Начинается пятая книга 1 страница

[ПРЕДИСЛОВИЕ]

Мне опостылело рассказывать о раздорах и междоусобных войнах, которые весьмаослабляют франкский народ и его королевство. Но что еще хуже, мы уже видим, какв наше время сбываются предсказания господа о начале бедствий[646]: «Восстанет отец на сына, сын на отца, брат на брата,ближний против ближнего»[647]. А ведь их должныбыли бы устрашить примеры прежних царей, которые как только разъединялись из-зараздоров, тотчас гибли от недругов. Сколько раз и сам город городов, столицавсего мира[648], приходил в упадок с началомгражданских войн, но с прекращением войн он вновь поднимался словно из пепла. Оесли бы и вы, о короли, участвовали в таких сражениях, в каких изряднопотрудились ваши предки, чтобы народы, устрашенные вашим согласием, склонилисьбы перед вашей силой! Вспомните, что сделал Хлодвиг, основоположник вашихпобед. Он перебил королей – своих противников, враждебные племена [116] разбил, собственные же подчинил и оставил вамкоролевство целым и незыблемым. И когда он это совершал, у него не было низолота, ни серебра, какие есть теперь в вашей казне. Что вы делаете? Чего выищете? Чего вам недостает? Дома ваши изобилуют роскошью, подвалы полны вина,хлеба и масла, в кладовых груды золота и серебра. Одного вам недостает – вылишены милости божией, ибо не блюдете мира между собой. Почему один отнимаетдобро у другого? Почему зарится на чужое? Внемлите, прошу вас, словамапостола: «Если же вы друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы небыли истреблены друг другом»[649]. Ознакомьтесьтщательно с сочинениями древних, и вы увидете, что приносят с собоймеждоусобные войны. Отыщите, что писал Орозий о карфагенянах, когда он,рассказав о том, что город и страна их после семисотлетнего существования былиразрушены, добавил: «Что сохраняло его так долго? Согласие. Что сокрушило егопосле столь долгих времен? Разногласие»[650].Остерегайтесь разногласия, берегитесь междоусобных войн, которые несут гибельвам и народу вашему. Чего можно еще ожидать, как не того, что вы тотчаспотерпите крах, когда войско ваше падет, и вы останетесь беспомощными ипокоренными враждебным народом? Если ты, о король, любишь междоусобную войну,то веди ту, что, как говорит апостол, происходит в человеке, то есть когда духжелает противного плоти[651]и порокипобеждаются добродетелями: и ты, будучи свободным, служи своему главе, Христу[652], ты, который, будучи в оковах, некогдаслужил корню зол[653].

1. Итак, когда король Сигиберт был убит околовиллы Витри, королева Брунгильда с детьми находилась в Париже. После того какей стало известно о случившемся и она, потрясенная горем и скорбью, не знала,что ей делать, герцог Гундовальд[654], взяв еемаленького сына Хильдеберта, тайком увез его и, после того как он спас его отнеминуемой смерти, собрал народ, которым правил отец Хильдеберта, ипровозгласил Хильдеберта королем, хотя ему едва минуло пять лет. Начал онправить в день рождества Христова[655].

И вот в первом году его правления[656]король Хильперик прибыл в Париж и, захватив Брунгильду, отправил ее в изгнаниев город Руан, а ее сокровища, которые она привезла в Париж, он отнял; дочерейже ее он приказал держать в городе Мо. В это время в Тур пришел Рокколен слюдьми из Ле-Мана, разграбил его и совершил множество злодейств; впоследствиимы расскажем[657], каким образом он погиб,караемый могуществом блаженного Мартина за совершенные им злодеяния.

2. Хильперик же отправил своего сына Меровея свойском против Пуатье. А тот, оставив без внимания приказание отца, прибыл вТур и находился там во дни святой пасхи[658].Его войско сильно опустошило ту область. Сам же он, делая вид, что хочетпоехать к своей матери[659], устремился вРуан. И там он встретился с королевой Брунгильдой и взял ее себе в жены.Хильперик, узнав о том, что Меровей, вопреки естеству и каноническим законам,женился на жене своего дяди[660], крайнеогорченный этим известием, поспешил в упомянутый город. Когда же они узнали отом, что Хильперик решил их разлучить, они нашли убежище в базилике святогоМартина, которая была построена из дерева за стенами [117] города. Прибывший же туда король старался выманить их оттуда, применяямногочисленные уловки, но они, понимая, что он хитрит, не верили ему. Тогда ондал клятву, говоря: «Если это было по божьей воле, то я сам не стану пытатьсяих разлучать». Вняв этой клятве, они вышли из базилики. Облобызав и приняв ихдостойно, Хильперик разделил с ними трапезу. Но спустя несколько днейХильперик, взяв с собой Меровея, возвратился в Суассон.

3. Но когда они [Хильперик и Меровей] находилисьтам[661], какие-то люди из Шампани,собравшись, напали на город Суассон и, изгнав из него королеву Фредегонду иХлодвига, сына Хильперика, хотели подчинить себе город. Как только Хильперикузнал об атом, он отправился туда с войском, послав вестников сказать, чтобы тене причиняли ему никакой обиды, дабы избежать гибели обоих войск. Те же,пренебрегая этим, готовились к сражению. А когда началось сражение, сторонаХильперика взяла перевес и обратила в бегство своих врагов, из которых былиуничтожены многие смелые и деятельные мужи. Обратив остальных в бегство,Хильперик вступил в Суассон. После этих событий Хильперик начал подозреватьсвоего сына Меровея, в связи с его брачным союзом с Брунгильдой, в том, что этосражение произошло из-за его козней. Обезоружив и отдав его под стражу, онвелел содержать его под домашним арестом, обдумывая, как с ним поступитьдалее.

А зачинщиком этого сражения был Годин, который ранее перешел от Сигиберта кХильперику и получил от него много подарков; но, побежденный в сражении, онпервый обратился в бегство. Его же виллы, которые король подарил ему изкоролевского фиска[662]в области Суассона,Хильперик отобрал и принес в дар базилике блаженного Медарда. Сам же Годинспустя немного времени внезапно скончался. Его жену забрал Раухинг, человек,преисполненный всяческого тщеславия, надменный, гордый и в высшей степенинаглый. Он обращался с подчиненными, не проявляя ничего человеческого, нонеистовствуя по отношению к своим ближним и выказывая безмерную и безумнуюзлость, совершал гнусные злодеяния. А именно: если перед ним, как обычно, слугаво время пира держал факел, он приказывал ему обнажить ноги и прижимать к нимтак долго факел, пока он не погасал; когда факел зажигали снова, он заставлялпроделывать то же самое до тех пор, пока у слуги, державшего факел, не обгораливсе ноги. Если же слуга пытался кричать или куда-нибудь уйти с этого места, оннемедленно грозил ему обнаженным мечом, и бывало так, что когда тот рыдал, онликовал от радости.

Далее, некоторые рассказывали, что в то время двое из его слуг, мужчина идевушка, как это часто бывает, взаимно полюбили друг друга. И после того какэта любовь продолжалась в течение двух или более лет, они поженились и укрылисьв церкви[663]. Узнав об этом, Раухинг пришелк местному епископу и попросил немедленно вернуть ему слуг, которым он [якобы]простил их вину. Тогда епископ сказал ему: «Ведь ты знаешь, какое уважениеследует оказывать божьей церкви. Ты же сможешь их получить только тогда, когдапоклянешься оставить их брак в силе и вместе с тем пообещаешь освободить их отвсякого телесного наказания». [118] А Раухинг после долгогоколебания наконец, обратившись к епископу, положил свои руки на алтарь и,клянясь, сказал: «Я их никогда не разлучу, а сделаю так, что они навекипребудут в этом союзе. Хотя мне и неприятно было, что это произошло без моегоразрешения, однако я с этим охотно примирюсь, потому что ни он не выбрал чужуюслужанку, ни она – чужого слугу». Епископ простодушно поверил обещанию хитрогочеловека и возвратил их с условием, что они не будут наказаны. Получив их ипоблагодарив епископа, Раухинг отправился к себе домой. Он тотчас же приказалсрубить дерево, обрубить с него сучья, вогнать клинья с обоих концов ствола ивыдолбить его. Затем он приказал положить колоду в вырытую в земле на глубинетрех или четырех футов яму. Потом велел положить туда девушку, как кладутмертвых, а сверху – слугу; закрыв их крышкой, он наполнил яму землей и заживопохоронил их, говоря при этом: «Я не обманул, давая клятву в том, что они будутвовеки неразлучны». Когда об этом известили епископа, он поспешно прибежал тудаи, браня Раухинга, с трудом добился того, чтобы их откопали. Слугу все же онвытащил живым, а девушку нашел уже задохнувшейся. Вот такими именно деламиотличался этот негоднейший человек, способный только на издевательства,хитрости и всякие гнусности. Вот почему он и заслужил такой конец жизни,которую он так недостойно вел. Об этом мы собираемся рассказать впоследствии[664].

Референдарий[665]Сиггон, хранительперстня-печати короля Сигиберта и приглашенный королем Хильпериком на ту жедолжность, какую он занимал во времена правления его брата, также оставилХильперика и перешел на сторону короля Хильдеберта, сына Сигиберта. А его[Сиггона] имущество, которое у него было в Суассоне, получил Ансовальд. Имногие другие, которые перешли из королевства Сигиберта к Хильперику, вернулиськ Хильдеберту. А жена Сиггона спустя немного времени умерла, но он сноваженился.

4. В эти дни Рокколен, посланный Хильпериком,прибыл в Тур и вел себя чрезвычайно кичливо. Расположившись лагерем на другомберегу Луары, он направил к нам послов[666],разумеется для того, чтобы мы выгнали из святой базилики Гунтрамна, которогообвиняли тогда в смерти Теодоберта[667]; еслиже мы этого не сделаем, то он, Рокколен, прикажет предать огню город и все егоокрестности. Услышав это, мы направили к нему посольство, говоря, что то, чегоон требует, никогда не делалось с давних времен и никоим образом нельзядопустить поругания святой базилики; если это произойдет, то не будетблагополучия ни ему, ни королю, отдавшему такое приказание; пусть он лучшебоится святости великого епископа, чья чудотворная сила выправила вчерарасслабленные члены[668]. Он же, ничего этогоне боясь, во время своего пребывания в епископском доме, находящемся по тусторону Луары, разрушил сам дом, сбитый гвоздями; а гвозди растащили пришедшиевместе с ним из Ле-Мана люди, набив ими свои сумы; они же уничтожили годовойзапас зерна и все опустошили.

А тем временем, когда Рокколен вел себя так, его покарал бог. Но он,сделавшись желтым от царской болезни[669],все же отдал нам грубое приказание: [119] «Если вы сегодня невыгоните герцога Гунтрамна из базилики, то я истреблю всю зелень вокруг города,так что это место будет пригодным только для пашни». Между тем наступил святойдень богоявления[670], и Рокколен все большеи больше начал страдать. Тогда по совету своих людей он переправился через рекуи прибыл в город. И вот когда из главной церкви вышли с пением и шли к святойбазилике [св. Мартина], он верхом на коне следовал за крестом, а впереди неслихоругви. Но как только он вошел в святую базилику, его гнев и угрозысмягчились. По возвращении из церкви он не смог в этот день принимать пищу.Затем, так как он сильно задыхался, он уехал в Пуатье. Когда же был великийпост, он то и дело ел крольчатину. Он уже распорядился о том, чтобы смартовских календ обложить налогами и наказать жителей Пуатье[671], но накануне испустил дух. Так успокоились его гордыня ивысокомерие.

5. В то время Феликс, епископ города Нанта[672], написал мне письмо, полное упреков, вкотором он сообщал, кроме того, и о том, что мой брат[673]был убит потому, что он, стремясь получить епископство,сам убил епископа. Но написал он об этом лишь потому, что жаждал получитьцерковную виллу. И так как я не хотел давать ему эту виллу, он в бешенствеобрушил на меня, как я сказал, тысячу упреков. Я же ему, между прочим, ответил:«Помни слова пророка: „Горе прилагающим дом к дому и присоединяющим поле кполю! Неужели они одни населят землю?“[674].О если бы ты был епископом Марселя, то корабли никогда не привозили бы нимасла, ни других товаров, а привозили бы только одну бумагу[675], благодаря которой ты имел бы больше возможности порицатьдобрых людей. Но недостаток в бумаге положил конец твоему многословию». Он ведьбыл весьма жаден и хвастлив. Но я, пренебрегая этим и чтобы не показаться емутаким же, объясню, каким образом покинул свет мой брат и как быстро возмездиегосподне настигло его убийцу.

Когда начал дряхлеть блаженный Тетрик, епископ церкви Лангра, он удалил отсебя диакона Лампадия, который был его доверенным лицом. Мой брат, желая помочьбедным, которых Лампадий бесстыдно обирал, согласился с его отстранением, чем ивызвал к себе ненависть. Тем временем с блаженным Тетриком случился удар. Таккак ему не помогали никакие средства врачей, клирики, обеспокоенные этим и тем,что они оставались без пастыря, попросили себе Мундериха. Король [Гунтрамн]одобрил выбор, и Мундерих с выстриженной на голове тонзурой был посвящен вепископы, но с тем условием, что, пока жив блаженный Тетрик, он будетархипресвитером в крепости Тоннер и останется там; когда же умрет егопредшественник, то он займет его место. Живя в этой крепости, он прогневилкороля. В самом деле, о нем говорили, что он самолично доставил королюСигиберту, выступившему против своего брата Гунтрамна, провиант и подарки.Поэтому его выгнали из крепости, отправили в изгнание и поместили в какой-тотесной башне без кровли на берегу Роны. В ней он, тяжело страдая, провел почтидва года. Затем благодаря епископу, блаженному Ницетию, он возвратился в Лион,где прожил у Ницетия два месяца. Но так как он не мог добиться от короля [120] разрешения вернуться туда, откуда его изгнали, он ночьюбежал в королевство Сигиберта, где был поставлен епископом в деревню Аризит[676]. Здесь у него было 15 приходов, которымираньше владели готы; теперь же там распоряжается Далмаций, епископ Родеза.

С уходом Мундериха жители Лангра на этот раз попросили себе епископомСильвестра, который был в родстве с нами и с блаженным Тетриком. Попросили жеони его, побуждаемые моим братом. Между тем когда блаженный Тетрик скончался[677], Сильвестр, после того как у него наголове выстригли тонзуру, был рукоположен в пресвитеры, и он получил всю властьнад церковным имуществом. Но для того чтобы получить епископское благословениев Лионе, Сильвестр стал собираться в путь. В это самое время его сразилападучая болезнь, которой он давно уже страдал. Находясь без чувств, он втечение двух дней беспрерывно ужасно стонал, а на третий день испустил дух.Когда это случилось, Лампадий, как было сказано выше, лишенный почести иимущества, из ненависти к диакону Петру[678]объединился с сыном Сильвестра, измышляя и утверждая, что его отец [Сильвестр]погиб от колдовства самого Петра. И тот по молодости и легкомыслию выступилпротив Петра, всенародно обвиняя его в гибели своего отца. Далее, когда Петруслышал об этом, он отправился в Лион на суд, назначенный у святого Ницетия,дяди моей матери, и там в присутствии самого епископа Сиагрия[679]и многих других святителей и светских вельмож очистилсяклятвой, поклявшись[680]в том, что он никакне причастен к смерти Сильвестра. Но спустя два года сын Сильвестра, сноваподстрекаемый Лампадием, настиг на дороге диакона и убил его[681], сразив копьем. Когда это произошло, Петра подобрали в томместе и принесли в крепость Дижон, и похоронили рядом со святым Григорием[682], нашим прадедом. А убийца бежал и перешелк королю Хильперику; имущество же его было передано в казну короля Гунтрамна.Так как из-за совершенного им преступления он скитался по разным местам и унего не было надежного пристанища, то он наконец, как я полагаю, побуждаемыйневинно пролитой кровью, вопиющей ко господу, где-то в пути убил мечом ни в чемне повинного человека. Родственники убитого, скорбя о смерти близкого,возмутились и, обнажив мечи, изрубили убийцу на куски и разбросали их. Поправедному суду божиему презренный, без вины убивший ближнего своего, нашелтакой же конец, недолго оставаясь безнаказанным. Действительно, это произошло сним на третьем году после убийства им Петра.

И вот после смерти Сильвестра[683]жителиЛангра вторично попросили себе епископа и получили Паппола, который некогда былархидиаконом в Отёне. Он, как утверждают, совершил много неправедных дел, окоторых мы умолчим, дабы не казалось, что я клевещу на свою братию. Однакокаков был его конец, я расскажу. На восьмом году своего епископства[684], когда он однажды ночью объезжал приходы ивиллы, принадлежавшие церкви, ему во сне явился блаженный Тетрик, и лик его былгрозен. Он ему сказал так: «Что ты здесь делаешь, Паппол? Зачем оскверняешьмое седалище? Зачем ты грабишь церковь? Зачем ты развращаешь верную мне паству?Уходи отсюда, оставь это место, удались из этой земли». [121] И при этих словах он сильно ударил его в грудь жезлом, который держал в руке.Проснувшись от этого удара и размышляя о том, что все это означает, он ощутилсильную боль в том месте, где он получил удар. Паппол почувствовал отвращениек еде и нитью и уже стал ожидать близкую смерть. Что же дальше? На третий деньу него пошла горлом кровь, и он скончался. Отсюда его перевезли и похоронили вЛангре.

На его место поставили епископом аббата Муммола, по прозвищу Добрый. Многиеего очень хвалили за то, что он был целомудренным, трезвенником и скромным,готовым на всякое доброе дело, за то, что он любил справедливость и всяческистремился к милосердию. Приняв епископскую кафедру и зная о том, что Лампадийпохитил много церковного имущества и грабежом простых людей приобрел поля,виноградники и слуг, Муммол лишил его всего имущества и приказал удалить его отсебя, Теперь Лампадий живет в большой бедности, добывая себе пропитаниесобственным трудом. Но об этом достаточно.

6. А в вышеупомянутом году, то есть в год, когдапосле смерти Сигиберта стал править его сын Хильдеберт[685], на могиле блаженного Мартина произошло много чудес, окоторых я написал в тех книгах, где я попытался описать сами чудеса[686]. И хотя речь моя простовата, я не мог,однако, умолчать о том, что я или сам видел, или узнал из рассказов людейнадежных. Здесь я только поведаю о том, что случается с легкомысленными людьми,которые после небесного чуда ищут еще и земные лекарства, ибо сила егопроявляется как в благодати исцелений, так и в наказании неразумных.

Левнаст, архидиакон буржский, из-за бельма лишился зрения. Хотя он ходил помногим врачам, он никак не мог восстановить зрение. И тогда он пришел кбазилике блаженного Мартина. Там он, постоянно постясь и моля вернуть емузрение, пробыл два или три месяца. Когда же наступил праздник, глаза егопрояснились, и он начал видеть. Однако, вернувшись домой, он позвал одногоиудея, который поставил ему на лопатки пиявки для того, чтобы лучше виделиглаза. Но как только ему спустили кровь, он опять ослеп. Когда это случилось,он снова вернулся к святому храму. И там он вновь оставался долгое время, нозрение так и не восстановилось. Я полагаю, что это ему не было даровано из-заего грехов. Как говорит господь: «Ибо кто имеет, тому дано будет иприумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»[687]; и еще: «...вот, ты выздоровел, не грешибольше, чтобы не случилось с тобою чего хуже»[688]. В самом деле, он оставался бы здоровым, если бы, помимобожественной силы, не воспользовался помощью иудея. Ведь апостол об этомнапоминает и объясняет в таких словах: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо сневерными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света стьмою? Что общего между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного сневерным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого.И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь»[689]. Посему пример этот да научит каждого христианина, чтобыон, если сподобился небесного исцеления, не прибегал бы к земномуврачеванию. [122]

7. Но следует упомянуть и о том, кто и какие мужибыли призваны в этом году ко господу. Я считаю великими и угодными богу такихлюдей, которых он призвал с нашей земли к себе в рай. Именно так ушел из мираблагословенный пресвитер Сенох, который жил в Type. Родом же был он тейфал[690]. Став клириком в Турской области, онудалился в келью, которую сам построил в древних стенах. Собрав монахов, онвосстановил давно разрушенную часовню. Он же сотворил множество чудес надболящими, о чем мы написали в книге его жития[691].

8. В том же году преставился и епископ парижский,блаженный Герман. И чудо, происшедшее при его погребении, служит подтверждениеммногих его чудесных деяний, сотворенных им еще при жизни. Когда заключенные втемницу воззвали о помощи, его тело вдруг отяжелело на улице, но как только ихосвободили, его тело снова подняли без труда. А сами освобожденные, следуя сблагоговением за его прахом, дошли до базилики, где он и был погребен. У егомогилы верующие испытали на себе много чудес, ниспосланных богом, так чтокаждый, кто молил о чем-либо праведном, быстро достигал желаемого. Однако ктоотважится подробно познакомиться с его чудесами, которые он сотворил при жизни,тот пусть прочтет книгу о его житии, написанную пресвитером Фортунатом[692], и там все это найдет.

9. В этом же году умер также и затворник Калюппа.С самого детства он всегда был набожным и, уйдя в монастырь в Меалле, в областиКлермона, среди братьев отличался большим смирением, как об этом мы написали вкниге о его житии[693].

10. А в области Буржа жил затворник по имениПатрокл, бывший в сане пресвитера, человек удивительной святости, набожности ивеликого воздержания, который часто из-за строгого поста испытывал различныелишения. Вина, крепких напитков или чего-нибудь другого, способного опьянять,он не пил[694], а пил лишь одну воду, слегкаподслащенную медом; никакого мяса он не употреблял. Его пищей был хлеб,размоченный в воде и посыпанный солью. Взор его всегда оставался ясным[695]. Действительно, он постоянно пребывал вмолитве, и если он прерывал ее на короткое время, то он или читал, или писал.Своей молитвой он часто приносил облегчение больным лихорадкой, страдающимнарывами или другими болезнями. Но сотворил он много и других чудес,перечислять которые было бы долго. На нагом теле он всегда носил власяницу. Онушел из этого мира восьмидесяти лет, переселясь ко Христу. О его житии мы такженаписали сочинение[696].

11. И так как господь наш всегда благоволитпрославлять святителей своих, я расскажу о том, что произошло в этом году сиудеями в Клермоне[697]-Хотя блаженный Авитмного раз увещевал их, чтобы они, сбросив пелену закона Моисеева[698], поняли писание духовно и чистым сердцемсозерцали в священных письменах Христа, сына бога живого, возвещенногопророками и законом, однако в их сердце оставалась не то что пелена, котораязатеняла лицо Моисеево, но прямо-таки целая стена. Когда же епископ молился отом, чтобы они, обратившись ко господу, сорвали покров с Писания, один из нихпопросил, чтобы его окрестили [123] на святую пасху; и он,возрожденный богом в таинстве крещения, уже шел в белых одеждах[699]вместе с другими, одетыми в белое. Нокогда народ входил в городские ворота, один из иудеев, подстрекаемый диаволом,вылил на голову крещенного иудея прогорклое масло. Когда весь народ,возмутившись этим, хотел побить его камнями, епископ не позволил сделать этого.Но в святой день, в который господь по искуплении грехов человеческихвозносится во славе на небеса и когда епископ шел с пением псалмов из церкви кбазилике святого Мартина, вся масса людей, следовавшая за ним, набросилась насинагогу иудеев и, разрушив ее до основания, сравняла это место с землею. Но наследующий день епископ направил послов к иудеям сказать: «Я не принуждаю вассилой исповедовать сына божьего, я только проповедую и влагаю в ваши сердцасущность учения. Я ведь пастырь, поставленный над стадом господним. И это о вассказал тот истинный пастырь, кто пострадал за нас, что „у него есть и другиеовцы, которые не сего двора, и тех надлежит ему привести, чтобы было одно стадои один пастырь“[700]. Вот почему если выхотите веровать, как я, то будьте одним стадом, пастырем которого я поставлен;если же не хотите, то уходите отсюда»[701].Те же долгое время колебались и сомневались, и на третий день благодаряепископу, как я полагаю, они все собрались и отправили к нему послание, говоря:«Мы веруем в Иисуса, сына бога живого, возвещенного нам гласом пророков; посемумы просим очистить нас крещением, дабы не пребывать нам в этом грехе». Аепископ, обрадованный этим известием, совершив богослужение в святую ночьпятидесятницы, отправился в баптистерий[702],расположенный за городскими стенами; там вся толпа иудеев, пав перед ним ниц,молила окрестить их. А он, плача от радости, омыл их всех святой водой и,совершив помазание, приобщил их к лону матери церкви. Горели свечи, мерцалилампады, весь город белел от паствы, облаченной в белоснежные одежды, и вгороде радость была не меньше той, какую некогда удостоился видеть Иерусалим,когда дух святой нисшел на апостолов. Было же крещено более пятисот человек. Теже, которые не пожелали креститься, покинули этот город и отправились вМарсель.

12. После этого скончался и Брахион, аббатмонастыря в Мена. Был же он родом из тюрингов и некогда служил у герцогаСигивальда охотником, как мы рассказали в другом месте[703].

13. Итак, [вернемся к нашему повествованию].Король Хильперик отправил своего сына Хлодвига против Тура. Собрав войско,Хлодвиг прошел Турскую и Анжерскую области до Сента и захватил их. Но Муммол,патриций[704]короля Гунтрамна, с большимвойском дошел до Лиможа и сразился с Дезидерием, герцогом короля Хильперика. Вэтом сражении из войска Муммола пало пять тысяч, из войска Дезидерия – двадцатьчетыре тысячи. Сам же Дезидерий бежал и едва спасся. А патриций Муммолвозвратился обратно через Овернь, и его войско частично опустошило ее. И так онвернулся в Бургундию.

14. После этого Меровея, который все ещесодержался отцом под стражей[705], постригли,облачили в одежду, которую обычно носят клирики, рукоположили в пресвитеры инаправили в монастырь, называемый [124] Анинсола[706], в Ле-Мане, чтобы там он получилнаставления о свяшеннических обязанностях. Узнав об этом, Гунтрамн Бозон,который тогда находился, как мы сказали, в базилике святого Мартина[707], послал иподиакона Рикульфа, который тайноподал бы ему [Меровею] совет: искать убежища в базилике святого Мартина. КогдаМеровей был в пути[708], ему повстречался егослуга Гайлен. И так как охрана, сопровождавшая Меровея, была малочисленной, тоГайлен освободил его. Покрыв голову и надев мирскую одежду, Меровей устремилсяв храм блаженного Мартина. Мы же в это время служили мессу. Найдя двериоткрытыми, Меровей вошел в святую базилику. После обедни он попросил, чтобы мыпреподали ему святые дары[709]. А тогда срединас находился Рагнемод, епископ парижский, наследовавший святому Герману. Таккак мы отказали в этом Меровею[710], он началкричать и говорить, что мы не имеем права без согласия братии лишать егопричастия. Пока он так говорил, мы обсудили его дело, основываясь на церковныхправилах, и он с согласия духовного брата, присутствовавшего там, получил отнас святые дары. Ведь я боялся, как бы мне отказом от причастия одного невызвать убийства многих, ибо он грозил убить некоторых из нашего народа, еслион не удостоится причастия. Однако из-за этого Турская область претерпеламного бедствий. В эти дни муж моей племянницы Ницетий отправился по своим деламк королю Хильперику вместе с нашим диаконом, который должен был рассказать опобеге Меровея. Когда королева Фредегонда увидела их, она сказала: «Этосоглядатаи, и они прибыли разведать, что делает король, и донести Меровею». Инемедленно, лишив их одежды[711], онаприказала отправить их в изгнание, откуда они были освобождены на седьмоймесяц.

И вот Хильперик направил к нам гонцов со словами: «Выгоните этого отступникаиз базилики. Если же вы не сделаете этого, то я предам всю эту область огню».И так как мы ответили, что невозможно, чтобы теперь, во времена христиан,происходило то, чего не было даже во времена еретиков, то он собрал войско иотправил его туда.

А на второй год правления короля Хильдеберта[712], когда Меровей увидел, что отец непреклонен в своемрешении, он задумал отправиться, взяв с собой герцога Гунтрамна, к Брунгильде,говоря: «Да не будет того, чтобы только из-за меня была подвергнута насилиюбазилика владыки Мартина или чтобы была захвачена эта область». И, войдя вбазилику во время ночного богослужения, он положил на могилу блаженного Мартинавсе веши, которые у него были, моля святого прийти ему на помощь и оказать своюмилость, чтобы он мог получить королевство.

Левдаст же, который был тогда графом, в угоду Фредегонде строил емумногочисленные козни. Наконец, применив хитрость, он перебил мечом его слуг,которые вышли наружу, и жаждал убить самого Меровея, если бы ему представилсяподходящий случай. Но Меровей, по совету Гунтрамна и желая отомстить за себя,приказал схватить придворного врача Марилейфа, когда он возвращался от короля[713]. После того как врача очень сильно избили,Меровей, отняв у него золото, серебро и все вещи, которые были при нем, оставилего нагим; и он убил бы его [125] если бы Марилейф неускользнул из рук убийц и не скрылся бы в церкви. После того как мы дали емуодежду и обеспечили безопасность, мы отправили его в Пуатье. Меровей же вомногом обвинял отца и мачеху[714], чтоотчасти было правдоподобно. Однако то, что это исходило от сына, как яполагаю, не было угодно богу, как мне это стало ясно впоследствии. Однажды ябыл приглашен к Меровею на обед. Когда мы сидели вместе, он смиренно попросилменя почитать ему что-нибудь для наставления души. Открыв книгу Соломона, яостановился на первом стихе, который мне попался; он содержал следующее: «Глаз,насмехающийся над отцом, пусть выклюют вороны дольние»[715]. Он же не понял этого, а я усмотрел в этом стихепредначертание господа[716].

Дата добавления: 2015-07-17