Д. Иные инвесторы в силу закона. 25 страница

Не отличалось изначально последовательностью и советское законодательство. Так, в соответствии с п. 37 Положения о государственных трудовых сберегательных кассах СССР, утвержденного 27 ноября 1925 г., "восстановление утраченных предъявительских документов может иметь место лишь по судебному о том определению, в порядке особого производства по делам о восстановлении прав по утраченным документам на предъявителя (вызывного производства)". А вот Постановление ЦИК и СНК СССР от 6 августа 1927 г. "О выпуске сертификатов государственных трудовых сберегательных касс" содержало иные правила: "В случае утраты именного сертификата владелец его может заявить о том Главному управлению государственных трудовых сберегательных касс непосредственно или через ближайшую государственную трудовую сберегательную кассу и получить дубликат сертификата взамен утраченного. Об утрате сертификата на предъявителя никакие заявления не принимаются и восстановление утраченного сертификата на предъявителя не производится".

<2> См.: Лесницкая Л.Ф. Восстановление прав по утраченным документам на предъявителя // Ученые записки ВИЮН. Вып. 13. М., 1961. С. 147. См. также: Аргунов В.В. Восстановление прав по утраченным ценным бумагам (в судебном вызывном производстве) // Юрист. 2005. N 11. С. 26; Конспект лекций по торговому праву проф. А.Г. Гусакова. С. 29.

<3> Подробнее об этом см.: Аргунов В.В. Указ. соч. С. 144 - 168.

<4> Хотя предмет для обсуждения, безусловно, есть. Интересно, что в отношении института вызывного производства в современной литературе высказывается и точка зрения о его неоправданности. Так, В.А. Белов полагает, что с утратой ценной бумаги удостоверенное ею право следует считать безвозвратно утраченным, если только это предположение не будет опровергнуто установлением лица, фактически владеющего этой бумагой (Белов В.А. Указ. соч. Т. 2. С. 515). Нам такая позиция кажется излишне жесткой. Относиться к институтам, подобным вызывному производству, надо весьма аккуратно: понятно, что институт вызывного производства не представляет собой, мягко говоря, предел совершенства законодательной техники, но исключить его можно лишь тогда, когда мы будем иметь какую-то приемлемую замену. А таковой на сегодняшний момент не просматривается, поэтому, на наш взгляд, лучше подумать об усовершенствовании самого института.

Лицо при утрате ордерной или предъявительской ценной бумаги или при утрате документом признаков платежности в результате ненадлежащего хранения или по другим причинам (во всех случаях ГПК использует конструкцию "утраченная ценная бумага") имеет право обратиться в суд с заявлением о признании недействительной утраченной ценной бумаги и о восстановлении прав по ней.

Закон не поясняет, что он понимает под утраченной бумагой. Соответственно, причины утраты (уничтожение в результате стихийного бедствия, потеря и т.п.) не имеют значения. Однако при широком понимании понятия "утрата" неизбежно встает вопрос о соотношении вызывного производства и института виндикации (или схожих с ним институтов в вексельном праве) в отношении ордерных ценных бумаг (предъявительские, как известно, виндикации не подлежат). Видимо, здесь следует исходить из субъективного фактора: осведомленности лица, чьи интересы нарушены, о новом владельце бумаги. Если лицо знает нового владельца ордерной бумаги, то есть основания для предъявления виндикационного иска (или его аналогов), если нет - есть основания для начала вызывного производства. Критерий весьма неочевидный, но, пожалуй, единственный в этом случае <1>, и каких-либо возможностей (объективных) изменений законодательства в этой области не просматривается. Что же касается предъявительских бумаг, то, поскольку такие бумаги не подлежат виндикации, само знание о том, у кого они находятся, не может служить препятствием для начала вызывного производства.

--------------------------------

<1> В современной литературе указывают на следующее понимание утраты ценных бумаг: утрата ценной бумаги в смысле вызывного (амортизационного) производства всегда предполагает: 1) выбытие из владения заявителя ценной бумаги вследствие утери, похищения, уничтожения и неизвестность заявителю ее местонахождения и нового владельца; 2) законодательное предположение о существовании ценной бумаги в действительности и возможности возникновения права собственности на нее у неизвестного третьего лица (Защита прав инвесторов в сфере рынка ценных бумаг. С. 239).

Правила ГПК создают одну интересную проблему, которая в большей степени касается ордерных ценных бумаг, и прежде всего (а правильнее будет сказать - главным образом) векселя. Обратим внимание, что признать недействительным просят саму ценную бумагу, а вот восстановить просят не ее, а права по ней.

Такая конструкция сложилась исторически (хотя в исторической ретроспективе имеются и акты, которые построены по иному признаку: см., в частности, Постановление Временного правительства от 29 августа 1917 г. "Об охране прав на предъявительские ценные бумаги" <1>) и на первый взгляд не вызывает каких-то вопросов, однако посмотрим, к чему может привести ее применение. Как известно, в случае положительного результата вызывного производства для его инициатора суд восстанавливает права по утраченной ценной бумаге, и такое решение суда является основанием для выдачи заявителю нового документа взамен признанного недействительным. А значит, какие права суд восстановит, такие права и будут зафиксированы во вновь выданном документе. Однако в действующей процедуре решение суда имеет силу исключительно в отношении лица, выдавшего документ. Что может получиться? Продемонстрируем на примере векселя: если мы возьмем акцептованный переводный вексель, то, если следовать логике закона, векселедатель выдаст новый вексель взамен утраченного, причем, естественно, без каких-либо отметок об акцепте. Ведь восстановление векселя векселедателем не означает автоматически восстановления акцепта плательщика - к этому лицу также надо будет обратиться заново (равно как и к иным обязанным лицам (индоссантам и авалистам)), - нет никакого обязательства, нет никакого судебного решения, которое бы обязывало лицо поставить на векселе акцепт. В результате вызывного производства может получиться весьма странная картина: бумагу взамен старой лицо получит, но прав реально она никаких предоставлять не будет. Возникает вопрос: какова ценность самой процедуры вызывного производства в ее нынешнем виде <2>? Думается, в отношении ордерных ценных бумаг это производство не является до конца продуманным и нуждается в серьезном реформировании. Как показывает изучение проекта Концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованного к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.), признается наличие проблем в этой области. Так, в указанном документе отмечено, что "порядок, ориентированный на восстановление прав прежде всего по предъявительским ценным бумагам, не отражает специфики обращения ордерных ценных бумаг... Предусмотренная данными положениями возможность выдачи нового документа не позволяет в отношении ордерных ценных бумаг обеспечить права держателя, если он не являлся первым приобретателем". С нашей точки зрения, данную мысль можно выразить и яснее: основная проблема - это невозможность восстановить права по векселю. Более того, акцентируя вопросы процессуальные, мы забываем, что одним совершенствованием процессуальных средств здесь не обойтись. Представим себе ситуацию: решение суда есть, векселедатель новый вексель выдал, счастливый обладатель оного пошел к обязанным лицам, которых он знал ранее, а они ему и говорят на его обращение: "Знать ничего не знаем". - "Акцепт был?" - "Не помним". - "Индоссамент, говорите?" - "Не ставили (или, как более мягкий вариант: да, ставили, но позже зачеркнули <3>)". И ведь в большинстве случаев будут правы: вексельное законодательство таково, что оно не обязывает хоть где-либо фиксировать большинство фактов, с которыми связывается возникновение вексельных обязательств, равно как и содержание и объем таких обязательств. Совершенно очевидно, что в области обращения таких сложных бумаг, как вексель, надо корректировать сами правила обращения. Здесь надо активнее использовать механизмы депозитарного обслуживания <4>. На стадии обращения векселя необходимо установить правила совершения вексельных сделок (проставления индоссаментов, аваля и акцепта), состоящие в обязательной уведомительной регистрации каждой такой сделки в депозитарии - члене национальной депозитарной системы и признании каждой такой совершенной сделки без соблюдения процедуры уведомительной регистрации ничтожной. К тому же необходимо менять правила бухгалтерского учета операций с векселями.

--------------------------------

<1> Текст документа см.: Вормс А.Э., Данилова Е.Н. Источники торгового права. За исключением морского права. 2-е изд., пересм. и доп. М.: Кн. магазин "Высшая школа", 1918. С. 578 - 682.

<2> Думается, что, когда вводили соответствующие нормы в ГК РФ, мало думали о реальных последствиях. Понятно, какую при этом проблему решали, понятен был и механизм. Ровно по такому же пути предлагали двигаться авторы еще во времена НЭПа. Так, Я.И. Рапопорт в 1927 г. писал: "Вопрос о восстановлении прав по утраченным векселям значительно проще разрешается в тех законодательствах, которые содержат правила о т.н. вызывном производстве. В этих случаях достаточно сделать ссылку на эти правила, установить ряд дополнений и изъятий из этих правил ввиду особой природы векселей, чтобы считать вопрос о восстановлении прав по утраченным векселям в общем разрешенным" (Рапопорт Я.И. К вопросу о восстановлении прав по утраченным векселям // Вестник советской юстиции. 1927. 15 - 23 мая. N 11 (93). С. 407).

<3> Зачеркивание индоссамента (ст. 16 Положения о переводном и простом векселе 1937 г.) делает этот индоссамент, соответственно, недействительным.

<4> Что мы предлагали еще в своей кандидатской диссертации 1999 г.

И здесь закономерно возникает такой вопрос: почему восстановлению подлежат права, а не сама бумага - их носитель? С нашей точки зрения, восстанавливать нужно не только права, но и саму ценную бумагу, т.е. документ с тем содержанием и объемом прав, которые имелись на момент его утраты <1>. Восстановление документа с содержанием и объемом прав, которые имелись на момент утраты, будет означать и восстановление всех тех прав, существование которых будет подтверждено в суде. Соответственно, решение суда будет означать не просто обязанность для лица, выдавшего бумагу, признанную недействительной, выдать новый документ, но и обязанность для всех иных лиц, обязавшихся по ранее выданной бумаге, восстановить свои обязательства. Нетрудно заметить, что при такой постановке вопроса (а другой в отношении векселя мы себе и не представляем) вызывное производство чаще всего будет переходить в спор о праве. Чтобы этого не случилось, нам представляется целесообразным ввести обязательность фиксации возникающих в связи с обращением ордерных ценных бумаг и векселя в первую очередь. Ведь если существование всех (или абсолютного большинства) прав будет доказуемо на основании данных соответствующего депозитария и данных бухгалтерского учета, то само восстановление превратится в то, чем оно и должно быть: рутинную процедуру, неизбежность которой объясняется презентационностью классических бумаг.

--------------------------------

<1> Хотя в литературе есть и иные точки зрения. Так, Л.А. Новоселова вообще полагает, что "если рассматривать ценную бумагу исключительно как вещь, то институт восстановления прав в принципе исключен" (Новоселова Л.А. Договоры о залоге и иные обеспечительные сделки с векселем в практике арбитражных судов // Законодательство. 2002. N 1. С. 7).

Отметим, что действующие правила говорят о восстановлении не только полностью (безвозвратно) утраченных ценных бумаг, но и тех документов, которые утратили признаки платежности (ст. 294 ГПК). Понятия признаков платежности законодательство не содержит <1>, более того, отметим, что ГК в части некоторых именных документов, не являющихся ценными бумагами, использует аналоги: к примеру, ст. 843 ГК говорит о "негодном для предъявления состоянии" именной сберегательной книжки. Отметим, что законодательство и здесь предусматривает признание недействительной ценной бумаги и восстановление прав по ней. Этот момент подвергся критике в литературе. Так, В.В. Аргунов полагает, что в части возможности восстановления ценных бумаг, утративших признаки платежности, вызывное производство работает вхолостую и не достигает полностью тех целей, для которых оно предназначено. По его мнению, в этом случае сам документ остается на руках у управомоченного лица и ни о какой неизвестности держателей ценных бумаг не может быть и речи. В связи с этим он полагает необходимым отнести дела о восстановлении таких бумаг к исковому порядку защиты прав <2>. С такой критикой следует согласиться. Вызывное производство здесь смотрится странно, поскольку бумага, по сути, не утрачена. Другое дело, что существует неясность в правах, которые она предоставляет, однако, как справедливо замечает В.В. Аргунов, эту проблему надо решать во взаимоотношениях "должник (лицо, выдавшее бумагу) - кредитор (владелец документа)". Отметим, что именно так предписывали поступать и некоторые дореволюционные акты. В частности, ст. 7 Постановления Временного правительства от 29 августа 1917 г. "Об охране прав на предъявительские ценные бумаги" указывала: "Если бумага на предъявителя настолько повреждена, что оказывается негодною к обращению, но содержание и существенные признаки ее могут быть восстановлены с достоверностью, то лицо, выдавшее бумагу, обязано вновь выдать такую же бумагу в обмен на поврежденную". В примечании к этой статье говорилось, что существенные признаки (платежность) ценной бумаги должны устанавливаться особой инструкцией <3>.

--------------------------------

<1> В настоящий момент единственным документом, который может представлять определенную аналогию, являются Признаки и правила определения платежности банковских билетов (банкнот) и монет Банка России, приложенные к Порядку ведения кассовых операций в Российской Федерации, утвержденному решением Совета директоров Банка России от 22 сентября 1993 г. N 40.

<2> Защита прав инвесторов в сфере рынка ценных бумаг. С. 239 - 240.

<3> Текст документа см.: Вормс А.Э., Данилова Е.Н. Указ. соч. С. 578 - 682.

Ряду исследователей использованные в ГПК дефиниции не нравятся по другим причинам. Так, по мнению Е.А. Крашенинникова, не существует необходимости в восстановлении прав по бумаге, поскольку управомоченное лицо (собственник бумаги) не лишается ни прав на бумагу, ни прав из бумаги. С его точки зрения, действие самого судебного решения в вызывном производстве состоит в том, что оно уничтожает легитимационную силу утраченной бумаги и обосновывает формальную легитимацию заявителя в качестве кредитора по ценной бумаге. Поэтому он полагает, что необходимости в восстановлении прав нет <1>. Интересно, что Е.А. Крашенинников данные свои рассуждения строит, анализируя вексель. Он отмечает, говоря о последствиях вынесенного судебного решения: "Действие решения об исключении состоит в том, что добившееся его лицо легитимируется в качестве вексельного кредитора и может осуществить право из векселя, предъявив вексельному должнику вместо амортизированного документа надлежащим образом заверенную копию решения об исключении" <2>. Позиция, конечно, весьма интересная. Однако она не основана ни на действующих нормах гражданского процессуального закона, ни на нормах вексельного законодательства. Все, на что дает право такое решение, - это право получить взамен утраченного новый документ, причем от лица, которое такой документ выдало. Однако права по такой бумаге будут восстановлены только в отношении указанного лица, но не в отношении всех иных лиц.

--------------------------------

<1> Крашенинников Е.А. Амортизация векселя // Хозяйство и право. 2000. N 10. С. 74.

<2> Там же. С. 77.

Согласно правилам заявление о признании недействительными утраченных ценных бумаг и о восстановлении прав по ним подается в суд "по месту нахождения лица, выдавшего документ, по которому должно быть произведено исполнение". Такое определение подсудности вызывает много вопросов, а точнее, с нашей точки зрения, оно в корне неправильное. Возьмем пример с векселем. В соответствии со ст. ст. 1 и 4 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. переводный вексель должен содержать и указание "места, в котором должен быть совершен платеж", и указание "места составления векселя". При отсутствии особого указания место, обозначенное рядом с наименованием плательщика, считается местом платежа и вместе с тем местом жительства плательщика. Переводный вексель, в котором не указано место его составления, признается подписанным в месте, обозначенном рядом с наименованием векселедателя. Переводный вексель может подлежать оплате в месте жительства третьего лица, или в том же месте, где находится место жительства плательщика, или в каком-либо другом месте. Таким образом, у нас есть место нахождения векселедателя переводного векселя (к примеру, Москва) и место, в котором должен быть совершен платеж (к примеру, Мурманск). Вопрос: как, исходя из изложенного правила "по месту нахождения лица, выдавшего документ, по которому должно быть произведено исполнение", решать вопрос о подсудности? в какой суд подавать заявление: В суд, находящийся Москве, или в суд, находящийся Мурманске?

С нашей точки зрения, правило о подсудности в ГПК должно быть скорректировано. Вопрос: как? Е.А. Крашенинников, анализируя вызывное производство, полагает, что территориальная подсудность дел вызывного производства определяется местом исполнения по утраченной предъявительской или ордерной ценной бумаге <1>. Сходной точки зрения придерживается В.В. Аргунов, причем со ссылками на право ФРГ и Швейцарии <2>. С нашей точки зрения, сам этот вопрос является техническим и ответ на него лежит в плоскости наших рассуждений о том, что, собственно, нужно восстанавливать. Вариант с подсудностью по месту исполнения, наверное, приемлем. Но что такое место исполнения? Для переводного векселя неакцептованного - оно одно, а для акцептованного - другое. Не хочется приводить конкретные примеры, поскольку можно, что называется, углубиться. Если мы исходим из того, что восстановлению подлежит сама бумага со всеми правами, которые имелись на момент утраты, и понимаем, что восстановить ее может тот, кто ее выдал, то, соответственно, по месту выдачи и надо обращаться в суд с заявлением о восстановлении.

--------------------------------

<1> См.: Крашенинников Е.А. Амортизация векселя // Хозяйство и право. 2000. N 10. С. 76.

<2> См.: Аргунов В.В. Восстановление прав по утраченным ценным бумагам (в судебном вызывном производстве) // Юрист. 2005. N 11. С. 28 - 29.

Заметим, что и это не решит всех проблем. Дело в том, что бумага может быть выдана от имени вымышленного лица или по утерянному паспорту и т.д. Понятно, что в таких случаях никто бумагу не восстановит, будь там одно, два, три или большее количество судебных решений. А между тем в том же векселе права носят самостоятельный характер и основываются на самостоятельных односторонних сделках - проставлении индоссамента, акцепта, аваля и т.д. Про современную ситуацию и говорить не приходится: действующее процессуальное законодательство таких нюансов не учитывает вовсе. А вот как урегулировать соответствующие вопросы при изменении законодательства?

Как кажется, законодательство здесь может пойти не в том направлении. Еще раз напомним, что проект Концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованный к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.), констатирует, что действующий закон позволяет обеспечить права первого держателя документа. Как видно, те, кто писал данный документ, не учли указанные нами выше факты выдачи векселя на вымышленное лицо. Ведь даже если приобретатель будет первым, то при невозможности восстановить вексель на нем, соответственно, не будет возможности восстановить и записи об акцепте и авале, если их к моменту утери успеют включить в вексель.

Вот тут, нам кажется, можно более внимательно присмотреться к предложенной Е.А. Крашенинниковым конструкции <1> (см. выше), когда судебное решение может служить легитимирующим фактом для лица. Правда, есть несколько комментариев. Во-первых, надлежащим образом это будет работать в том случае, если будет создана система фиксации прав, о которой мы писали выше. Как вариант решения проблемы можно рассмотреть восстановление бумаги на основании ее копии. Опять же отметим, что для такого решения необходимо "перекраивать" обращение векселей и вводить уже на этапе выдачи векселя фигуру вексельного депозитария. Во-вторых, если в действующем порядке обращения векселя ничего не менять (т.е. не реализовывать означенные нами предложения), то, скорее всего, надо будет разрабатывать какой-то иной механизм легитимации, который лежит за пределами правового режима ценной бумаги, поскольку говорить надо будет уже не о "кредиторе по ценной бумаге", как это делает Е.А. Крашенинников, а о правах, вытекающих из судебного акта: бумаги-то нет.

--------------------------------

<1> Крашенинников Е.А. Амортизация векселя // Хозяйство и право. 2000. N 10. С. 74.

ГПК содержит требования к содержанию заявления о признании недействительными утраченных ценных бумаг и о восстановлении прав по ним. В таком заявлении должны быть указаны признаки утраченного документа, наименование лица, выдавшего его, а также изложены обстоятельства, при которых произошла утрата документа, просьба заявителя о запрещении лицу, выдавшему документ, производить по нему платежи или выдачи.

Опять отметим: неясно, для каких бумаг эта статья писалась. Что значит запретить осуществлять платежи или выдачи? Возьмем пример с акцептованным переводным векселем. Спрашивается: какое правовое значение будет иметь запрет для лица, выдавшего документ, - векселедателя - осуществлять платежи? Ответ: никакого; плательщиком-то по векселю выступает акцептант, а на его действия никаких запретов никто не налагал. Неясно, почему разработчики ГПК не учли здесь положительного опыта российского права, которое, как кажется, видело эту проблему еще применительно к предъявительским бумагам. Так, п. 3 Приложения к Постановлению Временного правительства от 29 августа 1917 г. "Об охране прав на предъявительские ценные бумаги" (Правила о вызывном производстве) прямо указывал, что определение окружного суда должно содержать положения "о воспрещении лицу, выдавшему утраченную бумагу или ею обязанному, производить платежи или иное исполнение по этой бумаге...". Еще один важный момент состоит в том, что неясно, как запрещение осуществлять платежи по бумагам связано со сроком платежа по ценной бумаге. Предположим, срок платежа наступил; является ли это решение достаточным основанием для неисполнения по бумаге и будет ли в этом случае кредитор считаться добросовестным?

Судья после принятия заявления выносит определение о запрещении выдавшему документ лицу производить по документу платежи или выдачи и направляет копии определения лицу, выдавшему документ, регистратору. В определении суда также указывается на обязательность опубликования в местном периодическом печатном издании за счет заявителя соответствующих сведений.

Техника данного правила у нас также вызывает множество вопросов. Не совсем ясно, зачем в этой статье упомянуто о "регистраторе". Как мы отмечали выше, регистратор не учитывает ни прав по предъявительским ценным бумагам, ни прав по ордерным ценным бумагам. Об этом есть в отношении эмиссионных предъявительских бумаг как минимум прямое указание в ст. 2 Федерального закона "О рынке ценных бумаг". Если кто и может осуществлять здесь учет прав, так это депозитарий, чаще всего в случае централизованного хранения (ст. ст. 16, 29 Федерального закона "О рынке ценных бумаг"). Как думается, Закон в этой части должен быть приведен в соответствие с иными нормативными положениями и указание на "регистратора" должно быть из Закона исключено.

Следующий момент, который вызывает у нас сомнение, - это указание на "местное печатное издание". Если для мошенников и существует лазейка в институте восстановления ценных бумаг, то вот она и есть. Указать на "местное печатное издание" - это все равно что указать направление в никуда, ведь можно разместить сведения в таком местном печатном издании, которое никто не знает и не читает, существенный вопрос здесь - и география, на что обращалось внимание в литературе <1>. Более того, сведения можно разместить самым мелким шрифтом из всех возможных и среди объявлений о бесчисленной рекламе ненужных товаров. И кто прочитает такое объявление? Совершенно очевидно, что закон должен не просто содержать указание на какое-то издание, а устанавливать требования к таковому, а также требования к публикации. Опять же можно вспомнить и российский дореволюционный опыт издания сообщений о вызывном производстве в специальном печатном издании. Приложение к Постановлению Временного правительства от 29 августа 1917 г. "Об охране прав на предъявительские ценные бумаги" (Правила о вызывном производстве) устанавливало необходимость обязательной публикации определения суда в особом приложении к "Торгово-промышленной газете". Особое приложение должно было издаваться не позже двух дней после получения определения суда; на первое число каждого месяца выпускался этим же изданием сборник всех объявленных в особом приложении утраченных ценных бумаг.

--------------------------------

<1> Ярков В.В. Вызывное производство в отношении утраченного векселя // Нотариус. 2002. N 6. С. 43.

Проект Концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованный к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.), указывает и на иные аспекты проблемы с применением правила о местном печатном издании. Прежде всего в отношении ордерных ценных бумаг. Так, отмечается, что требование о публикации в местном периодическом печатном издании не позволяет приобретателю большинства ордерных ценных бумаг, обращающихся не только на всей территории Российской Федерации, но и за рубежом, получить информацию о возбуждении вызывного производства.

Удивляет и следующее: само определение суда в большей степени рассчитано на возможного владельца документа, но оно совершенно не учитывает какой-либо активной позиции лица, выдавшего документ, равно как и иных обязанных по документу лиц <1>. Ведь никто не исключает того, что самой "утраты" могло и не быть и вообще вся история с документом была мошенничеством с самого начала. Этот момент в процедуре не учтен.

--------------------------------

<1> Отмечая недостатки в этой области, проект Концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованный к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.), указывает, что "отсутствуют правила, обеспечивающие обязательное привлечение к участию в деле лиц, передававших вексель, и т.д.".

Держатель документа, об утрате которого заявлено, обязан до истечения трех месяцев со дня опубликования сведений подать в суд, вынесший определение, заявление о своих правах на документ и представить при этом подлинные документы. В случае поступления заявления держателя документа до истечения трех месяцев со дня опубликования сведений суд оставляет заявление лица, утратившего документ, без рассмотрения и устанавливает срок (не должен превышать два месяца), в течение которого лицу, выдавшему документ, запрещается производить по нему платежи и выдачи.

Опять же отметим, что ГПК указывает на возможность установления запрета осуществлять платежи лишь в отношении лица, выдавшего документ, и ничего не говорит об иных лицах, которые должны осуществлять исполнение по нему, - акцептантах, авалистах акцептанта, индоссантах и иных лицах в случае неоплаты векселя индоссантом. Этот вопрос существен для вексельных отношений и нуждается в детальном описании в ГПК. Если держатель документа в указанный срок не объявился и не заявил о своих правах, суд может рассмотреть дело о признании ценных бумаг недействительными и о восстановлении прав по утраченным бумагам по существу. В случае удовлетворения просьбы заявителя суд принимает решение, которым признает утраченный документ недействительным, и восстанавливает права по утраченной ценной бумаге на предъявителя или ордерной ценной бумаге. Это решение суда является основанием для выдачи заявителю нового документа взамен признанного недействительным.

Дата добавления: 2015-07-16