Часть 1 Сегодня 2 страница

"Встречусь с ним один раз, - подумала я. - А потом, вечером, когда Бен вернётся домой,

я ему всё расскажу".

Не могу поверить, что я утаиваю что-то такое от него. Ведь я же полностью завишу на него. Но в голосе доктора Нэша было что-то странно знакомое. В отличие от Бена, он не показался мне совсем чужим. Я поняла, что мне легче поверить, что я знакома с ним, чем поверить, что я знакома со своим мужем. У нас наметился прогресс, сказал он. Мне нужно знать, о каком прогрессе он говорил.

- Хорошо, - сказала я. - Приезжайте.

Когда предполагаемый доктор Нэш пришёл, мы отправились на чашечку кофе.

- Ты хочешь пить? - спросил он.

- Не думаю, что есть смысл ехать до самого офиса. Я хотел поговорить с тобой сегодня в любом случае.

Я кивнула и согласилась. Я была в спальне, когда он приехал, и наблюдала, как он паркует машину и закрывает её, как он поправил волосы, разгладил куртку, взял портфель.

"Не он", - подумала я, когда он кивнул рабочему, который выгружал инструменты из фургона, но затем он направился к дорожке, ведущей к нашему дому.

Он выглядел молодым, слишком молодым, чтобы быть доктором, и, хоть я и не знаю, во что я ожидала он будет одет, но уж точно не в спортивную куртку и серые вельветовые брюки.

Мы шли вместе. Мороз кусался, и я затянула шарф потуже.

Я была рада, что в моей сумке есть телефон, который Бен дал мне. А ещё очень рада, что доктор Нэш не настаивал, чтобы мы поехали куда-нибудь. Часть меня доверяла этому человеку, но другая часть, большая часть, говорила мне, что он может быть кем угодно. Незнакомец.

Я взрослая, но сломанная взрослая. Этому человеку было бы легко увезти меня куда- нибудь, хотя я даже не знаю, что он бы хотел сделать со мной. Я уязвима, как ребёнок.

Мы добрались до главной дороги, которая отделяла конец улицы от парка напротив, и ждали, чтобы перейти на другую сторону.

Наше молчание стало угнетающим.

Я собиралась ждать до тех пор, пока мы не сядем прежде, чем расспрашивать его, но поняла, что сама же и начала говорить.

- Что вы за доктор? - спросила я.

- Чем занимаетесь? Как меня нашли? Он посмотрел на меня.

- Я нейропсихолог, - сказал он. Он улыбался.

Интересно, я спрашиваю его то же самое каждый раз, как мы встречаемся.

- Я специализируюсь на пациентах с расстройствами головного мозга, особенно, меня интересуют новые функциональные методы нейровизуализации. Уже в течение длительного времени я занимаюсь исследованием процессов и функций памяти. Я прочитал о тебе в соответствующей литературе и выследил тебя. Это было не особенно сложно.

Автомобиль вдали проезжает изгиб дороги и направляется к нам.

- В литературе?

- Да. Ты упоминаешься несколько раз в качестве примера. Я связался с учреждением, где ты лечилась до того, как переехала сюда жить.

- Зачем? Зачем вы хотели меня найти?

Он улыбнулся:

- Потому что я подумал, что смогу помочь тебе. Я некоторое время работал с пациентами со схожими проблемами. Я верю, что им можно помочь. Однако им нужно уделять больше времени, чем час в неделю. У меня было несколько идей по поводу того, как можно реально улучшить их состояние, и я хотел попробовать.

Он сделал паузу.

- Плюс я пишу статью по твоему случаю. Фундаментальное исследование, можно сказать.

Он начал смеяться, но прекратил сразу же, как понял, что я не присоединилась к нему, и прочистил горло.

- Твоё дело необычно. Я верю, что мы с твоей помощью сможем узнать гораздо больше о том, как работает память, чем знаем сейчас.

Машина проехала, и мы перешли дорогу. Я чувствовала, что становлюсь взволнованной, встревоженной. Нарушения работы головного мозга. Исследования. Выследил.

Я пыталась дышать ровно, расслабиться, но поняла, что не могу. Есть две меня, одновременно, в одном и том же теле: одна из них сорока семилетняя женщина, спокойная, вежливая, знающая, как подобает себя вести в той или иной ситуации, а другая - двадцатилетняя, пронзительно кричит. Я не могу решить, какая из них я, но единственный шум, который я слышу, это звуки движения вдалеке и крики детей в парке, и поэтому я поняла, что, должно быть, первая.

На другой стороне я остановилась и сказала:

- Слушайте, что происходит? Я проснулась утром в доме, которого никогда не видела, но, по-видимому, это мой дом, лежа рядом с мужчиной, которого никогда не встречала, который говорит мне, что мы женаты уже много лет. И вы, кажется, знаете обо мне больше, чем я знаю о самой себе.

Он медленно кивнул.

- У тебя амнезия, - сказал он, положив свою руку на мою. - У тебя амнезия уже очень давно. Ты не можешь запоминать новые события, поэтому ты забыла обо всём, что происходило в твоей взрослой жизни. Каждый день ты просыпаешься с мыслью, что ты молодая девушка. Иногда ты просыпаешься, думая, что ты ребёнок.

Почему-то всё выглядело гораздо хуже, когда об этом говорил он. Доктор.

- Так это правда?

- Боюсь, что так. Да. Тот мужчина в доме - твой муж. Бен. Вы женаты уже много лет. Вы поженились задолго до того, как началась твоя амнезия.

Я кивнула.

- Будем продолжать?

Я сказала, да, и мы пошли в парк. Дорожка была закруглена по углам, рядом с детской площадкой стоял домик, из которого выходили люди, неся подносы с едой.

Мы направились туда, и я села за один из ободранных пластиковых столов, пока доктор Нэш заказывал нам напитки.

Он вернулся с двумя пластмассовыми чашками с крепким кофе, моим - чёрным и его - со сливками. Он добавил сахар из сахарницы на столе, но не предложил мне, и это больше, чем всё остальное убедило меня в том, что мы знакомы. Он посмотрел на меня и спросил, как я повредила лоб.

- Что..? - сначала я хотела спросить, а потом вспомнила о синяке, который заметила

утром. Моему макияжу не удалось скрыть его.

- Ааа, это, - сказала я. - Не знаю точно. Но, правда, мне не больно. Он не ответил, размешивая кофе.

- Итак, мой муж опекал меня после произошедшего дома? - спросила я. Он посмотрел наверх.

- Да, хотя не всегда. Вначале твоё состояние было настолько плачевным, что ты нуждалась в постоянном уходе. Только сравнительно недавно, Бен понял, что сможет заботиться о тебе сам.

Если то, как я себя сейчас чувствую - это улучшение, то я рада, что не могу вспомнить время, когда мне было ещё хуже.

- Должно быть, он очень сильно меня любит, - сказала я больше себе, чем Нэшу. Он кивнул. Мы оба замолчали и сделали по глотку кофе.

- Да. Я думаю, что так.

Я улыбнулась и посмотрела вниз на свои руки, держащие горячий напиток, на золотое обручальное кольцо, на короткие ногти, на ноги, благовоспитанно скрещенные.

- Почему тогда мой муж не знает, что встречаюсь с тобой? - спросила я. Он вздохнул и закрыл глаза:

- Буду честен, - сказал он, сцепив руки и наклонившись вперёд.

- Вначале я попросил тебя не говорить Бену о наших встречах.

Страх толчком прошёлся по моему телу, почти эхом отозвался в теле. Но всё же он не похож на того, кому нельзя доверять.

- Продолжай, - сказала я. Мне хотелось верить, что он может помочь мне.

- Несколько людей, докторов, психиатров, психологов и так далее, желая поработать с тобой, уже обращались к тебе и Бену. Но он всегда крайне неохотно позволял тебе увидеться с этими специалистами. Он очень чётко давал понять, что ранее у тебя было очень интенсивное лечение и, по его мнению, оно не дало ничего, а только расстраивало тебя. Естественно, что он хотел избавить тебя и себя от ещё большего расстройства.

Конечно, он не хотел, чтобы я питала иллюзии.

- Поэтому ты убедил меня встречаться с тобой без его ведома?

- Да. Сначала я связался с Беном. Мы поговорили по телефону. Я даже просил его встретиться со мной, чтобы я мог объяснить, что я предлагаю, но он отказался. Тогда я связался с тобой напрямую.

Ещё одна вспышка страха, как будто из ниоткуда.

- Как? - спросила я.

Он посмотрел на свой напиток:

- Я пришёл увидеться с тобой. Я подождал, пока ты выйдешь из дома, подошёл к тебе и представился.

- И я согласилась встретиться с тобой? Вот так просто?

- Не сразу. Нет. Мне пришлось убедить тебя, что мне можно доверять. Я предложил встретиться один раз, просто один приём без ведома Бена, если уж на то пошло. Я объяснил тебе, почему хочу, чтобы ты пришла на встречу и что, по моему мнению, я тебе могу предложить.

- И я согласилась... Он поднял голову:

- Да, - сказал он. - Я сказал тебе, что после первой встречи, решать тебе, говорить об

этом Бену или нет, но если ты решишь не говорить, то я буду звонить тебе, чтобы удостовериться, что ты помнишь о наших встречах и так далее.

- И я выбрала не говорить.

- Да. Так и было. Ты сказала, что хочешь подождать и не говорить ему, пока мы не добьёмся прогресса. Тебе казалось, что так будет лучше.

- И у нас получилось?

- Что?

- Добиться прогресса?

Он сделал ещё один глоток кофе, потом поставил чашку на стол:

- Полагаю, что да. Хотя прогрессу сложно дать количественную оценку. Но множество воспоминаний, кажется, вернулось к тебе за последние несколько недель, многие из них впервые, насколько мы знаем. И есть определённые вещи, о которых тебе известно больше, чем раньше. Например, иногда ты просыпаешься и помнишь, что ты теперь замужем. И... - он сделал паузу.

- И? - сказала я.

- И, как мне кажется, ты обрела независимость.

- Независимость?

- Да. Ты уже не полагаешься на Бена так сильно, как раньше. Или на меня.

"И это всё, - подумала я. - Это весь прогресс, о котором он говорил. Независимость". Возможно, он имел в виду, что я могу пойти в магазин или библиотеку без сопровождения, хотя сейчас я не очень-то уверена, что это правда. В любом случае, я ещё не добилась такого прогресса, чтобы им можно было гордо помахать перед мужем. Этого прогресса недостаточно даже для того, чтобы, когда я просыпаюсь, помнить о нём.

- И это всё?

- Это очень важно, - сказал он. - Не стоит недооценивать, Кристина.

Сейчас я нахожусь близко от своего дома, но даже не помню, что когда-нибудь прежде бывала здесь.

- Ты сказал, что мы встречаемся уже несколько недель, - сказала я доктору Нэшу. - Так чем мы занимаемся?

- Ты помнишь что-нибудь о наших предыдущих сеансах? Хотя бы что-нибудь?

- Нет, - сказала я. - Ничего. Насколько я знаю, сегодня с утра мы встретились в первый

раз.

- Извини, что я спрашиваю, - сказал он. - Как я говорил, у тебя иногда бывают вспышки

воспоминаний. Кажется, что ты знаешь больше в один день, чем в другой.

- Я не понимаю, - сказала. - Я не помню, что я когда-либо встречалась с тобой, или то, что произошло вчера или позавчера, или даже за последний год, если уж на то пошло. Тем не менее, я помню некоторые вещи. Детство. Маму. Я помню, как я училась в университете. Я не понимаю, как эти старые воспоминания могут сохраняться, а всё остальное стирается.

Он кивал, пока я задавала вопрос. Я не сомневалась, что он уже слышал это. Возможно, я спрашивала то же самое каждую неделю. Возможно, у нас уже был точно такой же разговор.

- Воспоминания - комплексная система, - сказал он. - У человека есть не только краткосрочная память, которая может хранить информацию в течении приблизительно минуты или около того, но и долгосрочная память. Там хранится гигантский объём информации, казалось бы, неопределённое количество времени. Сейчас известно, что, судя

по всему, две эти функции контролируются двумя разными частями мозга, при этом существуют некие нервные связи между ними. Ещё есть часть мозга, которая, кажется, отвечает за то, чтобы краткосрочные воспоминания превращались в переходные, и кодирует их, как долгосрочные воспоминания, к которым мы можем обратиться впоследствии.

Он говорил легко, быстро, как будто он обрёл почву под ногами. Когда-то и я была такая же уверенная в себе.

- Существует два типа амнезии, - сказал он. - Обычно пострадавший не может вспомнить последние события до произошедшего с ним инцидента. Например, пострадавшие в автокатастрофе могут не вспомнить сам инцидент или дни или недели до него, но они могут отлично помнить всё, скажем, за шесть месяцев до аварии.

Я кивнула:

- А другие?

- Остальные редкость, - сказал он. - Иногда это неспособность переносить воспоминания из краткосрочной памяти в долгосрочную. Люди с такими нарушениями живут настоящим моментом, они способны вспомнить только недавнее прошлое и то ненадолго.

Он замолчал, как будто ожидая, что я скажу что-нибудь. Как будто у каждого из нас были роли, и мы часто репетировали эту беседу.

- У меня оба типа? - спросила я. - Потеря воспоминаний, которые у меня были, плюс, неспособность создавать новые.

Он прочистил горло:

- Да. К сожалению. Это необычно, но вполне возможно. Что самое странное в твоем случае, так это модель амнезии. В большинстве случаев у тебя нет последовательных воспоминаний с раннего детства, но, кажется, что ты обрабатываешь новые воспоминания способом, с которым я прежде не сталкивался. Если я уйду из комнаты и вернусь через две минуты, большинство людей с антероградной амнезией не вспомнят, что мы вообще когда- либо встречались, уж точно не сегодня. Но ты, кажется, помнишь целые отрезки времени, до двадцати четырёх часов, а потом их забываешь. Это нетипично. Если честно, это вообще нелогично, если принимать во внимание наши представления о том, как память работает. Исходя из этого, ты в состоянии перемещать воспоминания из краткосрочной памяти в долгосрочную. Я не понимаю, почему ты не можешь сохранять их.

Я могу жить разбитой жизнью, по крайней мере, она разбита на достаточно большие куски, чтобы можно было поддерживать подобие независимости. Полагаю, это означает, что мне повезло.

- Почему? - спросила я. - Почему это происходит?

Он ничего не ответил. В комнате стало тихо. Воздух казался неподвижным и влажным. Когда он начал говорить, его слова, казалось, эхом отлетали от стен.

- Многое может вызвать ухудшение памяти, - сказал он.

- Как краткосрочной, так и долгосрочной. Болезнь, травма, наркотики. Картины ухудшения отличаются в зависимости от того, какая часть мозга была повреждена.

- Да, - сказала я. - Но что вызвало мои проблемы с памятью? Мгновение он смотрел на меня:

- Что тебе сказал Бен?

Я мысленно вернулась к разговору в спальне. "Несчастный случай", - сказал он. Очень серьёзный.

- Он не сказал мне толком ничего, - ответила я. - Во всяком случае, ничего конкретного. Он сказал только, что я пострадала от несчастного случая.

- Да, - сказал он, взяв сумку, которая лежала под столом. - Твоя амнезия вызвана травмой. Это правда, по крайней мере, частично.

Он открыл сумку и достал блокнот. Сначала я подумала, что он хочет свериться со своими записями, но вместо этого он протянул блокнот мне.

- Послушай. Я хочу, чтобы он был у тебя. Он объяснил всё. Лучше меня. Не только чем вызвано твоё состояние, но и многие другие вещи.

Я взяла его у него из рук. Он был коричневый, в кожаном переплёте, перетянутый резинкой. Я сняла её и открыла наугад. На толстой бумаге была едва заметная разлиновка и красные поля, страницы исписаны убористым почерком.

- Что это? - спросила я.

- Дневник, - ответил он. - Дневник, который ты вела в течение последних недель. Я была потрясена.

- Дневник?

Интересно, что он у него делает.

- Да. Записи того, что мы делали в последнее время. Я попросил тебя вести его.Мы проделали большую работу, пытаясь понять, как ведут себя твои воспоминания. Я подумал, что может быть полезным записывать всё, что мы делаем.

Я посмотрела на книгу передо мной.

- Так это я написала?

- Да. Я сказал тебе, чтобы ты писала всё, что хочешь. Многие страдающие амнезией пробовали делать подобные вещи, но обычно это не так полезно, как можно было бы подумать, поскольку они помнят слишком маленькие отрезки времени. Но поскольку есть то, что ты можешь запоминать в течение целого дня, я не вижу причины, почему бы тебе не делать краткие записи каждый вечер. Я подумал, что это поможет протянуть нити памяти от одного дня к другому. Плюс мне кажется, что память что-то вроде мышцы, которую можно укрепить с помощью тренировок.

- И ты читал в процессе наших занятий?

- Нет, - сказал он. - Ты писала одна.

- Но как...? - начала я, но вместо этого сказала. - Бен напоминает мне, что нужно сделать запись в дневнике?

Он покачал головой.

- Думаю, что ты скрывала дневник от него, - сказал он. - Ты прятала его в доме. Я звонил тебе, чтобы сказать, где он спрятан.

- Каждый день?

- Да. Почти.

- А Бен читал дневник?

Он сделал паузу, затем сказал:

- Нет. Бен не читал его.

Я удивилась, почему нет, что может быть такого в дневнике, что я не хотела, чтобы увидел мой муж. Какие секреты у меня могут быть? Секреты, о которых я даже не знаю.

- Но ты прочитал его?

- Ты оставила его мне несколько дней назад, - сказал он. - Ты сказала, что хочешь, чтобы я прочёл его. Что пришло время.

Я посмотрела на блокнот. Я была взволнована. Дневник. Связь с утерянным прошлым, хоть и совсем недавним прошлым.

- Ты всё прочитал?

- Да, - сказал он. - Большую часть. Думаю, я прочитал всё самое важное.

Он замолчал и посмотрел в сторону, почёсывая затылок. Кажется, он был смущён.

Интересно, если правда, то, что он мне говорит, то, что же такое в этом дневнике. Он допил остатки кофе и сказал:

- Я не заставлял тебя отдавать его мне. Хочу, чтобы ты знала это.

Я кивнула и допила свой кофе в тишине, перебирая страницы книги. На форзаце был список дат.

- Что это такое? - спросила я.

- Дни, когда мы встречались, - ответил он. - И дни, когда мы запланировали встретиться. Мы назначали их, и я звонил, чтобы напомнить тебе о них, просил посмотреть дневник.

Я подумала о жёлтой закладке между страницами в моём блокноте:

- А сегодня?

- Сегодня дневник был у меня, - сказал он. - Поэтому мы взамен написали записку.

Я кивнула и пролистала блокнот до конца. Он был исписан убористым почерком, который я не узнавала. Страница за страницей. Дни и дни работы. Интересно, как я нашла столько времени, но затем подумала о доске на кухне, и ответ стал очевиден. У меня нет больше других дел.

Я положила дневник на стол. Молодой человек, одетый в джинсы и футболку, вошёл и посмотрел в нашу сторону, а потом заказал напиток и сел за стол с газетой. Он больше не посмотрел на меня, и это расстроило меня двадцатилетнюю. Я почувствовала себя невидимой.

- Идём? - спросила я.

Мы пошли обратно по дороге, которой пришли сюда. Небо заволокло тучами, и лёгкая дымка висела в воздухе. Земля сырая, такое ощущение, словно идёшь по зыбучим пескам. На детской площадке я увидела карусель, которая медленно крутилась, хотя на ней никого и не было.

- Мы обычно встречаемся здесь? - спросила я, когда мы дошли до дороги. - В кафе, я имею в виду?

- Нет. Обычно мы встречаемся в моём офисе. Мы делаем упражнения, тесты и прочее.

- А почему сегодня мы здесь?

- Я просто хотел отдать тебе дневник, - сказал он. - Я волновался, что ты без него.

- Получается, я завишу от него? - спросила я.

- В некотором смысле, да.

Мы перешли дорогу и направились в сторону дома, где я жила с Беном. Я увидела машину доктора Нэша, всё так же запаркованную там, где он её оставил, крошечный садик под нашим окном, короткую тропинку и аккуратные клумбы. Я ещё не могла до конца поверить, что это то место, где я живу.

- Хочешь зайти? - спросила я. - Выпить чего-нибудь? Он покачал головой:

- Нет. Спасибо, но я не могу. Мне нужно идти. У меня и Джули планы на сегодняшний вечер.

Он остановился на мгновение и посмотрел на меня. Я отметила про себя, что его волосы коротко пострижены и аккуратно разделены на пробор и то, как вертикальная полоска на его рубашке не гармонирует с горизонтальной на свитере. Я поняла, что он всего лишь на несколько лет старше, чем, как я думала, когда проснулась утром, мне.

- Джули - это твоя жена?

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой:

- Нет, моя девушка. На самом деле, невеста. Мы помолвлены. Я всё время забываю.

Я улыбнулась в ответ. Полагаю, я должна помнить такие детали. Такие пустяки. Возможно, как раз такие мелочи я и записываю в свой дневник, эти маленькие крючки, на которых держится вся жизнь.

- Поздравляю, - сказала я, и он поблагодарил меня.

Мне казалось, что я должна задать больше вопросов, проявить больше интереса, но в этом не было особого смысла. Всё, что он мне скажет сегодня, я забуду к тому времени, как проснусь завтра. Сегодня - это всё, что у меня есть.

- В любом случае мне пора возвращаться, - сказала я. - Мы уезжаем на этих выходных на побережье. Ещё нужно упаковать вещи...

Он улыбнулся.

- Пока, Кристина, - сказал он и уже повернулся, чтобы идти, но оглянулся и посмотрел на меня.

- В твоём дневнике записан мой номер, - сказал он. - На форзаце. Позвони мне, если тебе нужно будет снова со мной увидеться, чтобы продолжить лечение, я имею в виду. Хорошо?

- Если? - спросила я и вспомнила свой дневник, в котором мы отметили карандашом встречи до конца года.

- Я думала, что у нас ещё назначены сеансы?

- Ты всё поймёшь, когда прочитаешь дневник, - сказал он. - Всё обретёт смысл. Обещаю.

- Хорошо, - сказала я и поняла, что доверяю ему. Я рада. Рада, что я могу положиться не только на своего мужа.

- Всё зависит от тебя, Кристина. Звони мне, когда захочешь.

- Позвоню, - сказала я. Он помахал рукой, сел в машину, посмотрев через плечо, выехал на дорогу и исчез.

Я сделала чашку кофе и взяла её с собой в гостиную. Снаружи доносится звук сверла и короткий взрыв смеха, но даже это сейчас напоминает всего лишь нежный гул, поскольку я сижу в кресле. Солнце слабо пробивается через чистые занавески, и я чувствую его легкое тепло на своих руках и бёдрах.

Я вытащила дневник из сумки. И почувствовала, что нервничаю. Я не знаю, что в нём. Какие потрясения и сюрпризы. Какие тайны. На глаза попался альбом на кофейном столике. В нём одна из версий моей жизни, но выбранная Беном. Другая ли в дневнике, который я держу? Я открыла его.

Первая страница не разлинована. На ней в центре чёрными чернилами я написала своё имя. Кристина Лукас. Странно, что я не написала "Посторонним вход воспрещён!" под именем. Или "Руки прочь!"

Но кое-что всё-таки было добавлено. Кое-что неожиданное, пугающее. Это пугало больше, чем всё, что я видела сегодня. Под моим именем, синими чернилами большими буквами были написаны три слова:

НЕ ДОВЕРЯЙ БЕНУ.

Мне ничего не оставалось делать, как перевернуть страницу. Я начала читать свою историю.

Часть 2

Дневник Кристины Лукас Пятница, 9 ноября

Меня зовут Кристина Лукас. Мне 47. У меня амнезия.

Сейчас я сижу в незнакомой кровати и пишу свою историю. На мне шёлковая ночная рубашка. Я думаю, что мне её купил человек, который сейчас сидит внизу. Он говорит, что он мой муж, его зовут Бен. Думаю, что эта рубашка была мне подарком на сорока шестилетие.

В комнате полная тишина, а свет идёт лишь от лампы на прикроватной тумбочке, мягкий оранжевый свет. Такое чувство, что я плыву в этом озерце света.

Дверь моей спальни закрыта. Я пишу наедине с самой собой. В тайне ото всех.

Я слышу, что мой муж в гостиной, мягкий вздох дивана, когда он наклоняется или встаёт, кашель, предупредительно подавленный, но я спрячу дневник, если он поднимется наверх. Я спрячу её под кровать или уберу под подушку. Не хочу, чтобы он видел, что я делаю записи в дневнике. Иначе я должна буду ему объяснить, как этот дневник у меня оказался. А я не хочу.

Смотрю на часы, что стоят на тумбочке. Скоро 11. Писать надо быстрее.

Я представила, что скоро услышу, как Бен выключит телевизор, скрипнет половицей, проходя по комнате, щелкнет выключателем. Пойдёт ли он на кухню, чтобы сделать себе бутерброд или выпить стакан воды? Или сразу поднимется в спальню? Я не знаю. Не знаю его привычек. Я о себе самой-то ничего не знаю.

Всё потому что у меня нет памяти. Как говорит Бен, и как сказал доктор, к которому я ходила днём, сегодня ночью, когда я усну, моё сознание сотрёт все воспоминания о сегодняшнем дне. Сотрёт все события, которые он принёс. А завтра я проснусь так же, как проснулась сегодня - с уверенностью, что я всё ещё ребёнок. И что впереди меня ждёт целая жизнь, полная бесконечных возможностей. А потом я в очередной раз обнаружу, что всё не так. И половина моей жизни с её возможностями уже позади.

Доктора зовут Нэш. Сегодня утром он позвонил мне, потом заехал за мной на машине и отвёз к себе в офис. Он задал мне вопрос, и я ответила, что никогда с ним раньше не виделась. Он улыбнулся, но без усмешки, и открыл компьютер, который с важностью расположился на его столе.

Он показал мне видео. Видео-клип. Там была я и он, сидящие в различных одеждах, но в тех же креслах и том же офисе. На видео он вручил мне карандаш и попросил меня нарисовать фигуры на листе бумаги, но глядя в зеркало, чтобы видеть все фигуры наоборот. Я видела, что мне было трудно, но сейчас, всё, что я смогла увидеть, это сжатые пальцы и блеск обручального кольца на левой руке.

Он выглядел довольным, когда я закончила.

- Ты стала делать это быстрее, - сказал он на видео, затем добавил, что где-то глубоко- глубоко внутри, я, должно быть, помню эффект от моих еженедельных тренировок, даже если я не помню сами занятия.

- Это значит, что твоя долгосрочная память всё-таки работает, - сказал он. Я улыбнулась, но не выглядела счастливой. Видео закончилось.

Доктор Нэш закрыл компьютер. Он сказал, что мы встречаемся уже несколько недель, что у меня серьёзные нарушения того, что называется эпизодическая память. Он объяснил, что это означает, что я не могу запоминать события или биографические детали, и что, как правило, это неврологические проблемы. "Структурный, химический или гормональный дисбаланс", - сказал он. Это большая редкость, и я, похоже, пострадала особенно сильно.

Когда я спросила его, насколько сильно, он сказал мне, что иногда я помню только своё детство. Я подумала о сегодняшнем утре, когда я проснулась вообще без взрослых воспоминаний.

- Иногда? - спросила я.

Он не ответил, и его молчание сказало мне, что по-настоящему он имел в виду: Большую часть времени.

- Существуют методы лечения для стойких амнезий, - сказал он. - Наркотики, гипноз, но большинство уже были опробованы.

- Но ты, Кристина, уникальный случай, ты сама себе можешь помочь, - сказал он, и когда я спросила его, почему, он ответил, потому что я отличаюсь от большинства страдающих амнезией.

- Картина твоих симптомов такова, что позволяет предположить, что твои воспоминания не потеряны навсегда, - сказал он. - Ты можешь помнить события в течение нескольких часов. Вплоть до того, как ты заснёшь. Ты даже можешь дремать и всё равно, когда проснёшься, будешь помнить всё, ровно до тех пор, пока не заснёшь глубоким сном. Это очень необычно. Большая часть людей страдающих амнезией теряют воспоминания каждые несколько секунд...

- И? - спросила я.

Он толкнул по столу ко мне коричневый блокнот.

- Думаю, тебе стоит задокументировать лечение, твои чувства, впечатления и воспоминания. Здесь.

Я протянула руку и взяла блокнот. Его страницы были пустыми.

"Так это и есть лечение? - подумала я. - Вести дневник? Я хочу помнить события, а не просто записывать их."

Должно быть, он почувствовал моё разочарование.

- Я надеюсь, что запись воспоминаний может вызвать другие воспоминания, - сказал он. - Эффект может быть коммулятивным.

Я помолчала. А у меня есть выбор? Вести дневник или остаться такой навсегда.

- Хорошо, - сказала я.

- Отлично, - сказал он. - Я записал свой номер на форзаце. Звони, если запутаешься. Я взяла блокнот и сказала, что позвоню. После длинной паузы он снова заговорил:

- Недавно мы плодотворно поработали с твоим ранним детством. Мы рассматривали картинки. Вот такие.

Я ничего не ответила, и он вытащил из папки фотографию.

- Сегодня я хочу, чтобы ты посмотрела на эту фотографию, - сказал он. - Узнаёшь?

На фотографии был изображён дом. Сначала он показался мне абсолютно незнакомым, но затем я увидела истёртую лестницу, которая вела к входной двери, и неожиданно поняла. Это дом, в котором я выросла. В этом доме я ожидала оказаться, когда проснулась сегодня утром. Он выглядел по-другому, как-то менее реально, но, несомненно, это был он. Я с трудом сглотнула.

- Я здесь жила, когда была ребёнком, - сказала я.

Он кивнул, и сказал мне, что большая часть моих ранних воспоминаний не затронута.

Он попросил меня описать, как выглядит дом внутри.

Я рассказала ему то, что помнила, что парадная дверь ведёт прямо в гостиную, что в задней части дома маленькая столовая, что посетителям рекомендовали идти по аллее, которая отделяла наш дом от соседнего, и заходить прямо на кухню позади.

Дата добавления: 2015-07-11