Вместо заключения

Любая библиотека воплощает дух сообщества, ценности, нормы, представления в компактной, удобной для восприятия и распространения печатной форме. В устройстве библиотеки, составе библиотечных фондов и правилах их подбора, системе каталогов и картотек отражена воображаемая схема взаимодействия между обобщенным комплектатором и типовым абонентом. При эрозии и распаде того «большого» общества, уравнительно-антропологические принципы, дефицитарные нормы которого представляла

низовая, наиболее распространенная и самая доступная для жителей СССР массовая библиотека, воплощенный в ее структуре и составе тип жестко цензурированных, однонаправленных, авторитарно-дидактических коммуникаций все больше становился анахронизмом.

С одной стороны, модель массовой библиотеки закладывалась в условиях, при которых большинство населения было деревенским, не имело письменно-печатного, школьного образования. Библиотека-читальня как учреждение «культурной революции» являлась дополнением к начальной и средней школе, работала во взаимосоотнесении с ними. Ситуация в корне изменилась, начиная со второй половины шестидесятых, когда преобладающая часть населения нашей страны стала городской, а среднее образование было введено как всеобщее.

Характерно, что именно с конца 1960—начала 1970-х годов массовая общедоступная библиотека стала переживать серьезные организационные трудности: дефицит книг, все увеличивающееся разнообразие читательских интересов, повышенные требования образованного контингента и его неудовлетворенность обслуживанием. Показательно и то, что тогда же начала явочным порядком дифференцироваться система распространения книжной продукции, в том числе вневедомственного, не входившего в систему Госкомиздата и Минобраза. Появились «макулатурная серия», отделы «свободного книгообмена» в магазинах, почтовый обмен по объявлению в газете и т. д. В порядке самозащиты система породила «библиотечную серию», закрытые шкафы книг «повышенного спроса» для доверенных лиц и пр.

С другой стороны, советская массовая библиотека, как это ни парадоксально по первому ощущению звучит, никогда и не была рассчитана на собственно массовый спрос, на обслуживание массовой литературой: ассортимент книг был строжайшим образом цензурирован, а книги, пользовавшиеся наибольшим спросом (о войне, любовные романы, детективы, фантастика, исторические), были наименее доступны. Возникшая к концу 1980-х годов в бесцензурных условиях популярная жанровая литература и сразу же проявившийся широкий спрос на нее фактически перечеркнули прежнюю библиотеку, обозначив смысловой конец, исчерпание ее функции — служить узлом реальных культурных коммуникаций в обществе. После падения «железного занавеса», в условиях прокламируемой открытости, приоритета «общечеловеческих ценностей» претензии государства на монополию в культуре оказались полностью несостоятельными, а централизованное руководство культурой — патологически неэффективным. Тем самым функции общедоступной библио-

теки сузились до первоначальной социализации, а ее адресат — до контингента школьников или близких к ним по месту в социуме.

Массовая библиотека того типа, который сложился в «классические» советские и позднесоветские времена, сегодня фактически снова приравнена к средней школе. Таковы ее реально исполняемые, а не идеологически прокламируемые функции, такая она по составу основных читателей, книжным фондам и техническому обеспечению, по отсутствию для усредненного россиянина развитой, оформленной альтернативы. Неудивительно, что читатели, завершив этап «обучения» социальным и культурным навыкам самого общего, среднего уровня, такую общедоступную библиотеку попросту покидают. Рядовые россияне переходят на привычный и безотказный телевизор, более требовательные и квалифицированные — к другим источникам получения книг и журналов и, наконец, к сетевым коммуникациям, к иным медиа и формам общения, не обязательно связанного с книгой.

Более или менее активная и устойчивая читающая аудитория составляет сегодня порядка 18—20% населения страны. При этом общую ситуацию в книжном деле, распространении и чтении книг характеризуют сейчас несколько сквозных процессов. Во-первых, тон на книжном рынке — отсылаю к сказанному выше о телевидении — все больше задает словесность, которая по типу несомых ею образцов, по форме покетбукового издания, по полиграфической технике не рассчитана на собирание в виде домашних библиотек, на хранение и передачу от поколения к поколению. Во-вторых, подготовленные, квалифицированные и требовательные читатели все чаще из массовых библиотек уходят. В-третьих, все больше беднеют и замыкаются фонды крупных универсальных библиотек. В них, с одной стороны, поступает все меньше отечественных книг и журналов (не говоря о практически исчезнувших зарубежных), а с другой, они вынужденно усредняются и упрощаются по составу фондов, по формам работы, поскольку явочным порядком принимают на себя функции более слабых и бедных массовых библиотек.

Повторю под занавес еще раз: куда более общая и глубокая проблема в данном случае состоит именно в крахе и распаде репродуктивных подсистем российского общества, т. е. в эрозии собственно культуры, перерождении культуротворческих групп. Причем происходит это — в сравнении с «гласной» ситуацией конца 1980-х годов и даже более ранних, «закрытых» лет — без осознания интеллектуалами всего происходящего как первостепенной проблемы их самих и общества в целом, без понимания социальных масштабов и возможных последствий идущего процесса.

Кэндо Т. Исследования массовой и популярной культуры¹

В США выходит множество специальных журналов, публикующих научные исследования в области массовой и популярной культуры, рекреации и досуга, в частности «Journal of Leisure Research», «Leisure Today», «Popular Culture Methods», «Journal of Popular Culture». Журнал «Popular Culture Methods» публикует материалы по истории, теории и методике обучения студентов популярной культуре, например, о том, как критически читать журналы и газеты, правильно воспринимать и понимать сообщения СМИ, чему могут научить зрителя мультфильмы, какой была популярная культура в 30-е или 50-е годы, распределение власти и ролей в семье, внебрачных связях и адюльтере и т. д.

При этом используются такие методы, как контент-анализ, включенное наблюдение и выборочные опросы. Важным методом изучения истории популярной культуры является контент-анализ архивных журналов и газет, который позволяет установить то, как менялось отношение общества к женщине и женщины — к внебрачным связям, как эволюционировали культурные стереотипы восприятия окружающего мира у разных по своим классовым и демографическим статусам людей. Другим источником сведений выступают специальные словари криминальной или профессиональной субкультуры, особенно если они отражают слэнг давно ушедших эпох.

Этнографы, антропологи и социологи, изучая язык, нравы и манеры современных субкультур, вносят большой вклад в изучение популярной культуры. Изучение популярной культуры превратилось в этнологию американских нравов, обычаев, фольклора и институтов повседневной жизни.

Со временем в недрах общей социологии выделилось специальное направление, представителей которого именуют «поп-социологами». Их противопоставляют «социологам истеблишмента», высокомерно взирающим на эти две культуры. Поп-социологи изучают то, что игнорируют вторые: кампусы нудистов, субкультуру негров, карточные игры, комиксы, наркотики, секты и культы, телепрограммы, дискотеки, спортивные соревнования и т. д. Часто поп-социологи являются к тому же этнографами.

Социология поп-культуры изучает религиозные субкультуры, начиная с огнепоклонников и кончая приверженцами астрологии и хиропрактики, а также культурное содержание мыльных опер и телесериалов. Особая тема — распространение элементов нацио-

¹ Реферат по: Kando Thomas M. Leasure and popular culture in transition. St. Louis: The С V. Mosby Co., 1980. P. 55—307.

было в США — 1800 газет с тиражом 62 млн. Кроме того, издавалось 9000 еженедельных газет и 10 000 журналов и бюллетеней. Мировая газетная продукция в 1974 году весила 25 млн тонн, и составляла 9,5% всей бумажной продукции.

Хотя газет с каждым годом выходит все больше, люди читают их с каждым годом все меньше: ежедневные затраты на чтение газет и журналов среднего американца в 1935 году составляли 29 минут, а в 1965 — 18. Сегодня люди предпочитают смотреть телевизор. Социологи установили, что мужчины читают газеты и журналы больше, чем женщины. Молодежь предпочитает читать спортивные новости и комиксы, мужчины — бизнес-информацию, пожилые — политику, домохозяйки — кулинарные советы и женские дела. Чем выше статус и престижнее работа, тем более вероятно, что человек будет «читателем», и наоборот, «зрителей» и «слушателей» больше среди малоквалифицированных и малообеспеченных слоев. Чем выше образование, тем больше читатели интересуются международными новостями, а чем оно ниже, тем чаще ограничиваются местными событиями.

По сравнению с другими развитыми странами США уступают по количеству читающей серьезную литературу (книги) публики. На фоне других видов досуга чтение книг выглядит одним из наименее популярных занятий. Эти факты вынудили некоторых ученых отнести Америку к числу варварских, или функционально неграмотных цивилизаций.

Таблица 1. В каких странах сколько читают книг

Страны	В среднем минут в день тратят на чтение книг
Бельгия
Болгария
Чехословакия
Франция
Западная Германия	5—6
Восточная Германия
Венгрия
Перу
Польша
США	3—5
СССР
Югославия	7—8

Домохозяйки читают книг больше, чем работающие мужчины и женщины. Люди в возрасте от 30 до 60 лет читают книг меньше, чем молодые и пожилые. Высококвалифицированные служащие тратят на чтение книг ежедневно 8 минут, малоквалифицированные рабочие — 3, неквалифицированные — 0.

Таблица 2. В среднем американцы затрачивают в день минут на общение с различными СМИ

СМИ	В среднем минут в день
Радио	3—4
Телевидение	92—101
Газеты
Журналы	4—6
Книги	3—5
Кино	2—3

С 30-х по 50-е годы самым популярным жанром литературы в США являлся детектив. Наиболее известные произведения расходились тиражами от 50 до 135 млн экземпляров. Тогда каждая четвертая книга относилась к приключенческому жанру. Популярность криминальных историй, культа насилия и вульгаризация вкусов широкой публики заставили критиков говорить о снижении качества чтения и падении массовой культуры в целом. В конце 60-х годов, когда волна вульгаризации нравов, кажется, пошла на убыль, 50-миллионным тиражом выходит книга Яна Флеминга о Джеймсе Бонде, которую Голливуд вскоре превратил в мировой бестселлер. После этого на смену шпионским страстям в массовой культуре пришла эра научных книг. К жанру научных фикций, или вымыслов, социологи массовой культуры относят: путешествия в пространстве, путешествия во времени, войну миров, приключения роботов и суперменов, политические утопии и антиутопии, предсказания будущего, технологическую смерть цивилизации и т. д.

Неотъемлемым элементом массовой и популярной культуры в США является андерграундная пресса, под которой Т. Кэндо понимает любой самиздат, например, помимо выпускаемой официально студенческим комитетом стенгазеты во многих колледжах группы активистов издают небольшими тиражами газеты-листовки. Они издаются частным образом, распространяются или продаются вразнос на углу улицы самими авторами, не проходят никакой цензуры, преследуются полицией. Термин «андерграунд», пишет автор, стал ярлыком для полусерьезных самиздатовских листовок, несущих на себе отпечатки романтически настроенной юношеской контркультуры, посвященной в основном рок-музыке, экологии, астрологии и долголетию. Андерграундная пресса, включая контркультурные комиксы, является областью популярной культуры. «Андерграунд» можно определить как любую альтернативную публикацию, не обеспеченную серьезной финансовой и институциональной поддержкой, отрицающую ценности и привилегии ортодоксальной прессы. Андерграундная пресса представляла собой прежде всего контркультурную прессу хиппи и появилась в сере-

Причиной упадка послужило стремление контркультурного бизнеса создать альтернативные формы предпринимательства: альтернативной прессы, музыкальных и грамзаписывающих компаний, кооперативных магазинов, радиостанций, киностудий, представительских офисов и т. д. По существу уход в бизнес означал разрыв с прежней идеологией контркультуры, вслед за которым произошел отток ее сторонников. Из революционеров второе поколение андерграунда постепенно превращалось в респектабельных оппортунистов и мещан. Роберт Крамб, Грейтфул Дид, Джером Реджни, Джефферсон Старшип, Кен Кесев, Билл Грехам, Питер Фонда, Роллинг Стоунз. Билл Дрейк, Боб Дилан (организаторы Вудстокского фестиваля) индивидуально или корпоративно превратились в контркультурных миллионеров. Революционным призывам и марксистской фразеологии их поклонники больше не верили. Контркультурное предпринимательство постепенно интегрировалось в рыночную экономику. Андерграундная пресса стала напоминать если не заводские, то пригородные многотиражки, рассчитанные на обеспеченный средний класс. Не стало критики существующего общества, лидеры андерграунда превратились в процветающих бизнесменов.

Лукьянова Е. «Приколисты» и «пофигисты»¹

Вокруг молодежной наркомании уже успели сложиться свои стереотипы и шаблоны. К примеру, «достаточно один раз попробовать, и ты уже наркоман», «подростки принимают наркотики, потому что они безнравственны», «травка — это не наркотик» и т. п. Для социологов эти стереотипы показывают, как общество может реагировать на проблему наркомании. Часть этих реакций направлена на принятие наркотиков, часть — на борьбу с ними. Возникновение новых способов реагирования постепенно приводит к изменению не только наших представлений о наркотиках и молодежном наркотизме, но и о молодежи вообще, скажем, что такое сейчас для нее «социально одобряемые» нормы.

Все эти вопросы подробно изучались в ходе исследования «Паника и изоляция или знание и помощь? Рост потребления наркотиков среди различных групп молодежи: стратегии общественного реагирования в контексте социальных изменений», проведенного НИЦ «Регион» в 1999—2000 годы. Объектом исследования стали подростки от 11 до 20 лет, их родители, специалисты, профессионально работающие с молодежью, в том числе учителя средних школ, а также местные средства массовой информации. Подрост-

¹ Адаптировано по источнику: Лукьянова Е. «Айдате прикольнемся» или «пойдем с нами, и тебе все будет пофиг» (проблема включения наркотиков в подростковые культуры) // http://region.ulsu.ru/007.htm

ков 15—17 лет принято считать наиболее опасным возрастом. У большинства ребят уже существует личный или опосредованный (через знакомых и друзей) опыт употребления наркотиков. Исследование проходило в трех регионах Поволжья: Ульяновской и Самарской области, республике Татарстан. Ученые применяли интервью, фокус-группы и сочинения в школах. В основе исследования лежит анализ 34 глубинных интервью с подростками, которые хотя бы раз в жизни пробовали наркотики. Интервью были взяты у 13 девочек и 21 мальчика. Их социальное положение различно, в выборку вошли школьники, учащиеся профтехучилищ и уже работающие ребята. Их личный доход колеблется от 50 до 2000 рублей в месяц. Соответственно при составлении выборки учитывалось социальное положение родителей, а также участие подростков в различных молодежных группировках.

Дата добавления: 2015-07-11