Соотношениевариативности факторов ШФ и факторов 16РФ 2 страница

MMPI. Понятно, что в ситуации экспертизы испытуемый с минимально развитой рефлексией легко может уйти от откровенного выполнения этого теста, и профиль получится явно сфальсифицированным. Тем самым можно рекомендовать всем практикам очень осторожно использовать данный тест в ситуации экспертизы и большей частью рассчитывать на него именно в «ситуации клиента» (когда сам испытуемый заинтересован в достоверных результатах).

Некоторые дополнительные интересные сведения о психосемантиче-ской структуре теста MMPI мы получили, применив не факторный, но кластерный анализ пунктов этого вопросника (см. последний параграф этой главы).

ЧЕТЫРЕХПОЗИЦИОННАЯ МОДЕПЬ

Национапьное самовосприятие русских

Первое эмпирическое исследование четырехпозиционной модели личностной черты было предпринято в рамках выполненной под нашим руководством дипломной работы М. К. Андреевой (1987). В этой работе были составлены 10 четверок личностных черт, соответствующих возможной «социально одобряемой» и «социально неодобряемой» интерпретации результатов по полюсам 10 основных диагностических шкал тест-вопросника MMPI (в русскоязычной адаптации Л. Н. Собчик и Ф. Б. Березина — соответственно СМИЛ и ММИЛ). Эти 40 личностных черт предъявлялись испытуемым после выполнения СМИЛ, и результаты самоописания сравнивались с объективными профилями СМИЛ.

Подтвердилась на статистически значимом уровне (на 30 испытуемых) ожидаемая нами более высокая защитная тенденция у акцентуированных испытуемых, предпочитавших описывать самих себя в желательном свете. В случае акцентуации черты по тесту (объективной дезадаптивной выраженности шкального балла) испытуемые чаще приписывали себе прилагательные с позитивным индексом социальной желательности (или черты из адаптивного диапазона). Этот результат позволяет выдвинуть следующее общее предположение: социальная группа людей (например, представители определенной национальной культуры), обладающих определенными Дезадаптивными чертами, может в целом вырабатывать такую групповую защитную «имплицитную теорию личности» (ИТЛ), в которой дискрими-нативность соответствующею фактора будет стушевываться, искусственно снижаться в результате создания и использования дескрипторов главным образом из более узкого адаптивного диапазона (см. рис. 206). По-видимому, такая самоутешительная иллюзорная групповая ИТЛ будет тем более неадекватно консервативной, чем меньше возможностей для сравне-

пия себя с другими имеет такая группа, чем в большей степени и более продолжительно она изолирована в своих контактах с внешним миром.

Подобные вопросы проинициировали наш интерес-к исследованию стереотипов межнационального восприятия с акцентом на изучение самовосприятия национального характера у представителей русскоязычной культуры. В западной психологии, ориентированной на стандартизированные исследования межличностной социальной перцепции, явно выделяется в этой области масштабное исследование Дина Пибоди (Сварт-мор колледж, Пенсильвания США), опубликованное в 1985 году (Peabody, 1985). Глубоко симптоматично, что именно Дин Пибоди явился автором представлений о различении оценочного и дескриптивного компонентов в семантике черт, наиболее близкого нашей четырехпозиционной модели (глава 2).

Методическим базисом совместной работы явилась схема эксперимента, разработанного и проведенного Дином Пибоди на представителях нескольких национальных групп. Эту схему эксперимента мы*уже кратко описали в предыдущих параграфах (см. табл. 15). По единой системе, разработанной Д. Пибоди и состоящей из специального набора в 32 личностные биполярные шкалы, студенты из разных стран (по 40—50 человек из Англии, Германии, Франции, Италии, А-встрии, Финляндии и Греции) описывали типичных представителей разных народов, среди которых постоянно присутствовали 6 неизменных стимулов (target nations): типичные англичанин, немец, француз, итальянец, русский, американец. К этому стандартному подмножеству стимульных объектов в случае разных национальных групп испытуемых (информантов, судей — judges) добавлялись 2—4 различных дополнительных стимула, которые обозначали пароды, обитающие в непосредственной близости от данной группы испытуемых. Таким образом, в общем массиве полученных данных имели место 4 случая, когда испытуемые описывали свою собственную национальную группу (англичане, немцы, французы, итальянцы), или, как их предложил называть Д. Пибоди, — «ин-группу» (внутреннюю группу). Б этом смысле все иные народы относятся к так называемой «аут-группе».

Предварительные данные и данные самого исследования по межнациональному восприятию позволили Д. Пибоди говорить о двух наиболее мощных дескриптивных факторах, выделяемых при факторном анализе помимо фактора оценки: «Собранный — разболтанный» (Tight versus Loose) и «Самоуверенный — неуверенный» (Assertive versus Unassertive). которые, как нам кажется, ближе всего к факторам В5.3 и В5.1 из Большой Пятерки.

В целом согласованность между группами испытуемых по глобальным факторам была выше, чем согласованность по.отдельным шкалам. Например, все группы испытуемых сходились в том, что англичане и немцы являются «собранными», а итальянцы, французы и американцы — «разболтанными». Указанные выше семь «аут-групп» (в меньшей степени финны, имевшие, по-видимому, более непосредственный опыт контак-

тов с русскими) приписывали русским черты, делающие их образ скорее «средне-самоуверенным», чем «неуверенным». И, что оказалось совсем неожиданным, русских дружно отнесли к числу «собранных» (это при существовании целого моря анекдотов о «российской расхлябанности»?).

Таким образом, именно «типичный русский» оказался тем единственным стимульным объектом, по которому выявилось явное расхождение между субъективной и объективной информацией на уровне глобальных факторов.

С обыденными представлениями иностранцев о русских явно не согласуются основные выводы о национальном характере русских, к которым пришли западные специалисты как в результате аналитической переработки впечатлений от поездок в Россию (Crankshow, I948; Miller, I960; Smitlu 1976), так и в результате серии психологических интервью и гестов, проведенных на русских эмигрантах (Inkeles et at., 1958). Согласно мнению этих специалистов, русские скорее предстают как люди с серьезными проблемами в эмоциональной адаптации, а также как носители противоречивого паттерна личностных черт. Крайности русского национального характера, нестабильность личностных проявлений русского человека могут порождать трудности в его адекватном восприятии других людей и самовосприятии, в том числе национальном (групповом) самовосприятии.

Существенным источником дополнительной информации для снятия противоречия могли бы явиться субъективные суждения «ий-группы» — самих русских о русском человеке. Согласно предположению Пибоди, результаты «ин-группы» должны были оказаться ближе к мнению специалистов, чем к суждениям «аут-ipynn». В 1992 году мы провели подобное исследование при непосредственном содействии Дина Пибоди с помощью переписки по электронной почте (Пибоди, Шмелев и др., 1993; Peabody, Shmelyov, 1996).

На русский язык были переведены 32 пары прилагательных, использованных Д. Пибоди. С помощью системы ТЕЗАЛ мы пытались сохранить их взаимосоотношення в четверках по принципу четырехпозиционной модели (см. список шкал в табл. 15). Например, предпочитаемый полюс на шкале «веселый — угрюмый» лежит явно слева, а в компенсирующей ее шкале «легкомысленный — серьезный» — справа. И та, и Другая шкалы апеллируют по существу к одному свойству личности, но в одном случае один полюс этого качества предстает «социально желательным», адекватным («веселый»), в другом —- противоположным («серьезный»). Такое использование «четырехполюсной модели личностной черты» позволяет не только «очистить» результаты субъективных суждений от артефакта социальной желательности, но и отдельно от дескриптивного фактора (характерологического представления в данном случае) измерить чисто эмотивный, оценочно-отношенческий компонент установки (имеется в виду социальная установка, или аттитьюд).

Для исследования стереотипа русского национального характера че-тырехпозиционная интерпретация, по нашему мнению, имеет принципи-

альное значение. Если предположить, что русскому характеру (или, по крайней мере, его стереотипизированному образу в культуре и национальном самосознании) свойственны крайности, то следует ожидать, что стимульному объекту «типичный русский» будут чаще приписываться крайние полюса (нежелательные, неадаптивные) в проявлении одной и той же черты, то есть одновременно свойства «недоверчивости» и «легковерности», «легкомысленности» и «угрюмости», «неуверенности» и «самоуверенности» и т. п.

В качестве стимульных объектов в серии 1992 года¹ нами использовались 9 «типичных представителей» наций: Англичанин, Немец, Француз, Итальянец, Русский, Американец,.Японец, Грузин, Эстонец. Как видим, первая шестерка соответствовала подмножеству стандартных стимулов, принятых в работе Д. Пибоди (1985). К ней было добашшно 3 дополнительных стимула из соображений возможного повышения контраста по фактору «собранности — разболтанности». Кроме- 9 указанных стимульныч объектов, в конце эксперимента испытуемым предъявлялся особый объект «Я сам» (это дополнение было сделано с целью получения данных о национальной самоидентификации испытуемых).

Часть испытуемых выполняли шкалирование в буклетном режиме, большая часть — в режиме диалога с компьютером: при этом названия объектов и шкалы предъявлялись прямо на.экране монитора, а выбор градации семибалльной горизонтальной шкалы осуществлялся с помощью клавиш курсора «влево-вправо» (сбор данных осуществлялся с помощью упоминавшей системы сбора и анализа экспертных оценок Экспан).

Последовательность предъявления шкал от испытуемого к испытуемому не изменялась и производилась в соответствии со стандартом, принятым в основных сериях Д. Пибоди (1985J. Порядок предъявления сти-мульных объектов (опять же в соответствии с базовой методикой) варьировал так, чтобы нейтрализовать возможные артефакты позиционного и последовательного эффектов. Всего испытуемым примерно поровну предъявлялись 18 вариантов стимулыюй последовательности. Первые девять были получены путем циклической перестановки (латинского квадрата) основной стимулыюй последовательности, еще девять вариантов — путем циклической перестановки обратной последовательности. Стимульный объект «Я сам» неизменно предъявлялся последним 10-м, независимо от порядка следования первой девятки стимулов.

В эксперименте приняли участие 50 добровольцев: 24 мужского пола и 26 женского в возрасте от 16 до 40 лет, абитуриенты, студенты и сотруд-

¹ Датировка здесь весьма существенна, так как'в связи с бурными событиями перестройки и либерализации, в связи с появлением опыта личного общения многих русских с иностранцами, представления в России о других народах быстро менялись, так что фазы определенной идеализации сменялись элементами разочарования и наоборот.

ники гуманитарных факультетов МГУ, примерно половина — психологического факультета МГУ. Безусловно, авторы отдают себе отчет в том, что данная выборка не репрезентирует «российскую популяцию» и для уточнения результатов эксперимент нуждается в расширении эмпирической базы, но все же привлеченные нами испытуемые (хотя бы часть из них) MOiyr рассматриваться как эксперты — респонденты, обладающие более тонко разработанной системой представлений в рассматриваемой области. Несколько позднее мы провели уточнение полученных стереотипов на слушателях военных академий (в некотором- смысле контрастирующая выборка) и получили, к счастью, весьма согласованные результаты.

Обработка данных эксперимента производилась с помощью разработанной нами, уже упомянутой выше системы Экспан, позволяющей производить разнообразные манипуляции с так называемым «кубом» (трехмерным массивом) экспериментальных данных. В данном случае стороны этого куба (строго говоря, параллелепипеда) образовывались личностными шкалами, стимульными объектами (названия наций), испытуемыми.

Для измерения уровня согласованности экспертных оценок как в целом, так и по отдельным критериям подсчитывались альфа-коэффициенты надежности Кронбаха (см. Клапн, 1994; Шмелев, 1987). Был выявлен значимо высокий уровень согласованности. По большинству шкал альфа-коэффициенты принимали значения выше 0,95. Выявилось и значительное совпадение стереотипного образа представителей той или иной нации у наших испытуемых и испытуемых Пибоди. Значимая корреляция стереотипных групповых портретов — это прямое подтверждение эквивалентности русскоязычной системы шкал (качества перевода) исходному англоязычному варианту, разработанному Д. Пибоди, то есть в терминах психометрики мы можем говорить о кросс-культурной валид-ности использованной нами методики.

Крайности «типичного русского»

Как и ожидалось, нами был получен принципиально иной профиль результатов для стимульного объекта «типичный русский», чем у Пибоди (корреляция оказалась даже слабо отрицательной -0,04). На рис. 33 можно видеть, что «типичный русский» оценивается русскими гораздо ближе к полюсам «пессимизм» и «низкий самоконтроль», чем иностранцами. Это лучше согласуется с объективными этнопсихологическими наблюдениями. Вообще следует отметить, что квадрант личностного пространства, образованный полюсами «Низкая активность-оптимизм» и «Низкий самоконтроль», в русскоязычной ИТЛ максимально тесно коррелирует с эмоциональной нестабильностью (см. следующий параграф).

Для проверки качества иплицитной категориальной структуры наших данных мы произвели факторный анализ шкал (на базе матриц интеркорреляций 32 * 32, полученных путем расчета «сквозных» линейных корре-

Рис. 33. Соотношение национальных стереотипов в пространстве 1 и 2 факторов: Организованность И Боевитость. Позиции для стимульных объектов глазами иностранцев указаны символом «*» и подписаны строчными буквами, а для стнмульных объектов глазами русскоязычных испытуемых — символом «о» и прописными буквами.

ляций по всем стимулышм объектам и по всем испытуемым: 10 * 50 - 500_

наблюдений).

В таблице 16 мы уже приводили шкалы, получившие максимальные нагрузки по пяти и шести наиболее весомым варимакс-факторам. Воспроизводимость устойчивой модели Большой Пятерки — еще одно важное свидетельство кросс-культурной валидности разработанного нами инструмента для данного исследования — набора из 32 русскоязычных биполярных личностных шкал, эквивалентных набору Д. Пибоди.

В таблице 156 даны факторные значения для стимульных объектов по факторам, выявленным в нашем исследовании и приведенным в табл. 16. В табл. 156 мы также указали суммарные баллы для специфичного (в рамках шестифакторного решения) фактора «Неуверенности», максимально близкого к обсуждавшейся выше «Эмоциональной нестабильности». Как ожидалось, максимальный балл по этому фактору получил «типичный рус-

ский». Интересно, что само вое приятие самих русских испытуемых проявляет здесь также вполне ожидаемую защитную тенденцию: сами испытуемые квалифицируют свой уровень «Неуверенности в себе» близким к уровню «японцев» и «эстонцев».

В табл. 15 под каждой парой связанных шкал даются символы минус или плюс: «-» — если балл стимулыюго объекта больше отклоняется в сторону полюса «-» (отрицательной социальной желательности), чем в сторону полюса «+» (положительной социальной желательности).

Итак, сами европейцы вовсе не считают русский национальный характер акцентуированным, или дисгармоничным: только в одном случае они приписали «типичному русскому» дезадаптивный полюс черты в большей степени, чем адаптивный (русские оцениваются в большей степени как «зависимые»,,чем как «сотрудничающие»). Выраженной ак-центуированностью, маргинальностью черт характера у европейцев обладает не «русский», а «итальянец», крайности темперамента которого европейцам хорошо известны (итальянец оценивается как в большей мере «возбужденный», чем «активный», в большей мере «агрессивный», чем «боевитый»).

Русскоязычные же наблюдатели, в отличие от европейцев, приписывают «типичному русскому» довольно много' дезадаптивных. крайних черт — почти так же много, как «итальянцу» и «грузину» (6, 7, 7 соответственно). Причем в ряде случаев противоречивость русского характера предстает в виде наличия тенденции к приписыванию ему крайних, полярных дезадаптивных черт (см. рис. 33). Например, большинство членов российской «ин-группы» приписывают русскому «негибкость» (балл 3,3 отклоняется от среднего по шкале 4,0 в сторону правого полюса «негибкий»), но вместо «упорства» (которое, например, приписывается таким «негибким» людям, как «немцы» и «эстонцы»), «типичному русскому» приписывается скорее «переменчивость» (балл 4,3 отклоняется от среднего по шкале 4,0 в сторону левого полюса). Еще более режо эта тенденция к проявлению дезадаптивных черт выражена у «типичного русского» (по мнению ин-группы) для связанных черт «организованность» и «раскрепощенность»: в отличие от «американца», которому одновременно приписывается и* «раскрепощенность» (отклонение от среднего 2,1) и «организованность» (отклонение 0,6), русскому приписывается и «заторможенность» (0,6), и «импульсивность» (1,0). Четыре других проявления дезадаптивности: «типичный русский» скорее «непрактичный» (1,6), чем «принципиальный» (0,2); скорее «неуверенный» (0,7), чем «застенчивый» (0,3); скорее «бесшабашный» (1,7), чем «смелый» (1,2); скорее «инертный» (0,5), чем «спокойный» (0,4).

Противоречивые черты есть факт, независимо от того, каким способом его интерпретировать. Сами русскоязычные испытуемые явно указывают на серьезные проблемы у русских, связанные с освоением навыков рационального самоконтроля за поведением. Эта проблема явно стала (по крайней мере, у наших информантов) вполне осознанной.

В целом применение четырехпозиционной модели к обсуждению национальных стереотипов нам представляется вполне продуктивным приемом, дающим содержательные результаты. Наше исследование показало, что оценочное отношение не вполне совпадает с приписыванием так называемых «адаптивных» и «дезадаптивных» черт характера. Так, например, самым «приятным» (наилучшим в собственно оценочном смысле) русским испытуемым кажется «типичный француз», но максимальный баги «адаптивности» (с учетом величины отклонений в сторону «адаптивных полюсов») получили «типичный японец» и «типичный англичанин». Может быть, и в.самом деле этим островным нациям свойственны в более высокой степени, чем другим, гибкость, приспосабливаемое^ к различным, меняющимся условиям природной и техногенной среды обитания?

Данные настоящей работы показывают песводимость «четырехпозиционной модели» к двумерной, или «четырехполюсной» (рис. 20а) и необходимость применения «линейных представлений» (рис. 206). Например, из табл. 15 мы видим весьма яркие примеры одновременного приписывания «адаптивных» полюсов из одной пары связанных шкал: немцы оцениваются одновременно как «принципиальные» (отклонение 1,6) и «практичные» (1,5), «активные» (1,2) и «спокойные» (1,0), «осторожные» (1,8) и «смелые» (1,4). Что здесь от эффекта «ореола» (сгремления преувеличивать добродетели высокоуважаемой нации), а что здесь от не очень удачного подбора терминов в связанную пару — сказать на основе только одного этого исследования трудно.

Наличие такой тенденции говорит о необходимости при описании стереотипов отказаться от суммирования (усреднения) оценок по связанным дескриптивным шкалам (от устранения оценочного компонента), чтобы не потерять важного смыслового содержания.

«Вытеснение» невротизма?

Прокомментируем также вторую цель нашего исследования — выявление особенностей личностного семантического пространства русских в связи с особенностями русского национального характера. Показательны следующие взаимосвязи:

• Русские ставят себя выше представителей других народов по фактору «Моральной оценки» (средний балл на семибалльной шкале 5,4 в табл. 156) и именно фактор «Моральной оценки» оказывается самым значимым в русскоязычной факторно-таксономической модели личностных черт (см. табл. 3).

• Русские ставят себя ниже других народов по фактору «Уверенности в себе», или «Эмоциональной стабильности» (балл 4,2), и именно этот фактор максимально нивелируется в субъектных психосемантических данных (S-данных).

Общую логику гипотезы психологической защиты поддерживают и такие тенденции, что самих себя наши испытуемые оценивали как еще

более привлекательных в первом случае (балл 5,6 по фактору «Моральности»), но еще менее неуверенными в себе во втором (балл 3,9 по фактору «Неуверенности»).

Таким образом, получены определенные аргументы в пользу гипотезы о том, что национально-специфичная языковая модель личностных черт (или национальная имплицитная теория личности) испытывает на себе влияние, связанное со спецификой национального характера самих носителей этой модели. Эти результаты в какой-то мере проясняют, почему в наших психосемантических экспериментах возникали такие проблемы с воссозданием именно фактора «Эмоциональная нестабильность» по сравнению с другими факторами Большой Пятерки, и, наоборот, в более объективных данных вопросников именно этот фактор выходил на первый план, опережая по весу самый весомый, например, у Кэттэл-ла, фактор «Экстраверсия—иитроверсия». Таким образом, сами материалы межкультур] 1ых исследований поддерживают выдвигаемую нами вторую группу гипотез — о том, что индивидуальное личностное семантическое пространство может нести в себе значимую психодиагностическую информацию (см. следующую главу 5).,

Двухфакторность личностных тестов

Конечно же, значение обсуждавшейся здесь четырехпозиционной модели личностной черты по своему методическому потенциалу гораздо шире того узкого исследования национальных стереотипов, на материале которого мы эту модель проиллюстрировали. Этот методический потенциал прежде всего проявляет себя при конструировании специализированных личностных вопросников. Дело в том, что вектор сознательной рефлексии испытуемым содержания вопросов приводит к группировке пунктов теста прежде всего вдоль факторной оси «Социальной желательности». Для повышения достоверности теста-вопросника необходимо применять стратегию балансирования социальной желательности, т. е. равномерно заполнить пунктами все четыре квадранта концептуального пространства:

— «+дескриптивный полюс + оценочный полюс» (кратко н-Д+О);

— «+дескриптивный полюс — оценочный полюс» (+Д-О);

— «—дескриптивны» полюс + оценочный полюс» (-Д+О);

— «—дескриптивны!'! полюс — оценочный полюс» (-Д-О).

Подобную стратегию конструирования теста мы применили сознательно, например, при разработке теста-опросника «Личностной склонности к риску»¹ {Шмелев, 19906). В этом случае мы старались разработать эмпирические индикаторы (вопросы), которые репрезентировали бы «склон-

¹ Недавние исследования, проведенные С. А. Шапкиным (Шапкип, 1999). подтвердили достаточно высокие психометрические кондиции этого вопросника, сохранившиеся несмотря на прошествие едва ли не 20 лет с момента его создания.

ность к риску» во всех возможных вариантах ее сцепления с оценочным фактором Социальной желательности. В этой работе нам помогли термины личностных черт, выражающие смысл искомых квадрантов концептуального пространства:

— «смелый» (+Д+О);

— "бесшабашный, отчаянно дерзкий» (+Д-О);

— «осторожный, осмотрительный» (-Д+О);

— «трусливый» (-Д-О).

Надо сказать, что автор имел возможность в ходе многолетних практических занятий со студентами в курсе «Дифференциальной психометрики» (Сталин. Шмелев, 1984) проверить психометрические свойства самых разных личностных вопросников. И это убедило автора в том, что высокодос-товерпые методики, как правило, дают сбалансированную двухфакторную структуру при факторизации пунктов — выявляются два независимых, ортогональных фактора — «Диагностический параметр + Социальная желательность». Это служит серьезным аргументом в пользу валидности и практической эвристичности четырехполюсной модели личностной черты.

Приведем пункты из построенного нами учебного Теста ригидности (Столик, Шмелев, 1984), соответствующие всем четырем упомянутым квадрантам двухфакторного пространства. Для каждого квадранта приводятся по два высказывания:

— Всю свою жизнь я строго следую принципам, основанным на чувстве долга (+Д+О);

— Я люблю доводить начатое до конца (+Д+О);

— Самое трудное для меня в любом деле —■ это начало (+Д—О);

— Игюгда я так настаиваю на своем, что люди теряют терпение (+Д-О);

— Я спокойно выхожу из дома, не беспокоясь о том, заперта ли дверь, выключен ли свет, газ и т. п. (-Д+О);

— Полезно читать книги, в которых содержатся мысли, противоположные Вашим (-Д+О);

— Временами мои мысли проносятся быстрее, чем я успеваю их высказать (-Д-ОУ,

— Мне труднее сосредоточиться, чем другим (~Д~О).

Очевидно, что в терминах черт выявленные квадранты интерпретируются следующим образом:.

— «принципиальный, последовательный» (+Д+О);

— «инертный, назойливый» (+Д-О}\

— «немнительпый, гибкий, открытый новому» (-Д+0);

— «торопливый, суматошный, отвлекающийся» (-Д-О).

Специально подчеркнем, что указанное размещение пунктов по квадрантам двухфакторного пространства достигнуто нами не за счет произвольного теоретического анализа, а с помощью эмпирического (экс-плораторного) факторного анализа экспериментальных данных, полученных от 210 испытуемых.

Конструирование теста на основе модели

Таким образом, четырех полюсная модель личностной черты имеет важное методическое значение для конкретной работы по конструированию диагностических методик. Мы получаем вполне конкретное технологическое правило, которому советуем следовать всем разработчикам новых тест-опросников.

1. Подготовьте разнообразный набор эмпирических индикаторов — пунктов нового теста-опросника, паправлештго на измерение какого-либо психического свойства, и соберите данные в ходе пилотажного эксперимента на выборке численностью не менее 50 испытуемых.

2. Проведите факторный анализ пунктов первой версии вашего теста и проинтерпретируйте факторы, выделив «дескриптивный» (диагностический)'и «оценочный»" (фактор социальной желательности).

3. Если два таких фактора выделить не удалось, постарайтесь понять, не является ли это следствием опасного сцепления вашего диагностического фактора с СЖ-фактором «социальной желательности». Если это так, то постарайтесь проанализировать, как должны быть маркированы (какими терминами) ВСЕ квадранты концептуального пространства — (+Д, +0), (+Д, -О), (-Д, +0), (-Д, -О).

4. Если два фактора выделить удалось, то проверьте, равномерно ли заполнены пунктами квадранты выявленного двухфакторного пространства, и при разработке следующей скорректированной версии добейтесь повышения этой равномерности — путем исключения избыточных пунктов из одних квадрантов и добавления недостающих пунктов для других квадрантов (по гипотетическим начальным ключам по двум факторам Д и О).

5. Проведите новый эксперимент с новым перечнем пунктов.

6. Проверьте после второго эксперимента, действительно ли снова вы получаете два предыдущих фактора и стали ли все четыре квадранта достаточно равномерно заполненными по количеству попавших в них пунктов теста.

Только указанная выше технология страхует вас как разработчика нового теста от артефакта социальной желательности. Разработать эту технологию нам помогла выдвинутая нами универсальная четырех полюсная психосемантическая модель личностной черты.

МНОГОМЕРНАЯ КОНТИНУАЛЬНОСТЬ ПИЧНОСТНОГО ПРОСТРАНСТВА

Циркограммы и циркупяторные модели

В предыдущем параграфе мы рассматривали четырехпозиционную модель применительно к отдельным чертам, не делая попыток выяснения того, каким образом подобные представления совмещаются с моделью личност-

ного семантического пространства в целом. Но четырех позиционная модель не только не противоречит пространственным представлениям, но и, как мы увидим в данном параграфе, в определенной степени поддерживает их, раскрывая и обогащая паши представления о системной взаимосвязи отдельных личностных черт в таком многомерном пространстве.

Как уже говорилось в предыдущих главах, современные данные, прежде всего по таксономии личностного лексикона и факторного анализа личностных вопросников, показывают, что многие, кажущиеся поначалу плохо взаимно-совместимыми, факторные модели разных исследователей сходятся-таки к единому инварианту Большой Пятерки (или Четверки, или Тройки, по крайней мере). Для этого чаще всего достаточно применить простейшее преобразование в виде ортогонального вращения одной или двух-трех пар координат. Уже на рис. 5, иллюстрируя материалы самого первого параграфа первой главы, мы показывали, что две описательные двухмерные системы «Экстраверсия + Нейротизм»' и «Сапг-виничность + Холеричность» являются в принципе взаимно-эквивалентными, отличаясь между собой только тем, что полюса координатных осей в одной системе («черты») оказываются центроидами квадрантов («типами») в другой системе. Представьте себе, что мы повернем оси «Экстраверсия» и «Невротизм» на 45 градусов против часовой стрелки, и тогда «Экстраверсия» трансформируется в «Холеричность», а «Невротизм» в «Меланхоличность».

Дата добавления: 2015-07-12