Прерванное и отклоненное движение любви

Если ребенок был рано разлучен со своей матерью (а иногда и с отцом), в том возрасте, когда он не мог понять это расставание, и, в особенности, когда из-за этого под угрозой находилась его жизнь, это приводит к прерыванию движения любви к матери (иногда — к отцу). Чем младше ребенок, тем более важной является мать из-за тесной телесной связи с ней. Если один из родителей очень рано умирает, если маленького ребенка отдают на усыновление, если ребенок через несколько недель после рождения попадает в клинику для проведения жизненно важной операции, и мать не может быть с ним, или она находиться с ним, но не может быть рядом и не может помочь, или мать попадает в больницу, а ребенок все это время находится у кого-то из родственников, это приводит к прерванному движению любви. Ребенок не понимает разлуки, чувствует себя брошенным, беспомощным и отрезанным от хорошо знакомой близости и теплоты и тогда он часто реагирует так, что затем не принимает свою мать с любовью, даже если разлука закончилась хорошо. Можно видеть по детям, когда, например, мать забирает их из больницы, и они орут, когда мать обнимает их, откидывают голову назад, хотят вырываться из объятий, или они реагируют апатично, их глаза не блестят, и они больше не смотрят на мать сияющими глазами. Иногда мать чувствует, что ребенок ее больше не принимает, и тогда она не решается, несмотря на его сопротивление, крепко обнять его и удержать так в своих руках до тех пор, пока у ребенка опять не появится доверие к ней и не восстановится поток любви. Тогда дистанция между матерью и ребенком увеличивается, даже если создается видимость, что жизнь в семье течет в нормальном русле.

8 одной группе принимал участие мужчина, который рассказывал о своей матери как о матери-убийце. Но в системе не было никакой матери, которая убила. А на свет вышла следующая история. Когда этот мужчина был двухлетним мальчиком, они с матерью во время бомбежки лишились всего и нашли убежище в маленькой хижине в сельской местности, в получасе ходьбы от ближайшей деревни. Отец был еще на войне, родственников поблизости не было, и, таким образом, мать в одиночку пыталась выжить с маленьким мальчиком в этой хижине. Но однажды мальчик тяжело заболел, у него была высокая температура, и мать должна была пойти за врачом. Она оставила мальчика одного в хижине и пошла в деревню. Оттуда позвонили врачу, жившему в ближайшем городе. И пока врач добрался до деревни, а потом вместе с матерью пришел в хижину, прошло очень много времени. Когда, наконец, врач посмотрел на мальчика, он сказал: «Да он же умер!». Но он не умер. Они вернули его к жизни.

На примере этой истории становится понятным, к чему, возможно, относятся слова о матери-убийце. В любом случае, когда терапевт, замещая мать клиента, обнял мужчину как маленького мальчика и хотел удержать его, тот в буквальном смысле почувствовал дыханье смерти на своем лице. Только при постоянном уверении терапевта, что все закончится хорошо, паника смогла медленно улечься, он позволил обнять себя и отчаянно заплакал. Наружу вышел весь страх от близости смерти, но сейчас он чувствовал себя защищенным в руках терапевта, который замещал его мать.

Подобные процессы указывают на личную травму, у которой нет непосредственной системной подоплеки. Но иногда в травму оказываются вплетенными усиливающие системные связи, например, если мать, сама, будучи ребенком, тоже была при смерти или не может справиться с ситуацией, вынужденная одна растить ребенка.

Прерванное движение любви к родителям влияет, прежде всего, на отношения в будущем и на восприятие близости и дистанции. Если, например, мужчина, которого в детстве разлучили с матерью, любит женщину, и хочет быть ближе с ней для того, чтобы любить и быть любимым, то он инстинктивно стремится отстранится от этой близости, как будто некий внутренний голос говорит ему: «Нет, я больше не допущу того, чтобы еще раз довериться и быть брошенным. Уж лучше я сам сразу же отойду». В нем поднимаются все чувства маленького ребенка: страх, может быть, даже гнев, беспомощность, разочарование и отстранение. Движение любви к матери, которое так и не было завершено, ведет к прерыванию потока любви между мужчиной и женщиной, иногда и по отношению к собственным детям, а также к недоверию к близким и к жизни в целом.

Если в расстановке нет системной подоплеки непринятия родителей или краха отношений, то часто причиной этого является травматическое переживание расставания. Для того чтобы прерванное движение любви завершилось на глубинном уровне, недостаточно времени в рамках одной расстановки и группы. Для этого требуется дополнительное терапевтическое сопровождение, такое же, как и при других личных травмах.

Если ребенок чувствует в какой-то ситуации, что родители пренебрегают им, используют или слишком глубоко обидели его и поставили под угрозу его существование, тогда прерванное движение любви часто превращается в отказ от движения любви. В этом случае ребенок, а позже взрослый часто полностью закрывает свое сердце от родителей или от одного из них и ожесточается, со всеми вытекающими отсюда последствиями для отношений, для жизненных установок и, возможно, для здоровья.

У отвергнутого движения любви чаще всего есть системные подоплеки, связанные с собственными травматическими переживаниями. Иногда родители не осознают, что своими поступками и словами провоцируют у своих детей действия, которых те чаще всего не собирались совершать. Они не могут понять, как события в семье вместе с их образом действий могут привести к отказу от движения любви у их детей. Как чувствует себя, например, непослушный маленький мальчик, когда мама в бессильном гневе и в глубокой боли от потери его брата, ее «солнечного лучика», говорит: «Лучше бы ты оказался на его месте».

В подобных случаях решение можно найти с трудом и только, если взрослый ребенок посмотрит на судьбу родителей и низко склонится перед ней. Возможно, здесь необходимо также и принятие родителями собственной судьбы, которое вернет их и детей в поток любви.

Упрек

Упрек также препятствует движению любви между детьми и родителями и препятствует продуктивному и полному сил продвижению в собственной жизни. Странным образом в жизни тех людей, которые упрекают своих родителей, чаще всего их собственный обмен «давать» и «брать» остается незначительным, хотя, бывает, что они сами много получили от своих родителей. Судя по всему, упреки к родителям являются привилегией детей в богатых странах. Тот, кто много получает, чувствует давление необходимости так же много давать в собственной жизни. И тем, кому это кажется слишком тяжелым и неприемлемым, остается только умалить или осудить то, что они получили от родителей, для того чтобы уменьшить свои собственные обязанности.

Но здесь можно задать базовый вопрос, который красной нитью проходит через всю расстановочную работу: «Что стоит за упреком, какая глубинная связь, какая глубинная любовь?» И в поисках ответа на этот вопрос в поле зрения появляются те люди, на потерях и тяжелых судьбах которых создавалось благосостояние родителей. Тот, кто упрекает, сознательно или бессознательно смотрит на лиц, которые заплатили высокую цену, и, глядя на них, он не позволяет себе с чистой совестью принимать от своих родителей. Так поколение 68-летних в своих упреках обществу смотрело, возможно, на Холокост, на жертв войны, на угнанных на принудительные работы, на бедняков в развивающихся странах. Они смотрели на то плохое в мире, перед лицом которого нельзя «рожать детей», вести богатую жизнь и учитывать только свои личные интересы. Они относились с презрением к родителям, которые не проявляли никакого сочувствия к жертвам, и встречали их фразой левых экстремистов: «Вы хотите самого лучшего, но вы этого не получите».

Мужчина, унаследовавший большое количество пекарен, продал свои магазины, разбазарил все деньги в сомнительных финансовых операциях, заболел, ему пришлось жить на социальную помощь, и он бросал своим родителям упреки в том, что те занимались только своим бизнесом и только откупались от него, не давая любви. Но когда проявилась действительная подоплека, оказалось, что дед построил пекарни на фундаменте нескольких еврейских магазинов. Еврейским семьям пришлось продать их очень дешево, потому что им нужно было спасаться бегством. Более поздние требования со стороны потомков этих еврейских семей были отклонены.

Но это желание «не давать» и «не брать», выраженное в упреке, жертвам не помогает. Расстановка вместе с клиентом ищет способ для того, чтобы он принял от родителей хорошее, даже если другие заплатили за это. Но так, чтобы при этом он видел и уважал жертв, и чтобы та цена, которую они заплатили, получила смысл в достойной жизни будущих поколений и их готовности сделать в своей жизни что-нибудь хорошее.

Дата добавления: 2015-07-18