Граф Николай Людвиг фон Цинцендорф

Одним из величайших миссионерских деятелей и человеком, сделавшим так много для успешного продвижения протестантских миссий в XVIII в., был аристократ немецкого происхождения, граф Николай Людвиг фон Цинцендорф (Nicolaus Ludwig von Zinzendorf). Цинцендорф имел столь мощное влияние на протестантское христианство раннего периода, что оно во многом приравнивалось или даже превосходило влияние известных Джона Уэсли и Джорджа Уайтфилда Он явился новатором в области экуменистического евангелизма, основал моравскую церковь и стал автором множества гимнов, но главное - он организовал миссионерское движение мирового масштаба, подготовившее сцену для Уильяма Кэри и миссий Великого века, которые последовали за ним.

Цинцендорф родился в 1700 г. в богатой и знатной семье. Смерть отца и последовавший за этим повторный брак его матери привели к тому, что он воспитывался у бабушки и тети. Их теплое евангельское благочестие в духе пиетизма заполнило его сердце интересами духовного плана. Его раннее домашнее обучение было продолжено формальным образованием. В возрасте десяти лет его отправили учиться в Галль, где он попал под влияние вдохновенного учения великого лютеранского пиетиста Августа Германа Франке. Здесь Цинцендорф вошел в группу молодых единомышленников, и из их союза образовался "Орден зерна горчичного", христианское братство, настроенное на любовь ко "всему человечеству" и на распространение Евангелия Из Галля Цинцендорф отправился в Виттенберг изучать закон и готовиться к государственной службе - единственное занятие, приемлемое для аристократа. Но ему не хотелось такого будущего Он мечтал о христианском служении, однако порвать с семейными традициями считал немыслимым. Так он колебался, пока в 1719 г. с ним не произошел случай, перевернувший всю его жизнь. Во время путешествия по Европе в одной из картинных галерей он увидел картину (Ессе Homo кисти Доменико Фети), на которой был изображен Христос в терновом венце, с надписью, гласившей: "Все это Я сделал для вас, а что вы делаете для Меня?" В этот момент Цинцендорф понял, что никогда не будет счастлив, живя жизнью аристократа. Несмотря ни на что, он будет служить Спасителю, Который так много пострадал ради его спасения.

Однако в осознанное христианское служение он был вовлечен только в 1722 г, когда группа протестантов-беженцев искала укрытия в его поместье в Бертельсдорфе, позже названном Гернгут, что значит "град Господень". Он предложил беженцам укрыться на его земле, несмотря на возражения со стороны других членов его семьи, и это стало поворотным моментом в развитии моравского движения Гернгут разрастался, росла и молва о щедрости графа. Религиозные беженцы продолжали прибывать, и вскоре поместье стало походить на цветущую общину, усеянную новыми домами и магазинами Но с увеличением общины возрастали и проблемы Различное религиозное прошлое поселенцев создало почву для разногласий, и не раз само существование Гернгута находилось под угрозой.

В 1727 г., через пять лет после появления первых беженцев, изменилась вся атмосфера. Период духовного обновления достиг своего апогея в службе причастия 13 августа, выразившись в великом пробуждении, когда, по словам присутствовавших на этой службе, на Гернгут сошел Святой Дух. Нет никакого сомнения в том, что эта великая ночь пробуждения внесла новую свежую струю в отношение к миссионерской деятельности, которая стала главной характеристикой моравского движения. Мелкие доктринальные разногласия перестали быть предметом споров и дискуссий. Напротив, возник сильный дух единства и высочайшей зависимости от Бога. Этот дух моравы старались поддерживать на протяжении более ста лет.

Прямое участие графа в миссионерской деятельности за границей началось спустя годы после великого духовного пробуждения. Цинцендорф посетил коронацию датского короля Кристиана VI. Во время празднеств он был представлен двум коренным гренландцам (обращенным Хансом Эгеде) и негру-рабу из Вест-Индии. Их рассказы о нуждах в миссионерском благовестии произвели на него огромное впечатление, и он пригласил негра посетить Гернгут, а сам вернулся домой с ощущением необходимости срочных действий. И менее чем через год два моравских миссионера были назначены на Виргинские острова, а за два десятилетия после этого моравы отправили миссионеров больше, чем все протестанты (и англикане) вместе взятые за предыдущие два века.

Хотя Цинцендорф в основном известен как руководитель миссионерского движения, он с готовностью участвовал в самой работе. В 1738 г., через несколько лет после отъезда первых миссионеров в страны Карибского бассейна, Цинцендорф взялся сопровождать трех новых добровольцев, которые должны были присоединиться к ранее отправившимся братьям. Однако на месте их ожидало печальное известие о заточении их коллег в тюрьму. Цинцендорф не стал терять времени зря, использовав свое высокое положение и авторитет, чтобы освободить их. Во время своего пребывания там он вел ежедневные службы для негров, а также изменил организационную структуру и территориальное распределение миссионеров. Когда он удостоверился в том, что миссионерская работа наладилась, он вернулся в Европу, чтобы через два года вновь отплыть, на этот раз к американским колонистам. Там он трудился наравне с братьями, работавшими среди индейцев, посещал моравские и лютеранские приходы, стараясь привести их к единству; однако не преуспел в этом. Лютеране отрицали его экуменистический настрой, а индейцы противились его влиянию.

Хотя Цинцендорф отказался от аристократической жизни, он не мог избавиться полностью от высокомерия и тщеславия, отчего ему было очень трудно работать с рядовыми миссионерами. Он открыто презирал жизнь в пустыне и не мог выносить тяготы ежедневной миссионерской работы. Он смотрел на индейцев как на нецивилизованных и грубых людей и не допускал нарушения своего уединения. Удивительным образом его неспособность общаться и ладить с ними сочеталась с желанием благовествовать им. Цинцендорф был прежде всего миссионерским руководителем, и до того как покинуть Америку, он назначил еще двадцать миссионеров на работу в американской индейской миссии.

Цинцендорф в течение тридцати трех лет являлся организатором всемирной сети миссионеров, нуждавшихся в его руководстве. Его методы оказались простыми и практичными и вынесли испытание временем. Все его миссионеры были простыми людьми, прошедшими не столько теологическую, сколько проповедническую подготовку. Как самостоятельные евангелисты они должны были работать вместе с будущими обращенными, как с равными, свидетельствуя о своей вере словом и жизненным примером. Задачей миссионеров становилось только благовестие. Строго избегалось вовлечение в местную политику и экономические дела. Их вестью была любовь Христа - очень простое евангельское послание - с намеренным невниманием к доктринальным истинам до обращения; и даже после принятия веры эмоциональный мистицизм преобладал над теологическим учением. Прежде всего моравские миссионеры были целеустремленными людьми. Служение стало главным в их жизни. Они оставляли жен и детей ради дела Христа. Молодым советовали оставаться холостыми, а если разрешался брак, то невесту часто выбирали по жребию.

Пример подобной целеустремленности являл собой сам Цинцендорф. Жена и дети графа часто оставались одни, а он путешествовал по Европе и по всему миру, и его длительное отсутствие во многом осложнило отношения в семье. Когда он был в отъезде, все дела вела его жена, Эрдмут. Она была женщиной умной, но не смогла сохранить священные узы брака в гармонии. Ни для кого не было секретом, что супруги охладели друг к другу и что за последние пятнадцать лет их брак превратился в формальную связь. Тем не менее смерть жены стала причиной горьких слез Цинцендорфа. По свидетельству Джона Уейнлика (John Wein-lick), его биографа, "...горе графа обостряли угрызения совести. Он не был справедлив по отношению к Эрдмут. Нельзя сказать, что он не хранил ей верность во время долгих периодов разлуки; но он поступал безрассудно, забыв, что она была женщиной, его женой и матерью его детей".

Когда год траура закончился, Цинцендорф женился на Анне Нитхман (Anna Nitchmann), крестьянке, многие годы сопровождавшей его вместе с другими коллегами в дальних поездках. Более года этот брак держался в секрете, частью для того, чтобы предотвратить семейный скандал по поводу женитьбы на представительнице низкого сословия. Несмотря на неблагородное происхождение, Анна была преданной моравской сестрой. Вторая жена имела сильное идеологическое влияние на Цинцендорфа, особенно в области мистицизма, что повлекло за собой большие проблемы в миссионерской организации.

Под руководством графа моравская церковь много внимания уделяла теме смерти Христа. Еще ребенком он размышлял о смерти и страданиях Господа, а его призыв к служению очевидным образом проявился тогда, когда он увидел картину, изображающую страдания Христа. Шло время, и то, что когда-то считалось главным, превратилось в серьезное препятствие. Вся церковь, казалось, увлеклась крайней формой мистицизма. Моравские братья и сестры стали принижать собственную значимость и ценность, а смерть Христа описывали жуткими образами. В циркулярном письме церквам Анна (за несколько лет до замужества) писала: "Как маленький, бедный червяк, я хочу спрятаться в Его ранах". Цинцендорф же говорил о братьях, как о "маленьких, кровавых червячках в море благодати". Был образован орден "маленьких дурачков", и Цинцендорф призывал его членов вести себя, как маленькие дети, и думать о себе, как о "маленьких рыбках, плавающих в море крови" или "маленьких пчелках, сосущих раны Христа".

В навязчивой идее моравов относительно физической смерти Христа нельзя видеть лишь странное отклонение от евангельского христианского наследия. Последствия этого явления могли коренным образом сказаться на судьбе христианских миссий. Чем более мистичными и интравертными становились моравские братья в сопоставлении своих чувств с физическими страданиями Христа, тем меньше их заботили нужды других. В частности, менялось их отношение к миссионерскому движению. Они рассматривали приобретенный мистический чувственный опыт как свидетельство

своей полной духовности и недооценивали практическую сторону своей веры. На активных миссионеров они смотрели свысока, потому что те еще не достигли высокого полета духовности мистиков, а в результате страдало все дело миссионерства.

Это могло бы причинить большой вред великому миссионерскому движению, но, к счастью, граф пришел в себя до того, как это произошло. Признав, что положение церкви "пришло в значительный упадок" и что он сам, "по-видимому, явился причиной этого", Цинцендорф смог преодолеть "это короткое, но страшное" заблуждение и направить своих последователей по старому и проверенному курсу. Определенно, один этот факт говорит о величии его личности.

Вклад Цинцендорфа в дело миссионерского служения замечателен еще тем, что множество мужчин и женщин вняли его зову и бросили все ради проповеди Евангелия. Их единственным побуждением была жертвенная любовь Христа к миру, и с этим посланием они шли до края земли.

Дата добавления: 2015-07-11