Д. Иные инвесторы в силу закона. 21 страница

Иные (кроме возмещения убытков, признания сделок недействительными, применения последствий недействительности) гражданско-правовые способы защиты в сфере рынка ценных бумаг используются нечасто.

К примеру, если мы проанализируем использование такого способа защиты, как взыскание неустойки и процентов по ст. 395 ГК, то мы практически не обнаружим в исследуемой области каких-либо специальных правил, исключая нормы чекового и вексельного законодательства (ст. ст. 48 и 49 Положения о переводном и простом векселе 1937 г.) <1>. В соответствии со ст. 3 Федерального закона "О переводном и простом векселе" в отношении векселя, выставленного к оплате и подлежащего оплате на территории Российской Федерации, проценты и пеня, указанные в ст. 48 (подп. 2 и 4) и ст. 49 (подп. 2) Положения о переводном и простом векселе 1937 г., выплачиваются в размере учетной ставки, установленной Центральным банком по правилам, установленным ст. 395 ГК. Проценты, предусмотренные подп. 2 ст. 48 и ст. 49, начисляются на сумму векселя с обозначенными в нем процентами, начисленными на день срока платежа, если в векселе были предусмотрены проценты (Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 3 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 февраля 1998 г. "О некоторых вопросах применения Федерального закона "О переводном и простом векселе") <2>. Чекодержатель в соответствии со ст. 885 ГК вправе требовать в случае отказа плательщика от оплаты чека от обязанных по чеку лиц (чекодатель, авалист, индоссанты) уплаты процентов, предусмотренных ст. 395 ГК.

--------------------------------

<1> Хотя последние, с нашей точки зрения, было бы правильно квалифицировать в качестве иных средств защиты. Относительно правовой природы пени, предусмотренной подп. 4 ст. 48 Положения о переводном и простом векселе 1937 г., есть и еще один дискуссионный вопрос. Такая мера ответственности не предусмотрена Единообразным вексельным законом. В приложении к Конвенции речь идет лишь о праве государств-участников установить комиссию. Слова "комиссия" Положение о переводном и простом векселе 1937 г. не употребляет. В документе четко говорится о пене. Следовательно, форма ответственности по п. 4 ст. 48 - это чисто российская новация, имеющая, правда, свою традицию, - она была предусмотрена еще ст. 14 Положения о векселях 1922 г. По мнению Высшего Арбитражного Суда РФ, эта пеня как раз и является комиссией (п. 21 Обзора практики разрешения споров, связанных с использованием векселя в хозяйственном обороте. Информационное письмо ВАС РФ от 25 июля 1997 г. N 18).

<2> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. N 4.

Очень сложно найти примеры использования такого способа, как признание права. В первый период развития рынка ценных бумаг истцы пытались его использовать с целью защитить свои права на ценные бумаги, которые были списаны со счетов организаций учетной системы по подложным документам. Однако суды не поддержали указанные иски с аргументацией, что они, по сути, сводятся к виндикации ценных бумаг (этот момент мы рассмотрим подробнее при анализе виндикации).

Такой способ защиты, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, также применяется весьма редко. С первой частью этого способа - "восстановление положения, существовавшего до нарушения права" - в сфере рынка ценных бумаг получилась история, похожая на использование способа в виде признания права. Утратившие ценные бумаги лица в результате их списания по подложным документам со счетов в системе ведения реестра стали предъявлять иски "о восстановлении записи" <1>. Однако судебные органы здесь их не поддержали, указав на фактически виндикационный характер таких требований. Приведем в качестве примера Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 11 июня 2003 г. N А05-7962/02-389/17, где было отмечено, что "требования о восстановлении записи в реестре акционеров в отношении акций, значащихся в реестре на лицевых счетах других лиц, фактически сводятся к требованию о возврате их истцу, так как в случае удовлетворения иска последние будут лишены своего права на данные ценные бумаги. Поэтому указанные требования носят виндикационный характер и подлежат рассмотрению в соответствии со статьей 302 ГК РФ". К числу редких случаев применения этого способа можно отнести правило ст. 4 Федерального закона "О рынке ценных бумаг", в соответствии с которым в случае уклонения дилера от заключения договора к нему может быть предъявлен иск о принудительном заключении такого договора.

--------------------------------

<1> О такого рода примерах пишут многие авторы. См., в частности: Юлдашбаева Л.Р. Правовое регулирование оборота эмиссионных ценных бумаг (акций, облигаций). М.: Статут, 1999. С. 86.

Используется участниками правоотношений в сфере рынка ценных бумаг такой способ, как признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления. Данным способом защиты в основном пользуются эмитенты, профессиональные участники, аттестованные лица. Так, ст. 51 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" указывает, что профессиональные участники рынка ценных бумаг и эмитенты ценных бумаг имеют право обжаловать в арбитражный суд действия федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг по пресечению нарушений законодательства Российской Федерации о ценных бумагах и применению мер ответственности в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации. Физические лица, у которых аннулированы квалификационные аттестаты в сфере профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг, вправе обжаловать в арбитражный суд соответствующее решение федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг по аннулированию.

Большое количество примеров применения такого права нам дает Федеральный закон "Об инвестиционных фондах". Данный Закон как включает в себя общую норму (ст. 63.1), содержащую указание на такое право, так и предусматривает частные случаи.

Например, общей нормой установлено, что:

- акционерные инвестиционные фонды, управляющие компании, специализированные депозитарии имеют право обжаловать в арбитражный суд ненормативные правовые акты, решения и действия (бездействие) федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг, связанные с государственным регулированием деятельности указанных лиц и государственным контролем за их деятельностью;

- физические лица, у которых аннулированы квалификационные аттестаты в сфере деятельности управляющих компаний и специализированных депозитариев, вправе обжаловать в арбитражный суд соответствующее решение федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг.

По тексту Закона можно встретить указание и на частные случаи такого права. Так, ст. 19 Федерального закона "Об инвестиционных фондах" установлено право управляющей компании обжаловать в суд отказ в регистрации правил доверительного управления паевым инвестиционным фондом или изменений и дополнений в них, а также уклонение от принятия решения об их регистрации. В соответствии со ст. 60.1 этого Закона соискатель лицензии на право осуществления деятельности акционерного инвестиционного фонда, управляющей компании и специализированного депозитария акционерного и паевого инвестиционных фондов вправе обжаловать отказ федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг в предоставлении лицензии или его бездействие. В соответствии со ст. 61.2 Закона акционерный инвестиционный фонд, управляющая компания или специализированный депозитарий имеют право обжаловать в арбитражный суд решения федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг об аннулировании лицензии, об отказе от аннулирования лицензии по заявлению лицензиата, а также уклонение от принятия решения об аннулировании лицензии по заявлению лицензиата.

В некоторых случаях такое право дается саморегулируемым организациям. Так, в соответствии со ст. 36.26 Федерального закона "О негосударственных пенсионных фондах" саморегулируемая организация негосударственных пенсионных фондов имеет право обжаловать в судебном порядке акты и действия федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, нарушающие права и законные интересы любого из своих членов или группы членов <1>.

--------------------------------

<1> Интересно, что ни Федеральный закон "О рынке ценных бумаг", ни Федеральный закон "Об инвестиционных фондах" такого права саморегулируемым организациям не предоставляют.

Не содержит в анализируемой сфере какой-то специфики применение такого способа, как присуждение к исполнению обязанности в натуре. Очевидно, что такого рода способы защиты могут использоваться в каких-то договорных отношениях, однако их специфики закон не устанавливает.

То же можно сказать и о способе защиты в виде компенсации морального вреда. По мнению некоторых исследователей вопроса (Е.В. Салогубов), имеет смысл отдельно "оговорить такой способ защиты, как возмещение морального вреда инвестору" <1>. С такой позицией можно согласиться лишь частично. Как видно из предыдущего изложения, законодатель не то что не предусматривает компенсацию морального вреда, но даже и право на взыскание убытков в полном размере признает за инвестором не во всех случаях. И в этом есть своя логика: нам сложно представить обоснование такого морального вреда для всех инвесторов. Возможно, подобное предложение было бы целесообразно, но только для инвесторов - физических лиц и только для некоторых случаев инвестирования.

--------------------------------

<1> Формы защиты прав инвесторов в сфере рынка ценных бумаг / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Городец, 2000. С. 10.

Так же как и в названных случаях, не имеет существенных особенностей применение способа защиты в виде неприменения судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону.

Законодательство о рынке ценных бумаг дает нам примеры применения такого способа защиты, как прекращение или изменение правоотношения. В целом использование этого способа ограничено в силу того, что мы имеем много примеров использования конструкции договора присоединения в анализируемой сфере, когда лицо может только присоединиться к правилам доверительного управления, но не может их изменить, более того, не может это сделать и в судебном порядке. Однако есть и примеры того, когда закон специально указывает на такой способ защиты. Так, ст. 6 Федерального закона "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" установлено, что нарушение профессиональным участником требований, установленных данной статьей применительно к предоставлению инвестору информации в связи с обращением ценных бумаг, в том числе предоставление недостоверной, неполной и (или) вводящей в заблуждение инвестора информации, является основанием для изменения или расторжения договора между инвестором и профессиональным участником (эмитентом) по требованию инвестора.

Статья 12 ГК в части способов защиты носит незакрытый характер. В частности, в ней говорится о возможности использования "иных способов, предусмотренных законом". Сфера рынка ценных бумаг дает много примеров такого рода иных способов защиты.

К их числу можно, к примеру, отнести урегулированное в некоторых нормативных актах указание о солидарной (субсидиарной) ответственности определенных лиц. Такая ответственность наступает при неисполнении соответствующих обязанностей. Законы дают множество таких примеров, приведем лишь некоторые:

- ст. 34 Федерального закона "Об ипотечных ценных бумагах" установлено, что в случае неисполнения предусмотренных обязанностей по контролю за деятельностью управляющей компании специализированный депозитарий несет солидарную ответственность вместе с эмитентом облигаций с ипотечным покрытием или управляющим ипотечным покрытием перед владельцами соответственно облигаций с ипотечным покрытием и ипотечных сертификатов участия;

- в соответствии со ст. 22.1 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" лица, подписавшие проспект ценных бумаг, при наличии их вины несут солидарно субсидиарную ответственность за ущерб, причиненный эмитентом владельцу ценных бумаг вследствие содержащейся в указанном проспекте недостоверной, неполной и/или вводящей в заблуждение инвестора информации, подтвержденной ими;

- в соответствии со ст. 48 Федерального закона "Об инвестиционных фондах" управляющая компания несет субсидиарную с лицом, осуществляющим ведение реестра владельцев инвестиционных паев, ответственность за убытки, которые такое лицо причиняет владельцам паев или лицам, обратившимся за совершением операций в системе ведения реестра паев.

Активно используется в данной сфере и институт недействительности (ничтожности). Выше мы рассмотрели примеры его использования применительно к сделкам. Однако сделками здесь дело не исчерпывается. Законодательство предоставляет право обращаться в суд за признанием недействительными не только сделок, но и решений органов управления. К примеру, ст. 49 Федерального закона "Об акционерных обществах" предусматривает право акционера обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров с нарушением требований закона, иных правовых актов Российской Федерации, устава общества, в случае, если он не принимал участия в общем собрании акционеров или голосовал против принятия такого решения и указанным решением нарушены его права и законные интересы. Такое заявление может быть подано в суд в течение шести месяцев со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении.

Примеры дает нам здесь и Федеральный закон "О рынке ценных бумаг". В частности, его ст. ст. 26 и 51 дают право как самим инвесторам, так и государственным органам в отдельных случаях обращаться в суд с требованием о признании недействительным выпуска ценных бумаг, решений, на основании которых была осуществлена эмиссия, отчета об итогах выпуска.

Наконец, нельзя не вспомнить и о ст. 144 ГК, которая устанавливает правило ничтожности ценной бумаги в случае несоответствия ее обязательным требованиям к форме и реквизитам. Правовой режим ничтожных бумаг не является устоявшимся в российском праве. Более того, при наличии общей нормы реальное применение ее приходится только на одну ценную бумагу - вексель (в литературе встречаются также упоминания о применении этих правил к складским свидетельствам <1>). В настоящее время активно рассматривается вопрос о совершенствовании такой меры, как ничтожность бумаги. В частности, в проекте Концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованном к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.) <2>, справедливо отмечается, что "правовые последствия "ничтожности" ценной бумаги не раскрываются. Термин "ничтожность ценной бумаги" на практике вызывает ассоциации с последствиями недействительности ничтожной сделки, что в сфере оборота ценных бумаг представляется недопустимым". По мнению разработчиков этого документа, "несоответствие ценной бумаги установленным в законе требованиям к ее оформлению устраняет возможность рассмотрения документа в качестве ценной бумаги, но не исключает (в отличие от общего понятия ничтожности) применения общих положений ГК РФ об обязательствах. В связи с этим целесообразно установить общее последствие нарушения требований к форме и реквизитам ценной бумаги, аналогичное норме вексельного права: документ, не содержащий необходимых реквизитов, не может считаться ценной бумагой (и имеет правовые последствия простой расписки)".

--------------------------------

<1> См., к примеру: Белов В.А. Недействительность векселя // Законодательство. 2007. N 11. С. 23 - 24.

<2> http:// www.privlaw.ru/ vs_info5.html.

Прямая аналогия с вексельным правом действительно напрашивается (тем более что она в той или иной форме всегда отмечается исследователями вопроса <1>). Более того, подобного рода аналогия была выработана уже давно. Так, еще в 20-е годы прошлого века высшие судебные инстанции РСФСР установили, что "заем, облеченный в форму векселя до введения в действие Положения о векселях 1922 г., имеет юридическую силу и значение не векселя, но письменного акта, свидетельствующего о совершенном договоре" <2> (впрочем, отметим, что подобная практика с определенными оговорками была свойственна еще и русскому дореволюционному праву <3>). Однако его реализация в заявленной форме не только неуместна, но и вряд ли возможна. Дело в том, что на самом деле существует не один вариант квалификации документа, который в силу дефектности не признается векселем (на чем настаивают авторы концепции <4>), а как минимум три: 1) вексель признается общегражданским обязательством (собственно распиской); 2) документ, именуемый векселем, не порождает вообще никаких отношений, кроме как связанных с его недействительностью; 3) вексель сохраняет свою силу ввиду того, что на нем имеются подписи иных обязанных лиц, действительность которых не подвергнута сомнению. Отличие первого варианта от второго состоит в том, что обязательство может быть выражено таким образом, что понять его правовой режим, права, которые оно закрепляет, будет невозможно. К примеру, одно дело, когда мы имеем вексель с пометкой о его оплате "только шинной продукцией" (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 июня 1998 г. N 7034/97). Данная пометка справедливо была расценена судом как свидетельство наличия обязательства по передаче шинной продукции, а не денежного обязательства <5>. Другое дело, когда встречаешь документ с такими характеристиками текста: во-первых, в самом тексте обязательства ("...обязуется безусловно уплатить по этому векселю денежную сумму в размере десять миллионов рублей...") слово "денежную" перечеркнуто; во-вторых, в том месте, где указывается срок платежа, содержится следующая формула: "по предъявлении в счет задолженности за покупную электроэнергию без зачета в денежные средства". Понятно, что это не вексель. Но что же это? Какое конкретно обязательство закрепляет этот документ (если вообще закрепляет)?

--------------------------------

<1> Объекты гражданских прав: Постатейный комментарий к главам 6, 7 и 8 Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2009. С. 142.

<2> Цит. по: Вавин Н.Г. Положение о векселях: Научно-практический комментарий / Предисл. А.Э. Вормса. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Право и жизнь, 1927. С. 20; Гордон В.М. Положение о векселях в частной кодификации. 2-е изд., доп. Харьков: Юрид. изд-во Наркомюста УССР, 1926. С. 11 - 12.

<3> См., к примеру: Анисимов А. Новый Устав о векселях с подробным предметным указателем и очерком существенных отличий от прежнего Устава. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1902. С. XLIV - XLV.

<4> И не только они. Такую точку зрения едва ли можно назвать общераспространенной (см., к примеру: Лазарев И. Вексельные суррогаты. Последствия их получения. Права, удостоверенные вексельным суррогатом // Хозяйство и право. 2004. N 6. С. 20 - 22).

<5> Аналогичный подход к решению вопроса о наличии дефекта формы векселя был применен Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ при рассмотрении протеста на судебные акты, принятые по иску ООО "Продэк" к ОАО "Метафракс" о взыскании долга по векселю. Простой вексель, на основании которого было предъявлено требование, содержал запись о том, что данный вексель принимается эмитентом только в уплату за поставленную продукцию. Президиум ВАС РФ указал, что в данном случае содержащаяся в документе запись о принятии векселя только в уплату за поставленную продукцию удостоверяет не денежное, а иное обязательство. При этих условиях документ, оформленный на бланке простого векселя, следует рассматривать как письменное обязательство, правоотношения сторон по которому регулируются нормами общегражданского, а не вексельного законодательства (Постановление Президиума ВАС РФ от 21 марта 2000 г. N 7430/99).

Нельзя забывать и том, что вексель может быть выдан от имени вымышленного лица, и если он не содержит подписи других лиц, причем действительные, то признавать этот документ векселем или тем более какой-либо распиской в получении платежа вряд ли возможно.

Говоря о способах защиты, нельзя забывать и положения ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом. Нормы о злоупотреблении правом крайне специфичны и трудны в применении, однако они находят свое место среди способов защиты гражданских прав, прежде всего в тех случаях, когда квалификация отношений иными нормами права невозможна, однако права требуют своей защиты, в частности при защите от так называемого рейдерства. Приведем такой интересный вывод одного из судов (Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа по делу N А22-1008/2003/2-102/Ар43 от 10 октября 2006 г.): "Из материалов дела следует, что корпоративный конфликт возник в связи с попыткой "недружественного захвата предприятия". Об этом свидетельствуют параллельное существование двух реестров акционеров и двух систем органов управления, изменение юридического адреса с Московской области на Республику Калмыкию, отчуждение имущества, ликвидация юридического лица. Оспариваемые решения собрания направлены на предотвращение захвата предприятия, а требования о признании этих решений недействительными - на создание условий для захвата. Недружественный захват является формой злоупотребления правом и не подлежит судебной защите в силу статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> Относительно использования термина "недружественное поглощение" см. также Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа по делу N А40-53972/06-31-367 от 12 апреля 2007 г.

Применение норм о злоупотреблении правом имеет множество проблем. Все они имеют характер исторический. В теории гражданского права вопросы квалификации злоупотребления правом всегда вызывали серьезные споры <1> (до сих пор ряд авторов не признают за ним право на существование <2>). В.П. Грибанов, анализируя указанную категорию, указывал, что злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения (хотя он же подчеркивал, что противоправность здесь имеет известные особенности), совершаемый управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения. Он отмечал, что злоупотребление правом имеет место там, где управомоченный субъект выходит за рамки установленных для данного субъективного права пределов его осуществления, оставаясь, однако, в рамках общих границ содержания данного субъективного права <3>. Как еще более эмоционально описывал подобные ситуации О.С. Иоффе, "советский гражданский закон не может ориентироваться на принцип безграничного осуществления гражданских прав, так как право, не ограниченное никакими рамками, не поставленное в известные пределы, противоречило бы самой идее социалистической законности и становилось бы фактически орудием произвола" <4>.

--------------------------------

<1> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2000. С. 40 - 42 (Сер. "Классика российской цивилистики"); Курбатов А. Недопустимость злоупотребления правом как способ установления пределов реализации (удовлетворения) интересов // Хозяйство и право. 2000. N 12 (287). С. 37 - 47; Он же. Сочетание частных и публичных интересов при правовом регулировании предпринимательской деятельности. М.: Центр ЮрИнфоР, 2001. С. 170 - 173; Зайцева С.Г. К вопросу о способах противодействия проявлению феномена "злоупотребление правом" в реальной жизни // Юрист. 2003. N 9. С. 15 - 18; Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. М.: Волтерс Клувер, 2007; Тарасенко Ю.А. Злоупотребление правом // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 449 - 480; Аппакова Т.А. Соблюдение баланса интересов при разрешении корпоративных споров как гарантия осуществления эффективного правосудия // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2005. N 12. С. 131 - 159.

<2> Белов В.А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. М.: Центр ЮрИнфоР, 2003. С. 363.

<3> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 50, 55, 63. Отметим, что это определение с момента его появления осталось практически неизменным, и даже добавление отдельных красок всеми последующими исследователями вопроса (см., к примеру, монографию О.А. Поротиковой) не меняет в целом подхода к рассмотрению вопросов злоупотребления правом. Нельзя не отметить, что применение к ситуации злоупотребления правом термина "правонарушение" в настоящее время весьма спорно, даже если и делаются оговорки о его особом характере, поскольку такая квалификация подходит только для шиканы и для случаев нарушений в области конкуренции, а вот случаи "злоупотребления правом в иных формах" могут быть самыми что ни на есть разными.

<4> Иоффе О.С. Советское гражданское право. М.: Юрид. литература, 1967. С. 310.

С предложенным пониманием злоупотребления как выхода за пределы права сложно не согласиться, однако посмотрим, как данные теоретические построения применимы к исследуемой ситуации корпоративного шантажа. Статья 10 ГК в качестве общего правила отмечает, что действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах не допускаются.

Формулировка, насколько лаконичная, настолько же недостаточно ясная <1> (нельзя здесь не согласиться и с более жесткими оценками А.Я. Курбатова, отмечавшего, что она еще и "неудачная, позволяющая утверждать о невозможности ее использования в практических целях" <2>). С одной стороны, вред - весьма конкретная гражданско-правовая категория (и здесь, кстати, можно только частично согласиться с И. Лысихиным, поскольку он фактически говорит о случаях злоупотребления правом в контексте неосновательного обогащения), с другой - при широком подходе вообще любое правомерное поведение акционера можно квалифицировать как вредоносное. Формулировка Кодекса могла бы быть и яснее. Например, О.Н. Садиков, говоря о злоупотреблении правом, отмечает, что принцип осуществления гражданских прав состоит в том, что лицо вольно свободно их осуществлять, но не должно при этом "нарушать права и интересы других лиц" <3>. Но таких уточнений Кодекс как раз и не содержит, поскольку он не употребляет не только уже хорошо известную, исследованную и широко применяемую законодателем категорию "законный интерес", но и категорию "интерес", которой оперирует О.Н. Садиков. В итоге на сегодняшний день позитивное право признает шикану как исключительно вредоносное поведение, с более или менее четкими признаками квалификации этого явления, и "злоупотребление правом в иных формах", не определяя заранее, должно быть такое поведение вредоносно или нет и какие у поведения должны быть признаки, чтобы оно квалифицировалось как злоупотребление. Нельзя здесь не согласиться с П. Избрехтом, что с точки зрения действующего ГК шикана как действия по осуществлению права, направленные исключительно на причинение вреда другим лицам, - единственная разновидность злоупотребления субъективными гражданскими правами, о которой законодатель ясно и недвусмысленно высказался <4>.

--------------------------------

<1> Не менее лаконична и нечетка формулировка ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, в соответствии с которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. А судебная практика, в которой делается ссылка на данные общие положения российского законодательства, также крайне скудна (см., к примеру: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 9 // http:// www.supcourt.ru/ vscourt_detale.php?id= 2324) и не касается корпоративных отношений.

<2> Курбатов А.Я. Сочетание частных и публичных интересов при правовом регулировании предпринимательской деятельности. М.: Центр ЮрИнфоР, 2001. С. 171.

<3> Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юристъ, 2001. С. 89.

<4> Избрехт П. Шикана в предпринимательских отношениях как разновидность злоупотребления правом // Хозяйство и право. 2007. N 10. С. 110.

Для понимания сложности квалификации действий того или иного лица как действий, имеющих признаки злоупотребления правом, приведем примеры с действиями миноритарных акционеров, поскольку именно эту категорию лиц на рынке ценных бумаг чаще всего пытаются обвинить в так называемом корпоративном шантаже - гринмэйле.

Дата добавления: 2015-07-16