Христиан Дейвид и Ханс Эгеде

Кроме графа Цинцендорфа, более других в дело основания моравской церкви был вовлечен Христиан Дейвид. Он отвечал за привлечение в поместье Цинцендорфа братьев (из Unitas Fratrum), беженцев, разбросанных по всей Европе. Дейвид родился в Моравии в 1690 г. в католической семье. В ранней молодости он был преданным католиком, ревностно соблюдал все ритуалы, праздники и поклонялся Деве Марии. Позже он вспоминал, что его сердце горело религиозным рвением, как жаркая печь. Но, несмотря на свою искреннюю религиозность, он не имел глубокого понимания истинного христианства, пока его не отослали из родного дома служить учеником в семью мастера, среди членов которой тайно хранилось тепло евангельской веры. Но даже тогда откровение христианского учения осталось для Христиана не до конца понятным. Только в двадцать лет он приобрел Библию, которую прежде никогда не видел.

В 1717 г., в возрасте двадцати семи лет, Дейвид обратился, а вскоре после этого, вдохновляемый своей преданной женой Анной, стал странствующим проповедником. Во время странствий он встречал сотни отчаявшихся и преследуемых христиан, искавших прибежища, где можно было бы свободно поклоняться Христу. Испытывая боль и тревогу за судьбу этих людей, в 1722 г. он встретил Цинцендорфа, и они объединили усилия по организации Гернгута. В последующие годы Дейвид действовал как представитель Цинцендорфа, путешествуя по Европе и набирая поселенцев.

Христиан Дейвид был по профессии плотником и имел большой успех в наборе поселенцев Он стремился к более активному участию в евангелизационном процессе. В 1733 г. такая возможность ему представилась. Вместе с двумя другими моравами он был назначен на служение в Гренландию, чтобы возобновить там миссионерскую работу. За два года до отъезда в Гренландию до Цинцендорфа дошли слухи о том, что лютеранская миссия Ханса Эгеде собирается прекратить там свою деятельность. Эта ложная информация навела Цинцендорфа на мысль послать туда своих миссионеров. Он тут же призвал моравских братьев-добровольцев, чтобы заполнить якобы образующуюся брешь, и Дейвида выбрали руководителем предстоящей миссии.

Прибытие моравских миссионеров явилось большой неожиданностью для Эгеде. Он тепло приветствовал их, но почти сразу между ними возникли проблемы и непонимание. И Эгеде, и Дейвид были упрямы и настойчивы, а языковый барьер еще более осложнял возникающие проблемы. Эгеде, норвежец по национальности, с трудом понимал немецкий в устах чехов, а моравы совсем не могли понять его норвежского языка. Дейвид и его спутники, однако, сразу поняли, что Эгеде не собирался покидать своей миссии.

Ханс Эгеде и его семья прожили в Гренландии более десяти лет до прибытия моравских братьев. Несмотря на существовавшие недостатки, они были очень преданы делу своей миссии. Эгеде родился в.Норвегии в 1686 г. (на четыре года раньше Христиана Дейвида). Он вырос в крепкой лютеранской семье, где теплый дух пиетизма, пропитавший все скандинавские страны, оказал на него сильное влияние. Он прошел подготовку к служению, после чего провел десять беспокойных лет пастором у себя на родине. Конфликт с другим священнослужителем по поводу денежных вопросов в его епархии привел к тому, что церковный суд несколько раз штрафовал его. Очевидно, Эгеде получал недостаточно денег, чтобы содержать свою семью, и жил на грани нищеты, поэтому пытался поправить ситуацию далеко не лучшим способом.

С самого детства Эгеде слышал рассказы о Гренландии и о тех христианах, которые за века до этого эмигрировали туда из Скандинавии. О потомках этих людей ничего не было слышно два столетия. Он знал из истории Норвегии, что Евангелие в Гренландию принес Лейф Счастливый, сын Эйрика Рауда (Рыжего), жестокий человек, которого сначала изгнали из Норвегии, а позже из Исландии из-за нескольких убийств. Лейф вместе со священником рассказывали местным гренландцам о Евангелии, и к XII в. церковь там выросла настолько, что ей разрешено было иметь собственного епископа. Но время шло, церковь вырождалась, и население постепенно вновь обратилось к язычеству.

Эти рассказы и пиетическое рвение молодого норвежского пастора побудили его искать возможность начать миссионерскую деятельность в Гренландии ради "бедных людей, которые в прежние времена были христианами, просвещенными христианской верой, но из-за отсутствия учителей и назидания впали в языческое ослепление и дикость". Поскольку не существовало миссионерских советов, которые могли бы финансировать миссию Эгеде, он послал свое предложение об "обращении и просвещении гренландцев" королю (объединенного королевства

Дании и Норвегии) и церковному руководству, но начавшаяся война против Швеции отодвинула решение этого вопроса на несколько лет.

Тем временем Эгеде встретил сильное сопротивление своим планам со стороны своих домашних. Его теща была вне себя от ярости, когда услышала эти новости, а его жена Гертруда (на тринадцать лет его старше) была поначалу ошеломлена и намекнула, что всегда жалела о своем решении выйти за него замуж. Но вскоре ее отношение к планам мужа изменилось. После того как они помолились вместе об этом, она стала самым верным его союзником, и супруги рука об руку пошли вперед к тому, что теперь стало их общим призванием. Когда другие уговаривали Ханса отказаться от задуманного, она твердо вставала на его защиту: "Моя дорогая жена доказала свою глубокую веру и постоянство, утверждая, что уже слишком поздно раскаиваться в том, что сделано. Не могу выразить, как сильно она вдохновляла меня этими словами, а также и тем, что она, хрупкая женщина, проявила больше веры и мужества, чем я".

Летом 1718 г. Эгеде оставил свой приход на севере и отправился вместе с женой и четырьмя детьми на юг в порт Берген, где надеялся найти возможность обеспечить себе и семье проезд в Гренландию. Этот первый этап пути вдоль предательской норвежской границы оказался жутким кошмаром, способным разрушить решимость людей послабее. Эгеде упал за борт и утонул бы, если бы его не спас рыбак. Но он не только не потерял веру, а, напротив, укрепил ее, поскольку убедился в том, что его спасение явилось знамением Божьим, указующим, что его жизнь сохранена для божественной цели.

После двух лет отсрочек и неопределенности в Бергене, семья Эгеде добилась проезда благодаря участию компании Бергена и летом 1721 г. добралась до Гренландии. Быстро построив жилище, чтобы обеспечить семье укрытие на холодные месяцы, Эгеде принялся за работу иностранного миссионера, полностью лишенную всякой романтики. Приятные летние месяцы были омрачены бесконечными стаями гнуса. Еще большую трудность представлял языковый барьер. Эгеде надеялся найти людей, говорящих на языке, подобном собственному, поскольку он был завезен туда столетия назад его народом, но радужные надежды быстро померкли. Общение даже при помощи простых фраз представляло собой очень трудоемкий процесс и, что еще хуже, Эгеде не сумел найти даже следов христианской веры. А он надеялся, что она сохранилась за прошедшие века.

Культурным барьером, который требовалось преодолеть миссионеру, стал не только язык. Образ жизни эскимосов был совершенно иным. Они обитали в примитивных жилищах от четырех до шести футов высотой;- часто в одном жилище поселялось несколько семей, а зимой они были натоплены мучительно жарко и душно. Тошнотворный запах испорченного мяса и рыбы в сочетании с отвратительным запахом мочи (в которой вымачивались шкуры) делал воздух почти невыносимым для норвежского проповедника; но домашние посещения оказались единственным действенным средством контакта с эскимосами в течение долгих зимних месяцев.

Служение Эгеде эскимосам началось медленно и с большим трудом. В то время как его сыновья Пауль и Нильс быстро освоили трудный язык, играя с новыми друзьями, Эгеде годами преодолевал препятствия, таившиеся в грамматике, поэтому передача духовных ценностей оказалась делом очень сложным. Он во многом зависел от Пауля и Нильса, и они принесли огромную пользу в его служении. С самого начала пребывания в Гренландии Эгеде пытался завоевать дружбу и внимание эскимосской аудитории самым эффективным методом - музыкой... Его биограф, Луи Бобе (Louis Bob6), сказал, что "он завоевал их сердца своими песнями".

И все же процесс евангелизации шел болезненно медленно. Эгеде настаивал на том, чтобы эскимосы оставили свои языческие привычки и настойчиво провозглашал, что не может быть никакого компромисса между христианством и язычеством. Он оставался неколебим в отношении к языческой религии и ее ритуалам, требуя, чтобы эскимосы отказались от своих священных талисманов и заговоренных амулетов, от своих мистических танцев, песен и "диавольского плутовства". Он мало понимал в их верованиях и потому не мог найти ничего общего между их языческой религией и христианством. Более того, он поставил целью превратить их в "человеческие существа", прежде чем обратить в христиан. Именно этот подход подсказал ему, что нужно сосредоточить усилия на воспитании детей. Пока они еще не стали рабами суеверий, как их родители, они более восприимчивы к обучению. С разрешения родителей он крестил их и обучал истинам христианства сразу, как только они начинали улавливать смысл обращенной к ним речи. Эгеде никогда не оставлял надежды найти гренландцев, которых мог бы считать потомками выходцев со своей родины. Он нашел остатки европейской архитектуры, включая основание церкви, сохранившейся в руинах Норса; но так и не увидел следов христианства, которые привели бы его к прежним поколениям христиан в этой стране.

Медленный прогресс миссии Эгеде и отсутствие торговых успехов компании Бергена в Гренландии вкупе уменьшили энтузиазм искателей приключений на родине Эгеде. В 1730 г. умер король Фридрих IV, сильный союзник идеи гренландской миссии, а к власти пришел его наследник, король Кристиан VI. На следующий год Кристиан VI решил прекратить гренландское коммерческое предприятие и отозвал обратно чиновников и работников компании Бергена. Самому Эгеде с семьей разрешили остаться, но даже его проживание там было под вопросом. Именно эта ситуация породила слухи, что Эгеде оставляет миссионерскую работу в Гренландии, что и побудило Цинцендорфа направить Христиана Дейвида и его моравских собратьев продолжить работу, начатую Эгеде.

Казалось, что проблемы между вновь прибывшими моравами и ветераном-миссионером Хансом Эгеде неминуемы. Эгеде, с его властным и вспыльчивым характером, обидел моравов, которые верили в необходимость более мягкого подхода к евангелизации. "То, что последовало, - пишет Стефан Нейл, - похоже на то, что происходит почти всегда, когда вторая миссия ступает на территорию, где уже работает первая. Вновь прибывшие видят слабости старой миссии, мало считаясь с тем, что пришлось пережить первооткрывательнице".

Темой конфликта между двумя группами явились методы евангелизации.

Моравам Эгеде казался жестким и доктринальным лютеранином, больше беспокоившимся об обучении своей холодной ортодоксии, чем о спасении диких душ. Как можно ожидать, говорили они, что эти эскимосы когда-либо поймут сложные богословские доктрины, пока Бог не даст им света спасения? Эгеде, со своей стороны, рассматривал моравских братьев как проповедников прискорбно сентиментальной религии, мало заботившихся о христианской доктрине и уничтожении языческих суеверий. Их одностороннее Евангелие любви Божьей, уделяющее мало внимания святому, праведному и всемогущему Богу, считал он, не могло представить христианство в полную силу.

Несмотря на разногласия, Эгеде и моравы все же работали бок о бок, по некоторым вопросам достигая разумных и теплых взаимоотношений. Эгеде поделился всеми своими лингвистическими записями и материалами с моравами, когда они взялись за изучение языка (хотя языковый барьер, существовавший между ними, делал эти записи малоценными). Когда они заболели цингой, он часто навещал их и делал все, чтобы облегчить их страдания. Его жена Гертруда также проявила доброе к ним отношение, и они любили и уважали ее. И все же конфликт продолжался, давая повод современному наблюдателю высказать предположение о том, что коренные гренландцы были "готовы усомниться в целостности христианской веры, говоря: "Как же она может быть истиной, если вы сами постоянно ссоритесь из-за нее?""

Первый настоящий успех Эгеде в его служении эскимосам пришел к нему в 1733 г., около времени прибытия Христиана Дейвида и его спутников. Из Дании получили хорошие известия о том, что их новый король разрешил продолжать миссионерскую деятельность в Гренландии. Новость привез обращенный гренландец, после посещения Дании ставший переносчиком оспы. После возвращения он ходил из деревни в деревню, служа вместе с Эгеде и неосознанно распространяя заразу повсюду, где побывал. Вскоре начались эпидемия и борьба за жизнь эскимосов, и только тогда раскрылась всем теплая нежность и жертвенная любовь заморского непреклонного священника. То, что казалось невозможным передать словами, было явлено в течение долгих недель и месяцев бескорыстного служения, пока свирепствовала болезнь. Эгеде постоянно ухаживал за больными, а когда он возвращался, его осаждали у него дома. Прослышав про его щедрую любовь, эскимосы стали приходить к нему за лечением за многие мили, самых больных приносили к нему в дом, где он и его жена укладывали их на кровати и заботливо ухаживали за ними.

После того, как опасность миновала и в район вернулось спокойствие, Эгеде заметил у людей намного больший интерес к духовным вещам. Он внушил им любовь к себе, и теперь эскимосы искали его духовного совета. Умирающий гренландец, игнорировавший учение Эгеде, когда был здоров, выразил чувства своего народа к норвежскому миссионеру такими словами: "Ты оказался к нам добрее, чем мы были друг к другу; ты нас кормил, когда мы были голодны; ты хоронил наших умерших, которых иначе съели бы собаки, лисы и вороны; но главное, ты нам рассказал о Боге и о том, как стать благословенным, так что теперь мы можем умереть в радости, ожидая лучшей жизни". Ужасная эпидемия 1733 г. длилась менее года, но шрамы ее остались навсегда. Эгеде так и не восстановил полностью свое здоровье, а его жена продолжала болеть и умерла в 1736 г.

Тем временем моравские братья установили в своей миссионерской работе четкий ритм и вскоре также ощутили зримый успех. В 1738 г. эскимосы словно бы проснулись, и за последующие годы сотни этих людей обратились в христианство. С завистью и горечью Эгеде обвинил Христиана Дейвида: он "пожинал то, что я посеял"'. Обвинение Эгеде определенно несло в себе частицу правды, но также истинно то, что методология моравов все же более подходила эскимосам, чем методы Эгеде. Их простое благовестие, наполненное эмоциональной сентиментальностью, нравилось людям, чьи мистические суеверия были не так уж далеки от мистицизма моравов. Вскоре маленькая часовня в Новом Гернгуте стала слишком тесной, и миссионер-плотник Христиан Дейвид построил новую церковь.

После смерти жены Ханс Эгеде вернулся в Копенгаген и женился вновь. Оттуда он руководил миссионерской работой в Гренландии и обучал молодых людей для миссионерской работы, но плодов своих трудов он видел немного. Величайшей радостью отца было видеть своих сыновей, продолжающих его работу по евангелизации Гренландии. Его сын Пауль, в частности, нес очень успешное служение в районе залива острова Диско, где началось религиозное пробуждение и куда люди приходили издалека, чтобы послушать его проповеди. Его служение, однако, было коротким из-за ухудшавшегося зрения, но сердцем он всегда пребывал в миссии. Пауль вернулся в Копенгаген, где продолжал работу над переводом Библии и разрабатывал вместе с отцом доктринальное руководство для гренландцев. Ханс Эгеде умер в 1758 г. в возрасте семидесяти двух лет, а Пауль прожил еще тридцать лет, поддерживая дело миссий в Гренландии до самого конца.

Дата добавления: 2015-07-11