Глава 26 Ангелы жизни

У Шоколадного Огра в мозгах царила сумятица.

Было бы гораздо лучше, если бы он не осознавал истинных масштабов этой неразберихи, но в том-то и дело, что он отлично всё понимал. Например, он знал, что Милос его использует, но ведь Милос был так добр к нему, Огру. Постоянно уверял, что теперь они с ним лучшие друзья, причём так искренне, что Огр верил ему. Временами.

А тут ещё эти утверждения, будто он, Огр, якобы любит некую Джил. Никакой такой Джил Огр не помнил, и однако Милос, Лосяра и Хомяк в один голос утверждали, что у них любовь и что если Джил появится, Огр тут же должен схватить её в охапку и уйти в землю – там они будут вместе до скончания времён. Звучало, вроде бы, романтично. Но всё же что-то в это не верилось.

В памяти Огра сохранились образы двух девушек. Одна в зелёном платье – в неё он был влюблён, другая – та, с которой, как ему помнилось, он перешёл в Междумир. Но когда он рассказал об этом Милосу, тот только посмеялся.

– Ты не переходил в Междумир, – сказал ему Милос. – Ты Шоколадный Огр, ты всегда был здесь!

Весьма возможно, что он говорил правду, но Огр всё-таки больше не верил ему, чем верил.

Милос, безусловно, отличался умом, в этом сомневаться не приходилось. Он был мастером по части организации всяческих забав для своих подопечных послесветов, которых называл «Ангелами Жизни». Забавы всегда заканчивались тем, что определённые места – и люди тоже – переходили в Междумир.

Огру от этих развлечений было не по себе. В нём жило сильное подозрение, что так поступать неправильно.

Однажды, будучи дома – в перешедшем здании банка, которое послесветы Милоса сделали своей резиденцией, – Огр поделился своими сомнениями с Милосом.

– Вы убиваете людей, – без обиняков сказал он. – Даже если это для их собственного блага, всё равно, по-моему, это нехорошо.

Милос отмахнулся, как будто к нему обращалось неразумное дитя.

– «Убивать» и «умирать» – это слова из репертуара живых. Тушки боятся переходить, потому что не знают, что мы ждём их здесь и спасаем от света. – Милос взглянул на своих послесветов. – Думаешь, хоть один из них жалеет, что попал сюда? А когда те, кого мы перенесли, проснутся, – думаешь, они впадут в отчаяние и начнут нас за это проклинать, да? Как бы не так!

Ну, в этом ещё предстояло убедиться. Оценить глубину их благодарности можно будет только после того, как они проснутся; а пока души спали глубоким сном в банковском хранилище. Милос считал, что там им самое место, ведь междусветы – это сокровище, которое он поднесёт Мэри, если... нет, когда они найдут её.

При мысли о Мэри у Огра, как всегда, внутри что-то шевельнулось; но теперь он знал, что это чувство – преданность, которое испытывали все хорошие послесветы к девушке, которая была послана Провидением в Междумир, чтобы заботиться о них. Вернее, Огр так полагал. Он ни в чём не был уверен, кроме уверенности в том, что он ни в чём не уверен.

Что касается самой Мэри, то они ни на шаг не приблизились к тому, чтобы найти её. Светящиеся Кошмары как сквозь землю провалились. Стоило кому-нибудь упомянуть о них, и все тут же вспоминали, как Милос и на этот раз ударил лицом в грязь.

– Неудачи лишь делают меня сильнее, – заявлял Милос каждый раз, когда кто-нибудь заговаривал о его фиаско в Аламо. – Сильнее и решительнее. Я сделаю всё, чтобы Междумир стал лучше, и преподнесу его Мэри, когда она проснётся. Как говорят, на ошибках мучатся^[36], и теперь я готов мучиться ещё больше, лишь бы всё исправить!

Время от времени Милос посылал свой верный дуэт балбесов с небольшими заданиями, касавшимися не людей, а лишь недвижимости. Благодаря усилиям Лосяры и Хомяка в Междумир перешли кофейня, зал для боулинга и почтовое отделение. С этим последним вышла ошибочка, но зато они теперь каждый день получали по мешку мёртвых писем, и некоторые из этих писем, надо сказать, оказывались весьма занимательными.

Когда Милос объявил о своих замыслах относительно концерта, многим показалось, что это, пожалуй, чересчур. Конечно, так называемые Ангелы Жизни были бы не прочь заполучить в свои ряды Роду Дакоту – а кто бы не хотел? – но они сомневались, что собрать заодно и урожай её поклонников – такое уж хорошее дело.

– Конечно, хорошее! – внушал им Милос. – Ведь именно этого и хочет Мэри! И когда она вернётся, я приложу все усилия, чтобы она узнала, кто честно работал, а кто отлынивал.

Его слова, казалось, убедили кое-кого, но не всех. Так что Милос предложил им взятку:

– Те из вас, кто исполнит свой долг, получат сколько угодно шоколада!

Огр опешил. Для него это предложение явилось полной неожиданностью.

– Гм-м... Что-то мне это не очень нравится, – прошептал он Милосу.

– Что ты так всполошился? – сказал тот. – У тебя ведь шоколада хватит на всех, да ещё и останется, да?

Вот так он и убедил всех сорока трёх послесветов отправиться на концерт. Огр не пошёл. Он никогда не ходил на жатву – руки у него были слишком жирные и скользкие, никого не удержишь. Ну и хорошо, потому что Огр не знал, хватит ли у него мужества для такого дела.

Когда все вернулись с концерта, Огр понял, что миссия завершилась успехом: в помещение банка вошёл Лосяра с самой Родой Дакотой на руках, а за ним следовали остальные Ангелы Жизни, и каждый нёс одного спящего междусвета.

К тому, что произошло потом, Огр готов не был.

Уложив своего междусвета в хранилище, один из Ангелов Жизни направился прямо к Огру и погрузил руку ему в бок. Боли Огр не почувствовал, но и приятным это ощущение назвать было нельзя.

– Милос сказал, что нам можно взять шоколада, – сказал Ангел, – а после того, что мне сегодня пришлось сделать, я заслуживаю целой пригоршни. Нет, двух пригоршней!

Парнишка запустил в Ника обе ладони и вырвал у того из бока пару пригоршней шоколадной массы.

До этого момента детишки осмеливались лишь изредка тронуть Огра кончиком пальца – ведь шоколад же! Как не попробовать! Огр не обращал на это внимания, ведь он весь исходил густой тёмной жижей. У него действительно было больше чем достаточно. Но любым ресурсам когда-нибудь приходит конец.

Вслед за первым послесветом, урвавшим свою долю шоколада, явился второй, потом третий, четвёртый... Один вцепился Огру в плечо, другой – в бедро, и не успел Ник опомниться, как на него накинулись остальные Ангелы – щипали, кусали, вырывали из него куски... Он закричал, но они не обращали внимания на его вопли. Он упал и попытался уползти от них, но осатаневшая толпа не отставала. Их было слишком много – не отбиться и не убежать...

Наконец, Лосяра протолкался между неистовствующими послесветами и, заорав: «Штоп!» – принялся отбрасывать обжор от Огра. Ник попытался подняться с пола, но не получилось. Оглядев себя, он пришёл в ужас. Он словно нарядился в костюм для Хэллоуина – от него остался один скелет, только шоколадный. Наконец, примчался Милос, шуганул толпу, помог Огру подняться и добраться до кресла. Огр сидел и лишь трясся, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Милос даже не извинился, только буркнул:

– Кажется, я немного ошибся.

На что Огр ответил:

– Надеюсь, с этой ошибки ты тоже помучаешься.

Несчастного похудевшего Огра оставили на попечение девочки с огромными глазами и развязанными шнурками – единственной, кто не принимал участия в шоколадной оргии.

– Что они с тобой сделали! – сказала она ему. – Но ты, во всяком случае, идёшь на поправку.

И правда. Огр медленно зарастал шоколадом, который сочился из потаённого сладкого места в его душе. Однако он теперь гораздо меньше походил на огра, превратившись в тощего шоколадного мальчика, совсем не такого уж страшного. Огр теперь гораздо больше походил на человека, и ему это нравилось. Хотя его лицо по-прежнему было лишь намёком на настоящее человеческое лицо, у него теперь, по крайней мере, появились основания воспринимать себя самого не только как монстра.

Изменилась внешность – изменилась и память. Огр многое вспомнил и теперь знал точно, что он тоже перешёл сюда из живого мира, а вовсе не был здесь испокон веков. Он знал также, что когда-то у него было имя, и хотя самого имени он не помнил, ему определённо казалось, что оно начиналось на букву «Н».

Неразбериха в сознании Огра уменьшилась, и, как следствие, у него прибавилось уверенности в себе и своих силах. Помыкать им стало куда труднее. И в конце концов, он пришёл к выводу, что Милос ему не друг. Мало того – Милос, безусловно, знал об Огре больше, чем хотел показать; поэтому Огр выставил ему простой, но твёрдый ультиматум:

– Скажи, как моё имя, иначе я как дохнý, так ты весь пропитаешься шоколадом! До того отяжелеешь, что придётся позабыть про скинджекинг. Ты у меня даже светиться коричневым начнёшь!

Милос глянул на него глазами, полными страха и чего-то ещё, что никак нельзя было назвать дружеской приязнью, и сказал:

– Твоё имя Ник.

– Ник... – Он кивнул. – Спасибо.

Ник поднял руку и провёл ею по волосам. Постой-ка – волосы? У него, Шоколадного Огра, оказывается, есть волосы?!

– Я пойду с тобой на следующую акцию, – заявил он. – Понаблюдаю, что там будет происходить, и если мне это не понравится, уйду навсегда!

Милос успел овладеть собой.

– Это, конечно, твой выбор, но помни, что если ты уйдёшь, то тебе никогда не найти Джил!

– Не знаю я никакой Джил, – отчеканил Ник и понял, что это правда. Впервые за всё время он вдруг осознал: всё, что говорил ему Милос с самого момента их встречи, было ложью.

Дата добавления: 2015-07-18