражу в базилике блаженного Марцелла.Бежав оттуда, они бродили по разным местам, пока в их городах не были посаженыдругие епископы.

28. А король Хильперик приказал установить вовсем своем королевстве новые обременительные налоги. Поэтому многие, оставив тегорода[793]и свои владения, устремились вдругие королевства, считая, что лучше жить на чужбине, чем подвергаться такомупритеснению [на родине]. В самом деле, было установлено, чтобы землевладелецотдавал со своей земли одну амфору вина с арипенна[794]. Кроме того, облагались и другими налогами, как состальной земли, так и с рабов[795], такчто их невозможно было выплатить. Когда народ Лиможа увидел, что ему невыносимопод таким бременем, он собрался в мартовские календы[796]и хотел убить референдария Марка[797], которому было приказано выполнить это распоряжение, и оннепременно сделал бы это, если бы епископ Ферреол[798]не спас Марка от неминуемой опасности. Вырвав налоговыекниги, собравшаяся толпа сожгла их[799].Вот почему король, сильно обеспокоенный этим, отправил туда людей из своейсвиты, утеснил народ большими штрафами, сломил наказаниями и покарал смертнымиказнями. Говорят даже, что тогда привязывали к деревьям аббатов и пресвитеров иподвергали их другим различным пыткам, так как королевские посланникиоклеветали их, сказав, что они во время восстания народа якобы принималиучастие в сожжении налоговых книг. И народ снова обложили более тяжелыминалогами.

29. Бретоны также сильно опустошили областьРенна пожарами, грабежом и пленением людей. Опустошая, они дошли до деревниКор-Ню.

А епископ Евний был возвращен из изгнания[800]и отослан на жительство в область Анжера; возвратиться жев свой город Ванн ему не разрешили.

Против бретонов отправили герцога Бепполена[801], и он покорил отдельные местности Бретани огнем и мечом.Это вызвало у бретонов еще большую ярость.

30. Во время этих событий в Галлии скончалсяпосле восемнадцатилетнего правления империей Юстин[802], и смерть положила конец его сумасшествию, которому онбыл подвержен. После его погребения кесарь Тиберий[803]захватил власть, которой он уже давно на деле владел.Народ, замышляя против него козни в защиту Юстиниана, считавшегося тогдаплемянником Юстина, ожидал его появления по местному обычаю на представлении вцирке, ноТиберий отправился к святым местам города. После совершения там молитвы онвызвал к себе патриарха[804]города и сконсулами и префектами вошел во дворец. После того как на него надели порфиру,увенчали диадемой и посадили на императорский [139] трон подгромкие крики одобрения[805], он утвердилсяво власти. Когда заговорщики, ожидавшие Тиберия в цирке, узнали о том, чтопроизошло, они, посрамленные, в смущении разошлись, не достигнув цели, так какони ничего не могли предпринять против человека, который положился на бога[806].

И вот спустя немного дней пришел Юстиниан, бросился в ноги императору,поднеся ему в знак благосклонности сто пятьдесят золотых, и Тиберий, проявляясвою обычную терпимость, поднял его и велел оставаться при дворе. Ноимператрица София, забыв об обещании, данном некогда ею Тиберию, попыталасьстроить ему козни. А именно: когда Тиберий уехал на виллу для того, чтобы там,по императорскому обычаю, приятно провести время в течение тридцати дней вовремя сбора винограда, София, тайно вызвав к себе Юстиниана, хотела возвестиего на престол. Узнав об этом, Тиберий поспешно возвратился в городКонстантинополь и, захватив императрицу, лишил ее всех богатств, оставив ейсредства только для каждодневного пропитания. Удалив от нее слуг, он дал ейдругих, своих собственных, верных ему, предварительно наказав им, чтобы никтоиз прежних ее слуг не приходил к ней. Побранив Юстиниана, Тиберий впоследствиитак полюбил его, что обещал отдать свою дочь в жены его сыну, а Юстиниан в своюочередь просил в жены своему сыну его дочь; но этому не суждено былосбыться.

Войско Тиберия разбило персов, вернулось победителем и привезло с собойстолько добычи, что полагали, что она могла удовлетворить любую человеческуюжадность. К императору были приведены двадцать захваченных слонов.

31. Бретоны в этом году сильно беспокоилиокрестности городов Нанта и Ренна. Они унесли огромную добычу, опустошилиполя, собрали виноград с виноградников и увели пленных. Когда епископ Феликс[807]направил к ним посольство, они, давобещание возместить убытки, не пожелали выполнить ни одного из своихобещаний.

32. В Париже какую-то женщину обвинили в том,что она, по утверждению многих, оставив мужа, будто бы находилась в любовнойсвязи с другим. Вот почему родственники мужа пришли к ее отцу и сказали: «Илидокажи нам, что твоя дочь достойная женщина, или пусть она умрет, дабы этобесчестие не запятнало наш род». «Я знаю, – ответил отец, – что дочь моясовершенно невиновна, и то, что говорят злые люди, в этом нет ни слова правды.Однако чтобы это обвинение больше не распространялось, я поклянусь в ееневинности». А они сказали: «Если она невиновна, то подтверди это клятвами намогиле блаженного мученика Дионисия». «Я сделаю это», – сказал отец.Условившись, они сошлись у базилики святого мученика. И отец, возложив руки наалтарь, поклялся в том, что его дочь невинна. Но сторонники мужа объявили, чтоон клятвопреступник. И вот они заспорили и, обнажив мечи, бросились друг надруга, и перед самым алтарем убивали друг друга. А были они по происхождениюлюдьми знатными и первыми при короле Хильперике. И многие были ранены мечами.Святая базилика обагрилась человеческой кровью, ее двери были пробиты дротикамии мечами, и смертоносное [140] оружие достигало самой могилы.С трудом удалось их примирить. И это место оставалось закрытым для службы дотех пор, пока все это не стало известно королю.

Они же поспешили предстать перед королем, но оказались не ко двору и былиотосланы к епископу того места, [где убивали друг друга]. И было приказано, вслучае их невиновности в этом преступлении, вновь принять их в церковноеобщение. После того как они искупили свой проступок, епископ Рагнемод,предстатель парижской церкви, принял их в церковное общение. Но спустянесколько дней, когда эту женщину вызвали в суд, она повесилась.

33. На пятом году правления короля Хильдеберта вобласти Клермона случилось большое наводнение: дождь не прекращался в течениедвенадцати дней, и в Лимане был такой разлив воды[808], что он многим мешал сеять. Вода в реках Луаре и Флаваре,которую называют еще Алье, и в других притоках, впадающих в Луару, подняласьнастолько, что они вышли из берегов так, как никогда не выходили. Этот разливрек погубил много скота, нанес ущерб посевам и разрушил здания. Подобным жеобразом Рона, слившись с рекой Соной, вышла из берегов, причинила большой ущербнароду и разрушила стены города Лиона. Но после того как дожди прекратились,вновь зацвели деревья; а был уже сентябрь месяц. В этом же году в области Туравидели, как рано утром, еще до рассвета, по небу пробежала молния и исчезла навостоке. Кроме того, слышали, как во всей окрестности раздался шум как быпадающих деревьев, но надо полагать, что он был не от деревьев, так как он былслышен на расстоянии пятидесяти миль или более. В этом же самом году произошлосильное землетрясение в городе Бордо, и городские стены находились под угрозойобвала. Все жители были охвачены таким смертельным страхом, что казалось, еслибы они не разбежались, то их вместе с городом поглотила бы земля. Вот почемумногие ушли в другие города. Это землетрясение захватило соседние города идостигло Испании, но здесь оно было не таким сильным. Однако с Пиренейских горобрушились огромные камни, которые раздавили скот и людей. И деревни вокрестностях Бордо сгорели от возникшего по божьей воле пожара. Огонь таквнезапно занялся, что сгорели как дома, так и амбары с годовым запасом хлеба.Огонь, очевидно, возник лишь по божьей воле, а не по какой иной причине. Сильнопострадал от пожара и город Орлеан, так что даже у наиболее богатых совершенноничего не осталось. И если кто-либо спасал что-нибудь от пожара, то и этограбили подстерегавшие воры. А в области Шартра из разломленного хлеба вытекланастоящая кровь[809]. Тогда же и город Буржсильно пострадал от града.

34. Но за этими знамениями последовал тяжелейшиймор. А именно: когда короли враждовали и вновь готовились к братоубийственнойвойне, дизентерия охватила почти всю Галлию[810]. У тех же, кто ею страдал, была сильная лихорадка срвотой и нестерпимая боль в почках; темя и затылок были у них тяжелыми. То, чтовыплевывалось изо рта, было цвета желтого или, вернее, даже зеленого. Многиеутверждали, что там находится яд. Простые люди называли эту болезнь внутреннейоспой[811]; [141] этовполне возможно, так как если ставили банки на лопатки или на бедра, появлялисьнарывы, которые лопались, гной вытекал, и многие выздоравливали. Но и травы,исцеляющие от заражения, принятые как настой, очень многим приносилиоблегчение. Эта болезнь, начавшаяся в августе месяце, прежде всего поражаладетей и уносила их в могилу. Мы потеряли милых и дорогих нам деток, которых мысогревали на груди, нянчили на руках и сами, приготовив пищу, кормили ихласково и заботливо. Но, вытерев слезы, мы говорим вместе с блаженным Иовом:«Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и стало. Да будетблагословенно имя Господне во веки»[812].

И было так, что в эти дни тяжело заболел король Хильперик. Когда он началвыздоравливать, заболел, еще не «возрожденный от воды и Духа Святого»[813], его младший сын. Видя, что он находитсяпри смерти, они его окрестили. Когда ему на некоторое время стало лучше,заболел этой болезнью его старший брат, по имени Хлодоберт. Мать егоФредегонда, видя, что Хлодоберт находится в смертельной опасности, охваченнаяпоздним раскаянием, сказала королю: «Долгое время нас, поступающих дурно,терпело божественное милосердие. Ведь оно нас часто карало лихорадкой и другимистраданиями, а мы не исправились. Вот уже теряем мы сыновей! Вот их уже убиваютслезы бедных, жалобы вдов, стоны сирот. И неизвестно, для кого мы копим. Мыобогащаемся, не зная сами, для кого мы собираем все это. Вот сокровища, отнятыесилою и угрозами, остаются без владельца! Разве подвалы не изобилуют вином?Разве амбары не наполнены зерном? Разве твои сокровищницы не полны золота,серебра[814], драгоценных камней, ожерелийи других украшений королевского двора? И вот мы теряем прекраснейшее из того,что у нас было. Теперь, если угодно, приходите. Мы сожжем все несправедливыеналоговые списки, пусть нашей казне будет достаточно того, что достаточно былонашему отцу и королю Хлотарю». Так говорила королева и била себя в грудькулаками[815], затем велела принестиналоговые книги, которые привез Марк[816]из городов их королевства, и, бросив их в огонь, вновь обратилась к королю:«Что же ты медлишь? – сказала она. – Видишь, что я делаю? Делай и ты то же.Если и деток потеряем, то хоть вечной муки избежим».

Тогда король, раскаявшись, предал все налоговые книги огню. И когда книгибыли сожжены, король послал людей, чтобы они запретили на будущее составлятьналоговые списки. После этого младший мальчик, снедаемый сильным недугом,скончался[817]. С глубочайшей скорбью егоотвезли из виллы Берни в Париж и предали погребению в базилике святогоДионисия. А Хлодоберта положили на носилки и принесли в Суассон, в базиликусвятого Медарда, и, опустив его на могилу святого, дали обет от его имени. Но вполночь, задыхаясь и ослабев, он испустил дух. Его похоронили в базилике святыхмучеников Криспина и Криспиниана. Тогда великое рыдание было во всем народе.Плачущие мужчины и женщины в траурных одеждах, в таких, в каких они хоронятмужей, следовали за похоронной процессией. И потом король Хильперик раздалмного подарков церквам, базиликам и бедным людям. [142]

35. В те же дни от этой болезни умерла икоролева Австригильда[818], жена короляГунтрамна. Еще до того как ей испустить свой презренный дух, она поняла, что ейне избежать смерти. Тяжело дыша, она захотела иметь спутников своей смерти, идобивалась, чтобы во время ее похорон оплакивались и похороны других. Говорят,по примеру Ирода[819], она обратилась ккоролю с такой просьбой: «До сих пор у меня была надежда на жизнь, если бы я непопала в руки проклятых врачей: ведь принятое от них питье насильно отняло уменя жизнь и привело к тому, что я скоро уйду из мира сего. Вот почему, чтобысмерть моя не осталась не отомщенной, я прошу тебя и требую дать клятву в том,что, как только я покину этот свет, пусть тотчас же и их умертвят мечом. Если яне смогу больше жить, то пусть и они после моей смерти не наслаждаются жизнью,и пусть будет одно и то же горе у наших и у их близких». Сказав это, несчастнаяиспустила дух. А король после положенного траура, связанный клятвой своейгнусной супруги, выполнил ее гнусное завещание: он приказал умертвить мечомдвух врачей[820], которые лечили ее, что,по мнению многих умных людей, было совершено не без греха.

36. И вот, истощенный этой болезнью, умер иНантин, граф Ангулема. А как он относился к святителям и церквам божьим,следует рассказать ниже. Итак, его дядя Марахар в этом же городе долгое времязанимал должность графа. Окончив эту службу, он подался в церковь и, ставклириком, был рукоположен в епископы. С большим рвением он строил и возводилцеркви и церковные дома, но на седьмом году епископства его безжалостносгубили: враги его положили яд в голову рыбы, и он, ничего не подозревая, съелее. Но божественное правосудии недолго оставляло его смерть неотомщенной. Аименно: Фронтоний, по чьему совету было совершено это преступление и которыйвскоре принял епископство, скончался, прослужив епископом всего один год, таккак божественное правосудие настигло его. После его смерти епископом поставилиИраклия из Бордо, который некогда был послом у Хильдеберта Старшего. Нантин жедля того, чтобы расследовать обстоятельства смерти своего дяди, добился в этомгороде должности графа. Получив ее, Нантин нанес епископу много обид. Онговорил ему: «Ты держишь при себе тех убийц, которые умертвили моего дядю; тыприглашаешь к столу и пресвитеров, причастных к этому преступлению». Затем,когда вражда стала все более ужесточаться, Нантин постепенно начал силойзахватывать церковные виллы, которые Марахар оставил по завещанию церкви,утверждая при этом, что церковь не должна владеть его имуществом, так какзавещатель был убит клириками этой церкви. После того как он уже убил инекоторых мирян, он приказал схватить пресвитера, связать его и пронзить егокопьем. Заложив у него, еще живого, за спину руки и подвязав его к столбу, онпытался выпытать у него, был ли он причастен к этому делу. Но тот отрицал это,и когда у него потекла кровь из раны, он испустил дух. Возмущенный этим,епископ приказал закрыть для графа двери церкви. [143]

Но когда в городе Сенте собрались епископы, Нантин умолял епископа [Ираклия]о мире, обещая все незаконно отнятое им церковное имущество вернуть церкви ибыть послушным епископу. И епископ, повинуясь воле собратьев, удовлетворил всеего просьбы и, оставив дело об убийстве пресвитера до суда всемогущего бога,милостиво принял графа. После этого Нантин вернулся в город, ограбил те дома,которые он незаконно присвоил, разорил и разрушил их. При этом он говорилследующие слова: «Если церковь это и получит, то пусть она найдет всеопустошенным». Вновь разъярясь по этой причине, епископ отлучил его от церкви.Но во время этих событий блаженный епископ, окончив свой жизненный путь,преставился ко господу. Нантин же, пустивший в ход лесть и подачки, был сновапринят некоторыми епископами в церковное общение. Но спустя несколько месяцевон заразился вышеназванной болезнью. Страдая от сильной лихорадки, он кричал иговорил: «О горе, горе мне! Меня жжет епископ Ираклий, он меня терзает, он менязовет на суд. Я признаюсь в преступлении; я понял, что несправедливо обиделепископа. Молю о смерти, молю о том, чтобы мне недолго страдать от этой пытки».Когда он произносил эти слова, находясь в сильном ознобе, силы покинули еготело, и он испустил свой презренный дух, оставив несомненные приметы того, чтоэто было карой за блаженного епископа. В самом деле, бездыханное тело такпочернело, что можно было думать, что его положили на угли и сожгли. Вот почемувсе были этим поражены, удивлены и боялись впредь наносить обиды святителям.Ибо мстит господь за рабов своих, «уповающих на Него»[821].

37. В это время умер и блаженный Мартин, епископгалисийский, и его смерть вызвала в народе Галисии большую скорбь. Он былуроженцем Паннонии и оттуда отправился на восток посетить святые места. Он такбыл образован, что в те времена не было ему равных. Потом он пришел в Галисию,где был рукоположен в епископы [в то время], когда туда переносили мощиблаженного Мартина. Пробыв в этом сане около тридцати лет, исполненныйдобродетелей, он преставился ко господу. Стихи, которые написаны над дверями сюжной стороны в базилике святого Мартина, он сочинил сам.

38. В этом году в Испании были сильные гоненияна христиан[822]. Многие были обречены наизгнание, лишены имущества, истощены голодом, посажены в тюрьму, подвергнутыизбиению и погибли от различных наказаний. Зачинщицей же этого злодеяния былаГоисвинта, на которой, после ее первого брака с королем Атанагильдом, женилсякороль Леовигильд[823]. Но та, котораяклеймила позором рабов божиих, сама была заклеймена божьей карой перед всемнародом. Ибо закрывшее один ее глаз бельмо лишило его света, которого лишен были ее ум.

У короля же Леовигильда от другой жены было двое детей[824]; из них старший сын был помолвлен с дочерью короляСигиберта, а младший – с дочерью короля Хильперика. Ингунду, дочь короляСигиберта, отправленную с большой пышностью в Испанию, с великой радостьюприняла ее бабушка Гоисвинта. Но она не позволила, чтобы Ингунда и [144] дальше исповедовала католическую веру, и началальстивыми речами уговаривать ее перекреститься в арианскую ересь. Но Ингунда,мужественно сопротивляясь, говорила: «Достаточно того, что я уже была однаждыомыта от первородного греха спасительным крещением и исповедала святую троицу вединстве и тождестве. Исповедаю, что я верую в это от всего сердца и никогдане отступлюсь от этой веры». Услышав такие слова, Гоисвинта, распалясьнеистовой яростью, схватила девушку за волосы, бросила ее на землю и до тех порее била башмаками, пока у нее не выступила кровь, затем она приказала снять снее одежду и окунуть в пруд[825]. Но, поутверждению многих, Ингунда никогда не отступалась в своей душе от нашейверы.

А Леовигильд дал им один из городов[826], чтобы они там жили и правили им. По приезде в этот городИнгунда начала внушать своему мужу, чтобы он, оставив лжеучение еретиков,признал истину католической веры. Он долго этому противился, но наконец подвлиянием ее внушения был обращен в католическую веру и при миропомазании[827]наречен Иоанном. Когда Леовигильд узналоб этом, он начал искать повод, как бы его погубить. Но тот, догадываясь оцелях отца, перешел на сторону императора[828], завязав дружбу с его префектом, который тогда осаждалИспанию[829]. Но Леовигильд направил к сынупослов со словами: «Приезжай ко мне, ибо есть дела, которые мы должны обсудитьвместе». А тот ответил: «Я не приеду, ибо ты враждуешь со мной из-за того, чтоя католик»[830]. Отец же его дал префектуимператора тридцать тысяч солидов для того, чтобы тот не оказывал помощи егосыну; и, набрав войско, он выступил против него. Но Герменегильд, призвав напомощь греков, выступил против отца, оставив свою жену в городе. КогдаЛеовигильд шел против него и когда Герменегильд, лишенный помощи, увидел, чтоникак не сможет одолеть отца, он устремился к расположенной поблизости церкви,при этом говоря: «Да не пойдет отец мой против меня, ибо противоестественно,чтобы сын убивал отца или отец сына». Услышав эти слова, Леовигильд послал кнему его брата[831], который, после тогокак дал ему клятву в том, что Герменегильд не будет подвергнут никакомуунижению, сказал: «Подойди сам к нашему отцу и пади перед ним ниц, и он всетебе простит». Герменегильд бросился к ногам отца. Подняв его и поцеловав, отецуспокоил его льстивыми речами и привел в лагерь. Пренебрегая клятвой, он подалзнак своим, приказав схватить его, снять с него одежду и надеть на негорубище[832]. Вернувшись в город Толедо, онотнял у него слуг и отправил его в изгнание лишь с одним слугой.

39. И вот после смерти сыновей король Хильперикв глубокой скорби находился с женой в течение октября месяца в лесу Кюиз. Тогдапод влиянием королевы он отослал своего сына Хлодвига в Берни, с тем, вероятно,чтобы и он погиб от той же болезни.[833]Вте дни там сильно свирепствовала эта болезнь, унесшая в могилу его братьев; нотам ничего плохого с ним не случилось. Сам же король прибыл в виллу Шель вобласти города Парижа. Спустя несколько дней он повелел Хлодвигу явиться кнему. Каков же был его конец, об этом стоит рассказать. Итак, когда [145] Хлодвиг жил у отца в упомянутой вилле, он началпреждевременно кичиться и говорить: «Вот умерли мои братья, все королевствоосталось мне. Вся Галлия будет в моем подчинении, и судьба одарила меня всейвластью! Вот враги мои в руках моих, и я сделаю с ними то, что захочу». И омачехе своей он вел недостойные речи. Услышав это, королева сильноиспугалась.

Дата добавления: 2015-07-17