Глава 10. Глупая, ну хочешь - плачь Я буду за руку тебя держать Больно

ГЛАВА 10.

Глупая, ну хочешь - плачь
Я буду за руку тебя держать
Больно, я то знаю где
На самом дне души, что не достанет

Те, кому мы не нужны
Каждую ночь без стука в наши сны

Так скажи мне, правда чья
Нам - это боль, а им Господь - судья
(Слова песни Ирина Дубцова & Полина Гагарина - Кому, зачем?)

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Сердце. Бешено. Колотилось. И, казалось, что этот звук был слишком громким для пустой гостиной.

Гермиона подняла голову и посмотрела на старые настенные часы. Без четверти одиннадцать. Мерлин. Гарри еще нет. Кормак задремал, закинув голову на спинку дивана. А она уже не может терпеть. За прошедшие четыре часа. Слишком невыносимо. И слишком поздно. Неправильно
Черт. Внизу живота уже почти пекло. Пальцы ритмично отбивали что-то на трясущемся колене. Отвратительное сумасшедшее нетерпение бурлило в воздухе. Неправильно.
Гермиона вскочила с дивана. Уже ничего не различая перед собой. Не заметила, как оказалась в коридоре. Но было поздно. Слишком темно, чтобы остановиться. Слишком страшно, чтобы все осмыслить. Слишком больно, чтобы вернуться.
А она уже бежала по лестничному пролету. И угрызений совести не было. И обязательства не остановили. Обязательства дали повод.

«Дура ты, Гермиона... его там давно нет...».

Мысли прорвались сквозь мрак пустых коридоров.
Куда она идет?
Чего ждет? Хочет? Боится?
Ощущений. Слишком ярких для нее. Таких как сейчас. Когда она уже стояла на пятом этаже. Тяжело дыша. Вглядываясь в темноту. Разглядывая высокую фигуру у витражного окна. Голова опущена. Руки на каменном подоконнике. Почти сломленный стержень.
Страшно.
Руки, ноги, шея. Все отдалось какой-то ноющей болью. Болью, которая изо всех сил тянула назад. Но поздно. Пламенный привет с того света уже был послан.
Гермиона подошла тихо. Даже сердце перестало стучать в ушах. Встала за его спиной и заметила на манжетах белой рубашки кровь. Сглотнула. Опустила голову, не понимая, почему он молчит. Ведь он все равно услышал. В пустом коридоре. И наверняка понял, что это она.
Хотелось, чтобы он закричал. Отправил ее подальше. Не дал натворить глупостей...

Гермиона выдохнула. Малфой резко дернулся и поднял голову. Он знал. Знал, что она придет. Она догадывалась об этом, старательно пряча догадку все глубже и глубже. Как всегда не вышло. Не вышло сожалеть о сделанном. Не вышло чувствовать себя виноватой. Не вышло быть правильной и хорошей. Проигрыш. Никто ведь не говорил, что она должна быть именно такой. Это ее больные фантазии вбили в голову этот бред. О нравственности. О правильности. Об идеалах. О черном и белом в этом мире.
Теперь все было раскрошено перед ее ногами. И сожаления действительно отсутствовали. Даже тогда, когда Малфой повернулся и посмотрел на нее. Сверху вниз. Отрывая этим взглядом руки и ноги. Да. Абсолютная ненависть в глазах.
Гермиона молчала. Наверное, потому, что алеющий синяк на бледной щеке был слишком большим. Наверное, потому, что рана на тонкой губе была слишком глубокой. Наверное, потому, что ореол вокруг ссадин на скуле был слишком красным...
Мерлин. Опять горячая лава в ее теле заменила кровь. Слишком хрупкие преграды затрещали по швам. Попалась.
В каком-то нестерпимом понимании происходящего Гермиона шагнула назад. Сильные руки дернули ее за предплечья почти мгновенно. Отличная реакция, Малфой.
Гермиона охнула. Похоже, слишком громко. Похоже, слишком не вовремя. Все это. А колючий свитер уже пропускал, впитывал, притягивал грубые прикосновения. Почти мастерски. Почти осознанно.
Малфой наклонился. Остановился где-то над ее ухом. С шумом втянул воздух и замер.
Гермиона чувствовала, как дрожали его руки. Ощущала прерывистое дыхание и хотела просто оказаться как можно дальше отсюда. Повернула голову в сторону и уставилась на темный колыхающийся гобелен, прикрывающий настенную нишу. Плохо. Внутри все кричало «Плохо».
И стало еще хуже, когда Малфой одним резким движением развернул ее к стене. Гнусно. Когда наклонился к ней еще ближе, касаясь подбородком ее щеки. Сносно? Когда вдохнул еще раз, глубоко, будто наслаждаясь. Невозможно.
Гермиона с трудом различала. Его глаза под длинной светлой челкой. Глубокий порез на поджатой губе...Черт. Она дернулась. Слишком слабо для оправдания. Даже не смогла сдвинуться под этим злым напором. Почти пропустила то мгновение, когда он практически коснулся губами ее шеи. Еще раз вдохнул.
Вокруг уже все плыло. Плавилось в этом закипающем воздухе. Стиралось, крошилось, ломалось, взрывалось в урагане невозможного, непонятного, потерянного для них обоих. Гермиона с трудом могла дышать. Хватала ртом воздух, словно не он здесь был в избытке.
И Малфой поднял голову. Посмотрел на нее. На ее жалкие попытки заставить мозг работать в нужном направлении. Гермиона застыла. Еще раз дернулась назад. На этот раз сильнее. Ударилась о стену и почти всхлипнула.
Плохо. Плохо то, что пришла. Плохо то, что она уже чертову кучу раз проехалась по своей гордости. Плохо то, что она все еще здесь. Плохо то, что позволяет. Плохо то, что он уже проводит горячим влажным языком по ее скуле. Опять. По подбородку. Осторожно, медленно к губам и... все. Опять сначала. Глупо было думать, что все будет как прежде.
Гермиона почувствовала, что хватка на плечах ослабевает. И руки медленно, вверх к шее, обжигали, разъедали, убивали. А она пыталась сохранить баланс. Но равновесие рухнуло. И она уже целовала его в ответ, прижимая к себе.
Малфой подался в сторону, к тяжелому гобелену, притягивая ее за собой. Ткань заколыхалась сильнее, и они практически упали в темную нишу. Его глаза блестели в темноте, и Гермиона готова была оценить ситуацию. В мыслях «Удовлетворительно». В чувствах «Выше ожидаемого». В ощущениях «Превосходно». Слишком пошло для нее…
Мерлин! Что это? Зачем он так с ней?
А его руки уже под ее свитером. И внутри у нее все полыхало. Полыхало. Полыхало. Горело. Плавилось. Шипело. Поднималось от кончиков пальцев, изнуряющей волной проходило по венам, останавливалось где-то в позвоночнике и закручивалось в болезненный водоворот. И в голове крутилась последняя здравая мысль. «Он специально». Ведь так не может быть. Все что угодно. Спор. Интерес. Любопытство. Желание унизить...

- Дура... - прошептала Гермиона сама себе, сильнее хватая его за шею.

Малфой молчал. Тяжело дышал, покрывая поцелуями ее шею. Его почти не было видно. Темная ткань жалко трепыхалась за его спиной, не давая хоть малейшему проблеску света проникнуть в их мир.
Мерлин, хватит!
Гермиона почти застонала от отчаяния. Потому что уже не могла держать это в себе. Выдохнула, сдаваясь, и наклонилась вперед. Он замер. Она поцеловала. Медленно. Осторожно. Покрытые ссадинами скулы. Он вздрогнул от боли. Губы. Щеки. Шея. Его дыхание почти разрывало на части. Подняла наверх вязаную жилетку и скользнула руками под рубашку. Горячий. Слишком горячий для человека. Как пламя, которое она отказывалась признавать.
Как взрывы на подожженном солнце...

- Pour la derniere fois*, - пробормотал Малфой сквозь стиснутые зубы, вырывая Гермиону из этого пожара

- Est d'accord**, - откликнулась она, задирая рубашку еще выше.

И Малфой напрягся. Еле ощутимо, но Гермиона заметила. Он не ожидал. Думал, что и в этом сможет превзойти ее. Как всегда быть лучше, выше, казаться умнее. Это взбесило. Еще сильнее, чем все их новоиспеченные маниакальные наклонности. Гермиона не могла объяснить почему, но злость уже зашкаливала за допустимые пределы.

- Хватит! - громко рявкнула она, отталкивая Малфоя и спиной отходя к гобелену.

Он опять молчал. Его практически невозможно было разглядеть в этой дурацкой темноте. Только рваное дыхание.

- Я каждый год на каникулы езжу с родителями во Францию, - ровным голосом произнесла Гермиона. - Править миром будешь позже...

Она вышла в коридор. Помчалась, не оборачиваясь, в свою комнату. В ушах просто невыносимо гудело, звенело, визжало ее внутреннее «Я». Гермиона просто забыла. Ее помешательство не такое сильное, как она думала. Оказывается, с ним еще можно бороться.

* * *

Одержимость. Она убьет его раньше, чем до него доберется Волан-де-морт.
Одержимость. Она только что раскромсала его на куски.
Одержимость. Она уже не отпустит его.
Одержимость. У нее есть свой собственный облик.
Неопределенность. Он свыкся с ней на каком-то философском уровне.
Бессилие. Оно постепенно начинало выигрывать...

- Бл*ть, - прошипел Драко, сильнее впиваясь ладонями в деревянную раму.

Он был в своей комнате. Камин не горел, и неприятный холод проникал под одежду. Скоро. Несколько месяцев после Рождества и все закончится. Это все, возникшее в нем непонятно по какому из принципов шизофрении, скоро исчезнет навсегда.
Свобода.
Он будет рад ей. В любом ее проявлении. И ему уже больше не нужны эти прикосновения и поцелуи. Хватит. Пора оставить и забыть. Ведь он, если верить школьным слухам, отъявленный мерзавец и Казанова. Он просто должен снять напряжение. Напиться и устроить в своей комнате какую-нибудь первоклассную оргию, о которой будут ходить легенды.
Странно.
Ведь он, на самом деле, не спал ни с одной девушкой из школы. И все эти рассказы о его великих похождениях одно сплошное вранье. Бред отвергнутых студенток.
Паршиво.
Он же аристократ, черт возьми. Не в его правилах спать с каждой представительницей женского пола. Слишком грязно. Но он и не новичок. У него был секс. Пару раз с профессиональными шлюхами, которых ему приводил отец, якобы под предлогом того, что Малфои должны уметь делать все.
Забавно.
Ему, после этого, не особо-то и хотелось прикасаться к какой-нибудь девушке в Хогвартсе. Даже так, просто для развлечения.

Грейнджер...
В его мысли опять протиснулась грязнокровка. Грязная. Мерзкая. Отвратительная. Она оттолкнула его. Сегодня. В темноте, когда он уже был на пределе. Драко мог бы убить ее. Разрезать каким-нибудь заклинанием на крошечные кусочки и потом сжечь их. Превосходно. Получить как можно больше удовольствия от убийства. Да. Абсолютно так же, как его учили на собраниях Пожирателей Смерти. Хотеть убивать. Желать видеть муки и страдания. Наслаждаться предсмертной агонией.
Грейнджер.
Он ведь уже второй раз целовал ее. Не зная почему, не имея ни малейшего представления, забираясь на стенку от отвращения к самому себе, медленно изъедая себя изнутри вопросами и ненавистью. Но остановиться не мог. Когда она позволяла. Когда сама целовала в ответ. Вот только зачем? Зачем давала разваливаться принципам и правилам? Ведь она гриффиндорка. Она должна была держаться до последнего. Быть сильнее его...
Что это?
Драко постоянно задавал себе этот вопрос. Напряжение? Возможно. Такое жаркое, ноющее напряжение между ними должно было уже вылиться во что-нибудь. Либо в драку, с предполагаемым летальным исходом для кого-то из них, либо... в это

- Бред, - Драко стянул через голову жилетку и сел на кровать.

Это не давало успокоиться. Это невозможно было объяснить. Как после пяти лет обоюдной непробиваемой ненависти могло случиться такое? Когда это все началось? Когда он уже был в полном дерьме. Когда отчаяние захлестнуло с головой. Когда сквозь черную удушающую мглу пробились большие испуганные глаза. Когда он вдруг смог заставить себя снова быть Малфоем. Когда она спросила про убийства. Когда сказала, что для нее это важно. Когда растоптала его железное спокойствие. Когда заставила ревновать. Когда изрешетила оставшуюся волю и смогла управлять...

- Х*ева неразбериха! - прорычал Драко, и чернильница с тумбочки полетела в противоположную стену.

* * *

-...и он сказал, что возьмет меня с собой, как только найдет следующий крестраж, - воодушевленно закончил Гарри, намазывая свой тост джемом.

- Ничего себе! - Рон с открытым ртом уставился на друга. - Вот Дамблдор дает!

Гермиона выдавила заинтересованную улыбку, всем своим видом стараясь показать то, что она действительно слушала историю Гарри о чудесном получении воспоминаний Слизнорта.
- Если Дамблдор прав, и Сам-Знаешь-Кто действительно разделил свою душу на семь частей, то нам надо спешить, - шепотом сказала она, наклоняясь к друзьям. - Вряд ли все из его подчиненных об этом знают, но все равно...

- Это точно, - Гарри кивнул. - Он бы не стал рассказывать о такой темной магии каждому встречному. Возможно, в курсе дела только самые близкие слуги... Ну и Малфой, конечно знает…

ГАРРИ!!!
Гермиона с трудом подавила желание закрыть уши руками.
«Никогда. Слышишь, Гарри, никогда не произноси при мне этого имени…».

- Почему это Малфой должен знать про крестражи?

РОН!!!
Гермиона зажмурилась. Она никого и ничего не слышит.

- Он ведь Пожиратель, Рон, - почти возмущенно пробормотал Гарри.

- С чего ты это взял?

- Его отец — правая рука Волан-де-Морта...

- Поправочка, Гарри, - возразил Рон. - Его отец БЫЛ правой рукой Сам-Знаешь-Кого. Сейчас он в Азкабане.

- Это не меняет сути дела. Малфой...

- Пора идти на уроки! - почти прокричала Гермиона, вскакивая со скамьи.

Рон с Гарри сочувственно переглянулись и поднялись следом.

У дверей Большого Зала они столкнулись с Малфоем. Слизеринец, расчищая себе дорогу между студентов, пробирался к выходу.

- Пошла с дороги, грязнокровка, - рявкнул он на Гермиону, сильно толкая ее плечом и исчезая в толпе.

- Эй! - возмущенно воскликнули Гарри и Рон, принявшись внимательно высматривать белобрысую голову среди учеников.

- Как грубо, - хмуро прокомментировала Гермиона и, не дожидаясь друзей, вышла из зала.

Она устала. Действительно устала. Выслушивать, останавливать, успокаивать, прощать. Она имела право. После пяти лет безостановочной опеки. Она имела право. Не обратить внимание на «грязнокровку». Потому что устала. Потому что прошлая ночь выжала из нее последние силы. Потому что сама себя она уже не сможет простить. Потому что она уже не может нормально дышать от вопроса «Почему». Потому что не знает, чего хочет.
Грязнокровка.
Отличная тактика, Малфой.
Грязнокровка.
С этого момента все дни для нее слились в один. Завтраки сменяли обеды. Обеды — ужины. Учеба стала казаться размытым, летящим куда-то вперед неясным пятном.

«Не надо меня жалеть, я вполне способна сделать это самостоятельно... Гарри, передай мне Ежедневный Пророк, пожалуйста».

Гермиона, стараясь отвлечься от ненужных мыслей, загружала себя по полной программе. Записалась еще на несколько дополнительных курсов и уроки трансгрессии в Хогсмиде. В таком головокружительном ритме она, наконец, дожила до Рождества. Сама не поняла, когда успела сходить в Хогсмид за платьем и очнулась только на пороге кабинета зельеваренья.

- Отлично выглядите, мисс Грейнджер, мистер Маклагген! - Слизнорт сделал приглашающий жест рукой.

Гермиона моргнула. Опустила глаза и увидела на себе шифоновое платье цвета слоновой кости. Мило. И кто купил этот идиотизм? Ведь платье для праздников, а у нее пока все еще траур.
Она, под руку с Кормаком, медленно прошлась по кабинету Слизнорта, на который определенно точно было наложено какое-то заклинание — во всяком случае, помещение изнутри было намного больше обычного преподавательского кабинета. Стены и потолок были затянуты изумрудной, алой и золотой тканью, что создавало впечатление огромного шатра. В комнате толпился народ, было немного душно, и все заливал красный свет помпезной лампы, свисавшей с потолка. Из дальнего угла кабинета неслось громкое пение под аккомпанемент каких-то музыкальных инструментов, вроде мандолины. Между гостей то и дело сновали эльфы-домовики, почти незаметные под тяжелыми серебряными подносами с угощениями и напитками.

- Гермиона! - к ней из толпы вышла растрепанная Джинни и слегка озадаченный Гарри.

- Джинни! Гарри! - Гермиона вежливо высвободила руку из ладони Кормака и повернулась к друзьям. - Что это с вами?

- Слизнорт только что познакомил нас с Элредом Уорплом и его другом Сангвини, - усмехнулась Джинни, толкая Гарри в бок.

- Элредом Уорплом? - заинтересовалась Гермиона. - Автором книги «Братья по крови: моя жизнь среди вампиров»?

- Да, точно, именно с ним, - подхватил Гарри.

- Ну, и как он тебе?

- Предлагал мне заработать кучу золота от печатного издания моей биографии, - хохотнул Гарри. – Но, к моей великой радости, в тот момент, когда Уорпл уже начал обсуждать количество интервью за один сеанс и гонорар, его друг Сангвини чуть не набросился на группу девочек, и нам с Джинни удалось смыться оттуда...

- Набросился? - Гермиона приподняла брови. - Что значит набросился?

- Нуу, - Джинни поморщилась. - Этот Сангвини оказывается настоящий вампир. Такой высокий, бледный, с темными кругами под глазами.

- Вампир? - Гермиона удивленно уставилась на друзей. - Уорпл что, притащил сюда настоящего вампира?

- Идиот, правда? - Джинни покосилась в сторону танцующей толпы.

- Не то слово, - Гермиона раздосадовано улыбнулась. - Я была о нем немного другого мнения...

- Гермиона! - рядом с ней неожиданно появился Кормак и, быстро взяв за руку, потянул за собой. - Пошли танцевать.

Гермиона извиняюще посмотрела на друзей и, под их хитрыми взглядами, совершенно сникла.

- Давай, Гермиона! - ободряюще ухмыльнулся Гарри. - Веселись!

Ей ничего не оставалось делать, как позволить Кормаку увести себя в центр кабинета, где уже обнималось несколько парочек. Там, медленно двигаясь в такт какой-то тягучей мелодии, Гермиона могла позволить себе снять траур. Настроение, непонятно от чего, само по себе увеличилось на несколько пунктов. Этот греющий душу факт нельзя было отметать. Похоже, Рождество, действительно, волшебный праздник!

Через пару минут заунывная, угнетающая все здравомыслящие умы, песня, наконец, закончилась, и Гермиона с Кормаком смогла пробраться на другую сторону комнаты, прихватив по дороге по кубку с медовухой. Там у стены стояли только две хихикающие дамы, судя по всему, музыкантши из группы «Ведуньи».

- Ну, как тебе праздник? - поинтересовался Кормак, останавливаясь напротив Гермионы и закрывая ей обзор на группу слизеринцев, в которой она совсем недавно заметила Блейза Забини.

- Отлично! - слишком радостно ответила она, делая несколько шагов в сторону.

- Старикашка Слиззи мастер на всякие такие штуки...

- Точно! - рассеяно отозвалась Гермиона, продолжая отодвигаться.

Вот она уже почти полностью видела дурацкие платья сестер Грингасс и черный смокинг Забини, как...

- Зря ты туда встала, дорогуша, - вдруг улыбнулся Кормак, посмотрев куда-то над ее головой. - Теперь ты точно попалась!

Гермиона озадаченно уставилась на гриффиндорца и затем проследила за его взглядом.
Черт!
С ее губ сорвался еле слышный разочарованный стон. На потолке, точно над ее головой, упрямо расцветала маленькими белыми цветами омела. Гермиона снова посмотрела на ухмыляющегося Кормака и со вздохом прикрыла глаза.

- Ну, давай уже... не тяни...

Ожидание было неприятным. Напряжение во всем теле ни как не удавалось объяснить предвкушающим волнением. И, когда она уже почувствовала его дыхание на своей коже и была готова нарушить это рождественское правило, как вдруг...

- Мистер Маклагген.

Гермиона могла не открывать глаза, чтобы понять, кому принадлежит этот полный яда голос.
Но в этом случае он для нее звучал, как хор рождественских ангелов-спасителей.

- Вы, наверное, считаете, что Рождественская вечеринка предназначена исключительно для этих целей? - профессор Снегг, нависавший над ними словно дементор, скривил губы в подобии улыбки. - Должен Вас просветить, что это совсем не так.

- Профессор, мы просто...

- А Вас не спрашивали, мисс Грейнджер, - прошипел он и снова повернулся к Кормаку. - Ваше поведение не приемлемо. В стенах этой школы издавна принято соблюдать хоть какие-то азы этикета. И если Вы, мистер Маклагген, еще не просвещены в принципах элементарного нравственного поведения, то мне очень жаль Вас. Точнее, Ваш несчастный интеллект, пропустивший в своем развитии этот немаловажный пункт.

Гермиона не смогла сдержать улыбку, при виде нахмурившегося Кормака. Профессор Снегг был явно в ударе, и она никогда раньше не была так рада его появлению. С трудом скрывая радость, она стремительно отвернулась от этой парочки, чтобы не попасть под горячую руку.
Отойдя немного в сторону, Гермиона начала с любопытством рассматривать гостей, к которым то и дело подходил добродушно ухмыляющийся Слизнорт. Довольная улыбка так и не сходила с ее лица, и, чтобы хоть как-то это скрыть, она поднесла к губам кубок и сделала большой глоток, но тут...
Медовуха пошла не в то горло, и Гермиона, судорожно вдохнув, подавилась. Кашляя и отплевываясь, она продолжала смотреть на середину комнаты. Там, среди танцующих пар, разъяренный Аргус Филч тащил Драко Малфоя прямиком к Слизнорту.
Быстро поставив кубок на ближайший стол, Гермиона метнулась вперед.
- Профессор Слизнорт, - услышала она сиплый голос Филча, когда подошла ближе и встала почти за спиной профессора зельеварения, - я поймал этого ученика, когда он шнырял по коридору на одном из верхних этажей. Он утверждает, что приглашен на вашу вечеринку. Вы его приглашали?

Кипящий от злости Малфой вырвался из рук завхоза.
- Ну ладно, меня не приглашали, - сердито выпалил он. - Вы довольны?

- Нет, не доволен! - сказал Филч с полным противоречием на лице. - Теперь вы точно у меня получите! Разве директор не говорил, что в вечернее время шататься по коридорам теперь запрещается? Не говорил?

- Аргус, Аргус, все нормально, - добродушно махнул рукой Слизнорт. - Сейчас ведь Рождество, и это не преступление, если кому-то хочется попасть на праздник. На один разок забудем о наказаниях. Вы можете остаться, Драко.

Горького разочарования Филча нельзя было не заметить. Но еще более бросающимся в глаза было то, как на Малфоя смотрел незаметно подошедший Снегг. С гневом. Почти нескрываемым на бледном лице.

Не успела Гермиона как всегда разобраться со своими наблюдениями, как раздосадованный Филч поплелся прочь, бормоча себе под нос какие-то проклятия. Малфой изобразил самую вежливую улыбку из своего арсенала и стал благодарить Слизнорта за великодушие.

- Не за что, не за что, - отмахнулся Слизнорт. - В конце концов, я знавал вашего дедушку...

- Я хотел бы с вами поговорить, Драко, - внезапно перебил его Снегг, поворачиваясь к Малфою.

- Ну что вы, Северус, -Слизнорт икнул. - Сейчас Рождество, не будьте к нему слишком строги...

- Я — декан его факультета. Мне решать, строгим мне с ним быть или нет, - грубо
отрезал Снегг. - Следуйте за мной, Драко.

Они вдвоем вышли из кабинета.
Гермиона несколько минут стояла в нерешительности и нервно сминала подол платья. От внезапно накатившей радости не осталось и следа. В голову полезли мысли о безрассудстве и возможном последующем наказании, но она просто отмахнулась от них.

С трудом пробравшись сквозь толпу приглашенных и выскочив в пустой коридор, Гермиона огляделась. Никого не было. Она сорвалась с места и побежала. Ее шаги заглушала громкая музыка и болтовня, доносившаяся из открытых дверей кабинета Слизнорта. Не добежав до первого поворота нескольких шагов, девушка вдруг замерла, и, прислонившись к стене, с трудом перевела дыхание. Из-за угла слышались голоса.

- Не имеете права допускать ошибки, Драко, потому что, если вас исключат из школы...

- Я тут ни причем, ясно?

- Надеюсь, что вы говорите правду, поскольку все это было не только неумело, но и попросту глупо. Вас уже подозревают в соучастии.

- Кто меня подозревает?

Гермиона глубоко вдохнула и слегка выглянула из-за поворота. Коридор был довольно темный, но все равно ей удалось разглядеть неясную фигуру Малфоя, прислонившуюся к стене и нависавшего над ним Снегга.

- Кто меня подозревает? - сердито повторил Малфой. - В последний раз говорю, я этого не делал, понятно? Наверное, у этой Белл есть враги, о которых никто не знает... И не надо на меня так смотреть! Я знаю, что вы хотите сделать, я не такой тупой. Только ничего у вас не выйдет. Я в состоянии сделать это самостоятельно.

Наступила пауза. Снегг отступил от Малфоя на несколько шагов и лицо его помрачнело. Через некоторое время напряженного молчания, Снегг тихо сказал:

- Я вижу, что тетя Беллатриса учила вас окклюменции. Какие же мысли вы стараетесь скрыть от своего хозяина, Драко?

- От него я ничего не скрываю, я только не хочу, чтобы вы не лезли не в свое дело!

- Так вот почему вы избегаете меня с начала года? Боитесь моего вмешательства? А понимаете ли вы, что, если бы кто-нибудь другой посмел не явиться ко мне в кабинет, после того, как я несколько раз вызвал его...

- Тогда, может, оставите меня после уроков? - язвительно предложил Малфой. - Или Дамблдору нажалуетесь?

Снова наступила тишина. Гермиона чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Что-то медленно и неотвратимо менялась в ее осознании происходящего, как Снегг вдруг снова заговорил.

- Вы прекрасно знаете, что я не сделаю ни того, ни другого.

- Ну так прекратите преследовать меня и вызывать к себе в кабинет!

- Послушайте меня, - прошипел Снегг. - Я стараюсь вам помочь. Я обещал Нарциссе защитить вас. Я принес Непреложный Обет, Драко...

- Значит, вы зря его принесли, потому что я не нуждаюсь в вашей помощи! Это мое задание, он поручил это мне, и я это сделаю. У меня есть план, и он сработает, просто все получается немного дольше, чем я предполагал.

- Что за план?

- Не ваше дело!

- Если вы расскажете мне, что собираетесь делать, я смогу помочь вам...

- Мне уже помогают, - четко сказал Малфой. - Не думайте, я не один!

- Ты боишься, Драко, - Снегг внезапно наклонился совсем близко к его лицу. - Пытаешься скрыть страх, но это очевидно. Позволь помочь тебе...

- Нет! - повысил голос Малфой и отшатнулся от декана. - Он меня выбрал! Это мое задание! Только мое!

Гермиона дернулась назад так резко, что не удержалась на каблуках и осела на пол. Противная тошнота только усилилась. За поворотом послышались удаляющиеся шаги, и вскоре все затихло. В груди что-то отдалось неприятной болью, а в голове только и делали, что прокручивались беспорядочные слова, словно заезженная пленка: «Хозяин. Хозяин. Хозяин. Мое задание... Он меня выбрал... Хозяин». Казалось, что она куда-то летит, кувыркаясь в темноте, и тщетно пытается за что-нибудь зацепиться...

- Чего ты ожидала? - охрипшим голосом, поинтересовалась у себя гриффиндорка, осторожно поднимаясь. - Счастливого конца?.. Браво, Гермиона, ты действительно наиглупейшая идиотка...

Она еще пару раз глубоко вдохнула и, опершись одной рукой о стену, стянула с себя туфли. Было просто офигительно тошно. Такого с ней еще никогда не было. И самым ужасным для Гермионы было то, что она действительно чувствовала огромнейшее разочарование. Она была разочарована. Значит, в душе на что-то надеялась?! Мерлин, такого просто не может быть. Она ведь никогда не ходила по школе с большим плакатом в руках, который гласил: «Малфой, разочаруй меня», и о чем-то другом, еще более изощренном, тоже не мечтала. За что же тогда на нее постоянно накатывает все больше и больше наказаний?
Но не успела Гермиона поразмышлять на распространенную тему несправедливости жизни, как из-за поворота вышел Малфой. Она от неожиданности даже вскрикнула, но тут же пожалела об этом. Потому что почти мгновенно ей стало не до земных испугов. В голове что-то неприятно щелкнуло, и на смену разочарованию пришла злость. Яркая, затмевающая страх перед ним.
Гермиона стиснула зубы. Она надеялась, что он понял, что она все слышала. Малфой прищурился.

- Что ты... - он в своей обычной манере начал убийственно растягивать слова.

- Заткнись, - холодно перебила его Гермиона, стараясь унять рвущуюся наружу ярость.

Малфой наклонил голову.
- Совсем потеряла страх, грязнокровка? - почти невинно поинтересовался он.

- А ты окончательно потерял совесть? - в тон ему спросила Гермиона.

- У меня ее никогда не было, - отозвался Малфой.

- Точно так же, как чести, достоинства и многих других положительных качеств, - зло процедила Гермиона.

Малфой заскрежетал зубами.
- Нарываешься, грязнокровка, - яростно прошептал он, вытаскивая руки из карманов.

- И без тебя об этом знаю, - рассержено хмыкнула Гермиона.

- Грейнджер, ты рехнулась? - зашипел Малфой, делая шаг в ее сторону.

- Не подходи ко мне! - Гермиона резко отшатнулась назад.

Это было последней каплей. Малфой зарычал и, быстро рванув вперед, схватил ее за плечи и со всей силы впечатал в стену. Гермиона сдавленно выдохнула и одной рукой схватилась за голову.

- Что за хрень с тобой происходит, Грейнджер?! - рявкнул он, встряхивая ее.

- Отвали от меня! - Гермиона дернулась.

- Что за хрень с тобой происходит? - повторил Малфой, прижимая ее к стене еще сильнее.

- Ты мерзкая, отвратительная, продажная скотина, Малфой! - почти заорала Гермиона, пытаясь оттолкнуть его от себя.

- Это я уже знаю, Грейнджер, - он прищурился. - Что-нибудь еще?

- Неет, - истерично захохотала Гермиона, отчаянно вырываясь. - Теперь я так считаю на самом деле. Раньше у меня не было оснований так думать, но теперь...

- Что теперь?! - Малфой тоже перешел на крик. - Что?

- А вот что! - Гермиона резко высвободила руку и рванула вверх левый рукав его белой рубашки.

Ткань, не выдержав напора, порвалась, явив Гермионе слишком бледную руку, на предплечье которой красовалась уродливая татуировка в виде переплетенных черепа и змеи. Метка. Все еще яркая, горящая иссиня черным цветом, с красным воспаленным ореолом вокруг.
Черт.
Гермиона с трудом оторвала взгляд от Знака Мрака и с отвращением посмотрела на Малфоя.
Он молчал. Медленно, осторожно снимал с нее кожу своим несносным взглядом. Добрый мальчик.

- Десять баллов Гриффиндору, - лучше бы он продолжал молчать. - За догадливость.

Гермиона вдохнула побольше воздуха и с силой оттолкнула его от себя. Кажется, она немного успокоилась.
- Десяти мало, - она прислонилась к стене. - Пятьдесят.

- Десять, - Малфой яростно сверкнул глазами. - Гриффиндорцы не торгуются.

Гермиона еще раз опустила взгляд. Метка никуда не исчезла. Черная безобразная яма на бледной коже. Омерзительно.

- И никаких угрызений совести, - она невесело усмехнулась. - Я даже тебе завидую...

- Неужели? - едко поинтересовался Малфой.

- Разумеется, нет, - Гермиона поморщилась. - Но ты, конечно, молодец, Малфой... Такая ответственность, - она картинно покачала головой.

- А сколько привилегий, - Малфой мечтательно возвел глаза к небу.

- Могу себе представить, - Гермиона потерла переносицу. - Тебя, наверное, до сих пор распирает от гордости?

- Я держу себя в руках, - Малфой продолжал ухмыляться.

- Надеюсь, так и будет, - Гермиона предупреждающе посмотрела на слизеринца.

- Не думаю...

- Жаль, - Гермиона наигранно расстроилась и снова посмотрела на его руку. - Как у тебя там дела, Малфой? Не дует?

- Нет, я в порядке, - он приторно благодарно ухмыльнулся и приподнял несколько лохмотьев, оставшихся от рукава. - Вот только сорочка стоила двести галеонов...

- Надеюсь, не обеднеешь? - Гермиона оттолкнулась от стены и скрестила на груди руки.

- Где научилась так язвить, Грейнджер? - Малфой скривился, словно от боли. - Неужели гриффиндорцы не такие уж святые на самом деле?

- Я не считаю себя святой, - Гермиона напряглась. - Если ты об этом...

- Исключительно проницательна, Грейнджер! - Малфой изобразил величайший восторг. – Так, когда же твоя светлая голова, наконец, додумалась?

Гермиона прикусила губу. Не совсем правильный поворот событий. Малфой задал именно тот вопрос, на который она еще не знала определенного ответа. Правда — ложь. Все тут было абсолютно неприемлемо.

- Буквально пару минут назад, - Гермиона пыталась говорить будничным тоном.

Малфой напрягся. Это было видно по едва дернувшимся скулам и резко сжавшимся кулакам.

- И что же послужило основанием такому открытию? - холодно поинтересовался он.

Гермиона усмехнулась. Он догадывался.

- Твой разговор со Снеггом, наверное... - она задумалась. - Уж больно ты разоткровенничался.

Первый выстрел.
Малфой глубоко вдохнул, не очень старательно сдерживая злость. На его бледном лице выступило несколько красных пятен, но он почему-то пытался не сорваться. Зря. Гермионе бы сейчас не помешала хорошая встряска.

- Не думал, что подслушивать — в твоем стиле, Грейнджер, - яростно процедил Малфой.

- А ты знаешь мой стиль?- фраза прозвучала с явной горечью. Второй выстрел не удался.

- Грейнджер?.. - в каком-то злом удивлении протянул Малфой, делая шаг вперед.

- Что? - нервно бросила Гермиона, отходя назад и спотыкаясь об свои же туфли.

- Неужели ты разочарована? - Малфой скривил губы в язвительной ухмылке, и она поняла, что ноющее чувство в груди вернулось с процентами.

- Много чести, - слишком рассеяно, пряча глаза.

- Наверное, и целовать меня теперь не захочешь...

Третий выстрел. Нет. Целая автоматная очередь. Точно в нее. Сердце. Голова. Ноги, руки. Живот. Головокружительная смерть.

- Я. Никогда. Тебя. Не. Целовала, - Гермиона неосознанно сжала руки в кулаки.

- Даже так? - Малфой издевательски вскинул брови.

- Не смей тыкать в меня своими же слабостями! - зло прошипела Гермиона, откидывая с лица волосы.

Четвертый выстрел. Теперь уже Малфой яростно сверлил ее взглядом.
- У меня нет слабостей, Грейнджер, - почти прорычал он. - Пора, наконец, твоей тупой грязнокровной башке это уяснить.

- Ну, разумеется, - едко отозвалась Гермиона.

- Ты даже не представляешь, на что я способен!

- Уже представляю, - хмыкнула Гермиона и быстро взглянула на его руку. - Точнее вижу...

- Что, Грейнджер, страшно? - Малфой как-то хищно оскалился.

- Мечтай, - хохотнула Гермиона. - Исключительно в твоих снах...

- Я скорее женюсь на домовике, чем буду лицезреть тебя хоть в одном моем сне, - Малфой в отвращении скривился.

- Притворство льется у тебя из ушей, Малфой, - бесстрастно сказала Гермиона, внимательно вглядываясь в его лицо. - Ты — никудышный актер...

- Кто бы говорил, Грейнджер! - захохотал Малфой, чем еще больше сбил Гермиону с толку. - От твоих актерских выкидонов меня воротит уже какую неделю...

- О чем это ты? - она нервно дернулась.

- Расслабься, Грейнджер, - протянул Малфой. - Ни о чем.

Гермиона еще раз внимательно посмотрела на слизеринца и со вздохом опустила глаза.

- Какого черта ты задумал, Малфой?

- Ты про что? - невинно поинтересовался он.

- Не прикидывайся идиотом, - Гермиона вскинула подбородок. - Отвечай!

- Так я тебе все и рассказал, Грейнджер, - язвительно отозвался он. - Даже не надейся...

- Что. Ты. Задумал? - зло прошептала она, поднимая голову еще выше. - ЧТО?

- Я не собираюсь ничего тебе говорить, грязнокровка, - прошипел Малфой, наклоняясь к ее лицу. - Понятно?! Ничего. Такой отвратительной, мерзкой дряни, как ты...

- Я расскажу Дамблдору, - резкий шепот, и он тут же осекся.

Малфой наклонился еще ниже. Его светлая челка уже касалась ее ресниц. На губах, на щеках, на подбородке было это знакомое горячее дыхание...

- Валяй.

- Что? - Гермиона приоткрыла рот.

- Рассказывай, Грейнджер, - лицо Малфоя было совершенно непроницаемым. - Вперед.

- Тебя ждет Азкабан, - выдохнула Гермиона. - Ты не протянешь там и месяца...

- А разве ты не этого хотела? - по его лицу скользнула тень улыбки. - Чтобы я сгнил в Азкабане?

Отравление.
Словами. Цитатами. Взглядами.
Гермиона почувствовала, что жар, так рьяно сдерживаемый ею, приливает к лицу. Она опять переставала контролировать ситуацию. Опять волны ненужной, неправильной слабости разливались по телу.

- Малфой, - Гермиона старалась, чтобы голос звучал ровно. - Все пять лет своего обучения здесь я хотела лишь того, чтобы вокруг меня не было боли... Чтобы предательство не смогло пробраться сквозь эти стены...

- Облом, - Малфой щелкнул пальцами у нее перед лицом. - Ужасно, не правда ли, когда надежды рушатся?

Ненависть.
Она то уходит, то возвращается.

- Клянусь, Малфой, я все расскажу, - Гермиона отошла на шаг. - Все.

- Мне так не кажется...

- С чего ты взял?!

- С того, что это... - Малфой сделал паузу. - Мой секрет. А ты, насколько известно, чужих тайн не выдаешь. Иначе, не по-гриффиндорски как-то все выходит...

- Ты пожалеешь, Малфой! - яростно прошептала Гермиона, пятясь назад. - За все, что натворил.

- Не расскажешь, - продолжал он, пристально следя за гриффиндоркой. - Я уверен.

- За свое тщеславие и самоуверенность ты тоже поплатишься, - Гермиона подняла туфли, не отрывая взгляд от слизеринца. - Запомни мои слова, Малфой...

- Не сотрясай воздух впустую, Грейнджер, - он засунул руки в карманы. - Я знаю тебя намного лучше, чем ты думаешь.

- Ты меня совсем не знаешь...

Гермиона резко развернулась и почти бегом направилась к лестницам. Там, заворачивая за повороты, спускаясь по многочисленным ступенькам, она хотела разреветься. Сильно. Чтобы весь Хогвартс слышал. Потому что Малфой был прав. Она бы не рассказала. Но не из-за каких-то глупых гриффиндорских принципов, а потому что пожалела. Пожалела слизеринского ублюдка, который уже в этом году успел наделать кучу дерьма. Избил Гарри, проклял Кэти, стал Пожирателем...
Но она расскажет. Назло его совершенной уверенности. Прямо сейчас. Потому что уже стоит у кабинета Дамблдора, пытаясь вспомнить пароль.

- Кислотные леденцы, - наудачу выпалила Гермиона, сверля дубовую дверь взглядом.
Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем замок щелкнул, и дверь, скрипнув, слегка приоткрылась.
Гермиона нервно сглотнула. Ее боевого настроя, к сожалению, хватило только на проделанный путь, и вся спесь уже к моменту появления у кабинета директора сошла на нет. Но не успела гриффиндорка взвесить все «за» (которых обязательно должно было быть больше) и «против», как из-за двери раздался голос.

- Входите, мисс Грейнджер.

Гермиона застыла. Вернуть ее к жизни смогло только повторное приглашение.

- Мерлин, - прошептала она, неуверенно притягивая за собой ручку двери и проходя в кабинет.

- Не стесняйтесь, мисс Грейнджер, присаживайтесь.

Гермиона вздрогнула и, повернув голову, увидела сидящего за деревянным столом Дамблдора, вид у которого был весьма уставший, но довольный. Перед ним лежал небольшой поднос с засахаренными лимонными дольками, выглядевший среди странных движущихся приборов слегка неуместно.

- Спасибо, профессор, - Гермиона нервно улыбнулась и, быстро подойдя к столу, опустилась в кресло напротив директора.

- Лимонную дольку? - Дамблдор осторожно подвинул к ней золотой поднос.

- Нет, благодарю, сэр, - Гермиона покачала головой.

Дамблдор понимающе улыбнулся и, поудобнее устроившись в кресле, кивнул.
- Как я вижу, вы только что пришли с рождественских посиделок, которые так любезно согласился устроить для нас Гораций?

Гермиона еще раз окинула взглядом свое платье, как вдруг с ужасом поняла, что не имеет даже малейшего представления о том, сколько сейчас времени. С трудом прикидывая возможные набежавшие заполночь часы, она подняла голову.
- Да, сэр, - сдавленно пробормотала гриффиндорка.

- И как все прошло?

- Очень мило, сэр...

Дамблдор изучающе наклонил голову. Гермионе стало не по себе. Глаза, смотрящие из-за очков-половинок, определенно видели насквозь.

- Не думаю, мисс Грейнджер, что вас сюда привело исключительно желание повидаться со мной и узнать новости о моем здоровье... – улыбаясь, начал директор

Гермиона покраснела.

-...так что я готов выслушать вас без дальнейших промедлений.

Гермиона прикусила губу. Это нельзя было объяснить великим нежеланием. Скорее отсутствием подходящих слов... Нежеланием видеть Малфоя в суде? В Азкабане? Или, напротив, сумасшедшим желанием этого?
Голова разрывалась от противоречий, а взгляд, напротив, становился все пронзительней.

- Мисс, Грейнджер, - Дамблдор наклонился вперед - что произошло?

Мерлин. Это труднее, чем она предполагала.

- Дело в том, что... так получилось, что я узнала… понимаете... - Гермиона вдохнула. - Драко Малфой — Пожиратель Смерти.

Несколько секунд стояла полная тишина. Казалось, что даже волшебные приборы перестали двигаться. Но вдруг Дамблдор резко поднялся с кресла и, обогнув его, остановился за обитой красным бархатом спинкой. Длинные пальцы начали отбивать неясный, еле-уловимый ритм, а сам директор, несколько раз тяжело вздохнув, повернулся к Гермионе.

- Я, к сожалению, не имею ни малейшего представления о том, как вы это узнали, мисс Грейнджер, - немного обескуражено произнес он. - Но боюсь, мне придется сообщить вам, что я в курсе положения мистера Малфоя.

Вот и все. Гермионе показалось, что на нее вылили ведро ледяной воды и выставили на сильный мороз.

- Что? - единственное, что пришло ей в голову, тут же слетело с языка.

Дамблдор некоторое время внимательно изучал содержимое своего стола, но затем, медленно развернувшись к Гермионе спиной, отошел к витражному окну.

- Мне уже около четырех месяцев известно, что мистер Малфой вступил в ряды Пожирателей Смерти, - тихо сказал он. - И, насколько я знаю, он это сделал нынешним летом...

- Что? - глаза Гермионы расширились. - Вы знали? Все это время? Но как?

- Мисс Грейнджер, - Дамблдор глубоко вздохнул. - Шпионы, знаете ли, есть не только у Темного Лорда...

- Почему вы ничего не сделали? - Гермиона сама не заметила, как поднялась с кресла. - Он же предатель! Убийца! Слуга Сами-Знаете-Кого. Он ведь… Он ведь просто...

- Я думаю, вам стоит присесть, мисс Грейнджер, - не поворачиваясь, сказал Дамблдор. – И, если вы выслушаете меня, то думаю, для вас кое-что прояснится.

Гермиона нехотя опустилась обратно в кресло, медленно закипая от негодования.
- Профессор Снегг тоже знает об этом, - осторожно проговорила она. - Он предлагал Малфою помощь. Сказал, что принес Непреложный Обет.

- Северус, Северус, - Дамблдор покачал головой. - Порой он слишком ответственно выполняет свои поручения...

- Поручения? - Гермиона откровенно ничего не понимала и от этого еще больше злилась.

- Да, мисс Грейнджер.Видите ли, но именно профессор Снегг сообщил мне о том, что случилось с мистером Малфоем, - Дамблдор, наконец, повернулся к ней лицом. - Поэтому то, что он говорил или предлагал Драко не более, чем искусная игра.

- Я не...

- Северус Снегг является нашим шпионом у Темного Лорда, - лицо Дамблдора было непроницаемым. - Информация, которую он предоставляет, очень ценна для Ордена.

- Допустим, - Гермиона, находясь на грани информационной рвоты, потерла лоб. - Но вы ведь не можете отрицать того, что Малфой отнюдь не святой ангел, и что он что-то задумал?

- Я и не собираюсь отрицать это, мисс Грейнджер, - устало улыбнулся Дамблдор. - У меня даже есть предположения насчет его задания...
Он замолчал, и Гермиона сразу поняла, что не услышит окончания фразы. И дело не в недоверии. Дело в принципах Дамблдора. Он всегда привык все переживать сам, не делясь ни с кем.

- Вы доверяете Сне... - Гермиона запнулась. - Профессору Снеггу?

- Целиком и полностью, мисс Грейнджер, - Дамблдор провел почерневшей рукой по длинной бороде. - Я уверен, он не подведет меня.

- Почему же вы до сих пор ничего не предприняли? - Гермиона, посомневавшись, задала долго мучающий ее вопрос. - Как можно спокойно сидеть и ждать, зная, что по школе ходит Пожиратель Смерти?

- Знаете в чем ваша проблема, мисс Грейнджер? - вдруг спросил Дамблдор, подходя к столу. - Вы слишком четко разделяете мир на белое и черное. Но вам ли не знать, что зло живет в каждом из нас. И важно лишь то, насколько мы даем ему свободу. Насколько слабыми оказываемся перед выбором...

Гермиона затаила дыхание. Она понимала, что мимо нее сейчас проскальзывало что-то очень важное, но ни как не могла уловить суть.

-...Не все в этой жизни решаем мы. Порой, нам приходится идти на поводу у обстоятельств. Жестоких, несправедливых... Но то, что в глубине души мы противостоим этому, уже дает нам сил...

- Что вы имеете в виду, профессор? - Гермиона непонимающе вгляделась в лицо директора.

- Я пытаюсь сказать вам, мисс Грейнджер, что татуировка на плече ничего не определяет, - Дамблдор больше не улыбался. - Важно то, что внутри. Важно, в действительности то, что вы чувствуете, когда срываете чужие маски, так старательно возделываемые годами...

- Не надо, пожалуйста! - вдруг умоляюще прошептала Гермиона, закрывая ладонями лицо. - Я не хочу ни о чем жалеть... Потому что и так натворила очень много глупостей...

- А вы уверены, что это глупости? - она услышала, как Дамблдор опустился в кресло. - Или вы просто боитесь перемен, мисс Грейнджер?

- Перемен? - Гермиона приподняла голову. - Нет. Я боюсь во всем этом потерять себя.

- Каждый из нас хотя бы раз в жизни терял себя, - глаза Дамблдора странно сверкнули. - Это помогает, знаете ли. Справляться со страхом.

- Я не боюсь, - повторила Гермиона.

- Потому что вам уже помогли.

- Вы путаете меня еще сильнее, сэр...

- Сильнее чем кто?

- Мерлин, - Гермиона снова уткнулась лицом в ладони.

- Вы действительно удивительный человек, мисс Грейнджер, - спокойно продолжал Дамблдор. - Вы способны прощать даже тогда, когда надежды на прощение уже нет. Ваша любовь и доброта не имеют границ...

- Это только вредит мне… - глухо отозвалась Гермиона. - Мешает, растаптывает гордость...

- И поэтому, на шестом курсе вы так старательно пытаетесь скрыть все это?

- Наверное... - Гермиона провела ладонью по волосам. - Или... я не знаю...

- Зачем вы пришли ко мне, мисс Грейнджер?

- Что? - Гермиона подняла голову и непонимающе посмотрела на директора.

- Зачем? - Дамблдор внимательно вглядывался в ее лицо.

- Ну... вообще-то для того, чтобы сообщить вам...

- Только лишь из-за этого? - перебил ее Дамблдор. - Причина только одна?

- Разумеется, да, - Гермиона опустила глаза.

- Мисс Грейнджер, - мягко произнес Дамблдор. - Я не могу читать чужие мысли. К сожалению. Но я прекрасно вижу во взгляде горечь, обиду и желание отомстить.

- Я, наверное, пойду, сэр, - пробормотала Гермиона, вскакивая с кресла. - Уже поздно.

- Конечно, мисс Грейнджер, - кивнул Дамблдор. - Только у меня к вам одна просьба.

- Да?

- Я хочу, чтобы этот разговор остался между нами...

- Разумеется, сэр.

- Вы меня не дослушали, мисс Грейнджер, - Дамблдор укоризненно посмотрел на Гермиону. - Только между нами. Даже мистер Поттер и мистер Уизли не должны ничего знать. Все действительно очень серьезно. Если Темный Лорд опять использует свою связь с Гарри и узнает это, то мы уже не сможем никому помочь. Вы понимаете?

- Не думаю, сэр, - Гермиона покачала головой, - но никто ничего не узнает. Я обещаю.

- Спасибо, мисс Грейнджер, - Дамблдор снял очки. - И спокойной ночи...

Гермиона кивнула. Развернулась, быстро пересекла кабинет и, толкнув дверь, вышла в коридор. Теперь можно было дышать.
Теперь можно было себя ненавидеть за то, что щипало глаза.
Теперь она могла осознать насколько все ужасно. Как сильно запущена болезнь, которую уже не скроешь от окружающих.
Странно. Ведь все это время она так старательно цеплялась за здравый смысл, что эту вездесущую правильность можно было потрогать рукой. А теперь ей дали волю. Кинули в лицо свободу. Но Гермиона ее уже не хотела. Потому что ей слишком плохо. Она просто хотела домой.

* * *

Сочельник. Малфой-Мэнор. 18:00

Драко Малфой сидел на заправленной кровати и уже двадцать минут не сводил глаз с серого шарфа, висевшего на дверце шкафа. Внутренности вскипали уже по десятому кругу, а он ни как не мог заставить себя спуститься вниз. В голове медленно разливался свинец, как после бутылки хорошего портвейна, и аккуратно смешивался с тихой яростью, которая шипящими волнами поднималась из груди. Драко с каким-то изощренным удовольствием понимал, что скоро не выдержит. Еще несколько таких, особенно болезненных ударов где-то внутри, и он прокусит себе губу и сорвется. И ему начихать на то, что она сразу же вышвырнет его после того, что было. После того, что она увидела...

- К черту!
Он резко вскочил с кровати.
И уже сожалел о том, что рядом не было отца. Он бы остановил его. Избил, изувечил, запер в темнице, но остановил. Не дал бы совершить, возможно, самую главную ошибку в жизни.

- Драко?

Его окликнули, когда он уже шел через холл к выходу.

- Мама? - Драко повернулся и увидел спускающуюся с лестницы Нарциссу. - Зачем ты встала? Тебе нужно отдыхать.

- Не могла же я спокойно лежать в постели, когда мой сын неприлично быстро пронесся мимо моей комнаты, - Нарцисса медленно подошла к нему и поправила воротник пальто.

- Я тебя разбудил? - Драко извиняюще улыбнулся.

- Нет, я не спала, - Нарцисса отошла на шаг и оценивающе посмотрела на сына. - Ты куда-то собрался?

- Мне нужно в Косой переулок.

- Сегодня Сочельник, - заметила Нарцисса, изящным жестом поправляя волосы.

- Хочешь, чтобы я остался? - Драко наклонил голову и сильнее сжал в руке вязаный шарф.

- Нет, Драко, ты можешь идти, - на губах Нарциссы, наконец, появилась улыбка. - Сейчас не подходящее время, чтобы справлять Рождество.

- Это точно, - Драко невесело улыбнулся. - Тогда до завтра?

- До завтра, - Нарцисса кивнула и подошла ближе. - Драко?

- Да?

- Только не делай глупостей, пожалуйста, - она медленно наклонилась к сыну и коснулась губами холодной щеки. - Ты — единственное, что у меня осталось.

* * *

Окраина Лондона. Сочельник. 20:00

Гермиона сидела на кухне за круглым столом и наблюдала за тем, как с длинных свечей на праздничную скатерть капает горячий воск. Занятие исключительно для душевнобольных.
Как мило — она сошла с ума спустя всего пять дней после отъезда из Хогвартса.
В голове все буквально бурлило от негодования и истерического смеха. Казалось, что разум покидает Гермиону навсегда, но, к счастью, назвать сегодняшний день самым бесполезным днем в ее жизни у нее ума еще хватило.
Вопреки обещанию просидеть весь праздник дома, она целое утро бродила по магазинам, побывала на всех рождественских распродажах, где почти за даром распродавали оставшийся предпраздничный товар. И, благодаря этой совершенно ненужной прогулке, к вечеру у Гермионы на столе красовались рождественские свечи, дом был увешан разноцветными гирляндами, а холодильник забит совершенно нездоровой пищей (да простят ее родители стоматологи). Все это в какой-то мере вдохновляло на проведение веселого вечера в одиночестве.
Но, к сожалению, праздничный настрой продержался недолго.
Минуты с завидной монотонностью протекали друг за другом, и Гермионе начало казаться, что время идет по кругу. За окном темнело, и к девяти часам на улице зарядил дождь — неотъемлемый атрибут Лондона даже холодной зимой. Тяжелые капли стучали по крыше, отсчитывая свои собственные секунды. Гермиона нервно постукивала пальцами по столешнице, выпивая очередной стакан колы. Приторно сладкий напиток комком застревал в желудке, не давая забывать о ноющей боли. Боли, которая давала о себе знать совсем не вовремя.
Все не вовремя...
Капли стучали. Кап-кап. Часы тикали. В чулане гудел котел. Гермиона нервно улыбалась и большими глотками пила колу. Вязаный свитер стал вдруг нестерпимо колючим, и она резко стянула его через голову, оставшись в одной белой майке.
Напряжение накалялось, как перед взрывом, и, казалось, воздух трещит от переизбытка энергии. Свечи потрескивали. Воск капал. Дождь стучал по крыше. Часы тикали. Котел гудел все громче и громче. Гермиона стучала пустым стаканом по столу и уже была готова разнести эту маленькую кухню к чертовой матери.
Что-то было не так.
Из-за чего она переживает?
А она переживает?
Наверное, если так ожесточенно стучит стаканом по столу. И дождь не зря так сильно капает. И все вокруг не зря так громко гудит...
Срыв.
Это просто нервный срыв.
Гермиона поставила локти на стол и закрыла ладонями уши.
Так намного лучше. Она прикрыла глаза и попыталась успокоиться.
В дверь позвонили.
Гермиона, тихо застонав, надела тапки и прошла в холл. Повернув замок, она толкнула входную дверь, впуская прохладный воздух, и...

Легкие отказались работать.
- Малфой? - с трудом прохрипела она, старательно пытаясь увидеть вместо стоящего на крыльце блондина кого-нибудь другого.

Она была согласна на галлюцинацию. Сон. Мираж. Все, что угодно, только, чтобы это был не Малфой. Чтобы она не зря все эти дни старалась выкинуть из головы разговор с Дамблдором. Последнюю встречу с ним. Мысли. Сожаления. Обиды.
Но это был он. И он никуда не собирался исчезать. Дождь хлестал его по лицу. Светлые волосы прилипли ко лбу. По щекам стекали холодные капли, сверкая в свете уличных фонарей. Он смотрел на нее немного растеряно, и Гермиона готова была убить его за этот взгляд. Слишком живой. Слишком не малфоевский.
А в голове уже вертелись новые вопросы, но сформулировать хоть один из них мешало яркое потрясение.
Гермиона, с каким-то безобразным любопытством, опустила взгляд вниз и увидела в руках у Малфоя серый шарф. Шарф, который она оставила в том старом сарае в Хогсмиде.
Ветер хлестнул ее по лицу, и легкие скрутило в тугой жгут.
Зря.
Опять воспоминания. Воспоминания, которые Гермиона старательно прятала так глубоко, что сама не могла их достать.
А он их возвращал. С болью выдергивал из нее. Ей назло.
А она даже не могла спросить его, как ему удалось ее найти. Но он, похоже, как всегда все понял и сделал шаг вперед, протягивая ей промокший шарф.

- Я умею пользоваться магловскими справочниками, Грейнджер, - Малфой провел ладонью по лицу, убирая мокрые волосы.

Ясно.
Это все объясняло? Ни хрена.
Гермиона продолжала внимательно смотреть на него в ожидании какого-то подвоха. Смеха. Издевки. Оскорбления.
Но ничего не было. И она отошла в сторону. Пропуская его. Впуская в дом и идя на поводу у своих безумных желаний.
На его лице читалось подозрение. С трудом скрываемое под удивлением. Гермионе хотелось рассмеяться. Малфой считал, что она что-то задумала. Это стоило куда-то записать.

- Я, надеюсь, ты не убил того пьяницу? - Гермиона хмыкнула, дожидаясь пока он пройдет в холл и запирая за ним дверь.

- Только обездвиживающее заклинание, Грейнджер, - ровным голосом ответил Малфой, засовывая руки в карманы и безразличным взглядом осматривая дом.

Гермиона улыбнулась краешком губ и, подойдя к нему сзади, дотронулась до плеч. Он вздрогнул и резко дернулся в сторону.

- Я хотела взять пальто, Малфой, - немного раздраженно пояснила она. - Оно мокрое.

Он несколько секунд как-то странно смотрел на Гермиону, но, затем, неуклюже стянув пальто, протянул его ей.

- Проходи ну кухню, - она кивнула в сторону коридора. - Я сейчас приду.

Малфой в нерешительности посмотрел туда, куда указывала девушка, но ничего не сказав, кивнул и направился в сторону столовой.

Гермиона, оставшись в холле одна, с непроницаемым лицом повесила на резную вешалку черное пальто и свой шарф. Внимательно посмотрев на цепочку мокрых следов, оставленных на паркете, она глубоко вздохнула.
Это больше смахивало на сумасшествие.
Малфой у нее в доме.
Малфой. У. Нее. В. Доме.
Малфой, черт подери, у нее в доме, а она ведет себя так, как будто ничего не происходит.
Это невозможно было объяснить. Странные чувства смешивались внутри. Она в нерешительности топталась в прихожей, и ей не хватало сил заставить себя пройти в кухню. Кусала губу и ощущала что-то странное в воздухе. Сомнение. Нерешительность. Страх.

- Я не боюсь, - прошептала Гермиона. - Я. Не. Боюсь.

Потому что ей уже помогли. Помогли справиться со страхом.
А она не увидела. Балансировала на осколках своей души, стараясь не упасть. Не поняла. Не услышала.
А ведь случай выдается всего один раз. Случай, который может изменить все. И порой, использовать его — последний шанс.

Гермиона закрыла глаза.
Это не так сложно.
Совершить, как казалось, невозможное.
Открыться.
Если он однажды открылся ей.
Просто сделать первый шаг.
Помочь ему и себе.

Гермиона мотнула головой. Хватит. Это не тот человек, ради которого стоит идти на жертвы. Он навсегда останется таким. Жестоким. Эгоистичным. Тщеславным ублюдком.
И она с этим ничего не сможет сделать. Потому что она не святая. Несильная, какой ее считает Дамблдор.
Наверное, стоит просто остановиться. Не строить иллюзий на счет того, что все измениться. Поменять направление... И Гермиона поменяла. Шагнула в светлый коридор. Прошла через гостиную и, на секунду замешкавшись, толкнула дверь на кухню.
Малфой сидел за столом. На том месте, где недавно сидела она сама. Смотрел на нее из-под длинной челки. Взглядом заставлял кричать от отчаяния и смеяться от счастья. Несовместимо. Невозможно. Притягательно.

- Не скажу, что рада тебя видеть, - Гермиона опустилась на стул напротив него. - Но раз ты здесь, значит, случилось что-то такое, что заставило тебя не побрезговать обществом грязнокровки...

Малфой дернулся так резко, что она вздрогнула.
Черт, как же все неубедительно.
Слова. Слова. Слова. Нет смысла, если отсутствует дар читать между строк.
Отвратительно.
Слишком плохая актриса, как ей недавно сообщили.
Слишком плохо для нее, а слова опять исчезали. Обида и разочарование набрасывались, словно шквалистый ветер.
Он просто смотрел, а она уже лезла на стенку от этого убийственного спокойствия.
Дар. Дар унижения. У Малфоя он присутствовал в избытке.

Гермиона тяжело дышала. Он опять забирал весь воздух. Только он был на это способен.
И все пять лет она считала это еще одним способом унижения. Ошибалась.
Ошибалась. Ошибалась. Ошибалась. Ошибалась и запивала свои ошибки ответными ударами. Раньше она думала, что это правильно. Правильно давать сдачи и защищать других. Но теперь все не так. Теперь это казалось до истеричного смеха глупым и ненужным.
И становилось все больней. И с каждым разом все труднее было держать эту боль в себе. Иногда она начинала прорываться наружу. Как, например, сейчас. Разрывая, раздирая горло, невыносимыми уколами бежала по сосудам, венам, не отпуская, не отдавая... убивая...

- Это оставляет следы, знаешь ли, - Гермиона не заметила, как вместе с очередным выдохом с губ сорвались слова. - Постоянно. Внутри и снаружи. Я не выдерживаю... Я как открытая рана. Свежая. Такая ноющая и уязвимая...

Она замолчала. Опустила глаза и опять быстро подняла взгляд.

-...Тебе было противно дышать со мной одним воздухом. Пять лет. Пять лет ты вытирал об меня ноги и считал грязью, прилипшей к твоим начищенным ботинкам, - она провела ладонью по лицу. - И что же ты делаешь теперь? Как можешь... после того, как я уже почти привыкла к этой ненависти...

Он молчал. Просто смотрел. Становилось еще хуже. Почти противно. Почти тошно. Почти мерзко.

- Я не могу заслуживать всего этого, - с трудом продолжила Гермиона, запуская руку в волосы. - Я ведь... я ведь не плохой человек. Я просто хочу жить. Я ведь уже смирилась с этим унижением. Ты же был доволен... Тем, как я с трудом сдерживала слезы после твоих оскорблений. Тем, как быстро убегала от тебя. Тогда... тогда зачем ты это делаешь теперь? Зачем мучаешь?..

Мерлин. Словесная рвота...

- Я могла бы ненавидеть тебя до конца своей жизни. Мир бы не перевернулся, - она горько улыбнулась. - Но ты не терпишь постоянства. Ты — игрок. И ты играешь. Чужими мыслями. Чужими переживаниями. Эмоциями. Слабостями. Манипулируешь. Используешь. И потом добиваешь. Растаптываешь и отбрасываешь со своей золотой дороги, на которой другим места нет.

Он молчал. Не говорил ни слова. Гермиона сквозь внутренние крики торжествовала.

-...Я не знаю, зачем ты пришел, - она положила ладони на стол. - И думать об этом не хочу. Потому что ответ вряд ли меня обрадует... Но, пока ты не можешь открыть свой гребаный рот, я все-таки тебе скажу. Даже если после этого от меня ничего не останется, - Гермиона вдохнула. - Ты не представляешь, что я чувствую. Ты даже малейшего понятия не имеешь, как мне паршиво. Как каждую ночь, впиваясь зубами в подушку, я стараюсь кричать не так сильно. Как каждый день хожу, ем, говорю, учусь, не видя ничего перед глазами. Только белый туман. С того самого момента. С того проклятого дня, когда я увидела тебя в том туалете. Живого. Такого настоящего, что у меня вначале даже закружилась голова...

Гермиона осеклась. Полилось лишнее. Лишнее даже для нее. То, чего она даже в мыслях не разрешала себе анализировать. И голова действительно закружилась. Появилась мерзкая резь в животе. В горле привкус горечи...
Нет. Она не посмеет. Не перед ним.

- Боже... - она сорвалась с места, с трудом сдержав судорожный всхлип и опрокинув на пол стул.

Распахнула дверь в ванную и еле успела включить воду в душе, перед тем как завопить. Громко, сильно, выплескивая все, что накопилось за это время...
Закусила губу, чтобы отвлечься от другой боли, заглушая крик, зажмуриваясь, чувствуя, как к телу прилипает тонкая майка, и намокают джинсы. Руками дотронулась до холодной кафельной стены, пытаясь успокоиться, прогнать слезы, которые ей не нужны. Никому не нужны... Но остановиться не могла, кричала сильнее, до жгучей боли прикусывая нижнюю губу, всхлипывая и захлебываясь

- Я должна была убить тебя, - прохрипела Гермиона, изо всех сил цепляясь ладонями за белый кафель. - Я должна была хотеть убить тебя. Когда увидела... Когда узнала, что ты Пожиратель...

- Ты убила меня намного раньше, - рука на ее животе, заставляла замереть и медленно сходить с ума, блаженствовать в аду белого демона. - Когда я первый раз захотел прикоснуться к тебе. Я умер.

* «В последний раз» (фр.)
** «Согласна» (фр.)

Дата добавления: 2015-07-16