Горжевая казарма главного вала. Вероятно, это гаражи 44 сп 1 страница

На главный вал (Неясно, что за сооружение за спиной заднего солдата) выходит сдающийся в плен. Немцы, без поясных ремней и оружия, стоят в полный рост. Второй советский боец (? Кепка, похоже, у него гражданская) призывает к сдаче в плен. Обратите внимание на ячейку – она вырыта на переднем скате, чтобы силуэты стрелков маскировал гребень вала. И деревья на Северном – это уже лишь ободранные артогнем без листьев и ветвей прутики

«Штурм цитадели увенчан успехом; наши штурмовые группы вопреки отчаянному вражескому огню продвинулись вперед до ворот казематов, оттеснили гарнизон от входа, победили и пленили его. Они достаточно натерпелись от сконцентрированного немецкого артиллерийского огня: в знак капитуляции выкидывается белый флаг»

Тем более неожиданным стало сообщение от «группы Йона» – русские начали сдаваться! На 20.30 – уже 160 человек. Вероятно, после всех преждевременных рапортов последних дней Шлипер и Деттмер еще не верят в успех.

Однако в 21.00 – уже 220 пленных. Неужели?! Да, похоже, Брест-Литовская эпопея завершается… Осталось ли у кого шампанское?

22.00^[1298]. 384 пленных. Командира среди них нет. Говорят, что он должен был застрелиться.

Обстоятельства капитуляции Восточного форта вряд ли когда-либо станут известными – в «Отчете о взятии Брест-Литовска» говорится, что «разрешение на сдачу красноармейцы получили от своего руководителя, майора. Они абсолютно не были потрясены, выглядели сильными и хорошо накормленными и производили впечатление дисциплинированных».

Однако, судя по тому, что сдача происходила в течение двух часов, разрешение на нее получила лишь последняя, вышедшая из форта группа.

«22.06.1941: лишь несколько часов сражения, и пленные уже отводятся колоннами, выглядящими так, как в ином случае получается только после завершения всей кампании»

Весть о капитуляции последнего укрепления Брест-Литовска мгновенно разнеслась по дивизии. Для нее это означало не только долгожданную победу, но и необходимость готовиться к маршу.

Сразу же резко увеличились запросы в отдел тыла о предоставлении транспорта. Все полки и дивизионы требуют грузовики для выполнения своих задач.

Конец защитников Брест-Литовска: в длинных колоннах, с поднятыми руками они вступают на дорогу в лагеря для пленных. Немецкое оружие оказалось сильнее, чем их упрямая воля к сопротивлению». Несмотря на летнюю жару, многие бойцы в шинелях и бушлатах. А кое-кто и воротник поднял. За плечами вещмешки, через плечо – скатки: всё это окажется нелишним в Stalag 307, где очень многие останутся навечно

Кроме того, с открытием нового склада, трофеи, ежедневно увеличивающиеся, должны быть вывезены туда.

О падении Восточного форта доложено и в высшие штабы – но ни армия, ни корпус не ставят дивизии никакой новой задачи. Перспектива ближайших дней – продолжать работы по расчистке.

Подступившая темнота, наполненная дымом и отсветами пожаров над Восточным фортом, заставила отодвинуть его окончательную зачистку на утро.

30.06.41. «Мольтке»

Еще накануне вечером^[1299], когда стало ясно, что Восточный форт вот-вот будет захвачен, Гаврилов приказал младшему сержанту Родиону Семенюку, заведующему складом боепитания 393 ОЗАД, закопать знамя дивизиона, которое Семенюк еще 22 июня по приказу Шрамко вытащил из караульной палатки и перенес в штаб.

Сейчас, ночью они и решили этим заняться – Семенюк, его односельчанин (из Винницкой области) Иван Фольварков и пехотинец Тарасов. Однако вопрос оказался непростым… Пока Тарасов, отвернувшись встал у окна, наблюдая за подходами к каземату, Фольварков, не говоря лишних слов, отойдя в сторонку, достал из кармана коробок спичек, кисет с махоркой, и на пол упал кусок газеты… Поднеся к бумаге спичку, Фольварков потребовал от Семенюка отдать знамя. Родион Семенюк отказался, но Фольварков, обменявшись взглядами с Тарасовым, скрутили Семенюка, выхватили знамя. Тарасов, как ни в чем не бывало, отошел к окну, продолжая наблюдение, а Фольварков уже поднес было к знамени спичку, как Семенюк, кинувшись, толкнул того к стене… Они тащили знамя друг на друга, обстановка накалялась – доводы о том, как спасти знамя, становились все яростнее. Тарасов выхватил пистолет… Тут же, бросив Фольваркова, выхватил пистолет и Семенюк… Напряженные секунды! Но удалось обойтись без стрельбы – завернув знамя в брезент, положили в брезентовое ведро, то, в свою очередь – в цинковое, одно из тех, что служили для выпойки лошадей. Так и закопали в одном из казематов внешнего вала, с правой стороны. Получившуюся полметровой глубины яму, засыпав, крепко утрамбовали и присыпали мусором для маскировки^[1300].

В это время Гаврилов, которого многие считали погибшим и спорили, – застрелился ли он или взорвал себя последней гранатой, вместе с пограничником, неотлучно находившимся при нем в качестве адъютанта, нашел убежище в той самой норе, что рыли защитники, пытаясь через нее выбраться на внешний вал.

Забравшись в нору, пограничник и Гаврилов стали копать ее стены в разные стороны – Гаврилов влево, пограничник вправо. Сыпучий песок легко поддавался, и они, оказавшись между кирпичной стеной каземата и толщей вала, ушли метра на два от пробитой бойцами норы.

…Обыск Восточного форта начался утром. Гаврилову было хорошо слышно, как по казарме пошли немецкие солдаты. Остановившись у норы, они немного посовещались – один из них подошел к дыре и, дав туда очередь из автомата, прислушался. Никого? Группа ушла дальше, обыскивать другие казематы.

Во время прочесывания Восточного форта оттуда было извлечено несколько русских раненых и лежащих перед фортом мертвых немецких солдат. Было найдено достаточно боеприпасов, что говорило о том, что оборона могла продолжаться еще долго.

Отдельные непросматриваемые помещения выжгли.

* * *

Заканчивается оборона Бреста – у Бобруйска заканчивается и история советской 4-й армии, всего лишь чуть более недели назад встретившей там войну. Вот два, дневное и вечернее, от 30 июня, из числа последних донесений Коробкова командующему Западным фронтом. Оно касается отряда генерал-майора Поветкина, но кажется глубоко символичным для характеристики и положения остатков армии и настроения ее командования: «Положение у Поветкина исключительно тяжелое, отряд несет огромные потери в людском составе и материальной части. Противник давит оборону минометами, артиллерией и самолетами. 20-й дорожно-эксплуатационный полк и один сборный батальон сбежали, артиллерийская прислуга в значительном количестве выбита. Все мои ресурсы исчерпаны. Приказал держаться до последнего, но уверенности в удержании рубежа нет»^[1301]. Вечером ситуация не изменилась: «Уверенности в стойкости отряда нет, дерется лишь одна артиллерия, и только она сдерживает наступление танков. Противник применяет много минометов и авиации. Часть танков (средних) вооружена 75-мм пушкой. Авиация противника господствовала в воздухе и пожгла много наших самолетов. Противник применяет наши самолеты со звездами, по-видимому, трофейные. Единственное средство борьбы – придание отряду средних танков (хотя бы несколько). Живая сила значение на данном маршруте потеряла. В нашем распоряжении никаких средств поддержки нет»^[1302].

9 июля за «потерю управления войсками в критической обстановке, нерешительность и бездействие» он был отстранен от командования армией и в тот же день арестован. 22 июля – за «трусость, малодушие и преступное бездействие» приговорен к ВМН, лишен воинского звания, наград (ордена Красного Знамени и медали «XX лет РККА») и расстрелян^[1303].

* * *

В суточном донесении 45-й дивизии от 30 июня в А.О.К.4., сообщалось о взятии Восточного форта во второй половине дня 29 июня, что, как и ранее, несколько опережало реальное положение вещей. Успеху, по мнению Деттмера, существенно способствовали две бомбардировки (в первой и второй половине 29 июня), проводимые по просьбе дивизии авиагруппой, размещенной на соседнем аэродроме Тересполя.

«Укрепление занято собственными подразделениями, тем не менее частично еще горит. При этом захвачено 386^[1304] пленников, после того как сразу после полудня гарнизоном были выпущены несколько женщин и детей»^[1305].

Дальнейшие планы дивизии – главными силами готовиться к выступлению.

Захват Восточного форта, по мнению Деттмера, означал слом последнего, еще существующего сопротивления. С этого момента, подчеркивал он, вся цитадель и город Брест-Литовск надежно находятся в руках 45-й дивизии.

Однако одновременно нескольким подразделениям отдано распоряжение продолжать зачистку и обыск цитадели. Падение Восточного форта, и это понимали в штабе «сорок пятой», означало лишь конец последнего из наиболее мощных очагов сопротивления и – начало новой главы истории обороны – полупартизанской борьбы одиночек и небольших групп, скитающихся по опустевшим, пропитанным пороховой гарью казармам.

Но у дивизии не было ни малейшего желания быть вписанной в эту главу каким-либо образом. «Брест-Литовский период» нужно было завершать.

Эпилог
«Последние защитники, первые легенды»

Обыск Восточного форта окончен. Развалины еще дымятся, смрад от цитадели разносится по городу, но бой завершен. Частям отдаются приказы о расквартировании и принятии охранения в Брест-Литовске. Продолжаются работы по расчистке и вылет «Юнкерсами-52» очередных подразделений батальонов Набера и Ульриха.

Два взвода саперов Ирле продолжают работы по расширению подъездного пути к мосту на северной оконечности Западного острова.

11.30. Все подразделения 854-го артиллерийского дивизиона прибывают в Брест.

19.25. Последнее Брестское «суточное» от I.R.135. «Бои больше не идут, – сообщает Хайдфогель. – II/I.R.130 взял Восточное укрепление и остальной Северный остров».

13.00. Подчинение батальона Гартнака «группе Йона» прекращено. Гартнаку^[1306], вместе с несколькими саперными группами батальона Ирле необходимо плотнее прочесать Северный остров. Этим же занимается и батальон Эггелинга (I.R.133).

В свое расположение в Бресте из крепости выходит 5-я рота I.R.135.

По 1 июля (включительно) цитадель с ее трофейным имуществом полностью остается под охраной дивизии.

Все склады трофеев в самом Бресте уже передаются его полевой комендатуре, которая также должна заботиться о его обеспечении и охране. Незаконное изъятие трофеев и их вывоз угрожающе возрастают.

До сих пор из-за боевых действий учтена только часть запасов, сложенных под открытым небом в цитадели Брест-Литовска. Их окончательное число еще нельзя обозреть^[1307].

Итак, на 20.00 30.6, в городе^[1308] и цитадели Брест-Литовск было захвачено:

а) Пленные – 7223 человека (101 офицер и 7122 младших командиров и рядовых). На данный момент в цитадели найдено примерно 2000 мертвых русских.

б) Оружие:

14 576 винтовок

394 пистолетов и револьверов

1327 пулеметов

27 минометов

3 ящика противотанковых ружей

15 75-мм орудий

9 длинноствольных 150-мм орудий

3 пехотных орудия

4 150-мм гаубиц.

5 зенитных орудий

46 противотанковых орудий

18 прочих орудий

107 походных кухонь

50 прицепов.

Большие запасы гужевого транспорта, рассчитанные примерно на 1–1,5 дивизии.

в) Лошади – 780 голов (примерно 800 лошадей найдено мертвыми).

г) Продовольствие:

Незначительные запасы консервов. Более существенные – в горохе (50 т.^[1309]), лапше (10 т), пшене (40 т), ячмене (300 т), зерне (500 т), сигаретах (6 млн штук), чае^[1310] (2 т). Захвачены примерно 750 000 литров спирта и водки.

Мука: Iс предлагается отметить то, что армейский хлеб русских наполовину ржаной.

45-я дивизия, включая приданные подразделения (общее количество примерно 30 000 человек), обеспечена мылом на 2 месяца. Найдено примерно 10 т, остаток выясняется.

д) Незначительные запасы одежды:

Количество шнурованных ботинок и белья подсчитывается.

е) Автомобили: примерно 36 танков и гусеничных тракторов, кроме того, 1500 русских автомобилей из-за обстрела почти непригодно или повреждено.

Найдено 3 больших склада запчастей для русских автомобилей и среднее количество автомобильных шин, 56 кубометров топлива.

Дивизия издает положение по отправке личного багажа погибших и раненых.

23.15. Звонок начальника штаба LIII.A.K. полковника Вегера: с 00.00 1 июля дивизия снова подчинена штабу LIII A.K. Одновременно с офицером связи армии прибывает аналогичный письменный приказ. Приказано сформировать передовой отряд, приняв им охранение в районе Городца и Антополя. Еще ночью частям отдается соответствующая команда. Со стороны отдела тыла для обеспечения передового отряда (его командиром назначен фон Паннвиц) в кратчайший срок должен выделяться необходимый автотранспорт. Кроме того, должен делаться подвижным, получив автотранспорт, III/I.R.133, назначенный для охраны района Малорита, Мокраны, дороги Брест – Кобрин.

01.07.41. «Штайнмец»

6.00. Передовой отряд 45-й дивизии покидает Брест.

К 11.15 он достигает восточной окраины Кобрина и во второй половине дня принимает охранение у Городца и Антополя, ранее ведущееся 267-й дивизией. Еще до полудня прибывает офицер штаба Группы армий «Центр». Деттмер докладывает ему о положении дивизии. Одновременно заявив, что подразделения I/I.R.130, еще не вывезенные авиацией, не смогут следовать по приказу Кессельринга пешим маршем на Барановичи.

Частям «сорок пятой» отдается приказ (№ 16/41 от 1.7.41) начать выдвижение уже завтра, 2 июля. Ее ближайшая задача – прочесать леса Малориты, Влодавы, Кобрина, Давидгородка. Радиоперехваты показывают появление в них новых вражеских частей.

Решено, что в городе для поддержания порядка и охраны трофеев останутся некоторые подразделения I.R.130^[1311].

Город должна покинуть вся дивизия, исключая уже совершающий марш передовой отряд, и остающиеся в Бресте и соотв. вывезенные и еще вывозящиеся военно-транспортной авиацией подразделения I.R.130. В Бресте пока остается и Fld.Btl.45 и штаб дивизии.

14.30. Вылет остатков III/I.R.130.

Остающиеся в Бресте подразделения I.R.130 (прежде всего – батальон Гартнака) принимают всю охрану в хранилищах трофеев и прочих важных объектах. За вторую половину дня солдаты Гартнака сменяют II/I.R.133 на Южном, Западном островах и Цитадели.

Вечером^[1312] на новом, только что законченном кладбище дивизии в Брест-Литовске, у Южной^[1313] церкви, проходит «торжество памяти героев»: поминовение погибших при овладении Брест-Литовском почти 400^[1314] солдат дивизии. Все части прислали своих представителей.

Что будет дальше? Новые цитадели? Количество мертвых, засыпанных здесь, у русской церкви, погибших в первом же сражении в России, сравнимо со всем походом по Франции. Остается только надеяться, что судьба Восточного похода уже решена – новости с фронта позволяют так предполагать.

Вот только тревожит то, что на цитадели еще прячется немало не собирающихся сдаваться русских. Ночью, да порой и днем – редкие выстрелы, да и видны перебегающие вдали фигуры. Что они хотят? Почему не сдаются или не уходят?

Одной из улиц города решено дать имя 45-й дивизии.

02.07.41. «Рихтгофен»

Маршевые эшелоны начинают движение. Из-за плохих дорог (танковые магистрали использовать нельзя) оно проходит крайне утомительно.

Дивизионная штаб-квартира, как и оперативная группа штаба, переносится в Кобрин. Так как подразделения снабжения начинают марш лишь 3.7, отдел тыла до завтрашнего дня остается в Брест-Литовске.

20.00. III/I.R.133 объезжающий, прочесывая окрестности Малориты, сообщает о том, что в местный лазарет для военнопленных отправлено 35 пленных.

Фон Кришер прощается со Шлипером и офицерами штаба – Arko 27 выходит из подчинения 45-й дивизии.

04.07.41. «Йорк»

В Брест прибывает 502-й караульный батальон, подчиняемый 184-й полевой комендатуре (генерал-майор Штубенраух). В связи с этим Штубенраух обещает сменить, как только будет возможно, I.R.130 с большинства зон охраны.

Однако Гипп настроен скептически – 502-й караульный батальон выставляет в караул лишь примерно 210 человек, что может обеспечить, самое большее, одну смену вновь значительно сокращенной охраны в Бресте. Однако и на цитадели требуется еще очень сильная смена охраны, подчеркивает Гипп. Поэтому он предлагает, чтобы 502-й караульный батальон подчинялся ему (относительно совместного несения караула) в течение всего периода несения I.R.130 караульной службы в Бресте^[1315].

В этот же день сводка Верховного командования вновь вернулась к сражению в Брест-Литовске: «Своим мужеством отличились полковники: командиры пехотного (Гипп) и артиллерийского (Велькер) полков»^[1316].

«Сорок пятая» была в Бресте еще пару дней – интересно, что Гиппу на несколько часов был подчинен и вернувшийся в город 854-й артдивизион, как и батальон Герштмайера, уходя на восток, на сутки (с 5 по 6 июля) задержавшийся в Бресте.

06.07.41. «Клюк»

Приказ покинуть город получили и подразделения Гиппа. Оглядывавшимся назад солдатам из Круммау (батальону Гартнака) трудная задача казалась выполненной. За их спиной, в раскаленной солнцем синеве над разгромленной цитаделью, все еще стоял дым пожара на складе телогреек, через танковые магистрали безостановочно шли колонны вермахта.

Последние грузовики дивизии покинули Брест. Ревя двигателями на расплывающихся песчаных дорогах, сотрясаясь, подбрасывая взвода на ухабах, автоколонна уходила на восток через Кобрин и Антополь.

Копыта обозов, глухо стукаясь о булыжники, поднимали песчаную пыль. В госпитале Бреста стонали тяжелораненые, свежее кладбище у Южной церкви – молчало. Как и родные тех, кто лег там – на улицы Линца, Штокерау, Гмундена, Рида и других городов Верхней Австрии почта еще не доставила извещения о смерти.

Покинув Брест, дивизия навечно осталась в его истории. Скрывшиеся в клубах пыли грузовики Ганса Гартнака означали завершение штурма крепости – но ее оборона продолжалась.

* * *

После наступившей вдруг тишины безостановочный глухой рев грузовиков и бронетехники с магистралей стал уже привычным для тех, кто скрывался в подвалах Центрального, казематах Западного или Северного – гораздо опаснее для них были тихие шаги патрулей. В прохладной тьме подвалов изможденные двухнедельной, но уже казавшейся бесконечной войной красноармейцы, настороженно прислушиваясь или забывшись в тревожном полусне, ожидали ночи. Тогда, в темноте, один за другим они покидали крепость.

Многие – через ветеринарный лазарет 333 сп, размещавшийся под главным валом. Оттуда, попадая в прикрывавший вал капонир, переходили ров и, стараясь держаться окраинами, уходили в леса Малориты.

Туда же, ночью, в середине июля, из Восточного форта приполз и его командир – майор Гаврилов. У него еще оставалось пять гранат и обоймы в двух пистолетах^[1317]. Гаврилов надеялся покинуть Брест, уйдя в леса Беловежской пущи.

С наслаждением напившись, пусть и стоячей, но несравненно более вкусной, чем из конюшенных ям, воды, Гаврилов, войдя в нее, двинулся через ров.

Немецкая речь и огонек папиросы, вспыхнувший впереди, заставили остановиться майора. Приглядевшись, он различил темные очертания армейских палаток – у рва располагалось какое-то подразделение.

Пришлось вернуться в каземат. Там, у самой двери, выходящей ко рву, при чистке конюшен сваливали навоз^[1318].

Закопавшись в нем, оставив лишь небольшую щель для наблюдения, Гаврилов дождался рассвета. Укрывшись, он слышал, как немцы ходят вдоль рва, однажды пройдя через его каземат.

Ночью Гаврилов вновь выполз ко рву – напиться. К его досаде, враги все еще не ушли. Он решил ждать там же, в навозе… Три дня он ничего не ел – потом нестерпимый голод заставил его есть комбикорм для коней. Немцы все не уходили – ночами он пил воду из рва, а днем ел комбикорм, надеясь продержаться сколько потребуется. Однако острая боль в желудке, начавшаяся на шестой день, усилилась настолько, что командир Восточного форта впал в полузабытье…

Очнулся он, лишь сквозь беспамятство услышав голоса. Через щель в своем убежище Гаврилов увидел двух немцев – совсем рядом, в каземате, у кучи навоза. Майор снял пистолет с предохранителя – и вовремя: эти двое ногами начали расшвыривать его укрытие.

Гаврилов нажал на спуск – поставленный, как оказалось, на стрельбу очередями, «Маузер» загрохотал, сразу же выпустив всю обойму. Немцы выбежали, а спустя несколько минут командир Восточного форта дал свой последний бой: успев выпустить пять пуль из ТТ, стал кидать гранаты – при броске второй, вероятно, не рассчитав сил, бросил ее так, что был контужен^[1319] и взят в плен.

…Кроме Гаврилова, были и другие: Гельмут К., 19-летний водитель имперской трудовой повинности (RAD), 6 июля писал своим родителям, что «цитадель все еще держится» и очаги сопротивления продолжают существовать: «дважды „краснота“ поднимала белый флаг, и каждый раз, когда была послана рота СС, двери захлопывались перед их лицом».

Однажды, двигаясь у цитадели вместе с другим грузовиком, Гельмут едва избежал гибели при карающем защитников пикировании Stuka.

Бомбовый удар был нанесен на расстоянии всего лишь в 300–400 м от автомашины Гельмута, и, «если откровенно, я немного замочил мои штаны», признавался он. 11 июля два немецких офицера были застрелены на улицах Бреста.

На следующий день Гельмут написал родителям снова: «Есть подземные туннели от цитадели до казарм протяженностью 3 км: в них все еще сидят русские. Наше подразделение находится в казармах. Улицы часто усыпаны разбросанными гвоздями. Мы уже не раз чинили наши шины»^[1320].

Конечно, Гельмут мог преувеличить опасности своих «героических будней». Не был он и непосредственным участником боев на цитадели, излагая слухи о «красноте», распускаемые такими же, проносящимися по Бресту водителями, с удовольствием пользующимися случаем понагнать страха на молодого коллегу, маскируя свой собственный. Чего стоят хотя бы рассказы о тоннелях в казармы, где останавливались водители – запуганному «стариками» Гельмуту, вероятно, начало казаться, что обросшие бородами беспощадные русские вот-вот выскочат из подвала с ножами.

События, о которых пишет Гельмут, вполне могут относиться вовсе не к июлю, а к штурму Восточного форта. Хотя откуда там тогда войска СС? Авианалет же «штукас» в июле против таинственных защитников выглядит неправдоподобным – однако есть и другие свидетельства о том, что в июле «юнкерсы» пикировали на цитадель. Кто знает – может, когда-нибудь найдется объяснение и этим сведениям.

Но несомненно – в июле в крепости оставалось еще немало ее защитников. Почему они не покинули ее? Есть немало версий – возможно, это были не остатки гарнизона, а бежавшие из соседних лагерей военнопленные. Скрывшись в заброшенных ее развалинах, найдя себе там оружие, они уходили в леса Малориты.

Возможно, последними защитниками крепости были все же и оборонявшие ее в июне бойцы, скрывающиеся там еще с момента уничтожения отрядов Фомина, Гаврилова или Бытко. Они надеялись на приход Красной Армии, да и покинуть крепость, вероятно, было не так-то легко – например, к концу июля в Бресте находилось: «Два батальона охраны тыла, технический батальон на отдыхе, подразделения войск связи, автоколонны, большая авторемонтная мастерская, большие военные госпитали, транспортные подразделения службы подвоза снабжения, радиотелеграф, формирующиеся маршевые эшелоны солдат и танков»^[1321].

Не исключено, что этими частями велось как достаточно плотное оцепление цитадели, так и патрулирование Бреста и его окрестностей. Наконец, не надо забывать, что помимо гонимых «восточников» в Бресте было и немало «западников», не отказавшихся бы поквитаться с «советами» – по законам простым, статуса военнопленного не предусматривающим.

Поэтому в июле в крепости продолжало скрываться немало ее защитников. Вновь необходимы были энергичные меры по ее (очередной!) «зачистке»…

30 июля назначенный комендантом Брест-Литовска генерал пехоты Вальтер фон Унру^[1322], получив в Варшаве автомобиль, во второй половине дня достиг города.

Брест был погружен в разруху. Однако 64-летнего фон Унру поразило не только это – спустя более чем месяц после окончания штурма городская цитадель все еще оставалась источником опасности: «[Она] была основательно разрушена огнем и снарядами, выдержали только ворота. В общем-то, это – пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный и пулеметный огонь от оставшихся советских солдат»^[1323].

Из-за разрушенного моста на Буге, задымленности цитадели, обломков зданий и большого количества неразорвавшихся снарядов, лежащих на дороге, идущей через крепость, приходилось пользоваться северным объездным путем, идущим через болотистую местность и периодически непроезжим.

Но для восстановления дороги требовалась «зачистка» крепости. Фон Унру начал ее немедля – уже через несколько дней, в начале августа, в цитадели были схвачены последние советские солдаты – небольшая группа, возглавлявшаяся неизвестным командиром. «Офицеру и его солдатам было обещано, что они смогут спокойно есть, пить, курить до тех пока не будут вывезены [в лагерь военнопленных]^[1324]».

Но несколько русских солдат еще продолжают сидеть в окруженном рвом с водой форту на юге^[1325] от Бреста. Что им нужно? Оцепление не даст им уйти. Штурмом брать их никто не собирается – об уроках цитадели уже наслышаны… В это время идет обыск остальных фортов – они наполнены боеприпасами и материалами, постепенно свозимыми в цитадель^[1326] для дальнейшей транспортировки.

Середина августа. Русские все еще там, в форту. «Да, – думает фон Унру, – дивизия из Линца, наверное, сильно спешила…»

Лишь в конце августа комендант Брест-Литовска Вальтер фон Унру сообщил армейскому командующему, что Брест и весь глубокий тыл примирен: «Больше нигде не стреляли. Снова виднелись веселые лица. Партизан больше не было. Можно было передвигаться без оружия. Установились спокойствие и безопасность»^[1327].

…В городах Верхней Австрии извещения о смерти уже получили.

Заключение

Оценивая те дни, видно, что главным моментом, поворотным пунктом для любых предвоенных планов и основой для последующих событий стал день 22 июня. Он и будет здесь рассмотрен.

Вторая причина для пристального внимания к этой дате – наибольшее количество сохранившихся источников относится именно к ней. 22 июня подробнее всего отражено и в KTB дивизии и корпуса, и в воспоминаниях немецких и советских участников.

Какие причины привели к тому, что штурм Брестской крепости провалился? Как оценить действия частей (и некоторых подразделений) дивизии 22 июня и приданных ей частей усиления (прежде всего – артиллерии)? На эти вопросы и отвечает этот раздел работы.

Кроме того – во второй части заключения рассказывается о первоначальной оценке брестских событий в Красной Армии.

…Высшее командование, выводя 45-ю дивизию на Брестское направление, вероятно, в первую очередь руководствовалось имевшимся у нее опытом последовательного форсирования двух водных преград с прорывом лежащей между ними линии укреплений. Как и на Эне, на Буге требовалось не только прорвать оборону противника, но и сделать это максимально быстро. Если на Эне это было нужно для подтягивания тяжелого оружия, то у Бреста для еще более важной цели – ввода в прорыв подвижных соединений, от которых зависела судьба кампании. Захват мостов на Буге и Мухавце, обеспечение наводки временных мостов и переправы основных сил – и было главной задачей дивизии.

Кроме того – доказанная в Польше и Франции способность «сорок пятой» к длительным маршам с высоким темпом продвижения, на направлении главного удара Восточного фронта была как нельзя кстати.

Третий (правда, весьма и весьма сомнительный^[1328]) момент – использование (победоносное) на главном направлении дивизии из Австрии, с одной стороны, еще сильнее бы укрепило связь двух немецких государств, с другой – было бы неплохим поводом для доклада фюреру.

Условия, конечно, несколько отличались от Эны – прежде всего наличием сооружений Брестской крепости. Но, во-первых, можно предположить, что существовало мнение о том, что к началу штурма они будут пусты (либо там и нет тысяч бойцов, на что рассчитана их вместимость, либо, догадавшись о нападении, русские выведут части из крепости). Во-вторых – внезапный удар приданной дивизии тяжелой артиллерии наверняка скажется на боевом духе русского гарнизона. Более того – артиллерия особой мощности, как и реактивные установки (оружие новое, но предположительно – сверхмощное), уничтожит не только боевой дух гарнизона, но и сам гарнизон.

Дата добавления: 2015-07-17