Глава 8. - Ты?! Драко с шумом втянул воздух

Глава 8.

- Ты?!
Драко с шумом втянул воздух. Попытался сосредоточиться на ее лохматых волосах, а не на этой тонкой майке, на этих коротких шортах и на этих чертовых огромных глазах... Очередная неудачная попытка.

- Одеяло подбери,- осипшим голосом сказал он.

- Что? - ее глаза стали еще больше.

- Подбери одеяло, - выделяя каждое слово, повторил он.

- Черт, - выдохнула она.

...И Драко тут же пожалел о своей просьбе... Тут же, когда Грейнджер, чертыхнувшись, быстро схватила одеяло и прижала его к груди. Огромное чудовище в голове протестующе завыло, и ему пришлось сильно постараться, чтобы не зажмуриться от этого звука...

- Что-то случилось?

Драко внимательно вгляделся в ее лицо. Опять то же самое выражение.

- Почему обязательно должно что-то случиться, Грейнджер? - тихо спросил он. - Так нетерпиться бежать и спасать мир?

- Ну, ты просто...

- Для тебя все просто, да, Грейнджер? - резко перебил ее Драко.

- Прости? - она, похоже, все еще была в легком шоке.

- Кажется, у тебя это уже входит в привычку.

- Что ты?

- Считаешь, что можешь все исправить? - уже громче поинтересовался он. - Спасти всех от злобного монстра и избежать жертв?

- Что? - неестественно тонким голосом спросила гриффиндорка, еще сильнее прижимая к себе одеяло и делая несколько шагов назад, в комнату.

- Нравится то чувство эйфории от великих побед, в котором ты постоянно прибываешь, расхаживая по школе?

- Я...

- Думаешь, ты поступаешь правильно? Думаешь, что ты хорошая, если отсиживаешься на светлой стороне? - Драко сам не заметил, как перешел на крик. - Думаешь, что можно очень легко перейти на другую сторону, и никаких последствий не будет?

- Я не понимаю… - прошептала она.

- Вот именно! - зло выкрикнул слизеринец. - Ты ничего не понимаешь, но постоянно лезешь не в свое дело. Тебе кажется, что у всех есть выбор? И его очень просто сделать? Но это не так! Потому что ты весь мир меришь по себе! Ты совершенно не знаешь, что такое быть лишенным воли. Твоя жизнь не ограничивается указаниями. Твой мир — это не постоянный страх и боль. Твоя свобода не заканчивается высокой оградой и темными заклинаниями. Ты…

- Хватит! - почти жалобно воскликнула девушка, зажмуриваясь и зажимая уши руками.

Одеяло опять упало на пол, но Драко уже не обратил на это внимания. Быстро преодолев расстояние между ним и гриффиндоркой, он резко схватил ее за запястья и отвел руки от головы.

- Ты будешь слушать, Грейнджер, - зашипел он ей в лицо. - Чтобы ты, наконец, поняла...

- Отпусти меня, - прошептала она, не открывая глаз.

- Открой глаза, - рявкнул Драко, сильнее притягивая ее за руки.

- Отпусти... - тихо повторила она, игнорируя его приказ.

Драко резко вдохнул воздух. Снова этот запах... Эти волосы, руки, кожа... все окутано им. И опять отключился мозг... И сопротивляться почти не было сил...

- Я сказал: открой глаза, - повторил он, хватая гриффиндорку за плечи и притягивая еще ближе.

- Нет, - почти простонала Грейнджер, сжимая руки в локтях, будто создавая преграду между ними.

Драко еще раз вдохнул… Но тут аромат почти потерял свой смысл. Потому что было кое-что еще. Тело. Теплое. Прижимающееся к его груди. И Драко чувствовал его. Даже сквозь ее сомкнутые руки и свой пиджак. Ощущение было странным. Словно его самого подожгли с помощью «Инсендио» и одновременно окунули в Черное озеро. Почему-то вдруг захотелось дышать полной грудью. Захотелось жить дальше. До боли в горле захотелось выпить горячего шоколада. И поделиться им с Грейнджер...
Черт! Грейнджер!
Драко только заметил, что она стоит, прижавшись к нему, и все еще не двигается. Это было довольно странно, учитывая ее характер.

- Грейнджер? - позвал он и почти возненавидел себя за этот охрипший голос.

- Отпусти меня, - спокойно сказала она, подаваясь назад.

Драко тут же отпустил ее плечи и, с каким-то дурным чувством, заметил, что исчезло ощущение полного спокойствия. Захотелось опять схватить гриффиндорку и с силой прижать к себе... Опять почувствовать это сладкое умиротворение, опять совершенно ничего не соображать...
«Черт! Глупо, глупо, глупо, до безумия глупо...».

Грейнджер с остекленевшим взглядом отошла на безопасное расстояние.

- Что это, черт возьми, только что было? - яростно спросила она, хватая с кровати бежевый халат и быстро накидывая его на себя.

Драко молчал. Ответ на этот вопрос он сам пытался найти у себя в голове. Довольно неудивительным было то, что его там не оказалось.
Время тянулось, а слов в словарном запасе все не прибавлялось. Грейнджер отбивала ногой нервную дробь, а Драко размышлял о великом значении слова «идиот», которое, как ни крути, очень подходило к нему в последнее время.

- Зачем ты пришел? - Грейнджер сделала еще одну попытку заставить его говорить.

Слизеринец невесело ухмыльнулся. Как сказать ей о том, что он сам не знает, зачем сюда притащился? Спасительным средством избежать полного краха, как всегда, был сарказм.

- А что, Грейнджер, - в своей привычной манере протянул он. - Я не могу зайти к тебе в гости?

Теперь Драко явно услышал звук взорвавшейся бомбы. Казалось, гриффиндорку сейчас разорвет на части от возмущения. Она судорожно открывала и закрывала рот, пытаясь, по-видимому, отыскать более грозный и уничтожающий ответ. Это выглядело... Забавно.

- Да... Да как ты смеешь, - зашипела она, справившись с эмоциями. - Ты считаешь, что можешь унижать меня, оскорблять меня, угрожать мне, це..целовать...

Грейнджер запнулась. Драко поморщился. «Лучше не напоминай...».

-...И вытворять еще целую чертову кучу всякой ерунды, - продолжила она. - А потом преспокойно припираться ко мне и говорить, что пришел в гости?!

Она была поражена. Это, в данном случае, устраивало Драко больше, чем неверие с ее стороны.

- Да, - ухмыльнулся он, следя за тем, как бледные щеки Грейнджер покрывает яркий гневный румянец. Это, опять же, выглядело забавно...

- Пошел вон! - зло сказала она, указывая рукой на дверь.

- Непременно, - кивнул Драко, залезая рукой во внутренний карман пиджака. - Только верну тебе одну твою вещицу.

Грейнджер хмыкнула, скрещивая на груди руки.
- У тебя не может быть ничего, что могло бы принадлежать мне.

- Да ну? - удивленно вскинул брови слизеринец и опустил руку. - И ты хочешь сказать, что это не у тебя сейчас в голове развернулась сумасшедшая деятельность по размышлению о том, что же это может быть.

- Ты совершенно не разбираешься в людях, Малфой, - прищурилась она. - Лучше займись самокопанием, может, пользы больше будет...

- Какие мы умные, Грейнджер, - ехидно заметил Драко. - Но я, в отличие от тебя, не страдаю душевной болезнью.

- Могу даже догадаться почему, - ввернула ему гриффиндорка. - Не может у человека болеть то, чего у него никогда не было.

От этих слов стало еще паршивей, чем было. Эта девчонка определенно знала, как задеть его.

- Рад, что ты все-таки решила отнести меня к списку людей, Грейнджер, - хохотнул Драко, старательно скрывая горечь.

Грейнджер на секунду задумалась, прикусив нижнюю губу. Драко нервно сглотнул, подавив желание, впечатать эту гриффиндорку в стену и...

- Действительно, чего это я, - нервно воскликнула она. - Тебя с простыми людьми даже сравнивать нельзя. Так... хм... какой список выбираешь, Малфой? Отвратительные мерзкие чудовища или просто животные?

- Уж лучше животные, чем грязнокровки, - прошипел Драко, с трудом сдерживая злость.

Грейнджер издала какой-то странный звук, что-то похожее на полувздох-полувсхлип.
- Когда же ты уже перебесишься, Малфой... - это не было похоже на вопрос.

«В тот день, когда я смогу начихать на то, кем ты являешься, Грейнджер».
- Когда такие, как ты, перестанут отравлять жизнь своим присутствием, - черт, совсем не то, что крутилось на языке.

- К счастью, ты не доживешь до этого дня, - хмуро пробубнила девушка.

- Я не понял, Грейнджер, - усмехнулся Драко. - Хочешь обсудить демографическую проблему?

- Только не с тобой, - уточнила гриффиндорка.

- А жаль, - наигранно печально сказал Драко. - У нас бы получилась отличная дискуссия на тему: «Сколько маглорожденных надо истребить, чтобы, наконец, очистить мир от всякой швали».

- Или на тему: «Сколько белобрысых аристократов нужно подвергнуть самым жутким пыткам, чтобы, наконец, перевелись в мире помешанные идиоты», - язвительно отозвалась Грейнджер.

Драко криво улыбнулся. Со статусом помешанного идиота он, в принципе, был согласен, но вот признавать это при Грейнджер желания особого не было.

- Ты просто дура, Грейнджер, - немного устало сказал слизеринец.

- На себя посмотри… - огрызнулась гриффиндорка. - И, кстати, ты кажется уходить собирался....

- Ах, ну да, - будто опомнился Драко и снова запустил руку во внутренний карман. - Вот. Твой бесценный путеводитель, который ты так некстати забыла в библиотеке.

На тумбочку полетела ярко-розовая книжка, при виде которой Грейнджер поморщилась.

- Это не мое, - отчеканила она.

Драко это понимал. Где-то на задворках сознания. Но после того, как что-то заставило его взять эту книгу из библиотеки, да еще и использовать ее как повод, чтобы прийти к Грейнджер в двенадцать часов ночи - все эти части сознания перестали являться для слизеринца благоразумными.

- Неужели? - удивился слизеринец. - А разве не из-за ее отсутствия ты не пожелала продолжить великолепный вечер в компании Маклаггена?

- Что?! - пораженно воскликнула Грейнджер.

- Секс по книге, - продолжил Драко. - У самой бы ума ни на что не хватило, да?

От своих собственных слов у парня перед глазами заплясали разноцветные пятна. «По книге не по книге, а смысл, в общем, оставался неизменным...».

- Так, Малфой! - вспыхнула Гермиона, возвращая его в реальность. - Не соизволил бы ты убраться из моей комнаты? Немедленно!

- А ты все-таки стерва, Грейнджер, - прищурившись, заметил он.

- А ты, Малфой, одна из редчайших, мерзопакостных сволочей, которых я когда-либо встречала! - зарычала она. - Убирайся отсюда!

- Уже ухожу, - тихо пробормотал Драко, склонившись над деревянной тумбочкой. - Только прихвачу с собой кое-что. Чтобы ты не наделала глупостей, и нам всем было спокойнее...

Грейнджер даже не успела ничего сказать. Драко быстро схватил со столика палочку гриффиндорки и, засунув в карман, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Уже спускаясь по лестнице к парадной двери, слизеринец размышлял о том, что он опять натворил. Почему снова повел себя, как маленький безрассудный пацан.
Возможно, как всегда, из-за сворачивания мозгов, когда она находится рядом. А возможно, просто потому, что он хотел, чтобы Грейнджер хоть один раз в жизни последовала за ним... почти по своей воле. Драко не мог точно сформулировать ответ. Но быстрые, шлепающие шаги позади него говорили о том, что это был скорее второй вариант...
* * *

Гермиона еще никогда так не хотела убить Малфоя. Мало того, что все прошедшие пятнадцать минут для нее прошли как в тумане, и она уже совершенно не помнит ни одного слова, которое она говорила Малфою, так теперь еще и это... Просто невозможно поверить! Как он мог взять ее палочку? Уму непостижимо!

Гермиона не сразу поняла, что случилось. Как и во всех случаях, в которых был замешан Малфой. Но после осознания того, что этот слизеринец забрал с собой почти часть ее самой, гриффиндорка чуть не заорала в голос на весь Хогвартс. Быстро нацепив тапочки, она резко рванула дверь на себя и выскочила в коридор. Преодолев на одном дыхании несколько пролетов, она, наконец, увидела источник всех ее бед. Малфой, умудрившись каким-то образом открыть парадную дверь, выходил в школьный двор. Гермиона, не думая о том, какое сейчас время года, быстро подбежала к дубовой двери и, толкнув ее, выбежала следом. Ноги мгновенно провалились по щиколотку в толстый слой снега, который быстро растаял в тапочках и холодной водой впитался в ткань.

- Малфой! - девушка надеялась, что это прозвучало угрожающе, а не жалко.

Никто не ответил, а в лицо Гермионе ударил колючий, морозный воздух. Гриффиндорка огляделась. Слабый свет из узких окон не доходил до земли, растворяясь в густом тумане, который продолжал застилать все вокруг серой дымкой. Различить силуэт слизеринца в этом непроглядном коконе было невозможно.

- Малфой! - срывающимся голосом крикнула девушка в темноту и поежилась.

Тишина не оставляла выбора. Гермиона уже хотела наплевать на палочку и вернуться в замок, как вдруг заметила еле-разлечимую вереницу следов на грязном снегу, ведущую к летнему саду. Прокляв всех известных ей Малфоев, гриффиндорка пошла в сторону старого парка. Ветер становился сильнее и все ожесточеннее хлестал по лицу. Руки замерзли мгновенно, и к тому моменту, как Гермиона дошла до розария, она была похожа на заснеженный кусок льда. Схватившись рукой за одну из деревянных беседок, гриффиндорка откинула с лица растрепавшиеся волосы.

- Малфой, чертов ублюдок, ты - покойник, - процедила девушка сквозь стучащие зубы. - Ой!

Гермиона резко отдернула руку и увидела, как по пальцу стекает кровь. Подняв взгляд на резную беседку, девушка разглядела под небольшими хлопьями снега, засохшие колючие ветки, которые остались от некогда красивых декоративных роз.

- Первые раны, - нахмурилась Гермиона, рассеяно вытирая руку об халат.

Сильный порыв ветра заставил девушку вздрогнуть и еще раз оглядеться. Белые беседки, образовывающие неровный круг, постепенно заносило снегом. Ближайшие лавочки практически полностью скрылись в больших сугробах. Дальше было ничего не разглядеть, и девушка нехотя пошла вглубь небольшого парка, аккуратно ступая на скрипучий снег.

Один шаг, второй, третий, четвертый и Гермиона, споткнувшись, полетела в сторону. Чтобы избежать падения, девушка одной рукой схватилась за резной узор главной изгороди и, больно ударившись плечом, почти повисла на беседке. Глухо охнув, гриффиндорка с силой оттолкнулась и, посильнее завернувшись в халат, пошла к дальним лавочкам. Следы Малфоя уже исчезли, и девушка откровенно не понимала, куда она идет.
Снег пошел еще сильнее и, на пару с туманом и темнотой ночью, не давал ни малейших шансов хоть что-то увидеть.
Мысль о том, что Малфой уже давно лежит у себя в кровати, почти приобрела свои четкие очертания и не разозлила Гермиону еще больше, как вдруг, на дальней лавочке, располагающейся позади замерзшего куста, девушка разглядела темный силуэт. Сделав еще несколько шагов, гриффиндорка уже абсолютно четко рассмотрела неподвижно сидевшего там Малфоя. Он глубоко дышал, и при каждом выдохе из его рта вырывались клубы густого пара, на секунду задерживаясь у головы слизеринца, а потом растворяясь под натиском сильного ветра. Черный костюм Малфоя, который он так и не переодел после приема у Слизнорта, был почти полностью припорошен снегом. Дышать стало еще труднее. По коже пронесся холодок, уже никак не связанный с морозом на улице. Гермиона, с большим трудом и явным внутренним нежеланием, но все-таки вспомнила, зачем пришла сюда, и неслышно, под громкое завывание ветра, подошла ближе и встала почти за спиной у слизеринца. Успокоив себя тем, что месть всегда сладка, она наклонилась и набрала в покрасневшие ладони немного снега. Слепив небольшой снежок, девушка замахнулась.

- Я еще не совсем сошел с ума, Грейнджер...

Гермиона со вздохом опустила руку и выкинула мокрый снег. Она скорее подсознательно поняла, что даже совсем не удивилась такому исходу. Ей всегда казалось, что из всей школы именно одного Малфоя невозможно застать врасплох. И, кажется, ее догадки были верны...

Гермиона медленно, будто нехотя, обогнула скамейку и встала перед слизеринцем. Он так же медленно поднял голову, и гриффиндорка ясно услышала, как в ее голове замкнуло все дееспособные части мозга. Если таковые там вообще остались.

- Почему туман вместе с ветром, Малфой? - глупые мысли вырвались против воли. - Разве такое бывает?

Слизеринец как-то странно усмехнулся и покачал головой. Провел рукой по волосам, стряхивая снег и убирая с глаз челку.

- Мне ли тебе рассказывать о дементорах, Грейнджер, - выдохнул Малфой, переводя взгляд на арочный виадук, ведущий от розария к хижине Хагрида.

- Замок защищается магией, - возразила Гермиона, старательно скрывая то, как она замерзла.

- Туман, который несут с собой дементоры, защита принимает за обычное природное явление, - продолжал он, смотря в сторону. - Ведь, в принципе, он никому не причиняет вреда...

- Значит, ты хочешь сказать, что они рядом? - Гермиона поежилась. - Здесь, кружат вокруг замка?

- Я ничего не хочу сказать, Грейнджер, - раздраженно сказал Малфой, поднимаясь с лавочки, и, наконец, удостаивая девушку взглядом. - Но поверь мне, дементоры — это самое безобидное, что может с вами случиться уже совсем...

Он резко замолчал. Тяжело задышал и, засунув руки в карманы, повернулся к Гермионе спиной.
Девушка убрала с лица влажные от растаявшего снега волосы и, обойдя Малфоя, снова оказалась перед ним.

- Отдай мне палочку, Малфой, - требовательно сказала она, протянув дрожащую руку.

Слизеринец медленно наклонил голову и посмотрел на ее ладонь. Этот взгляд. Даже на одну часть ее тела. Он опять будто вбивал острые иглы под ногти. Средневековые пытки казались блаженством и...

- Откуда кровь? - тихо спросил он.

Гермиона пожала плечами, пряча руку.
- О колючки порезалась...

- Как всегда неуклюжая, Грейнджер, - хмыкнул Малфой.

- Кто бы говорил, - недовольно пробурчала Гермиона. - Ты просто...

-...Одна из редчайших, мерзопакостных сволочей, которых ты когда-либо встречала, - закончил за нее Малфой. - Правильно?

Гермиона прищурилась.
- Цитируешь грязнокровку, Малфой, - едко заметила она. - Как же ты опустился до такого?

Слизеринец ничего не ответил. Опустил руку в карман и вытащил оттуда ее палочку. Шагнул в строну старой лавочки, на которой сидел. Положил ее на заснеженную скамью и, быстро отвернувшись, пошел в сторону виадука.

- Ты куда? - не успев опомниться, крикнула Гермиона.

- Подальше от тебя, Грейнджер...

* * *

- Хогсмид, Хогсмид, Хогсмид! - весело тараторила Джинни. - Как все-таки здорово, что даже в такое время, нам разрешили эти вылазки!

Гермиона слабо кивнула своей тарелке. На протяжении всего завтрака она слушала бесконечную радостную болтовню Джинни о предстоящем походе в волшебную деревню и, к концу трапезы, уже готова была выть от отчаяния. День для нее явно не задался с самого утра. Проснувшись, гриффиндорка поняла, что вместе с волшебной палочкой к ней вернулась довольно сильная простуда. И, уже совершив путешествие в лазарет, гриффиндорка совершенно точно осознала, что дальше все будет только хуже. И она не ошиблась. По дороге в Большой зал Гермиона столкнулась с Малфоем. Он выглядел, как всегда, просто чудовищно прекрасно, бесподобно, потрясающе, великолепно... но не в этом суть. По нему даже сказать было нельзя, что всю ночь он прошатался на морозном дворе. И не успело это все выбесить гриффиндорку окончательно, как на ней повисла радостная Джинни с известием о том, что Дамблдор разрешил поход в Хогсмид в этот выходной.
И теперь Гермиона сидела в окружении галдящей кампании и мечтала — нет, просто молилась всем Богам, чтобы ее не позвали с собой. Возможно, был крошечный шанс на то, что гриффиндорцы просто не заметят такую маленькую и незначительную старосту Гриффиндора.

- Гермиона! Эй, Гермиона! Ты пойдешь с нами?!

«Кто там говорил про какой-то шанс?».

Гермиона повернула голову в сторону подпрыгивающей на месте Джинни. Ее глаза так светились, и в них было столько надежды, что гриффиндорка просто не могла не согласиться.

- Конечно, - улыбнулась она, отодвигая тарелку. - Я только надену пальто.

* * *
Хогсмид, как всегда, был просто прекрасен. Особенно с этими заснеженными крышами маленьких деревянных домиков, которые придавали деревне особый шарм и какую-то милую, притягивающую взгляд, таинственность.
Гермиона, сильнее кутаясь в серое пальто, медленно вышагивала за Гарри и Джинни, которые, похоже, немного забыли про подругу, шли, весело болтая и держась за руки. Туман сегодня, наконец, исчез, и метель разыгралась не на шутку. Но этой влюбленной парочке, похоже, было нипочем. Гермиона уже несколько раз порывалась сказать друзьям, что возвращается в замок, но в последний момент передумывала разрушать эту идиллию.
Рон, по очередным печальным рассказам Джинни, отправился гулять с Лавандой и поэтому не смог к ним присоединиться. Гермиону этот факт ни капельки не интересовал, но младшая Уизли, разумеется, этому верить отказывалась. Гарри на это просто пожимал плечами, и старосте Гриффиндора ни оставалось ничего, кроме как расслабиться и смириться с этим.
Что она сейчас и делала. Расслаблялась. По крайней мере пыталась, если можно назвать прогулку в жуткий холод хорошей релаксацией.

- О, Гермиона!

«Надо же, мои акции поднялись в цене...».

- Ужас, мы, похоже, про тебя совсем забыли, - Джинни с раскрасневшимся лицом подошла к подруге и схватила ее за руку. - Извини.

- Ничего, - улыбнулась Гермиона. - Я люблю поразмышлять в одиночестве...

- Никакого одиночества! - протестующе хохотнул Гарри, подойдя ближе и галантно взяв ее под руку. - Дамы, в «Три Метлы», пожалуйста!

Гермиона хмыкнула.
Джинни залилась звонким смехом и, встав по другую сторону от парня, взяла его под свободную руку. Гарри шутливо поклонился и потянул девушек по заснеженной дороге к главной улице.

В «Трех Метлах» царила привычная разряженная обстановка. Парочки, занимающие все возможные укромные уголки и веселые компании, рассевшиеся в самом центре трактира, создавали впечатление отдельного, счастливого мира, который не затронула война.
Гарри усадил девушек за крайний столик и стал пробираться к бару, чтобы сделать заказ. Гермиона стянула с шеи колючий шарф и положила его на стол.
Джинни быстро оглядела помещение и, не найдя это занятие достаточно интересным, повернулась к подруге.

- Гермиона, так какие у тебя планы на Рождество? - спросила она, подаваясь вперед. - Поедешь к нам в Нору?

Гермиона сглотнула. Возможно, месяц назад она бы, не раздумывая, приняла приглашение, но сейчас... что-то мешало. Что-то, что не давало ей нормально жить в последнее время. Ужасно не хотелось шумных кампаний и веселья. Было только желание провести этот праздник дома, в родных стенах. Даже учитывая то обстоятельство, что ее родители на все каникулы уезжали на континент. Эту новость в недавнем письме Гермионе сообщила ее мама. Выбор не был большим, но девушка его уже сделала.

- Нет, Джинни, - как можно спокойнее сказала гриффиндорка. - Мне надо домой... Отмечать Рождество буду там.

- Но ты же говорила, что твои родители уезжают на праздники, - заметила Джинни, заправляя волосы за уши.

Гермиона прикусила губу.
- Да, - согласилась она. - Но планы изменились. Я надеюсь, миссис Уизли не очень обидится на меня?

- Да нет, что ты! - замотала головой Джинни. - У тебя же тоже есть семья!

«Да, которая отдыхает на континенте...».

В этот момент дверь «Трех Метел» распахнулась, и в бар вошел Терри Бут, под ручку с какой-то смазливой брюнеткой. Джинни фыркнула, а Гермиона обеспокоенно наклонилась к подруге.

- Джинни, слушай, - как можно более будничным тоном начала она. - Я бы попросила тебя в ближайшее время держаться подальше от Бута.

- А в чем дело? - Младшая Уизли немного удивилась.

- Эмм… до меня дошли слухи, что он имеет на тебя кое-какие виды, - пробормотала Гермиона, опуская взгляд на свои сцепленные ладони.

Джинни хохотнула.
- Нуу, это я и сама знаю, - сказала она.

- В смысле? - недоуменно спросила Гермиона.

- Мы уже разговаривали с ним на эту тему, - поморщилась Джинни. - Ты думаешь, он пришел сегодня с этой Пенелопой из большой любви? Вряд ли...

Гермиона слабо улыбнулась. И с каких пор Джинни так много общается с парнями? И почему Гермиона ничегошеньки об этом не знает? Возможно, конечно, что в Хогвартсе проводили дополнительные уроки по изучению менталитета всей мужской половины мира, но Гермиона, как это ни печально, скорее всего, эти занятия пропустила...

- А вот и я! - Гарри, с тремя бутылками сливочного пива, пробрался к столику и опустился на стул. - О чем разговариваете?

- Да вот, - сказала Джинни, повернувшись к нему. - Гермиона не будет отмечать Рождество с нами.

Гарри протянул одну из бутылок Гермионе и нахмурился.
- Почему это?

Гриффиндорка уже готова была пуститься во все тяжкие, но ее спасла Джинни.
- Она празднует его с родителями.

Лицо Гарри тут же просветлело, и он улыбнулся.
- А, ну это же отлично! Классно проведешь время!

Гермиона улыбнулась в ответ и почувствовала маленький укол совести. К слову, совсем маленький. И когда она успела стать такой заразой?
Джинни что-то сказала Гарри, и они вместе засмеялись. Гермиона, не испытывая огромного желания наблюдать за ними все оставшееся время, оглядела трактир. Взгляд ее остановился на самом дальнем столике, за которым сидели Кэти Бэлл и Лианна. Уже прошел почти месяц с того дня, как Кэти прокляли, но Гермиона до сих пор очень хорошо помнит тот день. И то ужасное зрелище, представшее им с Гарри и Роном...
Гриффиндорка мотнула головой, прогоняя видение, и ее взгляд заскользил дальше. Деревянные стены, старые картины, ржавый подсвечник и...
...И Гермиона практически перестала дышать. Отвратительная догадка обрушилась на нее шквалом негативных эмоций. Глаза так и не могли оторваться от маленькой, деревянной двери, ведущей к черному выходу и туалетам.
Тот день. Он был здесь. Гермиона помнила его не очень хорошо, но то, как он вошел в эту дверь перед Кэти, она до сих пор видит перед глазами. Тогда она не придала этому большого значения. Не послушала предположений Гарри, который сам, со временем, признал свою неправоту. А ведь на самом деле он был прав. Догадался с самого начала. И теперь, когда в голове у Гермионы собрались все сумасшедшие кусочки ее жизни за последний месяц, она тоже поняла. И это было неприятно. Ужасно паршиво на душе. А ведь это должно было поднять настроение и завести жизнь с новой силой.
Но Гермиона была расстроена. Скорее даже, горько озадачена. Хотелось разодрать, убить, задушить... но почему-то не его. Кого-нибудь другого, просто за то, что чертов аристократ так бессовестно позарился на чужую жизнь. Кем он себя возомнил?! Правителем мира?

Ей надо было срочно его найти. Зачем? Она не знала. Наверное, для того, чтобы просто посмотреть в его бесстыдные глаза и спросить: «Почему?».
Черт.
Гермиона быстро вскочила со стула, опрокидывая его на пол. Схватила со стола шарф и побежала к выходу, бросив неразборчивое «пока» друзьям.

Выбежав из трактира, девушка, не оглядываясь, бросилась вниз по улице.
Глупо. Ведь только вчера, возвращаясь по заснеженному двору в замок, она поклялась себе больше не думать о нем, не разговаривать, не искать встреч... А теперь сама бежит его искать. Полная противоречивость. Еще одна плохая черта ее характера...
И что она интересно собирается ему сказать? Обвинить без конкретных доказательств?

- Полный бред, - выдохнула Гермиона, сворачивая на главную улицу.

По дороге шумной компанией проходила кучка когтевранцев, и девушка с трудом пробралась на противоположную сторону улицы. Ветер глухо завыл, с ближайших деревьев посыпался снег. Гермиона, отмахнувшись от падающих хлопьев, свернула на еще одну улицу, и последнее, что она увидела перед падением в сугроб, было длинное черное пальто. Потом был только снег. В рукавах, за воротом, в волосах, на лице. Жгущий пульсирующий неприятной болью.

Гриффиндорка, чуть не плача от несправедливости жизни, уже хотела навечно остаться лежать в этом сугробе, как под ней кто-то сдавленно чертыхнулся. Девушка обреченно вздохнула и попыталась встать. Глаза щипало, девушка зажмурилась.
Неуклюже поднимаясь, Гермиона попутно отплевывалась от снега, от которого ужасно кололо щеки и ладони. Покачиваясь, девушка осторожно оперлась рукой о стену ближайшего дома и, наконец, открыла глаза.

- Ты точно, самая неуклюжая девчонка из всех, которых я знаю, Грейнджер, - недовольно сказали рядом. - А поверь, знаю я многих...

Гермиона ошарашено моргнула. О да, просто чудесно! Из всех учеников школы она умудрилась свалиться именно на Малфоя, который теперь стоял неподалеку и раздраженно оттряхивал свое пальто.
Но это уже слишком для нее...
И вроде все относительно в порядке, пока он не поднимает голову и не заглядывает ей в лицо...
И вот потом начинается пытка...
И снова она смотрит на него, с каким-то неприкрытым ужасом, который, то появляется, то исчезает где-то внутри, отравляя ее, и без того уже шипящее всеми возможными ядами, тело.
Она ведь поклялась себе. Больше так не реагировать на его появление, не задерживать на нем взгляд дольше секунды, не позволять этому идиотскому воздуху вскипать между ними. Но все клятвы исчезли, пропали, раскрошились под неизмеримой силой, которую он имеет над ней, над ее безмозглой головой, над ее волей... И когда все успело стать настолько отвратительным? Ведь вчера все еще было в допустимых пределах, нормально. Тогда, когда он хватал ее за плечи и прижимал к себе. Она просто старалась не думать о руках, глазах, голосе... Или это случается с перерывами, как вспышки температуры при тяжелой болезни? И тогда, когда температура превышает все разумные нормы, отказывает мозг, опять, от простого безразличного взгляда в ее сторону. И тогда, когда он смотрит уже с каким-то нетерпением в этих остывших глазах, она понимает, что больше не сможет бороться. Потому что с каждым разом становится все хуже и хуже. С каждым разом все больше пропущенных вдохов и выдохов, все больше упущенных мыслей, благоразумных наставлений своего маленького, но эгоистичного «я»... И это ее промах. Только ее. Ведь если бы она знала, к чему это все приведет, она бы точно не допустила ничего подобного. Ничего такого, что могло бы нарушить ее спокойное, размеренное течение жизни. Странно. Ведь все было почти прекрасно прошедшие пять лет. Ненависть, презрение, обоюдное унижение... То, к чему она, можно сказать, привыкла с первого курса. А теперь это медленно, но невозвратимо уходило от нее. И она чувствовала это, но, ради остатка хоть какого-то разума, не хотела отпускать. Хотела, в какой-то мере, иметь его самообладание. Ведь он ничего не собирался менять. Даже заменить оскорбления молчанием он был не в силах...

-...Оглохла, что ли?

Гермиона резко вздернула голову. Посмотрела в какую-то несуществующую точку над его плечом. Зрительный контакт, в этом случае, был излишним. И губительным. Во всяком случае, для нее...

- Надо поговорить, Малфой.

Слизеринец осекся. Неожиданный поворот. Он не горел желанием болтать с грязнокровкой, но и особых препятствий для этого пока не находил. А ведь еще с утра он был уже на грани того, чтобы написать в «Горбин и Бэрк» и просто умолять хозяина этой лавочки, чтобы ему оттуда, наконец, прислали каких-нибудь серебряных пуль, амулетов, чеснока, в конце концов, в общем, всего того, что, по его мнению, могло отпугнуть Грейнджер. Ведь грязнокровки в мире волшебников — это все равно, что нечисть у маглов...
Да.
Вот до чего он докатился. Любое сумасшествие, лишь бы эта девчонка не подходила слишком близко. Иначе, он точно сорвется. И это погубит его. И ее заодно. И все его сжатые за спиной руки, все взгляды в сторону, мимо нее, вся та чепуха, которой он занимался прошедший месяц, чтобы не упасть в ту глубокую яму, которую он сам для себя так старательно выкопал, все может запросто полететь к чертям. Ведь просто надо представить, что все как раньше. Представить, что его не волнуют ее губы, говорящие ему все эти противные мерзости, что ему начихать на эту кожу, которая покрывается багряным румянцем на морозе, что плевать ему с высокой башни на эти огромные, кричащие глаза... А ведь они действительно кричат. Просят о чем-то. Против ее воли. И она знает. Поэтому старается не смотреть на него. Всегда. Куда-то выше его плеча, в любую сторону, вниз, вверх, только не в его глаза. И ему от этого противно. Он знает, что хочет, чтобы она сдалась первая. Чтобы это был не он. Но это выдаст его. И поэтому всегда, когда ему хочется подойти к ней, обхватить ее голову руками и заставить смотреть на него, он внутренне вскипает от напряжения, борется с самим собой, сжимает руки, зажмуривает глаза, перестает вдыхать этот воздух, пропитанный этим дурацким желанием, и понимает, что в этот раз он еще справился.
И хотелось верить, что она не знала об этом. И не знает. Что занята своими обязанностями старосты, уроками, друзьями, и не видит ничего вокруг. Потому что не увидеть это невозможно. Даже сам Драко это понимает. Все его мысли, желания, вопросы, которые он всегда держал в себе, постепенно выходят наружу. И самое смешное, что он не может этому помешать. А она, похоже, не понимает. Ведь он старается изо всех сил грубить ей. Кричать, оскорблять, унижать, растаптывать всем своим эгоизмом, сарказмом, какой-то злобной иронией. Но она с каждым разом, похоже, все меньше и меньше верит во все это.
И даже сейчас, когда он сказал, что не будет разговаривать с какой-то вонючей грязнокровкой, она усмехнулась и подошла ближе.
И воздух протестующе зазвенел, накаливаясь до предела. Крича о том, что это надо остановить... И он судорожно начал искать что-нибудь у себя в голове. Что-нибудь достаточно неприятное и низкое.

- Держи дистанцию, Грейнджер, - угрожающе произнес Малфой, отходя на несколько шагов.

Она остановилась. Подняла глаза на уровень его груди.

- Вчера тебя это не сильно волновало, - хмыкнула девушка.

- Давай-ка без экскурсов в прошлое, - поморщился Драко. - Говори, что хотела и проваливай.

Гермиона вздохнула. Хотела ли она этого? Чтобы он понял, что она знает? Или она просто в ужасе от того, что для нее эта новость ничего нового не принесла? Малфой так и остался для нее избалованным эгоистичным аристократом. Никаких ненавистных слов к этому списку не прибавилось. Это было нечестно, противно, неприятно на душе. И Гермиона хотела, каждой клеточкой своего тела, чтобы он тоже чувствовал себя также ужасно.

- Это ты проклял Кэти, да? - тихо, почти неслышно, спросила она, уставившись на свои сапоги.

Тихо. Очень тихо. Но Драко услышал. Не вопрос. Почти утверждение. И эмоции, словно «Круцио» пронзили тело, принося ужасную боль. Все картинки, эпизоды его жизни, слова, поступки, ошибки - все это пронеслось перед глазами и рухнуло за черту. Из-за которой он уже ничего не сможет вытащить обратно. За которую уже однажды безвозвратно упали его душа и свобода.
Он не мог поверить, она догадалась. И не рассказав никому, пришла к мерзкому слизеринцу. Интересно, что она чувствует? Поэтому ли не поднимает глаза, в которых всегда все можно прочитать без слов?
Драко был на грани. На грани того, чтобы прямо здесь стереть память этой гриффиндорке или просто подлететь к ней, резко поднять голову, заставив смотреть на него, и прочитать в ее глазах все то, что она об этом думает. Презирает ли его? Ненавидит? ….
Это было до рези в глазах важно сейчас. И если она не хочет говорить, что чувствует, то он сам вытянет у нее эти слова. Любым способом.

- И какие ощущения, Грейнджер? - резко спросил он. - Что чувствуешь?

Она повернула голову. Посмотрела в сторону главной улицы.
- Отвращение, - ровным голосом отозвалась Гермиона.

Он не поверил. Слишком уж все просто.
- Да неужели?

Гермиона засунула замерзшие руки в карманы пальто.
- Зачем? - она не собиралась отвечать на его вопрос. У нее самой их скопилось предостаточно.

- Грейнджер! - яростно воскликнул Малфой, делая несколько шагов к ней на встречу. - Зачем люди проклинают друг друга? Скажи мне? А? Зачем? Ты же умная! Или твой великолепнейший ум на самом деле не такой уж и превосходный, как его расхваливают многие учителя?! Может и все твое напыщенное...

Он замолчал. Нахмурился. Быстро повернул голову в ту сторону, откуда сам недавно пришел. Прислушался. За поворотом послышались голоса.

-...Ну, Блейз, ты сегодня и впрямь какой-то слишком веселый. Что с тобой произошло?..

-...Пэнси, я всегда такой... ты просто не замечала раньше...

Черт. Паркинсон и Забини. Дело дрянь.
Самое последнее, чего сейчас хотел Драко, так это встречаться со своими однокурсниками. И если взять во внимание то, что рядом с ним стоит Грейнджер, встреча одним приветствием точно не ограничится.

Драко повернулся к Гермионе. Она спокойно стояла посреди маленькой улочки, и уходить, похоже, никуда не собиралась.

«Упрямая ослица!» - раздраженно подумал слизеринец, быстро подбегая к гриффиндорке и хватая ее за талию.
Под протестующие восклицания, он все-таки сумел дотащить ее до деревянных домов и впихнуть в старый незапертый сарай. Там, скинув с себя брыкающуюся Грейнджер, Драко заклинанием запер дверь изнутри и тихо замер, прислушиваясь.

- Малфой, черт тебя дери, что за фокусы?! – злобно прошипела Гермиона, которая, явно, не собиралась молчать.

- Заткнись, Грейнджер, если не хочешь проблем,- не отходя от двери, предупредил Драко.

Гермиона раздраженно фыркнула и огляделась. Местечко, откровенно говоря, было отвратительным. Старый, потрепанный временем диван и разваливающийся стол составляли весь интерьер захудалого сарайчика, и были покрыты вековым слоем пыли. Окон помещение не предусматривало, так что в сарае стоял неприятный полумрак, который вместе со сладковатым запахом гнили и сырости заставил гриффиндорку забыть обо всех более насущных проблемах.

- Малфой... - с трудом выдавила она, останавливаясь напротив дивана. – Малфой, мне надо срочно выйти, иначе, меня сейчас стошнит...

- Грейнджер, - едко отозвался слизеринец, все еще не поворачиваясь к ней лицом. - Ты можешь хоть на секунду закрыть свой рот, а? Или ты такая тупая, что не понимаешь моей простой просьбы?

- Ты отвратительная бесчувственная тварь, Малфой, - с легкой примесью обиды, прошипела в ответ Гермиона. - Чем же тебя так напугали твои друзья, что ты не хочешь с ними встретится?

Драко тихо зарычал.
- Просто замолчи, Грейнджер...

- Хотя, возможно, что они, наконец, поняли с каким ублюдком общались пять лет подряд и теперь хотят учинить какую-нибудь мерзкую расправу, - хохотнула Гермиона. - Тебе...

- Умолкни, - Малфой почти уткнулся лбом в деревянную дверь.

- Или, может быть, они узнали, что ты возомнил себя Богом и раскидываешься жизнями людей, как только хочешь, - почти кричала гриффиндорка. - И боятся того, что ты вот так, запросто, можешь проклясть кого-нибудь из них...

- Черт...
Он повернулся. И почти бросился на нее. Так резко, что Гермиона отшатнулась и, не удержавшись на ногах, упала на пыльный диван. Малфой навалился сверху, не давая ей встать, одной рукой обхватывая шею, а другой, сжимая запястье, пресекая все попытки вырваться.

- Тебе, Грейнджер, - хрипло выдавил он. - Тебе иногда надо просто помолчать...

И он наклонился. Обрушиваясь губами на ее губы всеми дразнящими невысказанными желаниями. Прорывая слабое сопротивление и заглатывая все ненужные протесты. Закрывая глаза и пытаясь не думать о том, кого он целует. Притягивая ее к себе еще сильнее и с ужасом понимая, что, наконец, нашел то, из-за чего он не мог нормально жить все это время. То, чего он хотел, но боялся признаться себе даже в мыслях. И когда ее свободная рука медленно, и от этого еще более волнующе, прошлась по его шее, стиснув в кулак волосы, Драко осознал, что падает. В кипящий кратер вулкана. Потому что не может оторваться от нее, от этой молочно-белой кожи, от этих темных, затягивающих в самую глубину души, глаз, от губ, таких манящих, почти бескровных от колючего мороза. И все это жутко, отвратительно, тошнотворно неправильно... Но сейчас до безумия нужно... Когда она так, так глубоко выдыхает, полустонет, почти плачет, но не отпускает его...
Она.
Рядом...

Гермиона всхлипнула. Сильнее сжала рукой светлые пряди. И поняла, что врала сама себе. Когда говорила, что хочет забыть это ощущение, что ей было ужасно противно от того поцелуя. Когда говорила, что не знает, из-за чего чувствует себя пустой, лишенной чего-то важного. Потому что бродила, почти ползала по школе и в глубине души знала, что хочет этих прикосновений. Которые, по ее мнению, должны были вознести к небесам...
Но, черт, ведь это никакие не небеса. Это самый настоящий ад. И этот белый демон — ее личное наказание. И эти ледяные руки, стягивающие с нее шарф — ее персональное проклятье. Эти беспорядочные поцелуи — яростные ожоги на шее, щеках, висках, губах. И она растворялась. В этом проклятом старом диване, сдавлено дыша под тяжестью его тела. И не видела, просто не могла разглядеть, хоть что-то, кроме его потемневших глаз. Не могла услышать что-то, кроме его хриплых стонов. Даже то, что вокруг все просто кричало, просило, приказывало остановиться, остановить, не дать разрушить то, что они так хладнокровно создавали все эти годы.
Но прекратить было невозможно. Все это. Потому что когда его руки осторожно расстегнули пуговицы на ее сером пальто и медленно, до безумия нежно, прошлись вверх по ребрам сквозь рубашку, оставляя новые, такие возбуждающие ледяные прикосновения, Гермиона почувствовала — сердце пропустило несколько ударов. Замирая, не понимая что, черт возьми, делать дальше, она постепенно умирала. Умом понимая, что не может быть так хорошо от его поцелуев, от его прикосновений, от ощущения его тела. Но сердцем, сердцем наслаждаясь всем этим, умоляя не останавливаться и от этого еще больше презирая саму себя. И казалось, что хуже, чем от собственного предательства уже не будет. Но стало. Когда Малфой остановился. Почувствовав ее напряжение. Тяжело выдыхая, отстранился. Гермиона вгляделась в его лицо. Все, вроде бы, как обычно. Плотно сжатые губы, нервно подрагивающие скулы, бледная, почти прозрачная кожа, но вот глаза... Уже не серые. Почти слившиеся с черными расширившимися зрачками. От наслаждения, желания, страсти. И, Мерлин, она поняла, что не сможет его отпустить. И со стоном, полным внутренних противоречий, притянула его к себе. И, черт, он застонал, почти зарычал. Прикоснулся губами к ее шее, и Гермиона неосознанно откинула голову назад, пачкая волосы в этой грязной, мерзкой пыли, заставляя себя забыть, не думать, не вспоминать. Теряя ощущения реальности, когда он влажными поцелуями спускался еще ниже, к ключице, к груди, не останавливаясь, не прерывая безумного, такого яростного контакта. И Гермиона хотела. Дотронуться до него. Ощутить ладонями горячую кожу.
Свободной рукой оттянула ворот его черного пальто, скользнула рукой к плечу, залезая под белую рубашку. И он застонал. Еще сильнее, громче, доводя до исступления, заставляя ехать ее сознание, взрывая мысли, поджигая все вокруг ярким, шипящим пламенем...
Слишком восхитительно.
Слишком неправильно.
Слишком нереально.
Все опять плыло перед глазами, и сердце оглушающе стучало в ушах. Но, даже сквозь все это, Гермиона расслышала. Сильные, настойчивые удары. С трудом прислушалась и поняла, что стучат в дверь...

- М..Малфой, - через силу, через себя.

Он не услышал. Продолжал жаркими поцелуями изучать ее шею. Гермиона громко выдохнула и схватила его за плечи.

- Малфой... - почти простонала она, толкая его назад.

Но он не слышал. Или не хотел слышать. Запустил руку под ее рубашку и медленно, мучительно медленно провел языком по скуле. Гермиона зажмурилась и попыталась не чувствовать. Всего этого. Чтобы не лишиться остатка разума.

- Малфой! - громче сказала она, открывая глаза и прикладывая все силы, чтобы оттолкнуть его.

Он резко поднял голову. Мутными, остекленевшими глазами посмотрел на Гермиону.

- В дверь... - прошептала она. - В дверь стучат...

Ей показалось, Малфой не понял ни слова. Слишком отсутствующий взгляд. Но уже через несколько секунд он, ничего не говоря, скатился на бок и встал с дивана. Подняв с пола палочку, осторожно подошел к двери и прислушался. С улицы послышалась громкая ругань и еще более настойчивые удары по старым стенам сарая.
Гермиона, настороженно всматриваясь в напряженную спину Малфоя, поднялась с дивана. Обойдя грязный стол, она встала у стены и вытащила из внутреннего кармана чудом уцелевшую палочку.

- Алохомора, - тихо сказал Малфой и ржавый замок щелкнул.

Дверь тут же с грохотом отворилась, и на пороге появился потрепанный, седой мужчина средних лет. Его слегка покачивало из стороны в сторону, из чего Гермиона сделала вывод, что этот человек явно перебрал спиртного. В руках у него была недопитая бутылка огневиски, которая вот-вот грозила вылиться на пол.

- Это, какого ядреного черта, вы делаете в моем доме?! А?! - громко рявкнул он и, не удержавшись на заплетающихся ногах, привалился боком к косяку двери.

Гермиона испуганно отскочила в сторону. Не дождавшись ответа, незнакомец с силой оттолкнулся от стены и, с трудом выудив из кармана волшебную палочку, двинулся на Малфоя.

- Моим добром решили по..поживиться, да?! - с трудом волоча языком, так же громко осведомился он.
Малфой, не опуская своей палочки, сделал несколько шагов вглубь комнаты.

- Проваливай, Грейнджер, - спокойно произнес он, не отводя взгляд от хозяина хижины.

- Что? – гриффиндорка не поверила своим ушам.

- Уходи отсюда.

- Но... - попыталась возразить Гермиона.

- Просто уйди, - ровно сказал слизеринец. - Я разберусь.

Гермиона, к своему собственному удивлению, послушалась. Бросилась к двери и быстро выбежала на улицу.
Уже пробегая по главной дороге и запахивая на себе пальто, она немного сбавила темп. Поскальзываясь и проваливаясь в небольшие снежные сугробы, девушка почти добралась до железных ворот, ведущих в замок, как ее окликнули.
Она быстро развернулась. К ней бежала Джинни. Гермиона сглотнула. «Только не сейчас. Не сейчас, когда она сама не знает, что говорить и как себя вести... не сейчас».

- Гермиона, что случилось? – запыхавшись, спросила младшая Уизли, хватая ее за руку.

- Джинни, я...

- Почему ты так быстро убежала? - воскликнула она, грозно сверкая глазами.

- Просто понимаешь... - вдыхая полной грудью, попыталась объясниться Гермиона.

- Мерлин, что это? - громко перебила ее Джинни, прищуриваясь, и внимательно рассматривая что-то на ее шее.

- Что? - стараясь не думать о самом худшем, спросила Гермиона.

Джинни нахмурилась и подошла ближе, почти касаясь носом ее подбородка.

- Это что, засос? - возмущенно воскликнула она, отстраняясь и смотря на подругу в ожидании ответа.

Гермиона почувствовала, что сейчас закричит. Устроит вселенскую истерику прямо здесь. И поэтому резко вырвала руку из ладони рыжей девушки и отошла на несколько шагов назад.

- Джинни, пожалуйста, не сейчас... - умоляюще попросила она, медленно отходя к воротам. - Потом, потом я все тебе расскажу, но не сейчас... не сейчас...

Гермиона, не договорив, сорвалась с места. Сама не помнила, как прибежала в замок, добралась до своей комнаты, захлопнула дверь и сползла по ней, пряча лицо в ладонях. Потому что поняла, что пропала. В этой вязкой, тягучей, своей собственной уязвимости...

* * *
Как приятно... Как приятно сидеть за завтраком в Большом зале. Как приятно не смотреть на Гарри, которому рано утром она в какой-то прострации вернула Карту Мародеров. Как приятно знать, что он просто из чувства такта не стал у нее ничего расспрашивать. Как приятно было ночью сжечь в камине проклятую розовую книжку, даже не подумав о том, что она библиотечная. Как приятно не смотреть на Джинни, которая через весь стол метает на нее хмурые, полные невысказанного раздражения, взгляды. Как приятно постоянно поднимать высокий воротник школьной рубашки, чтобы никто не заметил алеющего кровоподтека на шее. Как приятно смотреть на него, так спокойно доедающего свой идиотский завтрак. Как приятно сверлить его взглядом, поджидая, когда он, наконец, поднимет на нее свои мерзкие глаза, из-за которых она опять не спала всю ночь. Металась в безумной горячке, глотая слезы, почти вопя, зарываясь лицом в подушку, заглушая эти ненужные никому крики. Как приятно... Как приятно не иметь ни малейшей возможности смотреть на что-нибудь другое в этом зале. Как приятно до боли сжимать в руке вилку...

- Мисс Грейнджер.

Как приятно сдерживать крик сквозь плотно сжатые губы.

- Мисс Грейнджер!

Как приятно осознавать, что все это, к чертовой матери, совершенно неприятно.

- Мисс Грейнджер!!!

Гермиона со звоном уронила вилку. Повернулась. Макгоногалл. Раздраженная, недовольная...

- Да, профессор? - вежливо спросила гриффиндорка, натягивая, растягивая по лицу самую милую улыбку.

- Вы что, не выспались, Мисс Грейнджер? - хмуро поинтересовалась Макгоногалл. - Сколько я могу Вас звать?

Вдох. Выдох. Гермиона поднялась со скамьи.
- Извините, профессор, - спокойно ответила она. - Да, я не выспалась. Вы что-то хотели?

- Вот расписание вашего факультета, - Макгоногалл протянула несколько свернутых пергаментов. - Раздайте студентам.

- Хорошо, профессор, - ровно отчеканила Гермиона, забирая свитки и опять опускаясь на скамью.

Дождавшись пока профессор трансфигурации выйдет из Большого Зала, Гермиона нашла среди пергаментов расписание своего курса и быстро его развернула.

- Что у нас там сегодня, Гермиона? - не особо интересуясь ответом, спросил Рон, запихивая в рот очередную порцию пирога.

- Защита от Темных искусств с когтевранцами, история магии — Пуффендуй, зельеваренье… - Гермиона кашлянула. - Со слизеринцами...

- И все?! - радостно воскликнул Рон. - Все-таки шестой курс — это полный кайф.

- Если, конечно, у тебя нет дополнительных занятий, - немного отстраненно заметила Гермиона. - У меня, например, сегодня еще нумерология и руны...

- Узнаю Гермиону Грейнджер, - подал голос Гарри, отсалютовав золотым кубком.

Гермиона криво улыбнулась и встала.

- Рон, пожалуйста, раздай остальное расписание, а я схожу за учебниками, - обратилась она к другу. - Хорошо?

- Угу, - ответил Рон, высматривая кого-то в толпе.

Гермиона недовольно вздохнула и, развернувшись на каблуках, быстро пошла к выходу.

Уже в своей комнате, запихивая нужные книги в сумку, девушка поняла, что, скорее всего, не сможет держаться так же, более или менее, хладнокровно весь день. Неохотно, практически с ужасом представляя то, что ей сегодня предстоит, Гермиона отправилась на защиту от Темных искусств четырьмя этажами ниже. Гарри и Рон уже стояли там вместе с другими учениками.

- Гермиона, твоя сумка когда-нибудь точно лопнет по швам, - ухмыльнулся Гарри, рассматривая ее раздутый рюкзак.

- Не начинай, Гарри, - отмахнулась Гермиона. - Чтобы ты не говорил, я дополнительные занятия не брошу.

Не успела она договорить, как дверь открылась, и из классной комнаты вышел Снегг. Толпа перед дверью сразу затихла.

- В класс, - отрывисто приказал он.
Гермиона одной из первых переступила порог кабинета и, быстро пройдя между столами, уселась за первую парту в среднем ряду. Остальные студенты такую смелость проявлять не желали и старались забиться в самый дальний конец мрачного кабинета.

- Прекратить разговоры, - сказал Снегг, закрывая дверь и подходя к учительскому столу.

Гермиона нахмурилась. Пусть даже не старается. Сегодня он не сделает ее настроение еще более отвратительным...

- Прежде чем мы начнем, сдайте мне ваши работы по использованию заклятия Империус, - продолжил Снегг и взмахнул палочкой, от чего больше дюжины пергаментов взвилось в воздух и стопкой улеглись на его стол. - А теперь откройте учебник на странице двести сороковой и прочитайте параграф, посвященный невербальным заклятиям, по которым на следующем уроке у вас будет контрольный срез. С практическими заданиями, Поттер, - добавил он, останавливаясь взглядом на Гарри.

Тот, набрал в грудь побольше воздуха, и заставил себя промолчать. За что Гермиона была ему очень благодарна.
Она осторожно вытащила из набитой сумки свой экземпляр учебника «Лицом к лицу с безликим» и раскрыла на нужной странице.
Так, и что тут у нас? «Невербальные заклятия — преимущество или жульничество?». Очень познавательно.
Гермиона откинула назад лезущие в глаза волосы, склонилась над учебником и прочитала:

«Многие столетия великие волшебники и философы размышляют над предназначением невербальных заклятий. Некоторые считают, что использование такого средства самозащиты совершенно не противоречит волшебной этике. Что это дает явное преимущество и, в последствии, предоставляет возможность избежать большого количества жертв уличных нападений, разбоев и... др..других...».

Руки. Одновременно такие невозможно холодные и возбуждающе горячие. На ее коже...

ЧТО?
Нет. Черт. Не сейчас!
Только не на уроке...
Гермиона встряхнула головой, прогоняя эти ощущения, эту непрошенную картинку. Возвращаясь в кабинет защиты, и снова различая перед собой напечатанный текст.

«Сосредоточься, Гермиона. Просто сосредоточься...».

Так. Что там дальше?

«...и других преступлений. Однако, многие волшебники, напротив, настойчиво доказывают, что невербальные заклятия используют в своем арсенале именно преступники. И поэтому не стоит не брать во внимание тот... тот ф..факт...».

Мерлин, эти губы. Просто не дающие мыслить. Осторожными поцелуями спускающиеся по ее шее...

«Хватит! Возьми себя, черт возьми, в руки!».

«...тот факт, что средство, изначально придуманное для самозащиты, уже повсеместно используется как оружие для нападения. И это не пустые слова. Противники невербальных заклинаний на ежегодном съезде ученых-волшебников в своем выступлении представили некоторые сводки и статистики из... из... специаль..специального... отде..отдела...».

И она. Своими руками. У него под рубашкой... медленно, страстно, почти нежно...

Боже, нет!
«Читай, Гермиона. Просто читай...».

«...из специального отдела по Борьбе с магической преступностью, где был отчетливо виден рост нападений, при которых использовались именно невербальные заклятия. Число жертв, при этом, было увеличено втрое, по сравнению с предыдущим годом. На что приверженцы невербального волшебства ответили единогласным, довольно-таки жестким, сообщением о том, что все эти убийства связаны исключительно с неосторожностью граждан магического мира, которые впоследствии понесли за свои оплошности заслуженное... на..НАКАЗАНИЕ...».

«Хватит!».

Гермиона яростно захлопнула книгу. В полной тишине этот звук эхом пронесся по кабинету. Студенты нервно покосились туда, где заканчивались ряды парт и снова уткнулись в книги.

- Мисс Грейнджер, - протянул Снегг, неожиданно появляясь из-за спины девушки. - Как я вижу, Вы уже прочитали заданный параграф?

- Ну... можно и так сказать, сэр, - неразборчиво пробормотала Гермиона.

- Значит, разумеется, Вы сможете его нам рассказать? - продолжил профессор, обходя стол гриффиндорки и останавливаясь перед ней.

- Я думаю, что...

- Встаньте, мисс Грейнджер! - рявкнул Снегг.
Гермиона вздрогнула и, быстро отодвинув стул, поднялась из-за парты.

- Можете начинать, - растягивая лицо в кривой улыбке, кивнул профессор и направился к учительскому столу.

Гермиона сглотнула. И с ужасом поняла, что не помнит ни единого слова из только что прочитанного.

- Э... ну... просто... - Мерлин, что она несет...

- Очень познавательно, мисс Грейнджер, - довольно протянул Снегг. - Вижу, что пять лет магического образования не прошли бесследно...

Гермиона провела ладонью по лицу. Слишком плохо. Она точно не выдержит.

- Сядьте, мисс Грейнджер, - громко сказал Снегг. - Двадцать баллов с Гриффиндора.

Гермиона ошарашено посмотрела на профессора.
Что он сказал?
Неужели она ничего не услышала?
Чертов Мерлин, что с ней творится?!

- Вы что, оглохли, мисс Грейнджер?! - поинтересовался Снегг. - Сядьте на место!

Гермиона медленно опустилась на стул. Подперла голову руками и уставилась на деревянную поверхность стола.

Весь оставшийся урок она просидела так, не двигаясь, не обращая внимания на едкие замечания Снегга.

А потом была история магии. И, в то время как весь класс откровенно спал под монотонное бормотание профессора Бинса, Гермиона, не отрываясь, смотрела на черную грифельную доску и мечтала, чтобы это привидение уже, наконец, заткнулось навсегда.

Но дальше все стало еще хуже. Когда Гермиона, с трудом ориентируясь в пространстве, добралась-таки до кабинета зельеваренья. Там, в удушающем мареве зелий, она просто хотела умереть. Потому что было слишком близко. Через проход между партами. Только одна Паркинсон разделяла их, давала хоть изредка вдохнуть свежего воздуха.

Но слишком жарко. И Гермиону какой-то черт потянул развязать галстук и спустить воротник.

- Грейнджер, - язвительно зашипела Паркинсон, и ее губы растянулись в презрительной ухмылке. - Что это у тебя на шее такое?

Радовало одно. Что Гарри и Рон в другом конце кабинета. Что Паркинсон произнесла это не слишком громко, и вряд ли они расслышали.
Но больше радости нет. Потому что Гермиона чувствует, знает, понимает, что он успел разглядеть этот алый, просто кричащий, след на ее шее прежде, чем она снова подняла воротник.
И терпеть уже не было сил. Все эти мимолетные, быстрые взгляды в ее сторону заставляли съеживаться, разваливаться на куски, медленно и мучительно умирать в этом душном захламленном кабинете.
Она еле дожила до перемены. Схватила сумку и выскочила из класса. С трудом доползла до женского туалета и умылась.

И уже в коридоре второго этажа, по дороге в Большой зал, уверяя себя в том, что идет туда только из-за того, чтобы утопиться в своем тыквенном соке, Гермиона поняла, что не имеет смысла мучится угрызениями совести. Все уже сделано. И не без его участия. И хотя он уже, наверное, даже не помнит об этом, она постоянно прокручивает в мыслях каждую долю секунды. И не может придумать всему этому достойное объяснение...
Что там на этот счет говорила Парвати?
Истерика и блаженство в каждой клеточке тела? Возможно. Но только на короткое мгновение. А потом пустота. И поэтому не имеют значения все эти вопли раскаяния и панического ужаса в ее голове. Враг — не враг, предатель — не предатель, она — не она... Разницы уже нет. Она сама виновата. И значит, сама постарается все это забыть. Потому что исправить такое невозможно.

Дата добавления: 2015-07-16