Начинается Вторая книга 2 страница

9. Многие не знают, кто был первым королем уфранков. Хотя о них много рассказывается в истории Сульпиция Александра[193], однако он вовсе неназывает первого их короля, но говорит, что у них были вожди. Нам жепредставляется необходимым рассказать то, что он сообщает о них. А именно:когда Сульпиций говорит, что Максим, потеряв всякую надежду удержать власть[194], находился в Аквилее в состоянии близком кбезумию, он добавляет: «Франки в то время, когда у них вождями были Генобавд,Маркомер и Суннон, устремились в Германию[195]и, перейдя границу, перебили многих жителей, опустошилиплодороднейшие области, а также навели страх на жителей Кёльна[196]. Когда об этом стало известно в городеТрире, военачальники Наннин и Квинтин, которым Максим поручил малолетнего сынаи защиту Галлии, набрав войско, пришли в Кёльн. Враги же, опустошив богатыеобласти, с добычей вернулись за Рейн, оставив на римской земле многих из своих,готовых вновь начать опустошение. Сражение с этими франками произошло вблагоприятных для римлян условиях, и многие из франков пали от меча возлеКоленвальда[197]. Когда римляне после этойудачи обсуждали, следует ли им идти в область франков[198], Наннин отклонил это предложение, так как он знал, чтофранки готовы к их встрече и что в своей стране они несомненно превзойдут ихсилой. Так как Квинтин и другие воины не согласились [37] сним, Наннин вернулся в Майнц, а Квинтин с войском перешел Рейн возле крепостиНёйс, и когда он удалился от реки на расстоянии двух дней пути, он увиделпустые дома и большие селения, покинутые жителями. Ибо франки, делая вид, чтобоятся встречи с врагом, ушли в более отдаленные лесистые места, по краямкоторых соорудили засеки. После того как воины сожгли все дома в поселках,принимая по своей глупости и трусости уничтожение их за полную победу, они, неснимая с себя оружия, ночь провели беспокойно. На рассвете под водительствомКвинтина они вошли в лесистую горную местность, и около полудня они сбились спути и блуждали, не подвергаясь опасности. Наконец, когда они обнаружили, чтопроходы плотно завалены огромными засеками, они решили прорваться в болотистуюравнину, примыкавшую к лесу. Но тут появились одиночные враги, которые, стоя настволах деревьев, собранных в кучу, или на завалах, словно с высоты башенпускали стрелы как из стрелометов. Стрелы были намазаны ядовитым соком трав,так что полученные от них раны только в виде царапин на коже или в местах нетаких опасных неизбежно влекли за собой смерть. Отсюда войско, окруженноебольшим количеством врагов, неудержимо устремилось на открытую равнину, проходк которой франки оставили открытым. Первыми погрузились в болотистую трясинувсадники, они смешались с телами животных и, падая, подавили друг друга. Дажепехотинцы, которых лошадь не подминала под себя, застревали в тине и, едвавысвободив ногу, снова погружались. Те же, которые немного раньше с трудомвыбрались из трясины, в панике скрывались в лесах. Так боевой порядок былнарушен и отряды перебиты. При этом погибли Гераклий, начальник иовианцев[199], и почти все военачальники. Немногие нашлиспасение под покровом ночи в потаенных лесных местах». Так повествует СульпицийАлександр в третьей книге своей истории.

А в четвертой книге, когда Сульпиций рассказывает об умерщвлении Виктора[200], сына тирана Максима, он говорит: «В товремя назначенные вместо Наннина Кариеттон и Сир стояли с войском в Германиипротив франков». И немного спустя, после того как Сульпиций рассказал одобыче, унесенной франками из Германии, он добавил: «Арбогаст[201], ничего не желая слышать о промедлении, посоветовалимператору[202]наказать по заслугам франков:потребовать от них, чтобы они вернули немедленно если не все, то, по крайнеймере, хотя бы то, что они награбили в прошлом году после уничтожения отрядовКвинтина, и чтобы они выдали виновников войны, ответственных за вероломноенарушение мира». Эти события происходили, как рассказал Сульпиций, в то время,когда [у франков] были вожди. Затем он говорит: «Спустя несколько днейВалентиниан, быстро закончив переговоры с царственными особами франков –Маркомером и Сунноном и, по обычаю потребовав заложников, удалился на зимниеквартиры в Трир». Но когда Сульпиций называет их царственными особами, мы незнаем, были ли они королями или они были вместо королей. Тот же самый историк,когда он упоминает о бедственном положении императора Валентиниана, добавляет:«В то время, когда на Востоке, во Фракии, происходили различные события, вГаллии [38] произошла смута. А именно: когда императорВалентиниан, запершись во дворце под Вьенном, вел почти только частную жизнь,то всю заботу о военком деле передали франкским наемникам, а ведениегражданских дел было поручено Арбогасту. Среди всех воинов, принявших военнуюприсягу, нельзя было найти ни одного, который решился бы выполнить личноеуказание императора или его распоряжение». Затем Сульпиций продолжает: «В тотже самый год Арбогаст, преследуя Суннона и Маркомера, которые у франков былицарьками[203], с яростью, свойственной егосоплеменникам, в самую зимнюю стужу устремился в Кёльн. Ведь он знал всеубежища в стране франков, в которые можно безопасно проникнуть и уничтожить ихогнем, ибо голые, сбросившие листья леса не могли скрыть сидевшего в засадеврага. И вот, собрав войско, Арбогаст перешел Рейн и опустошил ближайшую к рекеобласть бруктеров[204], а также область,населенную хамавами[205], и никто ему на путине встретился, кроме немногих из племени ампсивариев[206]и хаттов[207], которыево главе с Маркомером показались на вершинах отдаленных холмов». В другом местеАлександр Сульпиций не говорит о вождях и царьках, а ясно указывает, что уфранков был король, не упоминая, однако, его имени. Он говорит: «Затем тиранЕвгений, отправившись в поход[208], поспешилк границе Рейна, чтобы возобновить, по обычаю, союз с королями алеманнов ифранков и показать диким народам огромное по тому времени войско». Таковрассказ упомянутого историографа о франках.

Ренат Профутур Фригерид, о котором мы упоминали выше[209], рассказывая о падении и взятии Рима готами, сообщает:«Между тем король аланов Респендиал, после того как Гоар перешел на сторонуримлян, отвел свое войско от Рейна[210], таккак в это время вандалы воевали с франками. Вандалы после гибели их короляГодегизила потеряли в этом сражении почти двадцать тысяч человек, и ониполностью были бы уничтожены, если бы к ним вовремя не подоспели на помощьаланы». Здесь мы обращаем внимание на то, что, упоминая о королях у другихнародов, Фригерид почему-то не упоминает их у франков. Когда же он сообщает отом, что Константин силой захватил власть и приказал своему сыну Констанцию[211]покинуть Испанию и прибыть к нему, онрассказывает об этом так: «Когда тиран Константин[212]вызвал своего сына Константа, тоже тирана, из Испании,чтобы держать с ним совет по поводу государственных дел. Констант, оставив деладворца и свою жену в Сарагосе и поручив управление Испанией Геронцию, поспешно,не делая остановок в пути, отправился к отцу. Встретившись, они вместе провелимного дней, и так как со стороны Италии им не угрожала никакая опасность,Константин, предавшись чревоугодию, велел сыну возвращаться в Испанию.Констант, послав вперед войско, задержался еще у отца. Между тем из Испанииприбыли послы с известием о том, что Геронций посадил на трон Максима[213], одного из своих приближенных, и что он спомощью иноземных племен готовится к войне против него [Константа]. Напуганныеэтим сообщением, Констант и префект Децимий Рустик, который ранее был старшимдворецким, послав к германским племенам Эдобекка, устремились в Галлию,намереваясь с франками, алеманнами [39] и со всем своимвойском как можно скорее вернуться к Константину», Кроме того, когда Фригеридописывает, как Константин сидел в осаде, он сообщает: «Едва минуло четыремесяца со дня осады Константина[214], каквдруг из Северной Галлии прибыли вестники и сообщили, что Иовин присвоилцарские знаки отличия[215]и вместе сбургундами, алеманнами, франками, аланами и со всем своим войском приближаетсяк осаждающим. Таким образом, дело было ускорено, ворота города были открыты, иКонстантин сдался. Его тотчас отправили в Италию, но посланные императоромнавстречу ему убийцы обезглавили его на реке Минции». И спустя несколько строкФригерид сообщает: «В эти же дни Децимий Рустик, префект тиранов, и Агреций,который был перед этим начальником канцелярии Иовина, и многие знатные лицабыли схвачены в Клермоне полководцами Гонория и жестоким образом умерщвлены.Город Трир при вторичном вторжении франков был ими разграблен и сожжен». Акогда Астерий по императорскому указу получил титул патриция[216], историк добавляет: «В то же самое время Кастину,начальнику придворного отряда, было поручено возглавить поход против франков, ион был послан в Галлию». Вот что сообщили нам историки о франках. Орозий[217]же, один из историографов, в седьмой книгесвоего сочинения рассказывает так: «Стилихон, собрав племена, победил франков,перешел Рейн, прошел Галлию и дошел до Пиренеев»[218].

Вот такие сведения о франках нам оставили упомянутые историки, не называя поимени их королей. Многие же передают, что те же самые франки пришли изПаннонии[219]и прежде всего заселили берегаРейна. Затем отсюда они перешли Рейн, прошли Торингию[220]и там по округам и областям избрали себе длинноволосыхкоролей[221]из своих первых, так сказать,болеезнатных родов. Позже это было подтверждено победами Хлодвига [над ними], о чеммы расскажем в дальнейшем. В Консульских фастах мы читаем[222], что Теодомер, король франков, сын Рихимера, и мать егоАсцила пали от меча. Говорят также, что тогда королем у франков был Хлогион[223], деятельный и весьма знатный среди своегонарода человек. Он жил в крепости, называемой Диспарг, расположенной в областиторингов. В этой же области, в южной ее части, до самой реки Луары, жилиримляне. По ту сторону Луары господствовали готы. Бургунды, последователи ересиариан, жили на той стороне Роны, на которой расположен город Лион. Но Хлогионпослал в город Камбре разведчиков, и когда они все тщательно разузнали, сампоследовал за ними туда, разбил римлян и захватил город. Здесь он пробылнедолго и захватил область до самой реки Соммы. Говорят, что из этого же родапроисходил и король Меровей, у которого был сын Хильдерик.

10. Видимо, этот народ [франки] всегда былпривержен язычеству; они совершенно не признавали бога, но делали изображениялесов и вод, птиц и животных, и других стихий природы и поклонялись им как богуи приносили жертву[224]. О если бы до глубиныих сердец дошел наводящий трепет голос, возвещавший народу устами Моисея: «Дане будет у тебя никаких других богов, кроме Меня. Не сотвори себе кумира и непоклоняйся всякому подобию того, что на небе, и что на земле, и что в [40] воде; не сотвори и не служи им»[225]. И еще: «Господу, Богу твоему, поклоняйся, и Ему одномуслужи, и именем Его клянись»[226]. Если быони могли знать, какое наказание понесли израильтяне за поклонение литомутельцу, когда они после пира и песен, после игр и танцев нечестивыми устамиговорили об этом изображении: «Вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя изземли египетской»[227]. Пало из них двадцатьчетыре тысячи[228]. А как были повергнуты иубиты родственниками те, которые, посвятив себя Ваал-Фегору, блудили с дочерьмиМоава?[229]Этим избиением первосвященникФинеес, убив соблазнителей, укротил гнев бога, «и это вменено ему вправедность»[230]. Далее, если бы дошли до ихслуха и слова господа, вложенные в уста Давида: «Ибо все боги народов – бесы,Господь же небеса сотворил»[231]. И в другомместе: «Идолы язычников – серебро и золото, дело рук человеческих. Подобны имбудут делающие их и все надеющиеся на них»[232]. Или же такие слова: «Да постыдятся все служащиеистуканам, хвалящиеся идолами своими»[233]. Иеще слова пророка Аввакума: «Что за польза от истукана, что изваяли его?Создали это литье, мечтание ложное. Есть же это изделие из золота и серебра,никакого дыхания в нем нет. Господь же – во храме Своем святом: да убоитсяпред лицом Его вся земля»[234]. И другойпророк так же говорит: «Боги, которые не сотворили неба и земли, да исчезнут сземли и из-под небес»[235]. То же самое вдругом месте: «Так говорит Господь, сотворивший небеса, Он, Бог, образовавшийземлю и то, что на ней; Он, создатель ее, не напрасно основал ее, для обитаниясотворил ее»[236]. «Я Господь, это – Моеимя, и не дам славы Моей иному и силы Моей истуканам, которые были от началаничтожны»[237]. И в другом месте: «Есть лимежду истуканами языческими – боги, производящие дождь?»[238]. И еще раз устами пророка Исайи говорит: «Я первый, и Япоследний, есть ли кроме Меня Бог и создатель, которого Я не знал бы. Всеизваянные идолы суть ничто, и самые прекрасные из них не приносят им никакойпользы. Они сами себе свидетели в том, что они не видят и не разумеют, и потомупосрамятся. Вот! Все участвующие в этом посрамятся, ибо и художники сами – излюдей же. Сделал это [кузнец][239]нагорящих угольях и молотами и потрудился сильною рукою своею. Подобное ему иплотник делает, [выбрав дерево], вымеряет [его] циркулем и выделывает образчеловека красивого вида, чтобы поставить его в доме. Он рубит дерево, трудитсянад ним и делает идола, и поклоняется ему как богу, гвоздями и молоткамискрепляет, чтобы не рассыпалось. Их поднимают и носят, ибо ходить они немогут[240]. Остаток же дерева – в очаг, ичеловек согревается им. Из другого же [куска дерева] бога и идола сделал себе.Повергается перед ним ниц, поклоняется ему и молится, говоря: „Спаси меня, иботы – бог мой. Половину дерева я сжег в огне и на угольях его испек хлеб,изжарил мясо и съел; из остатка же дерева сделаю идола. Буду поклонятьсяобрубку дерева; часть его есть пепел“. Глупое сердце поклонилось этому идолу,но он не освободил душу его и не сказал: „Не обман ли в правой руке моей?“».[241]Вот этого-то франки и не поняли с самогоначала, поняли же потом, как об этом рассказывается ниже. [41]

11. Когда сенатор Авит[242], житель Клермона, добившись, как об этом достоверноизвестно, императорской власти в Риме, вознамерился вести расточительный образжизни, то он был свергнут сенаторами и поставлен епископом[243]в городе Пьяченце. Но узнав, что сенат все еще озлобленпротив него и хочет лишить его жизни, он с многочисленными дарами устремился вбазилику святого Юлиана, мученика из Клермона. Однако в пути Авит скончался, иего тело отнесли в местечко Бриуд и похоронили в изножье упомянутого мученика.Авиту наследовал Марциан[244]. В Галлии жевоенным полководцем был назначен римлянин Эгидий[245],

12. Когда Хильдерик был королем над франками[246], он, отличаясь чрезмернойраспущенностью, начал развращать их дочерей. Это вызвало ярость франков, и онилишили его королевской власти[247]. Узнав отом, что они хотят еще и убить его, он отправился в Тюрингию[248], оставив на родине верного ему человека[249], который сумел бы смиренными речамисмягчить сердца разгневанных франков и подать сигнал, когда ему можно вернутьсяна родину. Условным знаком был золотой слиток, поделенный между ними пополам;одну его часть взял с собой Хильдерик, а другую – его приближенный, который приэтом сказал: «Когда я тебе пришлю мою часть и она вместе с твоей образуетзолотой слиток, тогда ты со спокойной душой возвращайся на родину». И вот,придя в Тюрингию, Хильдерик укрылся у короля Бизина[250]и его жены Базины. Франки же, прогнав Хильдерика,единодушно признали своим королем Эгидия, магистра армии, посланного, как мыупоминали выше, в Галлию Римской империей[251]. Когда Эгидий уже восьмой год правил франками, верныйчеловек Хильдерика, тайно склонив франков на его сторону, послал к немувестника с частью поделенного золотого слитка, которую он хранил у себя. АХильдерик, узнав в этом надежный знак того, что его опять желают франки и самидаже просят, возвратился из Тюрингии домой, где был восстановлен в королевскойвласти. И вот во время их правления[252]таБазина, о которой мы упоминали выше, оставив мужа, пришла к Хильдерику. КогдаХильдерик, озабоченный этим, спросил о причине ее прихода из такой далекойстраны, говорят, она ответила: «Я знаю твои доблести, знаю, что ты очень храбр,поэтому я и пришла к тебе, чтобы остаться с тобой. Если бы я узнала, что есть взаморских краях человек, достойнее тебя, я сделала бы все, чтобы с нимсоединить свою жизнь». Хильдерик с радостью женился на ней. От этого брака унее родился сын, которого Базина назвала Хлодвигом. Хлодвиг был великим имогучим воином[253]. [42]

13. В Клермоне после кончины святого Артемияепископом был поставлен[254]Венеранд изсенаторского рода. А какой это был епископ, свидетельствует следующий отрывокиз Павлина[255]: «Если же ты посмотришьсегодня на достойных епископов господних, как, например, на Эксуперия изТулузы, или на Симплиция из Вьенна, или на Аманда из Бордо, или на Диогенианаиз Альби, или на Динамия из Ангулема, или на Венеранда из Клермона, или наАлития из Кагора, или наконец на Пегасия из Перигё, то, как ни порочен наш век,ты все же безусловно увидишь, что они самые достойные хранители всей веры иблагочестия». Говорят, что Венеранд умер в ночь на рождество Христово. А наутропраздничная процессия стала одновременно и его похоронами. После смертиВенеранда между горожанами возник безобразный спор о выборе епископа. И так какони разделились на партии – одни хотели выбрать одного, вторые – другого, то внароде было большое столкновение. Но однажды, когда епископы в воскресеньесидели вместе, к ним смело подошла одна монахиня, посвятившая себя служениюбогу, и сказала: «Послушайте меня, святители господни! Знайте, что богу неочень угодны те, кого они выбрали в епископы. Вот увидите, сам господь сегодняпозаботится избрать епископа для себя. Поэтому не волнуйте и не сталкивайтемежду собой народ, а лучше потерпите немного. Ибо господь теперь посылает того,кто будет руководить этой церковью». И вот когда они еще удивлялись этимсловам, неожиданно к ним подошел пресвитер из клермонской же епархии по имениРустик. Он и был тем человеком, который ранее привиделся женщине. Увидев его,женщина воскликнула: «Вот тот, кого избрал господь! Вот какого епископа онопределил вам! Пусть он будет поставлен епископом!». При этих словах весьнарод, позабыв ссоры, закричал, что он достоин и праведен. Посаженный наепископскую кафедру, он принял к всеобщей радости народа епископский сан и сталв этом городе седьмым епископом.

14. А в городе Type после смерти Евстохия,прослужившего епископом семнадцать лет, пятым по счету епископом по смертисвятого Мартина был освящен Перпетуй. Когда Перпетуй увидел, что у могилысвятого постоянно совершаются чудеса, он решил, что часовенка, сооруженная надмогилой святого, слишком маленькая и не достойна таких чудес. Он ее снес, а наее месте построил большую базилику, которая стоит еще и сегодня и расположена в550 шагах от города. В длину она имеет 160 футов, в ширину – 60, в высоту допотолка – 45; в алтаре ее – 32 окна, в нефе – 20; колонн – 41; во всем здании –52 окна, 120 колонн, 8 дверей: три – в алтаре, пять – в нефе. Престольныйпраздник в этой базилике имеет тройное значение: освящение храма, перенесениемощей святого и годовщина того дня, когда святой Мартин стал епископом. А этотпраздник ты должен справлять 4 июля, а погребение тела святого – 11 ноября.Если ты будешь справлять этот праздник с верой, ты заслужишь покровительствоблаженного епископа в настоящей и будущей жизни. Но так как потолок той прежнейчасовенки был искусно сделан, пресвитер счел неразумным, чтобы такая работапогибла; он построил другую базилику в честь святых апостолов Петра и Павла, вкоторой и [43] поместил этот потолок[256]. Кроме того, Перпетуй воздвиг много и других церквей,которые во имя Христово стоят и по сей день.

15. Тогда же пресвитер Евфроний построилбазилику в честь святого мученика Симфориана из Отена. Впоследствии самЕвфроний стал епископом этого города[257].Ведь это он в знак большого благоговения перед святым Мартином переслалмраморную плиту, которая лежит на могиле святого.

16. В те же дни в Клермоне жил святой Намаций,который после смерти епископа Рустика был восьмым епископом. Он своимистараниями построил церковь, которая стоит и сейчас и считается в городепервой. Ее длина – 150 футов, ширина под нефом – 60 футов, высота до потолка –50 футов, впереди – круглая апсида, с двух сторон устроены приделы искуснойработы, а все здание имеет форму креста. Окон в нем – 42, колонн – 70, дверей –8. И, действительно, здесь чувствуется страх божий и его великая слава, авесной верующие вдыхают здесь сладчайший запах наподобие благовония. Стены уалтаря украшены мозаикой, составленной из различных пород мрамора. Черездвенадцать лет после постройки здания блаженный епископ отправил в Италию, вгород Болонью, Пресвитеров за мощами святых Агриколы и Виталия, которые, какнам точно известно[258], были распяты воимя Христа, господа нашего.

17. Супруга Намация построила за стенами городабазилику в честь святого Стефана. Желая украсить ее цветными росписями, онавзяла книгу, развернула ее на коленях и, читая старое писание его деяний,давала наставления художникам, что им изображать на стенах. Но однажды, когдаона так сидела в базилике и читала, пришел какой-то бедный человек помолиться иувидел ее. Так как она была одета в черное платье – ведь она была уженемолодой, – он подумал, что она из бедных, достал краюху хлеба, положил ей наколени и ушел. Она не пренебрегла даром бедняка, который не знал, кто она,приняла его дар с благодарностью и сберегла. Этот хлеб она предпочитала своейпище и употребляла его каждый день, при этом молясь до тех пор, пока не съедалаего весь.

18. И вот Хильдерик[259]вел войну под Орлеаном[260], а Одоакр с саксами выступил против Анжера[261]. Тогда сильная эпидемия чумы покосиланарод. Умер также и Эгидий, оставивший сына по имени Сиагрий. После смертиЭгидия Одоакр получил заложников из Анжера и других мест. Бретоны, изгнанныеготами из Буржа, многих своих оставили убитыми около деревни Деоль. Но Павел,римский военачальник, с помощью римлян и франков выступил против готов и унес споля боя богатую добычу. Когда же Одоакр пришел в Анжер, то туда на следующийдень подошел король Хильдерик и, после того как был убит Павел[262]захватил город. В тот день от сильногопожара сгорел епископский дом.

19. После этих событий между саксами и римлянаминачалась война. Но саксы обратились в бегство, и когда их преследовали римляне,то они многих своих оставили на поле боя, сраженных мечом. Франки захватили иразорили острова саксов, при этом убили много народа. В этом же году в ноябремесяце произошло землетрясение. Одоакр заключил союз с Хильдериком, и онипокорили алеманнов, захвативших часть Италии. [44]

20. Еврих, король готов, на четырнадцатом годусвоего правления поставил Виктория герцогом[263]над семью городами[264]. Как только он прибыл в город Клермон, он пожелал придатьему еще больше благолепия. По его приказу были построены те подземные часовни,которые сохранились и по сей день, а также возведены колонны, находящиеся вхраме святого Юлиана. Кроме того, он приказал построить в деревне Ликанебазилику святого Лаврентия и святого Германа. В Клермоне же Викторий прожилдевять лет. Затем он ложно обвинил сенатора Евхерия, заключил его в темницу, азатем приказал вывести его оттуда ночью, привязать у старой стены, а саму стенуобрушить на него. Но так как сам Викторий вел весьма распутный образ жизни,знался с женщинами, то он, боясь, как бы его не убили клермонцы, сбежал в Рим итам, ведя такой же распутный образ жизни, был побит камнями[265]. После смерти герцога Виктория Еврих правил еще четырегода и умер на двадцать седьмом году своего правления[266]Тогда же произошло сильное землетрясение.

21. В Клермоне умершему епископу Намациюнаследовал Епархий, человек в высшей степени благочестивый и богобоязненный. Итак как в то время церковь имела в черте городских стен только небольшоевладение, то самому епископу жилищем служило то, что называется теперьризницей[267]и там он в ночное времявставал, для того чтобы у церковного алтаря в молитвах воздать благодарностьбогу. Но однажды, войдя ночью в церковь, он увидел, что она полна бесов; исреди них он узрел и самого главного, одетого в женское платье и восседающегона епископском троне. Святитель обратился к нему и сказал: «О проклятаяраспутница, мало тебе того, что ты все места загаживаешь различныминечистотами? Ты еще оскверняешь своим гадким прикосновением и освященноегосподом место, сидя на нем? Вон из божьего дома и больше не оскверняй его!».Та ему в ответ: «Ты называешь меня распутницей, и я уготовлю тебе много козней,связанных со страстью к женщинам». Сказав это, она исчезла как дым[268]. И впрямь епископ почувствовал страстноеплотское вожделение, но он осенил себя крестным знамением, и враг никак не смогему повредить. Кроме того, говорят, что Епархий основал на вершине горы вШантуане монастырь, где теперь часовня, и там он затворялся в дни святогопоста; но в великий четверг он в сопровождении клириков и жителей города сторжественным пением гимнов возвращался в свою церковь. Когда Епархийпреставился, в епископы рукоположили Сидония[269], бывшего префекта, по своему положению в светезнатнейшего мужа, происходившего из среды первых сенаторов в Галлии, так что онвзял себе в жены дочь императора Авита[270]. Когда в городе Клермоне еще находился Викторий, окотором мы упоминали выше, жил в этом же городе в это же время в монастыреблаженного Квирика аббат Авраам. Он, по милости патриарха Авраама, отличалсянабожностью и деяниями, как мы об этом рассказали в книге его жития[271].

22. Святой же Сидений был так красноречив, чточасто мог, не приготовясь, говорить на любую избранную тему с большим блеском ибез всякого затруднения. Однажды, когда его пригласили на праздник в церковьупомянутого монастыря, и он отправился туда, у него бессовестно [45] украли книгу, по которой он обычно служил мессу. Сидонийв одно мгновение собрался с мыслями и так отслужил праздничную службу, что всеприсутствовавшие дивились, а стоявшим близко казалось, будто с ними говорит нечеловек, а ангел. Об этом мы подробнее рассказали в предисловии к той книге[272], которую мы посвятила мессам, сочиненнымСидонием. Так как Сидоний отличался исключительной набожностью и, как мыупоминали, принадлежал к числу первых сенаторов, он нередко тайком от женыуносил из дома серебряную посуду и раздавал ее бедным. Когда она узнавала обэтом, она сильно его бранила, и Сидоний, выкупив посуду у бедняков, приносил еедомой.

23. И хотя Сидоний всецело был предан служениюгосподу и вел в миру святую жизнь, против него, однако, ополчились двапресвитера, они лишили его возможности распоряжаться имуществом церкви,вынудили его вести скудный образ жизни и подвергли его, таким образом,величайшему оскорблению. Но милосердие божие не захотело оставлять этунесправедливость безнаказанной долгое время. А именно: когда один из этихнегоднейших и недостойный имени пресвитера, еще вечером грозивший Сидониювыгнать его из церкви, услышал колокольный звон к утренней обедне, он поднялсяс ложа, кипя злобой против божия святого, с неблагодарной мыслью выполнить то,что он задумал накануне. Но когда он вошел в отхожее место и стал отправлятьсвои естественные потребности, он испустил дух. А снаружи ожидал еговозвращения слуга со свечой. Между тем наступил уже день, и его сообщник, тоесть другой пресвитер, послал вестника с таким напоминанием: «Приходи, да неопаздывай, чтобы мы вместе исполнили то, что задумали вчера». Но так как тот,бездыханный, не давал ответа, то слуга приподнял дверную занавеску и увидел,что хозяин сидит мертвый на толчке отхожего места. Нет сомнения в том, чтоумерший не менее виновен, чем Арий[273], укоторого также в уборной вывалились внутренности через задний проход[274], ибо когда человек не внемлет в церквисвятителю божию, которому вручены овцы, чтобы пасти их, и завладевает властью,не данной ему ни богом, ни людьми, это можно понять только как ересь. С этоговремени блаженный епископ был восстановлен в своих правах, несмотря на то, чтоеще оставался в живых один из его недругов. Случилось же после этого, чтоСидоний заболел лихорадкой. Он попросил своих отнести его в церковь, И когдаони его туда принесли, около него собралась толпа мужчин и женщин с детьми, ониплакали и причитали: «Почему ты нас покидаешь, пастырь добрый, и на кого тынас, сирот, оставляешь? Неужели после твоей смерти мы будем жить? Да развенайдется после тебя человек, который осолит нас солью премудрости или стольвеским доводом утвердит нас в страхе господнем?». Такое и тому подобноеговорил народ с великим плачем. Наконец по наитию святого духа епископ ответил:«Не бойтесь, люди, вот жив брат мой Апрункул, он и будет вашим епископом». Ноони ничего не понимали и думали, что он говорит что-то в забытьи.

После смерти Сидония[275]тот, второй,оставшийся в живых, бессовестный пресвитер, обуреваемый жадностью, сразу жезавладел всем церковным [46] имуществом, словно он был ужеепископом. При этом он говорил:

«Наконец-то бог призрел на меня и, признавая меня справедливей Сидония,наградил меня этой властью». С гордым видом он бегал по всему городу и в первоевоскресенье после кончины святого мужа приготовил пир и приказал пригласить вепископский дом всех горожан; а там, пренебрегая знатными, первым опустился наложе[276]. Виночерпий преподнес ему чашу свином и сказал: «О мой господин, видел я сон[277], который, если позволишь, я расскажу. В ночь на этовоскресенье видел я большой дом и в доме – престол, на котором восседал как бысудия, выделявшийся среди всех своим властным видом; вокруг него стояло многосвятителей в белых одеждах и, кроме того, стояли бесчисленные разного родатолпы народа. И когда я в страхе созерцал это зрелище, я увидел, что вдалисреди них стоит блаженный Сидоний и горячо спорит с очень близким тебепресвитером, покинувшим этот мир несколько лет тому назад. Так как тот былпобежден, его по приказанию царя заключили в холодную темницу. И после того какего увели, Сидоний второй раз выступил уже против тебя. Он говорил, что и тыпринимал участие в том преступлении, из-за которого был осужден упомянутыйпресвитер. Когда же судия начал старательно отыскивать в толпе кого-нибудь,чтобы послать к тебе, я стал прятаться среди других и встал сзади, думая просебя, неужели меня пошлют к тебе, так как я тебя знаю. Пока я про себя такимобразом думал, все расступились, и я остался один на виду. Судия меня позвал, ия подошел ближе. Созерцая его силу и блеск, я начал шататься от страха. А он,обращаясь ко мне, говорит: «Не бойся, раб, но иди и скажи тому пресвитеру:„Приходи держать ответ, ибо Сидоний просил призвать тебя“. Ты же иди к нему безпромедления, так как тот царь под строгой присягой приказал мне передать этислова, добавив: „Если ты смолчишь, ты умрешь самой позорной смертью“». При этихсловах слуги пресвитер испугался, чаша выпала у него из руки, и он испустилдух; и eго мертвого подняли с ложа и предали погребению, чтобы он вместе сосвоим товарищем попал в ад. Таков суд, совершенный на этом свете господом надвероломными клириками; так что один из них умер смертью Ария, другой же, какСимон Волхв[278], упал прямо в пропасть свершины своей гордыни, пораженный речью святого апостола. Нет сомнения в том,что они оба находятся в преисподней, ибо оба совершили преступление противсвоего святого епископа.

Дата добавления: 2015-07-17