Соотношениевариативности факторов ШФ и факторов 16РФ 4 страница

Если посмотреть на количество значимых корреляций для каждого пункта, то мы обнаружим, что русскоязычные термины черт по результатам учителей гораздо в большей степени, чем англоязычные термины, имеют две и более нагрузок по факторам: нет ни одного термина, который не имел бы ни одной значимой нагрузки, а 26 из 60 имеют свыше 1 нагрузки. Подобную «размазанность» терминов черт по факторам В5 мы встретили только при шкалировании национальных стереотипов (Пибо-ди, Шмелев и др., 1992). из чего можно сделать два предположения: либо суждения учителей, стереотипны, либо личность младшеклассника еще не сформировалась и факторы темперамента играют в этом возрасте большую роль, чем факторы ситуационной регуляции поведения.

Двухфакторпая кодировка личностных черт в пространстве В5 оказывается в этом случае не вполне достаточной для описания: 29 пунктов из 60 попали более, чем в один двухфакторный сектор, что означает необходимость использования для их кодировки не одной, а множества пар факторов. Например, три черты "из 60 имели значимые нагрузки сразу по трем факторам: «мнительный» (факторный код: «глупый», «пассивный», «тревожный»), «тихий» (код: «пассивный», «сознательный», «дружелюбный»), «трусливый» (код: «тревожный», «глупый», «пассивный»). Это заведомо означает, что эти черты попадают уже в три пары двухфакторных плоскостей (число сочетаний из 3 по 2).

На рис. 36 дается циркограмма для одной из парных комбинаций «учительских» факторов Большой Пятерки, которая оставляет «дыры» — незаполненные сектора в циркуляторной модели. Эти «провалы» легко интерпретировать: видимо, сказываются стереотипы и предрассудки обыденного сознания. Учителям трудно помыслить наличие такой комбинации черт как «экстраверсия + сознательность», так как в их представлении «сознательность» всегда базируется па некоторой умеренной «активности и общительности». Отсюда появляются «пустоты» в секторах номер 1 и 2. Выйле (см. 4.2) мы уже писали о том, что у учителей фактор «сознательности» существенно сцеплен с «дисциплинарной управляемостью», так что данный «провал» восходит корнями к той же причине. Возможный термин-кандидат на заполнение «провала» — черта «настойчивый» — не набрала достаточной нагрузки по фактору «Экстраверсия» и осталась в секторе (+1 +1) вместо (+I+III).

Русскоязычная циркупяторная модель (данные студентов)

Апробировав алгоритм построения циркуляторной модели В5С на сравнительном небольшом списке из 60 личностных черт, мы построили

Рис. 36. Русскоязычная циркуляторная модель для факторов I «Сознательность* н III..Экстраверсия» по 480 описаниям учителями учеников. В каждом из!2 30-градусных сектором указаны черты с максимальной общностью (длиной вектора). Дна пустых сектора указываю! на специфичные «провалы» в семантическом пространстве учителей.

В5С для КСП-240. Полный текст этой модели мы'приводим в кашей докторской диссертации 1994 года. Здесь важно отметить, что в данном случае уже все 80 двухфакторных секторов оказались -заполненными! Только 20 пунктов из 240 не попали ни в один сектор В5С.

Стоит обратить внимание на то, что модель В5С предъявляет в некотором смысле более слабое требование для включения пункта в двухфак-торный сектор. Если в обычном случае мы требуем от пункта, чтобы его на1~рузка была значимой хотя бы по одному фактору, то в случае цирку-ляторной модели — чтобы только общность (сумма квадратов двух нагрузок) бьша выше значимой корреляции. В случае КСП-240 это, например, приводит к тому, что при обычном подходе мы обнаруживаем 56 пунктов, не попавших ни в один из 10 полюсов пяти факторов (т. е. они не вошли ни в один одпофакторный сектор), а с точки зрения цпркуля-торного подхода, 36 из этих пунктов оказывается,-имеют значимую общность для каких-то двух факторов из Большой Пятерки и получают тем самым вполне интерпретируемый, семантический (факторный) код. Например, пункт «Лидер, авторитетный» не имел значимой корреляции ни по фактору 1, ни по фактору II, но общность оказалась значимой 0,27^л' + 0,27^л2 > 0,14, и пункт попал в сектор «+Экстраверсия+Созиатель-ность». Только 2 пункта из 240 имели значимые нагрузки сразу но трем факторам из пяти. Например, код «индивидуалиста»: «— Экстраверсия- Дружелюбие+Интеллектуальная свобода». Но-надо сказать, что обнаружено 55 пунктов, которые попали более чем в 1 двухфактормый сектор. То есть почти одна четверть пунктов не может быть описана простым двухфакторным кодом. Это ощутимо ниже, чем для учителей, но все же довольно значительная доля.

На рис. 37 и рис. 38 проиллюстрированы две двух факторные циркограм-мы—для факторов «Экстраверсия+Сознателыюсть» и «Экстраверсия+Дру-желюбие».

Интересно сравнить рис. 36 и 37. Мы сразу же легко можем увидеть, в чем специфика учительского сознания и самосознания студентов. У учителей верхнее полупространство оказывается как бы повернутым на 1 сектор против часовой стрелки — происходит недооценка «организованности» активных учеников. Видна и та специфика личностного пространства у студентов-психологов, о которой мы говорили в прежних параграфах: двухфакторный полюс «-Экстраверсия-Сознательность» (сектор 7) наполняется содержанием «Эмоциональной нестабильности» (в этот сектор с максимальной длиной вектора входят качества «тревожный» и «слабый»). То есть «тревожность» рассматривается как дефицит самоконтроля, что можно проинтерпретировать с обратной стороны и так: самоконтроль — средство компенсации высокой тревожности и эмоциональной нестабильности. Эта особенность циркограммы совпадает с данными в матрице коэффициентов конгруэнтности между факторами КСП-240и В5 (табл. 21).

Сравнение рис. 37 и 38 позволяет нам прокомментировать важную особенность циркограмм. Несоответствие в размещении по секторам этих двух циркограмм для таких слов, как «веселый» и «активный», поначалу может вызвать недоуменные вопросы. Но если вникнуть в тот факт, что «веселый» не имеет фоновой нагрузки по горизонтальной оси «Сознательность» (рис. 37), а «активный» — по ДРУГОЙ горизонтааьной оси «Дружелюбие», то все встает на свои места. А в случае слова «скрытный» мы видим, как в зависимости от смены фактора по горизонтальной оси происходит даже прыжок на

Рис. 37. Русскоязычная циркуляторная модель для факторов II «Сознательность» и I «Экстраверсия» по 410 описаниям КСП-240 (самооценка студентов). В каждом из 12 30-гралус-ных секторов указаны черты с максимальной общностью (длиной вектора).

Рис. 38. Русскоязычная циркуляторная модель для факторов II «Сознательность» и I «Экстраверсия» по 410 описаниям КСП-240 (самооценка студентов). В каждом из 12*30-градус~ ных секторов указаны черты с максимальной общностью (длиной вектора).

два сектора по часовой стрелке: «скрытный» имеет положительную фоновую нагрузку по «сознательности», но отрицательную фоновую нагрузку по «дружелюбию». Такова специфика локализации терминов, входящих сразу в несколько двухфакторных секторов.

Новый взгляд на четверки

Важнейшее достоинство циркуля тор но го представления заключается в том, что оно дает возможность по-новому взглянуть на проблему «четы-рехпозиционного» строения личностной черты. Действительно, если все полюса Большой Пятерки факторов маркировать'с точки зрения социааь-ной желательности или адаптивности поведения, то мы получим совершенно однозначный и всеми разделяемый взгляд: «активность» лучше «пассивности», «дружелюбие» лучше «враждебности», «сознательность» лучше «неорганизованности», «стабильность» лучше «тревожности», «изобретательность» лучше «стереотипного мышления». Но тогда половина двухфакторных квадрантов в циркуляторной модели окажутся в известной мере противоречивыми с точки зрения адаптивности или социальной желательности.

Если последуем известному геометрическому стандарту, принятому в изображении декартовой системы координат, что положительный полюс по горизонтальной оси находится справа, а по вертикальной —- сверху, то тогда противоречивыми мы должны считать квадранты «левый верхний» (сектора 10 и 11) и «правый нижний» (сектора 4 и 5). Попадающие сюда личностные черты оказываются как бы «положительными» с точки зрения одного из факторов Большой Пятерки, но отрицательными с точки

зрения другого фактора. Причем для суммарного впечатления от черты важно учесть баланс положительной нагрузки по одному фактору и отрицательной по другому. В секторах 11 и 4 помещаются черты, в которых положительный вклад одного фактора как бы перевешивает отрицательный вклад другого фактора, тогда как в секторах 10 и 5 помещаются черты с общим отрицательным балансом (т. е. отрицательный вклад от-рицателъноТо фактора оказывается сильнее положительного вклада положительного фактора).

На основе этих представлений нам уже^легко построить обобщенную четырехпозиционную (в данном случае четырехполюсную) модель личностной черты. Она должна образовываться коллатеральными (расположенными в соседних секторах) биполярными конструктами, оси которых проходят главным образом из одного «противоречивого» квадранта в другой. Тогда бинарная оппозиция, соединяющая сектора I 1 и 5, будет дополняться оппозицией, соединяющей сектора 4 и 10. В дополнительной оппозиции, как легко видеть, относительно более желательный левый полюс 11 сменяется на менее желательный полюс 10, а менее желательный правый полюс 5 —j на более желательный 4. Назовем введенный здесь принцип условным названием «принцип конфликтной коллатеральности».

К сожалению, ни Д. Пибоди, ни вслед за ним автор этих строк не учли при проведении эксперимента по шкалированию национальных стереотипов возможность применения такого подхода к конструированию взаимно-сбалансированных пар личностных конструктов. В табл. 27 мы даем матрицу факторных нагрузок для 32 биполярных конструктов по пунктам (таблица приводится приложении 4).

Только 4 из 14 четверок строго удовлетворяют условию коллатеральной локализации в «конфликтных» квадрантах. Эти четверки в табл. 27 помечены восклицательными знаками. Но и эти немногие случаи следует считать весьма красивой и яркой иллюстрацией предложенного принципа. Например, оппозиция «осторожный — бесшабашный» локализована в секторах 4 и 10, так как в слове «осторожный» положительный смысл «высокий самоконтроль» перевешивает негативный смысл «слабая активность», а в слове «бесшабашный» негативный смысл «слабый самоконтроль» перевешивает позитивный смысл «высокая активность». В коллатеральной оппозиции из этой четверки «робкий-смелый», которая локализована в секторах 5 и 11, наблюдается обратное соотношение ведущего и фонового факторов из подпространства «Самоконтроль + Активность» (или, что то же самое в данном контексте, «Сознательность + Экстраверсия»).

В случае многих других четверок указанный принцип «конфликтной коллатеральности» выдерживается в ослабленной форме:

• либо какой-то один из парных биполярных конструктов локализуется не в «конфликтных», а в горизонтальных или вертикальных секторах, так что по этому конструкту уже нет фоновой компенсирующей нагрузки (например, оппозиция «заторможенный — раскрепощенный» попадает в

сектора 5 и 11, а коллатеральная оппозиция из этой же четверки «организованный — импульсивный» — в сектора 3 и 9; или, еще пример, оппозиция «активный — инертный» попадает в сектора 12 и 6, а- коллатеральная ■оппозиция из этой же четверки «возбужденный — спокойный» — в сектора 10 и 4);

• либо один из конструктов оказывается вообще оценочно непротиворечивым (например, в конструкте «бестактный — тактичный» левый полюс имеет негативный смысл по обеим факторам, т. е. «низкий самоконтроль» и «низкое дружелюбие»).

Таким образом, на материале табл. 27 мы можем заключить, что в более слабой форме принцип «конфликтной коллатеральное™» как бы растворяется в менее жестко структурированном принципе, который можно было бы назвать «реципрокная взаимосвязь». Последний можно сформулировать следующим образом: в попарно связанных биполярных конструктах (четверках) повышение положительного оценочного смысла по одному фактору (или снижение негативного оценочного смысла по этому фактору) сопровождается компенсаторным снижением (повышением) оценочного смысла по другому фактору.

Психофизиологическая интерпретация отношений внутри В5

В этом контексте сами собой возникают психофизиологические ассоциации — соображения о конечном ресурсе активации, который может быть направлен (распределен?) индивидом либо на одну, либо на другую функциональную подсистему мозга. Тогда индивиды с конституциональным доминированием тонуса лобных долей в ситуациях, требующих принятия неточных, но быстрых решений, будут проявлять вместо «организованности» скорее «заторможенность» (т. е. недостаток, являющийся продолжением того, что является достоинством в другой ситуации).

Наоборот, индивиды с конституциональным доминированием тонуса «перцептивно-моторной» коры головного мозга в ситуациях, требующих выполнения точной последовательности заранее рассчитанных на много шагов действий (поведения в соответствие с выработанным на основе анализа планом), будут вместо «раскрепощенной активности» проявлять скорее «хаотическую импульсивность», постоянно отклоняясь от намеченного плана.

Вовсе не считая себя специалистом в области дифференциальной психофизиологии, автор не хотел бы здесь углубляться в психофизиологическую интерпретацию Большой Пятерки. Нам представляется важным выявить здесь структурное многообразие личностного лексикона, позволяющего не только фиксировать факт дезадаптивного поведения, но и фиксировать как бы причинные компоненты этой дезадаптации, состоящие в проявлении ситуационно неадекватного диспозиционного

поведения на основе предрасположенности, сформированной либо конституционально, либо на основе инерции прошлого опыта.

Вне циркуляторной модели нам труднее непосредственно «визуализировать» местоположение в структуре лексикона тех личностных черт, которые фиксируют противоречивую, частичную предрасположенность к адаптивному поведению в одном классе ситуаций и риск дезадаптивного поведения в другом классе ситуаций.

Циркуляторная модель позволяет моделировать индивидуальные трансформации личностного пространства в логи'ке ситуационного «вектора» адаптивного поведения. Если контекст ведущей деятельности индивида предполагает взаимодействие с такой предметной или социальной средой, которая на первый план выводит какой-то один из факторов Большой Пятерки, то индивидуальное личностное семантическое пространство по идее должно трансформироваться в форме «склеивания» (отождествления) секторов, безразличных с точки зрения успеха или неуспеха деятельности в данной среде. При этом склеивании, как правило, происходит поляризация — маркеры личностных черт переходят из промежуточных секторов в крайние сектора гю осям значимых факторов. При этом промежуточные сектора как бы «пустеют». Это особенно полезно учитывать при интерпретации экспериментов с вызванными конструктами. Если у какого-то испытуемого в тесте конструктов мы обнаруживаем при доминировании фактора «Экстраверсии» опустевшими промежуточные сектора, указывающие на дез адаптивность по «Экстраверсии», но адаптивность по «Самоконтролю» («сдержанность» отождествляется с «пассивностью»), или тем более сектора, указывающие на умеренную адаптивность по тому и другому фактору, то это значит, что данный индивид имеет повышенный риск диспозиционного поведения и, будучи, возможно, успешным в типичных для себя ситуациях (например, в стихии оперативного управлении), может оказаться неадаптивным в ситуациях, требующих сосредоточенной исполнительской рутинной работы (как пример — скучающий в штабе полевой офицер).

Новая интерпретация «крайностей русского характера»

Отсутствие конструктов, одновременно сочетающих в себе адаптивность по двум факторам, может говорить об известном конфликте в опыте индивида между этими факторами: у индивида как бы не хватает ресурса быть одновременно и «активным», и «дружелюбным» (+В5Л+В5.2), или одновременно «активным» и «стабильным» (+В5.1+В5.4), и в результате индивид демонстрирует «крайности» — поведение, соответствующее крайним полюсам на четырехпозиционном континууме личностной черты: вместо «раскрепощенной откровенности» возникает «развязность» (активное сокращение дистанции в ущерб этикетному дружелюбию), или вместо «спокойной учтивости» возникает «хо-

лодная заторможенность» (попытка соблюдать суверенитет другого приводит к холодному, дистантному общению).

Что такое «крайности характера», о которых мы говорили в предыдущем параграфе в связи с попыткой психосемантического экспериментального описания так называемого «русского национального характера»? Здесь мы как раз имеем дело не с монотонной конституционально заданной предрасположенностью к одному и тому же' детерминированному темпераментом поведению, но с контрастами в проявлении противоположного по темпераментальной окраске поведения (взрывы гиперактивности лосле полосы апатии и меланхолии, приступы.враждебной подозрительности после полосы безоглядного дружелюбного доверия).

Где находятся в циркуляторной модели В5С такие противоречивые черты, приписываемые «русским», как «переменчивость» и «негибкость»? «Негибкий» — это слабая ситуационная переключаемость (та самая общая дисгюзициональность, которая и является, в нашем контексте, главным источником дезадаптивности). Наш «русский» (напомним", не реальный, а стереотипный «русский») пытается компенсировать свою «негибкость», но это приводит не к «гибкости», а к «переменчивости» — такой индивид переключает стратегию поведения как бы «невпопад». Глядя на нагрузки в табл. 27, мы видим, что у «переменчивого» прежде всего не хватает «рационального контроля» (по-видимому, контроля за соответствием своего поведения ситуации и принятому ранее плану).

«Русскому» в нашем эксперименте приписаны одновременно «заторможенность» и «импульсивность». «Заторможенность» — это такая недифференцированная форма самоконтроля (+0,36 по «Самоконтролю»), при которой имеет место «пассивное» (-0,61 по «Активности») и «ригидное» поведение (-0,34 по F5 в данном случае «гибкости-ригидности»). Но, пытаясь избавиться от «заторможенности», русский достигает не «раскрепощенности», а «импульсивности» («пассивность» и «ригидность» сокращаются, но слишком резко падает «самоконтроль»).

Такая интерпретация личностных черт данного яркого персонажа (стереотипного «русского») позволяет совершенно ясным понятным образом прийти к выдвижению весьма содержательной психологической гипотезы, что «русскими» людьми в ходе социализации интериоризируется особая форма контроля: внешний репрессивный контроль (подавляющий, запрещающий активное поведение) интериоризируется, превращается во внутренний репрессивный контроль. Именно поэтому попытки (вызванные требованиями динамично меняющейся ситуации) «русских» повысить активность и «перестроиться» (изменить линию поведения) приводят к неорганизованному, анархичному, бесплановому поведению — «репрессивный самоконтроль» сбрасывается, а другого «инструктивного самоконтроля» просто нет.

Таким образом, попытки совмещения двух модельных представлений — о «четырехпозиционном» строении личностной черты и циркуляторном строении личностного пространства — могут быть конструктивно сов-

мещены и дают определенные результаты: на основе циркуляторных моделей мы видим, как можно строить конкретные четверки личностных конструктов, удовлетворяющие выведенному в этом параграфе принципу «ре-ципрокной взаимосвязи».

В целом, завершая данный параграф, еще раз подчеркнем, что цир-куляторные модели позволяют на операциональном уровне реализовать обобщенный принцип многомерной континуальности личностного пространства, или, иными словами, принцип, постулирующий возможность гибкой трансформации одной черты в другую за счет незначительного смещения смысловых акцентов под влиянием ситуации и субъективного опыта. В данном контексте обретает свое позитивное толкование наблюдаемое многообразие родственных, но не совпадающих друг с другом систем личностных конструктов — как научных, так и обыденных.

Для разных ситуаций, для разных групп людей (профессиональных, социальных) создаются особенные семантические микросистемы конструктов (категорий, понятий), позволяющие людям лучше ориентироваться именно в данной среде. Эти микросистемы в какой-то степени можно сравнить со схематическими картами крупного масштаба: в них отдельные значимые местные географические объекты и расстояния между ними могут быть представлены с определенными искажениями, но зато в более удобной для ориентировки форме. На фоне такой динамичности и изменчивости индивидуальных конструктов (категориальных систем) трудно на самом деле надеяться на то, что какая-то универсальная таксономия будет полезной в виде совершенно статической схемы. Нужно искать средства отображения динамичности подобных систем. И определенный шаг в этом направлении позволяют сделать циркуля торные модели. Видимо, следующий щаг состоит в увязывании таксономии черт с таксономией ситуаций (микросред).

КЛАСТЕРЫ ЛИЧНОСТНЫХ ЧЕРТ И ТАКСОНОМИЯ СИТУАЦИЙ

Как мы уже говорили выше, основой универсальности Большой Пятерки факторов является их кросс-ситуационность: факторы темперамента и глобальной функционально-деятельностной оценки человека при-ложимы практически к любой ситуации социального поведения и предметной деятельности, в которой обнаруживаются устойчивые различия между людьми. Неустойчивость же, социально-культурная специфичность менее значимых факторов, следующих за Большой Пятеркой, которую мы обнаруживаем при проведении факторного анализа, по-видимому,

связана с существенным вмешательством ситуационных переменных, имеющих значение, специфичное для данной историко-культурной (прежде всего языковой) общности людей. Здесь уместно говорить о социально-ролевой организации общения и деятельности людей в рамках данной языковой культуры. Лексикон личностных черт вполне естественно должен отражать складывающиеся стереотипы ролевых ожиданий, принятые в данной культуре, а его структура должна в какой-то мере репрезентировать устойчивые паттерны социальных ролей в сочетании с характерологическими вариантами их адекватного (качественного, эффективного) или неадекватного исполнения (Шмелев, 1985, 1986).'

«Ранговая модификация» кластерного анализа

Мы предположили, что для выявления группировок личностных черт, отвечающих этому уровню ситуационно-ролевой детерминации (гипотеза 1.5), более адекватным инструментом является не факторный, а кластерный анализ таксономических данных. Действительно, факторный анализ требует параметрической организации данных — чтобы выделяемый параметр встречался на том или ином уровне у КАЖДОГО измеряемого объекта (имеется в виду модель общих факторов). Кластерный анализ обходит это требование — он выделяет группировки объектов, обладающих не только общими глобальными, но и локальными, ситуационно-зависимыми признаками.

В попытках реализовать этот подход в применении к имеющемуся у нас таксономическому массиву данных 2090 черт * 112 черт (см. рис. 24) мы столкнулись с определенными техническими трудностями. И самой серьезной из них оказалась даже не проблема трудности размещения в оперативной памяти доступного нам на тот момент персонального компьютера РСАТ-286 гигантского массива 2090 * 2090, а проблема доминирования в наших результатах ассоциаций по эмоционально-оценочному, коннотативному типу (акцентирующих глобальные факторы) над ассоциациями по предметно-специфическому, денотативному типу (акцентирующих ситуационно-ролевые признаки).

Наши попытки применения классического алгоритма иерархической кластеризации HCS Джонсона {Johnson, 1967), как и некоторых его модификаций, давали неутешительные результаты: даже в случае применения метода «дальнего соседа» быстро появляющиеся (по мере понижения порога близости) коннотативные кластеры, отражающие «сгущения» аффективных смыслов в личностном пространстве, быстро «притягивали» к себе остальные элементы, что не давало возможности выявления локапьных, предметно-специфичных кластеров. Образно говоря, эту ситуацию можно сравнить с грубой аэрофотосъемкой, позволяющей вы-

явить только главные скопления вершин горных массивов, но не отдельные и более низкие локальные высоты, т. е. в нашем случае — выявить объединение элементов на более низких уровнях сходства, возникающие на основе сходства не глобальных, а локальных признаков. Образец традиционного кластерного дерева для 350 наиболее частотных слов приведен нами в издании 1988 года (Шмелев и др., 1988). Содержание полученных нами кластеров не могло нас удовлетворить с точки зрения поставленной задачи. Опишем здесь кратко общий смысл модифицированного нами метода кластеризации.

Для «вылавливания» локальных кластеров мы применили, во-первых, нестандартный способ формирования самой матрицы сходства, использовав принцип не интервальной, но порядковой шкалы отношений сходства. Для каждой строки массива 2090 * 112 (для каждого слова из базового словника) выявлялись 16 других строк, максимально близких согласно коэффициенту пересечения (см. формулу в 3.2). Эти слова уже нельзя назвать в строгом смысле «синонимами», мы назвали их «симиля-рами». Из этих «симиляров» формировались семантические поля слов, которые затем опять же сравнивались между собой по сходству, Т. е. тем самым для разных локусов личностного пространства применялся как бы различный масштаб в оценке отношений близости — для областей со «сгущением» выявлялись симиляры с высокой степенью сходства, а для «разреженных» областей — с низкой. Этот переход к порядковым шкалам близости фактически означал применение переменной метрики близости для разных локальных областей. Продолжая условное (весьма нестрогое) сравнение с картами-схемами, наш подход можно пояснить через построение карт с неоднородным масштабом: для центра города, где наблюдается большая концентрация значимых объектов (достопримечательностей) применяется более крупный масштаб, а для окраин — более мелкий. •

Во-вторых, мы применили эвристический принцип кластеризации в «два прохода». Под «проходом» в данном случае (как и в случае других, классических алгоритмов кластеризации) имеется в виду изменение порога кластеризации (объединения в кластер) от самых высоких значений к самым низки>4. В рамках наших данных в виде семантических полей, состоящих из 16 симиляров, верхний порог равнялся 16, нижний — 2. В ходе первого «прохода» мы, в отличие от обычной процедуры, временно исключали образовавшиеся кластеры из рассмотрения на более низких порогах кластеризации, запоминая все выделенные кластеры в особом массиве в памяти компьютера. Таким образом, после первого «прохода» мы получили около 900 кластеров численностью по 2—3 элемента, удовлетворяющих следующему условию: все элементы кластера, выделенного на данном уровне порогового сходства К, имели не менее К симиляров, встречавшихся в каждом кластере. То есть, другими словами, логическое пересечение (конъюнкция) семантических полей слов, вошедших в кластер, насчитывала не менее К элементов.

В ходе второго «прохода» применялась уже обычная агглютинация (поглощение) новых кластеров «старыми», выявленными на более высоком уровне кластеризации¹.

Кнастеры в Атпасе черт

В результате нами было получено 240 кластеров, включавших разное количество элементов — терминов черт. В приложении 2 «Атлас личностных черт» эти 240 кластеров приводятся с сохранением информации о том, на каком уровне сходства разные элементы вошли в кластер: эти уровни прокодировапы в приложении 2 и числами (непосредственно перед словами), и более наглядно — размерами отступа от левого края. Например, в первом же кластере можно пронаблюдать наличие двух субкластеров — под словом «великодушный» и под словом «светлый». Справа от каждого слова указана частота его встречаемости в тесте «вызванных» конструктов. Наиболее частотные элементы помещены в первые строки кластеров, чтобы выступать в качестве своего рода «лейбелов» для кластеров. Номера в начале строки указывают на позицию слова в алфавитном базовом словнике (вторая часть приложения 2).

Свыше 200 слов после применения указанного алгоритма кластеризации оказались одиночными, изолированными. Их распределение по кластерам производилось с помощью дополнительной процедуры — поиска значимого сходства этих изолированных слов с «совокупным» семантическим полем всех элементов каждого кластера. В результате только 23 слова из 2090 оказатись непроклассифицированными, то есть остались изолированными. В алфавитном списке в приложении 2 этим 23 словам поставлены в соответствие нулевые номера кластеров. Уровень вхождения дополнительных «ассоциированных» элементов кластеров условно ори пят за 1. Они всегда указаны последними элементами в данном кластере.

Полиморфизм в Атпасе черт

В нашем «Атласе личностных черт» мы попытались, как это и было заявлено во введении, соединить.разнородные принципы структурной организации: факторную модель (в качестве более глобального принципа организации материала) и кластерную модель (в качестве более локального принципа). При этом была использована факторная модель В5 в ее циркуляторной модификации.

Дата добавления: 2015-07-12