Глава 1. Предисловие.

Предисловие.

Давным-давно, во времена настолько древние, что память о них уже начала гаснуть, существовал орден, в который входили ученые мужи со всего королевства. Они смотрели в будущее, помнили прошлое и помогали советами королям настоящего. Служили они исправно, и, хотя в истории ордена встречались мрачные моменты, предсказания их всегда сбывались в срок. К их советам прислушивались, а сам орден пользовался почетом и уважением.

Все члены ордена жили в башне, в которой могли при необходимости найти уединение, благодаря лесу раскинувшемуся вокруг. Под башней располагалась самая богатая в королевстве библиотека, которая стараниями ордена регулярно пополнялась и ширилась. Благоразумные короли древности никогда не пренебрегали советами мудрецов, и потому долгое время королевство процветало. Но благодатные времена не могли длиться вечно, и смутное время все же наступило в Рейне. Первым событием, послужившим началом для череды бедствий, стало пророчество, обрушившееся на орден одной темной ночью.

Маурис оторвался от книги, которую наугад взял в библиотеке, и выглянул в окно. На горизонте тлел закат, и последние лучи солнца путались в кронах деревьев. Мужчина, возрастом уже приближающийся к старости, но еще не потерявший в своей душе огня юности, снова уткнулся в книгу. Строчки расплывались перед его глазами, и ни одно слово из прочитанных не оседало у него в голове. Все его мысли были заняты предстоящим событием. Сегодняшняя ночь обещала быть самой ясной за последний месяц, и Маурис возлагал на нее серьезные надежды. Несколько предыдущих недель он потратил на то, чтобы изучить все имеющиеся в его распоряжении труды мудрецов прошлого и выучить расположение всех известных звезд. Он чувствовал, что именно в такие ночи свершались великие открытия, и осознание того, что наконец-то настанет и его звездный час, заставляло мысли в его голове метаться, словно стаю обезумевших птиц. Жажда влиться в круг самых уважаемых мудрецов уже давно не давала ему покоя, так что он очень скрупулезно готовился к предстоящей ночи и старался учесть каждую деталь.

Рядом с его столом лежало несколько стопок книг, настолько высоких, что если бы кто вздумал посмотреть на Мауриса поверх них, то ему пришлось бы встать на цыпочки. Все книги, из которых была сложена эта импровизированная стена, выглядели изрядно потрепанными, и надо признать, что Маурис сыграл не последнюю роль в надругательстве над хрупкими страницами. За последний месяц его пальцы касались, по меньшей мере, сотни книг, и в его комнате осталась лишь малая часть того, что он изучил. Остальные книги уже покоились на своих местах в библиотеке, а эти он просто не успел отнести обратно. Трактат о сменах времен года, которым он изо всех сил старался занять свой ум, совершенно не желал укладываться у него в голове, и Маурис уже в пятый раз перечитывал одну и ту же страницу.

– Самая яркая южная звезда Синтиланс образует равнобедренный треугольник со звездой Гибиус на северо-западе и Ферна на северо-востоке. Если Ферна смещается на восток, нарушая естественную форму треугольника, то предстоящий год обещает быть благоприятным. Меж тем, если Гибиус меняет свое расположение, это указывает на то…

Маурис опять поймал себя на том, что совершенно забыл, что именно он только что прочитал. Все эти Гибиусы, Ферны и Синтилансы, хоть и стали за последнее время ему добрыми друзьями, сейчас абсолютно не желали лежать на воображаемых полочках в его голове и все норовили ускользнуть от внимания мудреца. В своих мыслях Маурис все время улетал куда-то далеко к славному будущему и роскошным покоям, в которых он будет жить после оглушительного успеха. А успех, несомненно, должен был прийти к нему после того, как король узнает о его потрясающем открытии, которое перевернет представление о мире с ног на голову для всех людей Рейны. Меж тем солнце окончательно скрылось за горизонтом, и скудно обставленная комната погрузилась во тьму. Кровать, приютившаяся в углу, спряталась в тени, и силуэтом проглядывала сквозь сумрак. Буквы на тусклых страницах трактата превратились в неясные, едва различимые пятна причудливых форм, и мудрец с нескрываемым облегчением отложил книгу. Огонек нетерпения, который он так тщательно затаптывал последние несколько часов, наконец, вырвался наружу и разгорелся с небывалой силой. Поддавшись этому порыву, Маурис вскочил из-за стола, не удосужившись положить трактат к остальным книгам и прибрать на столе, и с необычайным проворством подскочил к двери. Сердце в его груди бешено колотилось, а бесноватая улыбка дополнила безумный блеск в глазах. Мудреца охватило такое возбуждение, что он чуть не сбил с ног своего коллегу, когда выбегал из комнаты. Маурису было не до извинений. Все, о чем он сейчас думал – это сверкающие шпили и белоснежные стены королевского замка в Стире, о которых он грезил, и тихая неразборчивая брань обиженного мудреца так и не достигла его ушей.

На вершине башни располагалась смотровая площадка, оснащенная стульями и скамьями, расставленными вокруг столов. И хотя они, несомненно, были полезны, но все же не представляли такой ценности, как телескопы. Их было всего три штуки на весь орден, и мирные по своей природе ученые могли повздорить только по одной причине – кто из них должен занять заветное место перед окуляром. Чтобы уменьшить распри между членами ордена, с давних времен было заведено вести журнал пользования телескопами. Добродушный старичок Мартин, с неизменными морщинками вокруг глаз, следил за тем, чтобы все мудрецы в равной мере могли пользоваться этими чудесными изобретениями, и потому, если кто хотел внести свое имя в журнал, ему для начала надо было договориться с Мартином. Маурис был прекрасно осведомлен о порядке доступа к телескопу и заблаговременно позаботился о том, чтобы Мартин не чинил ему препятствий. В ход пошло много аргументов, начиная банальными «я уже три месяца не приближался к окуляру!» и, заканчивая бесстыжими попытками подкупить Мартина десертом и лишней куриной ножкой на его тарелке. Но старик только улыбался, как бы говоря «Все это я уже слышал сотни, если не тысячи раз, и если тебе больше нечего мне предложить, то лучше брось эту затею…», и его глаза терялись среди бороздок, становившихся все глубже с каждым годом. Маурис несколько дней вился вокруг оказавшегося не таким и добродушным старика, пока, наконец, не разразился бессильными рыданиями прямо перед Мартином. Как ни странно, именно этот жест, пускай и не слишком красивый, тронул сердце старца, и в тот же день имя Мауриса появилось в заветном журнале напротив даты, на которую возлагал так много надежд мудрец.

Так что, в действительности, нужды в спешке у Мауриса не было, телескоп терпеливо поджидал его на крыше. Но напряжение последних недель превратило мужчину в стальную пружину, и как только он захлопнул трактат в своей комнате, она словно разжалась. Тяжело дыша, и покрываясь липкой пленкой пота под рясой, Маурис поднялся на последний этаж. Дух его был крепок, а вот тело уже начало подводить, и особенно сильно он это почувствовал сейчас, взбираясь вверх по винтовой лестнице, слишком крутой для скоростных подъемов. Но думать о бренности и слабости своей плоти мужчина не собирался, над ним уже раскинулось черное полотно небосвода с мириадами сверкающих звезд. С благоговением взирая на них, он подошел к своему телескопу и ощутил приятную прохладу металла под пальцами. Клубок бессвязных мыслей распутался сам собой, и Мауриса охватило спокойствие. Теперь он ясно представлял себе, где находится каждая звездочка, а главное точно знал, где будет искать изменения. Полный надежд, он приник к окуляру, и с этого момента время для него перестало существовать.

Мудрец полночи рыскал среди звезд, но ничего необычного не замечал. Звезды были в изобилии рассыпаны по небу и идеально просматривались, находясь на своих законных местах. Несколько небольших отклонений, касающихся в основном погоды, мужчина в расчет не брал. Его интересовало великое открытие, а не еженощная рутина. И желание его было исполнено. Одна из самых ярких звезд на небосклоне внезапно сорвалась с места, и устремилась к земле. Яркий хвост, словно крошечная молния, расчертил небо. Маурис в ужасе отпрянул от телескопа. Он не мог поверить своим глазам. Охваченный паникой, он начал озираться по сторонам, ища поддержки у прочих членов ордена, но остальные мудрецы были заняты своими делами, и знак остался для них незамеченным. Теша себя мыслью, что все это ему только показалось, Маурис с опаской взглянул на небо через телескоп, и сдавленный стон вырвался из его груди. Светящийся след падающей звезды практически погас, но все еще отчетливо виднелся на черном бархате небесного купола.

– Этого не может быть! – Принялся он себя успокаивать. – Такие знаки никогда не возникают из ниоткуда! Этому должно быть какое-то объяснение.

На ватных ногах Маурис начал спускаться вниз по лестнице в библиотеку, в место, где он всегда мог найти ответы на свои вопросы. В помещении царили темнота и тишина. В это время в книгохранилище всегда было пусто, и Маурис зажег свечу, взяв одну из коробочки, предусмотрительно оставленной на столике рядом с дверью. Увидев, как теряется и беззащитно мерцает ее свет в окружающей тьме, он отчетливо почувствовал, насколько он одинок и незначим в этом огромном мире. Маурис отбросил прочь бессмысленные терзания и быстрым шагом направился стеллажам. Привычным движением ощупывая корешки книг и истертые края свитков, он, практически не раздумывая, хватал их и нес к столу, который облюбовал еще на входе. Когда стол практически полностью покрылся содержимым полок, мужчина прервал свои поиски и углубился в чтение.

Ночь сменялась днем, а день – ночью. Другие мудрецы приходили в библиотеку по своим делам и так же тихо уходили, а Маурис все искал объяснение таинственному знаку. Порой ему казалось, что злополучная ночь ему только приснилась, и что, если он попробует поделиться с кем-нибудь своими страхами, то его поднимут на смех, но не только поэтому он не смел никому открыться. В глубине души он чувствовал, что той ночью он совершил великое открытие, и ему не хотелось ни с кем делить славу. Не отвлекаясь ни на сон, ни на еду, мудрец подходил к стеллажам снова и снова и брал все новые рукописи для изучения. Первый стол уже давно был захламлен горами книг, и Маурис перебрался за соседний, но и ему уже недолго оставалось служить мудрецу. Сам ученый уже мало походил на себя прежнего. Его мантия покрылась белесыми пятнышками, в тех местах, куда он по неосторожности капал воск. Темные волосы сально блестели, а потемневшая от чернил пятерня, словно приросла к голове, так и застыв с растопыренными напряженными пальцами, впивавшимися ногтями в череп. И только безумный взгляд, с которым он выбегал из своей спальни, остался с ним.

Увесистый фолиант, лежащий на самом краю стола, не выдержал напора со стороны остальных книг и с глухим хлопком упал на пол, взвив в воздух осевшие на его страницах пылинки. Этот звук заставил Мауриса вздрогнуть и оглядеться. В библиотеке не было никого кроме самого Мауриса, а оба стола, за которыми он сидел, ломились от рукописей в твердых, богато украшенных обложках, или вовсе без оных. Отчаяние пришло на смену безумию в глазах мудреца, и он обессиленный и раздавленный рухнул прямо на книги. Слезы сами потекли из его глаз, как в тот день, когда он смог растопить сердце Мартина, и к ним присоединились рыдания, которые он больше был не в силах сдерживать. В тот момент ему было все равно сколько бесценных трудов он уничтожит. Вокруг него уже сгустилась тьма, и Маурис угодил в нее словно в капкан.

Яркий свет слепил ему глаза, и мужчина изо всех сил жмурился. Он чувствовал себя невероятно старым и усталым, и даже такое простое действие, как открытие глаз, казалось ему непосильной задачей. Но свет продолжал гореть, и Маурис почувствовал любопытство. Медленно разлепив один глаз, он поднял голову, да так и обомлел. Перед ним стояла прекрасная женщина в белоснежных одеяниях, с изумрудными глазами и светлыми волосами, струящимися до пояса. На ее розовых губах играла легкая улыбка, с которой ее всегда изображали, и она взирала на Мауриса с материнской заботой. Мудрец сразу узнал в ней Селестию: самую прекрасную и милосердную богиню из всего пантеона, покровительницу людей. Маурис поспешил подняться на ноги, ему было неловко сидеть перед женщиной, да к тому же богиней, но Селестия жестом остановила его.

– Сиди, я знаю, как ты устал. Мне ведомо, что тревожит твое сердце, и я здесь, чтобы помочь тебе.

Мужчина с благоговением и трепетом уставился на богиню, в то время как она продолжила.

– Тебе явился знак, но ни в одной вашей книге ты не найдешь объяснения. Только тебе я передам знание того, что надо сделать людям, и очень важно, чтобы ты его сохранил.

Мудрец энергично закивал и всем своим видом показал, что он готов внимать.

– Великая беда обрушится на Рейну, но ни ты, ни твои друзья до этого дня не доживете. Несколько поколений сменится, прежде чем твое знание станет полезным. Поэтому запоминай и сделай все в точности, как я скажу.

И Маурис обратился в слух.

Когда Маурис проснулся, то увидел перед собой огарок свечи и свитки, разбросанные по столу в беспорядке. Еще немного, и огонь спалил бы всю библиотеку дотла, но фитиль потонул в воске, и погас, так и не успев добраться до сухой бумаги. «Верно, здесь не обошлось без божественного вмешательства» – промелькнуло у него в голове, и воспоминания из сна, словно вспышка затмили собой все прочие мысли. Слишком резко встав со скамьи, мудрец едва не потерял сознание, и ему пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Как только черные мушки перед его глазами начали светлеть, Маурис побрел к лестнице и поднялся в свою спальню. Там он с сомнением посмотрел на свою кровать, которая так и манила его, но слова богини все еще звенели в его голове, и он не смел ослушаться. Выудив из ящика стола свиток, он принялся скрупулезно записывать в него все, что ему поведала Селестия, и с каждым словом, перенесенным на бумагу, силы возвращались к нему. Закончив писать, мужчина ощутил такой подъем сил, что спрятав свиток в тайник, он решил не откладывать на завтра поездку к королю, а отправиться в Стир немедленно. Как только Маурис спрятал свиток, перед его взором вновь зажглись видения сверкающих великолепием залов, украшенных коврами и золотыми канделябрами. Тронный зал с красной дорожкой, ведущей к трону, король, восседающий на нем, и Маурис, преклонивший колено перед владыкой. Король расплывается в улыбке, как только Маурис рассказывает ему о своем открытии, и несколько слуг выбегают из боковых дверей. В руках он несут подносы с драгоценностями, и все это теперь принадлежит ему. Теперь он не мудрец, добровольно заточивший себя в башне, ставшей ему золотой клеткой, а рыцарь. Богатый рыцарь.

Но ожидания старца разбились о жестокую реальность. Изолированный от всего мира стенами башни, он не ведал, что в то время на троне восседал жестокий король. Он не верил в богов и не ждал от них милостей, он верил в свою мощь и полагался только на собственную силу. Маурис же, ослепленный жадностью, совершенно позабыл о том, что говорила ему Селестия, и вывалил на плечи короля знание, которое ему не предназначалось. Неудивительно, что владыка увидел в мудреце лишь ополоумевшего грязного смерда с горящими безумием глазами. Все доводы Мауриса наталкивались на непробиваемую стену безразличия и пренебрежения, и чем больше он старался вразумить короля, тем больше убеждал его в собственном непочтении к владыке. В итоге своими мольбами он лишь разъярил монарха и обрушил его гнев на весь орден.

По приказу короля орден распустили, а Мауриса казнили в тот же день. Кровавый король, так его впоследствии прозвали, охотно прибегал к услугам палача, будучи в скверном расположении духа. А каков он был в хорошем настроении, никто и не знал.

С тех пор прошли сотни лет, память об ордене угасла, и башня, служившая ему пристанищем, обветшала и покрылась мхом. Лес сомкнулся вокруг некогда величавой постройки и скрыл ее от посторонних глаз. Поколения сменялись, и новая династия правителей пришла к власти. Кровавый король канул в небытие, а вместе с ним и все его деяния. Когда же почил последний член ордена мудрецов, память о Маурисе, неудавшемся рыцаре, навсегда затерялась в лабиринтах истории.

Глава 1.

Солнце просыпалось после ночного отдыха и неспешно выплывало из-за горизонта, разливая свой свет над полями с пшеницей. Легкий ветерок перебирал листья на деревьях и гнал волны по золотому морю полей. Погода обещала быть ясной и жаркой. В маленькой отдаленной деревушке Фарленд петухи встречали новый день истошным кукареканьем, и все селение понемногу оживало и приходило в движение. Крестьяне собирались в поле, пастухи выгоняли скот на пастбища, а дети уже вовсю резвились на улице.

– Папа, папочка!

Что-то маленькое и костлявое приземлилось на живот Хьюго.

– Вставай! Хватит спать!

Хьюго разлепил один глаз и увидел перед собой Ави. Она упиралась в него своими крохотными коленками и тарабанила ручками по груди.

– Вот ты и попалась! Сейчас я съем тебя на завтрак! – Шутливо прорычал Хьюго, хватая дочку. Ави визгнула, спрыгнула с кровати, и, смеясь, убежала из спальни.

– Хьюго, ты уже встал? Иди завтракать! – Донесся из кухни голос его жены.

– Сейчас приду.

Хьюго натянул на себя рубашку и штаны и вышел из спальни. На кухне его уже ждали Бриана и Ави. Чмокнув жену в щечку и потрепав по голове Ави, он сел за стол

– О, день еще не успел начаться, а ты уже меня балуешь, – лукаво произнес Хьюго, подмигивая жене. На его тарелке красовалась глазунья из трех яиц и свежеиспеченная булочка.

– Да, я нарвала вчера в лесу ягод и обменяла их на яйца, я же знаю, как ты их любишь, – улыбнулась Бриана, присоединяясь к трапезе.

Хьюго ей ничего не ответил. Говорить с набитым ртом он не любил, а оторваться от любимого лакомства он никак не мог.

– Кстати, я, наверное, сегодня принесу рыбу на ужин. На днях я помог одному рыбаку, и он обещал принести мне пару окуней в благодарность.

Сказав это, он доел яичницу и отломал кусок от булочки.

– Отлично, кстати, как идет твоя подготовка к ярмарке?

– Я уже почти закончил. Думаю, в этом году сможем купить новую обувь, а если дела пойдут совсем хорошо, то возможно купим тебе какую-нибудь ткань для платья.

Эта новость порадовала Бриану гораздо больше, чем обещание принести рыбу на ужин, и женщина предалась мечтаниям о том, каким будет ее новое платье. Хьюго самодовольно ухмыльнулся и отправил в рот остаток хлеба.

– Ну, все, я пошел.

Бриана и Ави по очереди поцеловали на прощание отца семейства, и Хьюго вышел из дома. По дороге в кузницу он заметил, что все в деревне заметно оживились.

– Похоже, ярмарка в этом году удастся. Мне тоже надо поспешить. Раз мы уедем в столицу на целую неделю, надо успеть закончить все дела...

Развить свою мысль Хьюго не успел. Внезапно деревню накрыла тень, и оглушительный свист, нарастающий с каждой секундой, разрезал воздух. По всем окрестностям собаки залились в истеричном лае, скотина заволновалась, лошади начали брыкаться и вставать на дыбы. Люди в панике заметались, одни побросали все свои дела и убежали в дома, другие пытались утихомирить животных... Один конюх умер мгновенно от удара копытом в голову, кого-то чуть не затоптало обезумевшее от страха стадо овец. Свист усилился и перерос в рев. Маленькие дети завыли от страха, а их матери не знали, как их успокоить. Женщины сами были готовы начать рыдать, и они лишь инстинктивно прижимали малышей к себе. Резкий толчок опрокинул всех на землю, обрушив на жителей крыши их же домов. Из-за этого половина населения деревни оказалась погребенной под обломками, и такая смерть была на самом деле подарком судьбы, потому как остальных ожидала куда более тяжелая участь.

Оглушенный кузнец отнял от земли лицо. По его щекам струился пот, смешиваясь с грязью, в которую он угодил лицом. Витавшая в воздухе пыль мешала рассмотреть, что же такое упало на землю, и норовила забиться в и без того заляпанные глаза. Хьюго медленно встал и, все еще пытаясь извлечь грязь из отверстий на своем лице, приблизился к воронке. В пыли он заметил какое-то движение, и с опаской подошел ближе.

– Есть кто живой? – Крикнул он, готовый оказать помощь, если услышит хотя бы малейший стон.

Этот вопрос и оборвал его жизнь. Последнее, что увидел кузнец перед смертью, был блеск метала и черное крыло, мелькнувшее на секунду перед глазами.

Из стены пыли показалась человеческая фигура. Ее обладатель был высок и статен, а его движения были плавны и изящны. Когда мужчина вышел на свет, стало понятно, что он не обычный человек, а ангел. У него отсутствовало правое крыло, а на спине зияла свежая рана. Перья на единственном крыле слиплись, а роба, в которую он был облачен, настолько пропиталась кровью, что было невозможно определить, какого цвета она изначально была. Его прекрасное лицо обезобразила гримаса, обнажавшая хищные клыки, и от этого он походил на зверя. Иссиня-черные волосы были коротко острижены и торчали в разные стороны. Два алых огонька, заключенных в черные радужки глаз, недобро горели.

В тот день меч чернокрылого ангела попробовал еще много плоти, не оставив в живых никого в Фарленде. Он не пожалел ни женщин, ни детей. Единственным милосердием с его стороны была быстрая смерть.

После этого происшествия по всему королевству началась череда ужасных событий. Из земли начали повсеместно вылезать мертвецы, причем они появлялись не только на кладбищах, но и в городах, и деревнях. Они могли вылезти прямо из пола в лачуге и убить всех ее жителей. Земля разверзалась на местах великих сражений древности, и орды мертвецов покидали свои захоронения. Все они двигались в направлении одной точки, сметая все на своем пути, разоряя села и города, уничтожая урожай, и сжигая пастбища. Людей они убивали и, дождавшись пока они восстанут, вели за собой в таинственное место их сбора. В то время Рейной правил Тандр III из рода Эгригонов. История его династии уходила далеко в века и пока Эгригоны были у власти, королевство процветало, а его военная мощь была так высока, что им были не страшны нападения со стороны варварских племен, располагавшихся на юге и востоке. Для укрепления положения королевства, король постоянно отправлял своих рыцарей в завоевательные походы. Помимо этой высокой цели, которую он всем озвучивал, у него были, конечно, и более корыстные мотивы. Из своих захватнических экспедиций, воины неизменно возвращались победителями и пополняли государственную казну награбленным добром. К слову, рыцарям не всегда приходилось силой отнимать у коренных жителей золото и прочие ценности. Многие из них по доброй воле расставались с имуществом, сохраняя тем самым себе жизнь и свободу.

Одним из трех рыцарей, покинувших Рейну в поисках богатства и славы, был и Гингелур Тэверн. Слухи о его подвигах распространились далеко за границы королевства, и монарх небезосновательно считал его самым талантливым полководцем из всех ныне живущих. Когда до короля дошли вести о страшной силе, разоряющей его королевство, он велел срочно отправить гонцов за всеми тремя рыцарями. Также в тот же день был издан указ о призыве на воинскую службу всех мужчин, способных держать оружие в руках. У самого короля был личный гарнизон, располагающийся в Стире, но солдат в нем было так мало, что не могло быть и речи о том, чтобы только этими силами пытаться бороться с таинственным врагом. Таким образом, Тандр III оказался в ужасном положении, когда вся его военная мощь была отправлена покорять дикие племена, а само королевство осталось на растерзание вероломному захватчику. О том кто этот враг, а главное, откуда он взялся, у короля не было ни малейшего понятия, и эта неизвестность пугала его.

Меж тем королевство медленно, но неумолимо погружалось во мрак. По всей стране начали ходить слухи, что с неба упал однокрылый демон и что он призывает к себе войско, состоящее сплошь из мертвецов, чтобы разорить земли Рейны. Другие говорили, что его цель не господство над людьми, а порабощение самих богов. Кое-кто даже утверждал, что видел своими собственными глазами, как вокруг воронки, образовавшейся на месте деревни, что-то копошилось, а люди без жизни в глазах усердно копали землю, вгрызаясь в ее тело. Страшные механизмы, которые, казалось, породил сам Даркхас, помогали насиловать природу и вырубали целые леса за одну ночь, разнося оглушительный скрежет по округе. Работа не утихала ни на секунду – мертвецам была чужда усталость или сон.

С каждым днем, над Фарлендом все сильнее сгущались тучи, такие плотные, что сквозь них не проникал ни единый лучик света. Гонимая злой волей, тьма разрасталась, пожирая небо. Лишенные солнца, растения начали чахнуть, звери, питавшиеся этими растениями, падали замертво. Жизнь стремительно покидала эти земли, и не только животные и птицы бежали прочь, но даже вода устремила потоки подземных рек прочь от этого оплота безумия и бездумного опустошения. Обезвоженная земля начала растрескиваться, и разломы ширились с каждым днем, уходя далеко вглубь земных недр. Лава вырывалась наружу через раны на теле земли и зловеще светилась в ночи, порождая мрачные тени.

Шли дни, падший ангел терзал королевство, и страх нашел прибежище в сердцах людей. Даже могущественный и самоуверенный король начал сомневаться в будущем.

– В конце концов, что могут противопоставить люди могучему демону, который не страшится даже богов? – Думал Тандр долгими ночами, лежа без сна в своей опочивальне. Даже камин, растопленный по его приказу, не мог согреть его леденеющие руки, а одеяла, в которые он заворачивался, не грели ему душу.

На этот вопрос никто не мог дать ему ответ; орден мудрецов был уничтожен много столетий назад, и все их знания затерялись в веках, а сытые спокойные времена разнежили правителей, никогда не знавших запаха крови.

Из трех писем, которые написал король, достигло своего адресата только одно. Ему понадобилось две недели, чтобы найти Гингелура и попасть к нему в руки.

– Господин, к вам прибыл гонец от Его Высочества, он утверждает, что вы должны немедленно его принять.

Сквозь дремоту донесся до рыцаря голос воина. Внутри у Гингелура, словно, что-то щелкнуло, и он рывком встал с постели.

– Немедленно ведите его ко мне!

Уже не одну ночь рыцарь лежал без сна, тщетно борясь с тревогой, разъедающей его изнутри. Темная завеса, собирающаяся на северо-западе, не давала ему покоя. Именно в том направлении пролегали границы его родины, и недоброе предчувствие лишь усиливалось с каждым днем. Гингелур не мог вспомнить, когда в первый раз обратил внимание на большую темную тучу в небе, но за последние дни она очень сильно разрослась и перестала напоминать обычные грозовые облака.

Он уже давно ждал гонца и даже подумывал прервать свой поход и вернуться в Рейну, но все тянул время. Тандр III ненавидел, когда отряды возвращались в королевство без добычи, а эта кампания оказалось не самой удачной для Гингелура. Уже месяц они патрулировали границу пустыни, а им так ни разу не попались поселения или хотя бы маленькие группы местных жителей. Тягостные думы Гингелура прервал ворвавшийся в шатер гонец.

– Господин, вам срочное послание от короля, – выпалил изможденный мужчина, вытаскивая письмо из-за пазухи.

– Благодарю, вы можете быть свободны. Я распоряжусь, чтобы вас накормили, а лошадь напоили, – ответил Гингелур, принимая письмо из рук мужчины.

Гонец раскланялся и покинул шатер. Резким движением командир вскрыл письмо, сорвав печать короля. По мере чтения послания все больше морщин прорезало его лоб, а и без того дурное настроение только ухудшалось. Он не был уверен, что на самом деле его огорчило бы больше: паника, не имевшая под собой никаких оснований, или подтверждение собственных опасений. Тем не менее, предчувствие, давящее на него все это время, не было плодом его воспаленного сознания, а значит, от рыцаря требовалось немедленно принять решение.

Прочтенное письмо отправилось в ларец, а сам воин, облачившись в доспехи, вышел из шатра и сразу же наткнулся на Стефана – одного из самых близких своих друзей и соратников. Его друг хоть и выглядел не слишком внушительно, тем не менее, с лихвой окупал это проворством. Прекрасно зная все свои недостатки, он даже не сомневался следовать ли ему примеру Дорна Старнаса, второго друга Гингелура, и одеть латы. Несомненно, это было бы огромной ошибкой, и потому Стефан с первых дней свой службы неизменно носил легкий кожаный доспех. Поначалу он был не слишком хорошего качества, но по мере продвижения по службе, воин смог позволить себе обновить гардероб и к настоящему моменту носил обмундирование, сделанное из первоклассной кожи и самой качественной стали во всем королевстве. На самом деле два соратника Гингелура были настолько не похожи друг на друга, насколько это вообще возможно. Стефан был блондином с серо-голубыми глазами, в то время как Дорн был кареглазым шатеном. В дополнение к этому он был чуть ли не в два раза толще своего друга. Дорн вообще отличался внушительными габаритами, по сравнению с другими людьми, и нисколько этого не стеснялся. Более того, он специально выбирал себе самый тяжелый доспех и даже оружие заказывал особое. Дорн был не просто крупным, он был огромным. У него были крупные черты лица, массивная челюсть, широкая кость, и только глаза были небольшими. К тому же его всегда отличала первоклассная густая шевелюра, а за время похода она еще и успела изрядно отрасти. Мужчина даже и не пытался прибирать волосы, все равно они все время выбивались из хвоста, и выглядели менее опрятно, чем когда были распущены и лежали, как им вздумается. Довершало общую картину наличие у него густой бороды, и таких же кустистых бровей. Люди, не знакомые ранее с Дорном, поначалу всегда его пугались, и Гингелур частенько этим пользовался, при переговорах с дикарями. Стефан для этих целей совершенно не годился, но зато обладал другими достоинствами. Удивительным образом он очаровывал всех женщин в радиусе нескольких километров, и они были готовы выдать любую информацию, какую он только пожелает. Можно было бы подумать, что причиной тому было его красота, но Стефан хоть и был симпатичным, красавцем, в полной мере этого слова, его назвать было нельзя. Нос был длинноват, и горбинка на нем.тоже отнюдь его не красила. Но зато его раскосые глаза завораживали своей холодной глубиной. В Рейне было немного людей с такими же светло серыми глазами, и потому он выглядел довольно необычно. Сами женщины не могли сказать, чем именно он их подкупал, глазами или пухлыми губами, но факт оставался фактом, Стефан был ловеласом и дамским угодником…

– Я слышал, прибыло письмо от короля, – без лишних церемоний начал он. – Там что-нибудь написано про странные тучи, собирающиеся на северо-западе?

– Да, нам следовало раньше отправиться домой, не дожидаясь приказа Его Величества, – ответил Гингелур. – Труби подъем, мы немедленно отправляемся в путь. Я объясню вам с Дорном все по пути.

Спустя час лагерь был собран, костры затоптаны, и армия двигалась в сторону родного королевства. Мрачный Гингелур восседал на коне во главе колонны, а рядом с ним ехали два его товарища.

– Друзья, я думаю, вы тоже успели заметить странную тень, пролегающую на северо-западе, – начал он разговор.

– Ты думаешь, она зависла над нашим королевством? – Спросил Стефан.

– Раньше я мог только предполагать, но письмо короля подтвердило мои опасения. Это не просто тучи, это происки демона!

– Ты должно быть шутишь. За последние несколько сотен лет ни в одной книге не упоминалось о демонах.

– А ты прочел все книги королевства, чтобы так говорить? – Усмехнулся Дорн.

– Гораздо больше тебя, господин Старнас, – ехидно ответил Стефан.

– А книги из библиотеки ордена мудрецов ты изучал?

– Неужели ты веришь в этот миф, выдуманный полоумными старухами. Никакого ордена не существовало, иначе о нем остались бы какие-то упоминания.

– Не скажи. Моя матушка говорила...

– Хватит спорить! Что бы ни послужило причиной образования этой мглы, мы должны защитить наше королевство. Лучше поберегите силы, нас ждет долгий путь.

Гингелур положил конец бессмысленным обсуждениям и пришпорил коня. Стефан и Дорн переглянулись, дав друг другу понять, что их разговор еще не закончен и поспешили догнать своего предводителя. Пешим воинам пришлось тоже прибавить шагу, но для них пробежка была даже полезна. Целый месяц они только и делали, что лениво прохаживались по саванне, и теперь им надо было в кратчайшие сроки восстанавливать прежнюю форму.

Меж тем темные силы не дремали, и Дэл-Вег, опустошив и разорив окрестные древни, приступил к исполнению своего замысла. Прошло меньше месяца с момента его падения на землю, а он уже успел заложить фундамент будущей башни, которая должна была стать его лестницей в небо. Прохаживаясь по своим владениям, он время от времени забирался на самый высокий холм, чтобы понаблюдать за жизнью людей, которых он так презирал. Отменное зрение, сохранившееся у него еще со времен, когда он еще был небесным жителем, позволяло различать некоторые детали даже на расстоянии нескольких километров. Потому вереницы из людей, стекающихся к Стиру, не могли укрыться от его глаз. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что король собирал армию и готовился к нападению.

– Этого нельзя допустить, – думал Дэл-Вег. – Строительство башни только набирает обороты, а мерзкие людишки хотят попытаться помешать исполниться моим планам. Короля нужно устранить и как можно скорее. Впрочем, в этом нет большой проблемы. Замку не одно тысячелетие, и в его темницах нашло смерть много людей. Надо будет при случае поблагодарить Кровавого короля, ведь именно благодаря его пусть и недолгому, но очень продуктивному правлению я смогу без особого труда избавиться от нынешнего предводителя людей.

От этих мыслей лицо Дэл-Вега расплылось в хищной ухмылке.

– Стоит просто воскресить неупокоенные души пленников, и они сделают все за меня.

Над испещренной трещинами пустыней, которая была цветущей и зеленой равниной всего несколько недель назад, разнесся зловещий хохот. Мертвые строители на секунду оторвались от своих дел, прислушались к нему, и снова вернулись к своим занятиям. Машины же ни на секунду не прекращали своей деятельности, и с монотонным жужжанием перевозили каменные блоки с места на место. К тому моменту ни одного животного или птицы больше нельзя было встретить в округе, а редкие насекомые, случайно залетавшие во владения падшего ангела, умирали мучительной смертью, едва попадая в поле действия его воли.

Дата добавления: 2015-07-11