ГЛАВА 24

Головные лошади шли с ослабленными постромками, натягивая их только на

подъемах. Мне казалось это несправедливым по отношению к коренникам.

- Коренники делают всю работу, - пожаловался я Питеру.

- Когда дроги в движении, они ничего не весят, - объяснил Питер. - Моя

упряжка преисподнюю с корнями вытащит, если надо будет. Подожди, вот

нагрузим дроги бревнами, тогда увидишь, как все будут тащить!

Занималась заря, и восток порозовел. На деревьях весело затрещали

сороки. Мне казалось, что не может быть ничего прекрасней на свете, чем

сидеть вот так позади упряжки лошадей ранним утром и слушать сорочью

болтовню.

С дальнего выгона раздался голос человека, кричавшего на собаку:

- Назад, назад!

- Это старик О'Коннор выгоняет коров, - сказал Питер. - Что-то он

раненько сегодня... Верно, отправляется куда-нибудь. - Питер задумался на

минуту. - Едет в Солсбери на распродажу. Конечно, он собирается шарабан

купить. - В голосе Питера послышалось раздражение. - Чего ради ему

вздумалось покупать шарабан, когда он должен мне десять гиней за бревна?

Он сердито хлопнул вожжами по крупу лошади:

- Но, живей!

И, помедлив немного, сказал со вздохом:

- Вот что получается, когда веришь людям! Он разъезжает в шарабанах, а

я на дрогах.

Мы проехали но пустынным улицам Балунга, когда взошло солнце, и вскоре

очутились на проселочной дороге, вьющейся между деревьями, которые росли все

гуще и гуще; и наконец мы въехали в лес, где уже не было изгородей.

Пыль, поднимавшаяся из-под копыт лошадей, мягко оседала на наши волосы

и одежду. Колеса задевали склонившиеся ветки кустарника, и дроги

встряхивало, когда колеса попадали в выбоины.

Мне хотелось, чтобы Питер начал рассказывать о своих приключениях. Я

считал его человеком знаменитым. Он был героем бесчисленных историй, которые

пересказывались везде, где люди собирались поболтать.

- Бывало, - рассказывал отец, - в баре при гостинице кто-нибудь заведет

разговор: "Что вы знаете о драках! Вот я видел, как Питер Маклеод дрался с

длинным Джоном Андерсеном позади пивной в Туралле". И все с интересом

слушали описание этой драки, длившейся два часа. "Да, - продолжал

рассказчик, - длинного Джона унесли еле живого".

За всю свою долгую карьеру кулачного бойца Питер был бит лишь однажды,

да и то когда был так пьян, что едва держался на ногах. Один фермер,

известный своим пристрастием нападать сзади, набросился на Маклеода, чтобы

отплатить за давнюю обиду. Ошеломленный внезапностью и свирепостью

нападения, Питер очутился на земле и потерял сознание. Когда он пришел в

себя, фермера и след простыл. Но на следующее утро, еще до восхода солнца,

Питер, к крайнему изумлению фермера, был уже около его скотного двора и,

сжимая верхнюю перекладину забора сильными руками, проревел с покрасневшим

лицом:

"Ты и сегодня такой же храбрый, как вчера? А ну, давай выходи!"

Фермер так и застыл, держа в руке ведро, до половины наполненное

молоком.

"Я... а... я не могу драться с тобой сейчас, Питер, - заскулил он,

взмахивая свободной рукой в знак полной капитуляции. - Ты ведь трезвый. Ты

же убьешь меня".

"Ты наскочил на меня вчера вечером, - заявил Питер, несколько

озадаченный таким оборотом дела. - Попробуй положить меня сейчас".

"Но ведь вчера ты был пьян, - возражал фермер. - Ты же на ногах едва

держался. Я бы никогда не стал с тобой драться с трезвым, Питер. Я ведь не

сумасшедший".

"Черт побери! - воскликнул Питер, не зная, что делать. - Да выходи же

ты, заячья душа!"

"Нет, Питер, когда ты трезвый, я с тобой драться не стану ни за какие

деньги. Можешь обзывать меня как хочешь".

"А на черта мне это надо, если ты не желаешь драться!" - окончательно

разозлился Питер.

"Я тебя понимаю, - добродушно сказал фермер. - Ругань ни к чему не

приведет. Как ты себя чувствуешь?"

"Хуже некуда, - пробормотал Питер, оглядываясь по сторонам, как бы ища

выход. Вдруг он устало облокотился на забор. - Меня сегодня скрутило, как

паршивую собаку".

"Подожди, я сейчас дам тебе глоток, - сказал фермер. - У меня есть

немного виски".

Отец говорил, что Питер ушел домой в сопровождении хромой лошади,

которую ему продал фермер, но мать утверждала, что лошадь была хорошая.

Мне очень хотелось, чтобы Питер вспомнил какой-нибудь случай из своей

жизни, и я сказал ему об этом.

- Отец говорит, что вы деретесь, как молотилка, мистер Маклеод.

- Неужто? - воскликнул он, и лицо его просияло от удовольствия.

Он подумал немного и потом заговорил:

- Твой старик высоко меня ставит. У нас всегда найдется время друг для

друга. Я слыхал, он когда-то был замечательным бегуном. На днях я еще раз на

него посмотрел. Он вынослив, как чернокожий. - И другим тоном: - Так он

сказал, я умею драться? Так он сказал?

- Да, - ответил я и добавил: - Хотелось бы мне уметь драться.

- Ты когда-нибудь тоже станешь хорошим бойцом. Твой старик умел дать

сдачи, а ты такой же, как он. Ты умеешь принимать удары. Если хочешь

чего-нибудь стоить, надо научиться принимать удары. Вот послушай, в какую

переделку я попал с братьями Стенли. Их было четверо, и все умели драться

как следует. Я их не знал, но слышал о них. Один из них - кажется, Джордж -

пошел за мной на заднее крыльцо и все время ругал меня на чем свет стоит, а

когда я предложил ему схватиться, он сказал: "Смотри, я ведь один из

Стенли!" - а я ответил: "Мне наплевать, что вас четверо. Подавай их всех

сюда!" Но как только мы сцепились, три его братца оказались тут как тут, и

мне пришлось иметь дело со всеми четырьмя сразу.

- Они все напали на вас одного?

- Ну да, все. Я начал наступать, бросил одного на землю, а когда он

падал, поддал ему коленом в живот - и его сразу скрутило! Остальные трое

здорово задали мне жару, но я все время старался бить ниже груди - это

единственный настоящий способ биться на кулаках. Старайся наносить удары как

можно ниже. О лице беспокоиться не стоит. Если хочешь его разукрасить,

успеешь сделать это, когда измотаешь противника. Я уперся спиной в стену и

давай бить то правой, то левой. Пришлось-таки попотеть, но потом я свалил их

всех и удрал. Игра не стоила свеч. Она чересчур дорого мне обошлась. Но

победа была на моей стороне. Да, черт возьми! - сказал он, с удовольствием

отдаваясь воспоминаниям. - Это была драка!

Мы проезжали через большую поляну, расчищенную в зарослях.

Полуразрушенный забор из срубленных тут же деревьев окружал выгон, где уже

появились молодые побеги и кусты, свидетельствуя о том, что лес начал свое

наступление. Заброшенная, поросшая травой тропа вела от подобия ворот к

покинутой хижине, сделанной из коры; тонкие молодые деревца уже отчасти

закрыли ее стены своей листвой.

Питер стряхнул с себя задумчивость и сказал:

- Это дом Джексона. Сейчас я покажу тебе пень, о который молодой Боб

Джексон сломал себе шею. Лошадь понесла его и сбросила, а через два месяца

старик Джексон обмотал себя цепью, которой привязывают волов, и утопился в

пруду. Потом я покажу тебе пруд. Пень уже недалеко. Вон там... ярдах в

двадцати от забора. У него на груди была шишка с мою голову. Должно быть,

угодил прямо в пень... Куда же этот пень девался? - Питер поднялся во весь

рост, внимательно всматриваясь в выгон. - Вот он. Тпру! Стойте! Стойте, черт

вас побери!

Лошади остановились.

- Вон на той стороне. Видишь? Около засохшей акации... Стой! - закричал

он на лошадь, нагнувшую голову, чтобы пощипать траву. - Я должен взглянуть

еще раз на этот пень. Пойдем, я покажу тебе.

Мы перелезли через забор и подошли к обугленному пню с торчавшими

остатками корней около поросшей травой ложбинки.

- Говорят, он ударился грудью об этот, а головой о тот корень. - Питер

указал на два заостренных, как пики, корня, торчавшие из пня. - Его

лошадь... Стой, где она понесла? Вон, она поскакала туда. - Он описал рукой

полукруг, охватив часть выгона. - Немного в сторону. Потом повернула у этого

дерева, пошла кругом, видно, проскакала мимо тех папоротников и затем вот по

этой лужайке. Она испугалась пня и понесла.

Он отошел шага на четыре от пня и с секунду измерял глазами расстояние.

- В этом месте он слетел с лошади. Тут она бросилась в сторону. - Питер

указал рукой в сторону плетня. - И упал он направо... - Питер помолчал с

минуту, пристально глядя на пень. - Он так и не узнал, что его убило.

Когда мы вернулись к дрогам, Питер рассказал мне, что старик Джексон

стал каким-то странным после смерти сына.

- Не то чтобы свихнулся, а как будто разорился - все время грустил.

Когда мы подъехали к запруде, Питер снова остановил лошадей:

- Вот здесь. У того берега глубоко. Пруд теперь, конечно, зарос. Он

пошел прямо туда и уже не вернулся. Его старуха и младший сын сразу уехали

после этого. Она страшно убивалась. Сейчас тут и соломинки не найти, чтобы

трубку прочистить. Я приехал с телегой, погрузил все ее вещи и отвез их в

Балунг. Ей-богу, когда она меня увидела, у нее прямо лицо посветлело. А

когда я уезжал, она не выдержала. Я сказал ей, что старик Джексон был

настоящий человек. Но моя старуха говорит, что от этого ей еще горше. Не

знаю...

Он тронул лошадей, потом сказал:

- Говорят, что если человек утопился, значит, у него в голове какой-то

винтик сломался. Может, и так... Не знаю... Только старик Джексон был не

такой. Он был хороший человек. Ему и нужно-то было всего, чтобы приятель

сказал: "Не падай духом", - и он выправился бы. Беда в том, что в тот день я

как раз уехал подковывать лошадей.

Дата добавления: 2015-07-14