ГЛАВА 27. Тед Уилсон жил в полумиле от большой дороги

Тед Уилсон жил в полумиле от большой дороги. Питер всегда привозил с

собой в лагерь ящик пива, и так уж повелось, что вечером после погрузки все

собирались в доме Теда выпить, поболтать и попеть.

Артур, погонщик волов, всегда в этот вечер устраивал стоянку с таким

расчетом, чтобы можно было заглянуть к Теду. Пришли из своего лагеря выпить

и поболтать и два лесоруба - братья Ферпосоны. Принц Прескотт и двое других

рабочих были частыми гостями в доме Теда, в этот вечер Прииц захватил с

собой гармошку и нарядился в мохнатый жилет.

Из лагеря мы выехали на дрогах втроем - Тед, Питер и я. Позвав меня

садиться, Питер повернулся к Теду и троим лесорубам, которые стояли вместе с

ним, и, прикрыв рот ладонью, шепнул хрипло:

- Теперь смотрите! Смотрите на него! Этот парнишка просто чудо: и

заикнуться не даст, чтобы ему подсобили. Это я и хотел вам сказать давеча.

Затем, опустив руку, он обратился ко мне с нарочитой небрежностью:

- Ну-ка, Алан. Полезай.

Раньше я с некоторым опасением поглядывал на громаду бревен,

возвышавшуюся на дрогах, но слова Питера вдохнули в меня новые силы, и я

уверенно направился к повозке. Я вскарабкался на круп Кэт, как делал это

прежде, но теперь надо было лезть гораздо выше, и я знал, что мне придется

встать на лошадь, а уж потом уцепиться за что-нибудь и подтянуться на руках

вверх. Ухватившись за верхушку столба, я с усилием встал "хорошей" ногой на

круп Кэт; оттуда я уже без труда добрался до самого верха.

- Ну, что я вам говорил? - воскликнул Питер, с довольным лицом

наклоняясь к Теду. - Глядите! - Он выпрямился и презрительно щелкнул

пальцами. - Что ему костыли - чепуха!

Дорога к дому Теда была узкой, и ветви деревьев сгибались дугой,

цепляясь за плечи Питера и Теда, которые сидели впереди, свесив ноги. Я

сидел сзади, и ветки, выпрямляясь, резко хлестали меня по лицу. Тогда я

улегся на спину и стал наблюдать, как они, со свистом рассекая воздух,

пролетали надо мной.

Я наслаждался тяжелым покачиванием дрог, их громким размеренным

скрипом. Через некоторое время лошади остановились, и я понял, что мы

приехали к Теду.

Дом был построен из горбылей, а щели между ними замазаны глиной. С

одной стороны торчала труба из коры, рядом с ней проходил желоб - согнутый

кусок коры, - по которому дождевая вода с крыши, тоже сделанной из коры,

стекала в железный бак внизу.

Дом стоял, не защищенный ни забором, ни садом от наступающих зарослей.

Над ним склонилось тонкое молодое деревцо; перед парадной дверью, которой

никто никогда не пользовался, буйно разрослись папоротники.

Около черного хода стоял чурбан, служивший подставкой для старого

эмалированного таза. Чурбан был весь в мыльных потеках, и земля вокруг

превратилась в сероватую грязь.

Четыре шкуры опоссума, растянутые мехом вниз на задней стене дома и

прибитые гвоздями, поблескивали и предвечерних солнечных лучах. На нижней

ветке, росшей вблизи акации, висел, слегка раскачиваясь, шкаф для мяса.

У двери в дом лежал ствол древовидного папоротника, служивший

ступенькой, а рядом на двух колышках был прибит кусок железного обода, о

который входившим полагалось счищать грязь с башмаков.

Позади дома, под навесом из коры, державшимся на четырех тонких

столбах, стояла двуколка, и упряжь, свисая, лежала на крыле.

Питер остановил лошадей подле навеса, и я слез с дрог. Двое ребятишек

стояли и внимательно смотрели, как я спускался и ставил костыли под мышки.

Один из них, мальчуган лет трех, был совершенно голый. Питер,

свертывавший вожжи, прежде чем забросить их на спину Кэт, с интересом

посмотрел на него и весело улыбнулся.

- Ну и ну! - воскликнул он. Потом протянул грубую, мозолистую руку и

стал поглаживать парнишку по спине. - Какой гладенький малыш!

Мальчик, уставившись в землю, с серьезным видом сосал палец. Он

подчинился ласке Питера спокойно, но с некоторой опаской.

- Вот так гладенький малыш! - В голосе Питера звучало почти удивление;

пальцы его продолжали ласкать плечи ребенка.

Другому мальчонке было лет пять. На нем были длинные бумажные чулки, но

подвязки порвались, и чулки свисали на ботинки, как кандалы. Веревочные

подтяжки поддерживали заплатанные штаны, а у рубашки без единой пуговицы был

только один рукав. Волосы его, наверно, никогда не причесывали. Они торчали

дыбом, как шерсть у испуганной собаки.

Тед, распрягавший лошадей, обошел вокруг головных и, увидя сына,

остановился, окинул его критическим взглядом и крикнул:

- Ну-ка, подтяни носки! Подтяни носки! Питер подумает, что ты у меня

птица какой-то новой породы!

Мальчуган наклонился и подтянул чулки, а Тед не спускал с него глаз.

- Теперь отведи Алана в дом, а мы кончим распрягать. Скажи маме, мы

сейчас придем.

Женщина, повернувшаяся от очага, когда я вошел, посмотрела на меня с

таким выражением, как будто она вот-вот завиляет хвостом. Лицо у нее было

полное, располагающее к себе; она подошла ко мне торопливо, вытирая мягкие,

влажные руки о черный запачканный мукой передник.

- Ах ты, бедный мальчик! - воскликнула она. - Ты калека из Тураллы, да?

Ты, наверно, хочешь посидеть?

Она обвела глазами комнату, прижав пальцы к полным губам, чуть

нахмурившись, как бы в нерешительности.

- Вот на этот стул. Садись сюда. Я сейчас подложу - подушку под твою

бедную спинку!

Желая помочь мне сесть, она подхватила меня под локоть и подняла мою

руку так высоко, что я с трудом удержал костыль под мышкой.

Я споткнулся, она с тревожным восклицанием схватила обеими руками мою

руку и взглянула в сторону стула, как бы измеряя расстояние между мною и

этим спасительным прибежищем.

Я с трудом добрался до стула, опираясь всей тяжестью на второй костыль,

движение которого она не затрудняла, - другую мою руку она продолжала

держать высоко в воздухе. Я опустился на стул смущенный, чувствуя себя

крайне неловко и всей душой желая очутиться снова на воздухе среди мужчин,

которые не обращали внимания на мои костыли.

Миссис Уилсон отодвинулась немного и взирала на меня с удовлетворением,

- так женщина смотрит на курицу, которую она только что ощипала.

- Ну вот, - весело сказала она, - теперь тебе лучше?

Я пробормотал "да", ощущая облегчение от того, что освободился из

тисков ее руки, и посмотрел на дверь, через которую вскоре должны были войти

Питер и Тед.

Миссис Уилсон начала расспрашивать меня о моей "страшной болезни". Ей

не терпелось знать, болит ли у меня нога, ноет ли спина и натирает ли меня

мать жиром ящерицы.

- Он так все пропитывает, что даже проходит сквозь стекло бутылки, -

внушительно сообщила она.

Она решила, что во мне слишком много кислоты и что мне следовало бы

всегда носить в кармане картофелину - это хорошее средство.

- Картофелина, засыхая, вытягивает из человека кислоту, - объяснила

она.

Она заговорила о том, что я могу расхвораться здесь в зарослях, но что

мне нечего беспокоиться, - ведь у Теда есть двуколка. Потом она взяла

кастрюлю с вареной бараниной, стоявшую на двух железных перекладинах над

огнем, поднесла к носу и пожаловалась на то, как трудно в зарослях сохранить

мясо свежим.

Она мне начала нравиться, когда забыла о том, что я хожу на костылях, и

заговорила о собственных болезнях. Разговаривая, она все время хлопотала на

кухне: выложила дымящуюся баранину на большое блюдо на столе, достала

горячий картофель из другой кастрюли и принялась мять его. Затем, с трудом

выпрямившись, словно это причинило ей боль, она сообщила мне с таинственным

видом, как бы делясь со мной секретом, что не доживет до старости.

Я заинтересовался и спросил - почему; на это она ответила, что все ее

органы переместились.

- У меня уже никогда больше не будет детей, - сказала она и добавила

после минутного молчания: - И слава богу!

Она вздохнула и отсутствующим взглядом посмотрела на мальчугана со

спущенными чулками, который внимательно прислушивался к нашему разговору,

- Сбегай принеси штаны и рубашку Джорджи, - неожиданно обратилась она к

нему. - Они уже высохли. Я не хочу, чтобы он умер от простуды.

Мальчик - его звали Фрэнк - в одну минуту принес одежду, висевшую

где-то на ветке за домом, и миссис Уилсон одела Джорджи, который серьезно

поглядывал на меня все время, пока длилась эта процедура.

Наконец мать одернула на малыше рубашку и отпустила его,

строго-настрого наказав:

- Смотри, скажи мне, когда тебе захочется куда-нибудь. Я тебе задам,

если не будешь проситься!

Джорджи продолжал смотреть на меня.

Когда Тед с Питером вошли в дом, Тед шлепнул миссис Уилсон по спине с

такой силой, что меня охватило беспокойство за ее здоровье.

- Как поживаешь, старуха? - весело крикнул он и, разглядывая

готовящийся ужин, сказал Питеру: - Это отличный кусок баранины. Я купил

четыре овцы у Картера по полкроны за штуку. Хорошие, откормленные,

попробуешь - сам увидишь.

Дата добавления: 2015-07-14