Берегите нервную систему подростка!

Отрочество - пора глубоких качественных изменений мозга. В лобной,

височной и теменной частях совершаются сложные процессы усиленного развития

дендритов, что ведет к формированию специфических человеческих

познавательных, мыслительных, творческих функций. Увеличивается количество

ассоциативных волокон, которые соединяют как группы нейронов, так и

отдельные частицы и участки коры с подкорковыми центрами.

Создание анатомо-физиологических предпосылок абстрактного мышления не

проходит ровно, безболезненно. Этот процесс затрагивает те сферы духовной

жизни подростка, в которых выражаются самоутверждение, самопознание,

самоконтроль, самооценка. Нейроны и подкорковые центры у подростка делаются

особенно чувствительными, в определенных условиях болезненно возбудимыми уже

потому, что любая информация из окружающего мира не только

"расшифровывается", систематизируется, связывается с ранее полученной

информацией, но и соотносится с личностью того, кто мыслит. Подросток думает

словно одновременно об окружающем мире и о самом себе. Насколько быстрым

становится переключение нервных импульсов от одной группы нейронов к другой,

настолько развивается при этом способность нагромождать и сохранять

информацию не только в сознании, но и в подсознании. Умение учитывать эти

качественно новые особенности мышления подростков, связанные с бурными

анатомо-физиологическими процессами, в педагогической деятельности

приобретает исключительное значение. Нервная система подростка бывает порой

предельно напряжена: достаточно неумелого, нетактичного прикосновения - и

подросток "взрывается", "вспыхивает". От воспитателя требуется очень

внимательное, чуткое отношение прежде всего к миру мыслей и чувств, к

сложному взаимодействию мышления и эмоций, сфере сознательного и

подсознательного. Нужно учитывать, что в этот период в подкорковых центрах с

особой интенсивностью откладываются эмоциональные следы познания и

самопознания. Коля, Миша и Толя в своих семьях иногда бывали свидетелями

несправедливого, равнодушного отношения человека к человеку. Когда мальчики

приходили в школу, факты, события словно стирались, сглаживались в памяти,

но эмоциональные следы познания оставляли отпечаток на их поведении,

самочувствии. Если бы я спросил кого-нибудь из них: "Как у вас дела дома?" -

в ответ получил бы бурную вспышку гнева. Я ощущал это внутреннее напряжение

духовного состояния мальчиков в их горячих, пытливых, словно пронзающих,

взглядах, в молчаливой замкнутости. Догадывался, что именно в эти минуты

подросткам необходима помощь, совет, но как подойти к их чутким сердцам? Не

навязываясь с помощью и советами, я стремился, чтобы гордые, самолюбивые

подростки все-таки открывались мне. Для этого необходима такая духовная

общность, чтобы я и мой воспитанник забывали, что мы педагог и воспитанник.

Как важно, чтобы именно в этот период отрочества, когда одновременно с

перестройкой нервной системы совершаются первые глубинные процессы

самоутверждения и самопознания, этот гордый и честолюбивый человек

чувствовал рядом с собою не воспитателя, который колдует над душой со своими

педагогическими мудрствованиями, а просто друга, чуткого, сердечного. Чем

меньше в его педагогических мудрствованиях воспитательной нарочитости, тем

лучший он воспитатель и тем больше тянутся к нему подростки.

Силой, которая словно притягивает подростка к воспитателю, является

общность интересов, увлечении, а отсюда общность духовного состояния, прежде

всего морально-эмоционального: непримиримость к злу, несправедливости,

унижению человеческого достоинства. В те часы, когда моя душа горела

ненавистью к злу, которое причинял семье отец Миши, когда я с тревогой

смотрел на задумавшегося, настороженного подростка, как раз тогда его сердце

открывалось передо мной. Сопереживание горя опережает жестокость - самую

резкую и самую опасную реакцию чуткого сердца подростка на зло, неправду,

несправедливость. Жестокость не только огрубляет юную душу, но и отражается

на нервной системе, нарушает гармонию между физическим и духовным - угнетает

тело и дух. В поспешных и ошибочных выводах подросток переносит свою

непримиримость со злом с отдельных людей на всех. Иногда он становится

жестоким ко всему миру. Все кажутся ему злыми, чужими. Вдумаемся в слова

великого художника и педагога Л. Н. Толстого об отрочестве: "Да, чем дальше

подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее

становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время

нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего

начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества

и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное

чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало

новой, исполнен ной прелести и поэзии, поре юности" 8. Почему так неожиданно

Л. Н. Толстой называет отрочество пустыней? Потому что события этой поры

кажутся человеку острыми, тревожными. Малейшая тревога оставляет глубокую

рану в сердце. Ведь в отрочестве начинается особенно острое, яркое по знание

мира сердцем. А сердце подростка становится впечатли тельным, ранимым, оно с

тонкой чуткостью прислушивается к мыслям, угнетающим дух. Стоит подростку

припомнить слова, которые день, два, три дня, даже неделю назад поразили,

взволновали его, как сердце его тревожно забьется, "подскочит" кровяное

давление, по всему телу разливается то жар, то холод, лицо то бледнеет, то

горит. А если в эти минуты подросток говорит, голос его дрожит, срывается.

Умейте заметить и понять это духовное состояние. Не спрашивайте: "Что с

тобой происходит?" Вообще "вывертывание души" воспитанника противоречит

духовной гуманности советской педагогики, по отношению к подростку это

преступление. Как ни в какой другой период своего развития, в годы

отрочества человек живет очень богатой внутренней жизнью, и эта жизнь духа

отражается на здоровье, на мыслях, на поступках. Сердечные потрясения ведут

к общему разладу всех систем организма подростка. Я знаю случай, когда

возмущение злом, несправедливостью уже через несколько минут приводило к

резкому повышению температуры, а потом к длительному заболеванию нервной

системы. Нередко под влиянием сильного потрясения у подростка разлаживается

пищеварение. Оберегать центральную нервную систему подростка - это значит

щадить его сердце и весь организм. Педагог должен владеть тончайшим

инструментом, в котором таится человечность, чуткость, терпимость к

слабостям подростка,- словом. Будьте осмотрительны, чтобы слово не стало

кнутом, который, прикасаясь к нежному телу, обжигает, оставляя на всю жизнь

грубые рубцы. Именно от этих прикосновений отрочество и кажется пустыней.

Мудрое и чуткое слово-словно целительная вода: оно успокаивает, рождает

жизнерадостное мировосприятие, пробуждает мысли о торжестве справедливости.

Слово щадит и оберегает душу подростка только тогда, когда оно правдивое и

идет от души воспитателя, когда в нем нет фальши, предубежденности, желания

"распечь", "пробрать". Подбор острых слов специально для того, чтобы вызвать

в подростке сильные переживания, является показателем элементарной

педагогической неграмотности. В состоянии возбуждения, раздражения, когда

между мозгом и сердцем туго натянута струна переживаний, чувство вины

никогда не приходит к подростку. Чувство вины подросток переживает, только

успокоившись. Поэтому слово педагога должно прежде всего успокаивать. Если

крик педагога вообще никчемный инструмент в воспитании, то в отношении к

подросткам этот инструмент свидетельствует о педагогическом невежестве. Крик

сам по себе - независимо от того, виноват или не виноват подросток,-

воспринимается им как несправедливость. Желание криком подавить непокорность

подростка, привести его в состояние трепетного послушания и подчинения можно

сравнить с сжиманием пружины: чем сильнее мы на нее нажимаем, тем сильнее

опасность, что она лопнет или же, расправившись, ударит того, кто ее

сжимает. Стараясь привести подростка в состояние бессловесного подчинения,

вы каждый раз словно растравляете, чрезмерно возбуждаете и без того

возбужденное сердце. Когда учитель кричит, сердце подростка, образно говоря,

охватывает пожар: чутко, болезненно напряженные нервы посылают сигналы в

мозг, а мозг снова и снова растравляет сердце. Иногда я видел крайнее

возбуждение подростков, особенно Юрка, Виктора, Шурка. Это всегда

настораживало меня. Подростки будто ждали, чтобы я начал что-то говорить о

них, и стоило мне произнести слово повышенным тоном, как они вспыхивали,

съеживались. В эти минуты я изо всех сил старался сохранить выдержку. Как

можно тише, но выразительней, эмоционально насыщая каждое слово, говорил о

чем-то, будто совсем не связанном с моим намерением успокоить. Подросток (а

бывало, разговор начинался и с двумя-тремя) прислушивался к моим словам; и

чем внимательней он был, тем тише я говорил. Через одну-две минуты исчезала

напряженность, опасные огоньки возбуждения угасали, я ощущал спокойную душу.

Если это говорилось перед классом, в классе устанавливалась тишина. В такой

обстановке уже можно управлять тоном своего обращения к подросткам: чуть

заметное повышение голоса воспринимается как справедливое требование быть

внимательными, прилежными, рассудительными. Изматывается, истощается,

чрезмерно возбуждается, а потом и угнетается нервная система подростка тоном

приказа, категоричности, не допускающей никаких возражений. По своей природе

и функции ум подростка требует самостоятельности. Истина становится его

убеждением только тогда, когда он, словно сомневаясь в ее справедливости, со

всех сторон приглядывается к ней, проверяет ее, самостоятельно приходит к

выводу, что нужно делать так, как советует воспитатель. Подросток - это

исследователь не толь ко явлений и закономерностей природы, но и моральных

истин, исследователь человека. Особенно внимательно он исследует педагога.

Беседы воспитателя с подростками должны быть не категорическими

предписаниями, а размышлениями; при этом условии подросток подмечает у вас

все лучшее, вы открываетесь перед ним тончайшими гранями своей души. Когда

же господствует дух категорического приказания, нетерпимости к сомнениям и

возражениям, создается опасное положение, которого часто не замечает

педагог. Категоричность вызывает в сознании подростка внутренний протест. В

годы отрочества воз растает роль коры полушарий как контроля эмоций,

подросток почти никогда открыто не проявляет своего протеста. Но тем глубже

переживает он чувство. Нетерпимость, непримиримость с бессловесной

покорностью - это чувство постоянно держит сердце под ростка в возбужденном

состоянии и напряжении. Вступают в действие могучие эмоциональные

возбудители - подкорковые центры, они словно предупреждают ум: не покоряйся,

у тебя самого голова на плечах. Эти сигналы из подкорковых центров настолько

сильны, что подросток слышит звучание ваших слов, но не вникает в их смысл,

они словно ползают по поверхности его сознания. Наступает торможение, сердце

перестает быть напряженным, расслабляется. Но вот какая-то мысль,

высказанная воспитателем, вновь вызывает горячий протест (когда подросток

чувствует противоречивость между тем, о чем говорит учитель, и тем, что он,

учитель, делает, или тем, что подросток видит в жизни), сердце вновь

возбуждается, вновь идут сигналы из подкорки в кору полушарий. Не давая

возможности, размышляя, познавать и, познавая, размышлять,- а это и есть

начало самоутверждения, учитель без конца терзает сердце подростка.

Несколько лет такого дерганья - и оно грубеет, становится равнодушным. Для

такого сердца часто нет ничего святого. Подсознание перестает быть чутким

стражем совести. Но дело не ограничивается моральными утратами. Большой вред

причиняется здоровью. Для тех, кто воспитывается в духе бессловесной

покорности, характерно чувство угнетенности. Им недоступно оптимистическое,

жизнерадостное мировосприятие. Не поймите меня, уважаемый читатель, так, что

я против приказания, требования, порядка в воспитании. Без разумного

проявления воли воспитателя, требований коллектива, общества воспитание

превратилось бы в стихию, а слова воспитателя - в розовую водичку,

сладенький сироп абстрактного добра. Ведь настоящее воспитание - это

воспитание в человеке долга перед другими людьми, перед обществом, перед

народом, а долга не может быть без сильной воли, без требовательности, без

приказания, без разумного поучения, без умения подчинить свои личные

интересы интересам людей, коллектива, общества, народа. Подростки уважают,

любят, ценят людей сильной воли и не терпят людей безвольных, не переносят

пустопорожней болтовни. Это золотые истины и золотые правила нашей системы

воспитания. Я предостерегаю от того отвратительного, недопустимого в

воспитании явления, когда, кроме приказа и требования, ничего нет, когда не

уважается воля личности подростка. Мастерство волевого влияния воспитателя

на душу подростка состоит в том, чтобы, понимая свой долг, подросток с

радостью отдавал сам себе приказы и сам ставил перед собой требования, чтобы

вы, воспитатель, увлекли, одухотворили его моральной красотой человеческого

долга, чтобы дисциплина, суровая, безоговорочная, нетерпимая к проповеди

всепрощения и абстрактного добра, чтобы эта дисциплина была для подростка

самоутверждением, выражением его собственных моральных сил. Если перед

маленьким человеком моральная сторона человеческих отношений раскрывается

главным образом в ярких картинах, поступках, поведении взрослых, то

подросток познает моральный мир уже и в слове. Он прислушивается к тому, что

говорится. Слово в устах взрослого становится для него моральной

характеристикой того, кто произносит это слово. Чуткие сознание и

подсознание подростка улавливают не только содержание слов, но и гармонию

слова и поступков. Воспитательная сила слова применительно к подросткам

зависит не столько от истинности слова как такового, сколько от того, как

оно гармонирует с моральным поведением того, кто поучает. Как ложь и фальшь

воспринимаются прекрасные слова, когда их произносит тот, для кого они не

личное убеждение, а служебная повинность: тот, кто произносит красивые

слова, но не сделал и не может сделать ничего красивого. И чем красивее в

данном случае слово, чем больше в нем искусственного воодушевления, тем

более глубокий внутренний протест оно вызывает, тем больше угнетает сердце.

Как важно для гармонии духовного и физического развития, чтобы за глубоким

содержанием моральных истин, которые преподносятся подросткам, стояло

большое моральное богатство тех, кто провозглашает великие, святые слова! В

воспитании подростков очень важно найти возможность для того, чтобы не

трепать, не истощать их нервную систему и сердце. Многолетние наблюдения

убеждают, что сердце подростка чрезвычайно возбуждается в те минуты урока,

когда он ждет, кого спросит учитель. В тот миг, когда глаза учителя выбирают

в списке, кого спросить, чуткие детские сердца замирают. Если бы в этот

момент измерить кровяное давление, можно было бы увидеть, как вздрогнет

стрелка, когда, наконец, иногда после долгих раздумий, класс услышал имя

того, кого вызывают. Класс облегченно пере водит дыхание: вызвали не меня.

(Конечно, чувствительность есть только там, где с детских лет человек

воспитывается добрым словом, не знает дурного слова, не чувствует на себе

сильных "волевых" способов воспитания. Подростку, который привык к ремню и

под затыльникам, все равно, кого вызовут). Ежечасно переживая эти испытания,

сердце одного подростка перестает быть чувствительным, у другого же

развивается школьный невроз. Когда мои под ростки стали пятиклассниками, я

увидел первые признаки этого невроза у Вари и Люси (кстати, большое

прилежание девочек в школьных занятиях объясняется тем, что в связи с

анатомо-физиологическими особенностями у них раньше развивается чуткость

сознания и подсознания к слову). Мы в педагогическом коллективе задумались:

для чего подвергать подростков этому ежечасному испытанию нервов? Не лучше

ли будет, если в начале урока как-то незаметно, в беседе учитель скажет, кто

сегодня будет отвечать? Оказалось, так значительно лучше. Подростки не

волновались, сердца их не замирали. Они внутренне были подготовлены к

опросу. И это не отражалось на прилежании, не снижало активности. Опыт

убеждает в целесообразности применения специальных воспитательных приемов,

чтобы не возбуждать нервную систему. Это прежде всего труд среди природы,

наедине, без шума и крика. После напряженного школьного дня каждый подросток

работал полчаса в саду. Нервная система успокаивалась тем, что духовные силы

направлялись на физический труд. Лучше всего успокаивают нервы и сердце

однообразные физические операции, которые являются средством достижения

исследовательской цели (например, обработка почвы лопатой и тяпкой, внесение

удобрений, поливка, обрезание веток и пр.). Этот труд очень полезен как

зарядка для нервной системы и сердца. Прекрасным отдыхом для нервов и сердца

был выезд на целые дни в поле, а также зимний труд в лесу, о котором шла

речь. Не обозримая осенняя степь, чистый, прозрачный, прохладный воздух,

синее небо, вкусный обед, сваренный тут же, около плантации картофеля или

свеклы,- все это создавало гармонию физического и духовного. После такого

труда можно начинать с коллективом какой-либо разговор, который требует

значительных тревог, волнений. Длительное пребывание в коллективе потребует

смены обстановки - одиночества, полного отдыха от того напряжения, которое

требует духовное общение. Нельзя проводить собрания после напряженного

умственного труда на уроках. Это изматывает, истощает нервную систему,

особенно тогда, когда на собраниях коллектив касается тонких, очень

чувствительных и нежных сфер духовной жизни отдельных подростков. Если

требовалось напряжение нервных сил, когда разговор вел к волнениям и

тревогам, я собирал коллектив после физического труда (особенно когда нужно

говорить о чем-то таком, что вызывает большое возмущение подростков).

Эмоциональная непосредственность, благородный огонек чистых чувств должны

всегда облагораживаться мудрой мыслью, а ясная голова у человека в таком

возрасте будет только тогда, когда до начала разговора сердце не возбуждено

многими другими волнениями и заботами. Длительный отдых от коллектива

необходим после целых периодов школьной жизни. После каждой учебной четверти

подросток должен побыть наедине с собою, в кругу семьи. Это необходимо точно

так же, как и богатая, полнокровная духовная жизнь коллектива. Я советовался

с родителями, какую работу найти на это время в семье, чтобы подросток

увлекался ею.

Дата добавления: 2015-07-14