Воличьий тракт

Федор, отошел от шока только к середине ночи. Все рассказы Антона о том, что тот является женщиной, он давно уже перестал воспринимать в серьез, и нате вам. Спать совсем не хотелось, семерок в лесу не было, и темнота наступала почти мгновенно. Федор понимал, что с воздуха, даже если у магиков есть ковер самолет, их не увидят. Кроны деревьев представляли собой плотный слой растительности, через который не было видно неба, даже днем. Тем не менее, его не покидало ощущение нависающей опасности, пока еще отдаленное ощущение.

Он прошелся по лагерю, и зайдя на женскую половину, лагерь был разбит по половому признаку, автоматически, просто исходя из поведения обитателей, и стал внимательней рассматривать лежащую на подстилке девушку. Которую, уже давно привык ассоциировать с братом и называть Антошкой. Лет двадцати, двадцати двух и никак не больше, с пышными рыжими волосами и великолепной, спортивной фигурой. Переодеть ее еще не успели и ее бедра, явно с трудом помещались в широковатые для четырнадцатилетнего подростка штаны. Она была явно выше Антона, поэтому штаны, которые были тому коротковаты, специально для сапог, теперь напоминали бриджи, а синий дуплет натянулся бы на груди, если бы был застегнут, широкая белая полотняная рубаха нареканий не вызывала. В общем, для настоящего исторического момента, наряд был, мягко говоря, вызывающим.

Нея, суетящаяся у костра, готовила какой-то дикий отвар. От которого поднимался легкий запах аммиака. Поняв, что сейчас должно произойти, Федор уселся рядом, и стал наблюдать. Ведьма, сняла отвар с гоня, подошла к девушке, держа в руках, обернутую тряпками, глиняную чашу с варевом. Поставила рядом дымящуюся чашу рядом с девушкой, и добавила в неё какой-то порошок. Из котелка повалил зеленый дым, зажав нос, Нея начала окуривать девушку этой гадостью.

Девушка закашлялась, открыла глаза, села и произнесла фразу, шокировавшую даже Федора, он просто заслушался. Это было сложное многоблочное ругательство, которое не могло быть рождено одним поколением, а создавалось многими поколениями Российского народа в ужасающих условиях жизни, труда и государственного управления.

Голос у девушки был эдаким полу придушенным фальцетом, что скорей всего определялось изменениями, произошедшими с организмом за последние несколько часов. Наконец она выдохлась и нормальным, приятным голосом, напоминающим скорее баритон, произнесла:

- Какой идиот, придумал, совать под нос спящему человеку котел с нашатырем.

Поскольку женская, богобоязненная часть лагеря, смылась, еще до того как она закончила тираду. Из слушателей остались только Федор и, видимо, пораженная до состояния восторга, красочностью слога, Нея. Все остальные умыли руки, поскольку слышать такие слова, от мага такого уровня, себе дороже. Федор молча глядел на девушку, на его лице играла идиотская улыбка. Вместо ответа он постучал себя по груди, в том месте, где у Антоши появились новообразования.

- Ты на скаку головой ударился об дерево, или таки сам упал? - в любимой Антошиной язвительной манере поинтересовалась девушка. Федор просто повторил жест.

- Ну и чего ты там ищешь? - начала она и автоматически положила руку на свое тело туда, куда указывал, продолжавший глупо улыбаться, Федор. Видимо нашла, опустила голову, полюбовалась, убедилась в наличии второй окружности справа, правда больше, пока, ничего выяснять не стала, и в отличии то Федора, удивилась вроде не сильно.

- Вы хотите сказать барон, что шухер близко? - вдруг, задала она вопрос, которым Федор, под впечатлением произошедшего, сам озадачится, не успел.

Не знаю, - задумчиво произнес он, - но теперь мы можем уйти из этих мест, вот, ваша диадемка. С этими словами он встал и кинул девушке ее обруч, который, видимо, свалился с ее головы при транспортировке на женскую часть лагеря. Его принесли, на чьей то рубахе, местные, опасаясь даже касаться такой штуки голыми руками.

Девушка встала подошла к обручу, и присела рядом, беря украшение в руки, при этом штаны натянулись в самых интересных местах, ярко демонстрируя, что это женщина во всех отношениях. Она подняла обруч, повертела его в руках, неуловимо знакомо хмыкнула, и водрузив его себе на голову, встала, повернувшись лицом к Федору.

Перед ним стояла действительно красавица из легенды, кожа ее была более смуглей чем у Антона, в чертах лица, несмотря на его узость, проскальзывало что-то неуловимо восточное, миндалевидные глаза, легкий подъем щек, и все это венчала неукротимая рыжая шевелюра. На которой, словно корона, лежал платиновый обруч с золотыми цепочками и свисающим на лоб двойным камнем. Горящий за спиной красавицы костер, придавал картине столько мистической эротичности, что у Федора перехватило дыхание. Потом Федор много раз ругал себя за то, какой идиотский вопрос он задал первым, женскому воплощению Антона:

- Девушка, извините, а как вас зовут?

Красавица отреагировала так, словно Федор рассказал самый смешной в ее жизни анекдот, она исказилась в симпатичном личике, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов, симпатичные ямочки на щеках и подбородке, и замерев в беззвучном хохоте, ухватившись за живот, медленно согнулась пополам и просто упала на колени. Затем подняла лицо, еще раз взглянула на Федора и опустила голову, разбросав рыжие волосы по земле, мелко затрясла плечами, пытаясь, справится со спазмами, которыми ее неумолимо душил смех. Федор, смотрел на нее и все больше понимал, какой он идиот. Осознание этого неоспоримого факта, наконец вывело его из ступора.

- Нин, может, хватит ржать, давай знакомится по новому, а то мне как то не ловко, если ты такой была в том мире, то что-то ты не договариваешь.

Девушка подняла мокрое от слез лицо, выражение его было уже серьезным:

- Какой такой, - спросила она, - чего я не договариваю?

- Ну, знаешь, зеркал у меня здесь нет — парировал Федор, вот утром пойдешь к лесному пруду, там все и поймешь, а мне спать пора, - обиженно сказал он. И действительно ушел спать, и честно лежал до утра, судорожно пытаясь вспомнить, когда он последний раз умывался, чистил зубы и смотрелся, нет, просто видел, зеркало. Сам того не заметив он заснул.

Утром, как только через верхнюю крону деревьев пробились первые лучики света, Федора разбудил Неугода.

Вставай повелитель, надо отсюда сматываться, мы ночью так нашумели, что теперь место нашей стоянки не знает только тот, у кого нет ни толики силы. Кроме того, твоя дери колдовала создавая себе одежду, скоро латники Стеоны будут тут. Поняв, что Ворон прав, Федор вскочил, и увидел картину, которая вновь привела его в состояние ступора.

Лагерь уже был свернут, люди построены, все имущество увязано в тюки. Перед строем, на снежно белой кобыле, сидела Нина и держала под уздцы черного жеребца. Девушка была одета в темно синий, с золотой каймой плащ, с накинутым капюшоном, и сидела на лошади помужски. Изпод плаща торчали два коричневых сапога на шнуровке. На фоне выстроившихся бойцов, одетых кто во что горазд, картина была сюрреалистическая.

Федор встал, выругался про себя и подошел к коню. Когда он положил руку на седло, то почувствовал на нем аккуратно уложенную одежду.

- Переоденься батор — сказала родственница.

- Некогда, вот отвалим километров на пять, - буркнул Федор. И вскочив на коня, оглядел воинство.

- Ну, все готовы, — задал он риторический, с его точки зрения, вопрос строю. Но вместо дружного ответа получился невнятный шум, и из строя шагнул вперед воин.

- Нет батор, - начал говорить он — мы тут поговорили и решили, мы тут в лесу останемся, нас дорога прокормит.

- Покажи плече, — бросил ему Федор. Воин, не стесняясь, стянул рубаху, и продемонстрировал пустой круг на плече, кажется это был взятый в плен всадник Азефа Грустного, жив гад, выяснять было некогда.

- Кто еще хочет уйти, шаг вперед — скомандовал Федор. Из строя вышли двенадцать мужчин, и все женщины, которые были с разбойниками. Таким образом, отряд разделился почти пополам.

- Ну, неволить не буду — сказал Федор — дайте им десяток лошадей, и еще, не оставайтесь в этом лагере, скоро здесь будут латники.

- Ты батор, нас не учи - глупо оскалился воин, который выступил первым, видимо он был вожаком. - Я не знаю где ты берешь баб, но нам, с нашими, пока новую стоянку не найдем, нам отсюда хода нет.

Нина заметно напряглась, видимо представив, что сделает отряд латников с этими самоуверенными дурами, которые, судя по всему и спровоцировали отделение. Было не ясно, доживет ли кто-то из них до утра, если они тотчас не убегут в другую сторону от дороги. Ее порыв вдаваться в объяснения пресек Федор, он сказал:

- Ну, как знаете добрые люди, мне спорить с вами недосуг, каждый свою смерть выбирает сам, возы и раненных мы заберем — и тронул коня. Весь отряд оставшийся с ними двинулся следом.

К дороге подходили осторожно, послав вперед дозоры, и не напрасно. Запыхавшийся вой сообщил, что по ней движется большая колонна пехоты. Отряд остался за холмом, ожидая пока не пройдет войско, и следующий за ним приличный купеческий обоз. Федор слез с коня и пошел в кусты переодеваться.

Одежда которую сотворила Нина, состояла из черных узких панталон, такие носили некоторые преподаватели Федора в Стеоне, видимо, писк последней моды, поскольку многие смотрели на них с осуждением. Внутренняя их часть была обшита мягкой, но прочной кожей, необходимый атрибут человека, проводящего много времени в седле. Коричневых, почти до колен, сапог на шнуровке сбоку и твердой многослойной кожаной подошве, таких он здесь не встречал. Широкой белой полотняной рубахи, с зауженными рукавами на шнуровке, начинающимися от предплечий и темно-коричневого дуплета подбитого шелком. Учитывая наряды горожан Деста, одежда страдала некой консервативностью, но была подлинной. Что говорило о достаточной состоятельности, если не богатстве, ее владельца. Кроме того, у Нины была явная модельерская жилка, поскольку одежда была удобной и практичной. Всю эту коллекцию венчала круглая шелковая шапочка, чем-то напоминавшая ермолку, пояс с кольцом для меча и сумка, напоминающая охотничью, с длинным ремнем и бахромой. По мнению Федора, он сейчас напоминал охотника, из сказки, «Про Красную шапочку», в исполнении Ролана Быкова. Главное, теперь его не так сильно продувал ветер, и стало явно теплее. Кроме того, обруч великолепно поместился в сумку, а вставленный в кольцо меч без чехла не занимал руки при ходьбе.

Когда он переоделся и вышел, Нина с лошади, стала критически рассматривать результат своих модельных изысканий. А у Ворона и остальных его спутников, откровенно пооткрывались рты. Федор вскочил на коня и осмотрел людей. В принципе, они с Ниной выделялись в толпе, как хозяева, так и должно быть. К этому времени колонна уже прошла, и последние возы скрылись за ближайшим поворотом.

Путники выехали на дорогу, и отправились в другую сторону. Через пол часа к колонне прибавились еще четыре воза. На один из них уложили раненных. Все были на конях и хорошо вооружены, даже женщины, как хорошо подобранный купеческий караван. Колонна двигалась достаточно быстро, но впереди колонны двигался небольшой дозор. Из леса они должны были выехать только к концу завтрашнего дня, по этому окончательный путь решили обсудить не раньше ночного привала. Караван углублялся все дальше и дальше в лес, неумолимо возвращаясь к берегам Донницы.

Вечером караван расположился на стоянку, которая была обустроена сотнями проходящих здесь караванов. В землю были врыты шесты для тентов, которые, кстати, нашлись в армейском обозе. В стороне стояла закопченная кирпичная печь, для приготовления пищи. Прямо на пнях спиленных деревьев установлены деревянные столы и лавки. Кроме того, стояли несколько столбов, деля лагерь на две неравные части. Как объяснил Федору Ворон, одна была мужской вторая женской. Обычно на них натягивали материю, отделяя два лагеря. Величина лагерей варьировалась по столбам, в зависимости от количества лиц того или иного пола. Семейным парам, как правило, ставились отдельные шатры, если на шатер денег не хватало, каждый ночевал на своей половине.

Лагерь окружал небольшой земляной вал с крепким частоколом, выше человеческого роста снаружи и земляным накатом, для обороняющихся. Ворота форта закрывались запором из крепкой лесины. Единственное, что требовалось купцам, это выставить ночную стражу.

После расстановки дозоров, в которые вошли не только мужчины, но и женщины, а также пара ястов, руководство отряда собралось за столом на совет. Решался, ставший уже привычным для Федора и Нины вопрос, куды бечь. Первым взял слово Секачь:

- Думать тут не фига — при этих словах Федор и Нина грустно переглянулись, - путь один в Воличь. Кроме того, мы скоро будем на Воличьем тракте, как выйдем из леса. Там может ждать засада, а с тракта не сойдем, пусть засаживаются, сколько хотят.

- Так, просветите нас глупых, о чем речь? - прозвучал в общей согласной тишине ироничный вопрос Нины.

- Ах, да — вспомнил несостоятельность новых Готлингов в данном вопросе Неугода и пустился в объяснения:

- Воличий тракт, это торговый путь, который пересекает всю Саромею, от моря до моря. Тракт имеет двенадцать ветвей, рядом с одной из которых мы сейчас находимся. Обслуживают, ремонтируют и охраняют тракт войска Велиградской Торговой гильдии.

В торговую гильдию входят многие города побережья, и несколько городов в центре страны. Вообще тракт построен, для обеспечения свободного провоза товаров до основных торговых точек Соромеи. Правда в Двенадцатиградие он не идет, поскольку прямого пути через горы Нерт, просто нет. Местные власти, не хозяева на Воличьем тракте, по решению гильдии, его охрану несут вольные шлемы. Идти в Воличь, назвавшись купцами, вот единственное решение, другого пути нет. А уже там решим, что делать дальше, наведем справки, или уйдем морем. Воличь велик, там и отсидеться можно, я с самого начала предлагал туда идти.

- Так мы что, пограбили на Воличьем тракте, а теперь под его защиту — не понял Федор.

- Воличий тракт начнется за лесом, - а здесь еще земля Стеона. - Пояснил неизменный Ворон.

- Тогда завтра дуем до самого тракта, а там определимся, - резюмировала сказанное Нина.

С этим решением согласились все, маги и ястреги, простые воины и крестьяне, все понимали, что дружинам королей и даже войску Стеоны, могут противостоять только вольные шлемы. Тем более, что Секач заверил всех, что примут их в Воличе, если не с распростертыми объятиями, то спокойно. На этом совет решили закрыть, и все разошлись по своим делам.

Ночь навалилась на форт быстро, как всегда в этих местах. Пока командиры держали совет, Нея распоряжалась в лагере. В растопленной печи млели четыре армейских котла с кашей, Между деревьев на специальных крюках были натянуты тенты для людей, а в центре лагеря установлена палатка для командира.

За соседним столом, тоже накрытым армейским тентом, ужинали люди, только мужчины, женщины питались отдельно. Федора пригласили разделить трапезу, и он с удовольствием, съел деревянную, армейскую миску каши. Каша была щедро приправленная кониной, что не вызвало у Федора отвращения, естественного для жителя европейского города ХХI в., но и не произвело какого-то неизгладимого впечатления, мясо как мясо. Видимо, стал уже привыкать к средневековым принципам выживания.

Появившаяся, как из под земли Нея, поставила на стол кувшин кислого вина. Откуда только взяла? Вино, оказалось достаточно крепким, и Федору ударило в голову. Поболтав с воями, он решил, что не помешает и отдохнуть.

Несмотря на начинающийся мелкий дождик, Федор, последний раз, обошел лагерь, проверил посты и убедившись в нормальном состоянии охранения, руководство которым явно взяли на себя ястреги, вошел в палатку, которую по праву считал своей. На походной кровати седела Нина. Видимо девушка была мягко говоря, не сильно одета, поскольку увидев входящего мужчину, резко прикрылась простынею, придерживая ее левой рукой на уровне груди, в правой уже материализовался темный меч. Рассмотрев, в свете масляного светильника вошедшего, она произнесла, с акцентом сделавшим бы честь настоящему одесситу:

- Таки вы уже пришли, ну и, что вы хотите с бедной девушки, неужели выполнения всего обещанного сразу, но мы же вроде как родственники?

Плохо понимая происходящее и следуя скорей рефлексам, чем здравомыслию, Федор пробкой вылетел из шатра.

Оказавшись на свежем воздухе, он выругался, тщетно пытаясь дословно вспомнить тираду, котирую, произнесла Нина, приходя в себя. Затем плюнул и пошел по лагерю, разыскивая себе, место для ночлега. Спать под открытым небом и моросящим дождем совсем не светило.

Из темноты ему на встречу шагнула фигура в темном балахоне. Полагаясь скорей на уже наработанные рефлексы, чем на деятельность мозга, который еще не успел включится, Федор принял боевую стойку и призвал меч.

- Я полагаю, что мой господин не совсем забыл о моем существовании, и не держит на меня зла, за то, что я просто не успела его предупредить, - сказала фигура, до боли знакомым голосом и сбросила капюшон. Федор опустил меч, и внимательно присмотрелся к стоящей перед ним женщине.

- Боги! Сунильда, что эти уроды с тобой сотворили! - у Федора не было слов. Да перед ним стояла Сунильда, та самая жгучая брюнетка, которая сделала его бароном Штерном. Та самая ведьма, которая не дала ему сдохнуть от всех фокусов силы в замке на берегу Донницы, та самая, только с еле затянувшимся продольным шрамом вдоль всего лба, словно с не пытались снять скальп и седая как лунь. Федор несколько раз приходил к раненным, но вместо Сунильды видел перемотанную тряпками куклу, находящуюся без сознания. Нея утверждала, что все переезды могут отрицательно сказаться на ее состоянии, и она просто не выживет. Федор не мог соотнести ту куклу, перемотанную тряпками, словно египетская мумия, и ту сильную волевую женщину, которую он знал.

Не размышляя, не задумываясь, повинуясь какому-то животному инстинкту, Федор схватил женщину за плечи, притянул к себе, и крепко обнял.

- Господи, - прошептал он — Сунильда, мне говорили, что ты без чувств и возможно умрешь от ран.

- Не от ран, если батор меня не отпустит, он меня просто задавит.

- Прости, - испугался он, отпуская женщину - пойдем куда ни будь поговорим.

- Как прикажет магистр — ответила она и не скрывая довольной улыбки, - мне с компанией поставили малый шатер, если хотите идемте ко мне, поскольку из вашего, вас как понимаю, выгнали.

Даже не пытаясь возражать, Федор последовал за ней. Они подошли к северному краю лагеря, где действительно стоял небольшой груботканый шатер, внутри которого горел масляный светильник. Шатер располагался так, что вроде и не принадлежал ни мужской, ни женской половине лагеря. Сунильда откинула полог и вошла первой, Федор смело шагнул за ней. В свете крошечного огонька, чуть больше лампадного, стояли две девушки, в широких шароварах и топлес. При виде входящего мужчины, они развернулись, пытаясь принять боевые стойки. Но увидав кто вошел, видимо их глаза уже привыкли к этому тусклому освещению, ойкнули, и рухнули на колени, приняв позы полной женской покорности. Присмотревшись получше Федор решил не удивляться, он просто произнес, со всем возможным сарказмом:

- А голубушки, вот кого я хотел спросить, как долго вы рассчитывали водить за нос истинного Готлинга. И на что вы рассчитывали, когда последнего сожгут?

Сестрички молчали и не шевелились. Они замерли, понимая, что ему о них известно все. Первой пришла в себя Ирта, она, не поднимая головы, вытянула вперед руки, таким образом, что плечи повернулись вверх. Ошибки быть не могло, на плечах девушки красовалась летучая мышь. Хотя, поверх рисунка, был нанесен знак, напоминающий руну.

- Пощади моих дочерей магистр — вдруг взмолилась Сунильда, медленно опускаясь на колени перед Федором. Федор быстро прервал это движение и поставил женщину на ноги. Боже, какая она стала легкая, да у нее ноги от земли оторвались.

- Каких дочерей, рассказывай живо.

- По вассальному праву, - начала Сунильда, - при наказании за серьезную провинность, господин может забрать детей, убить или продать в рабство не имеет права, но забрать может. Прежний барон забрал моих дочерей, и отправил на учение. Вот барон выучил, а магистр обратил в рабство, такое тоже иногда бывает.

- А я могу их освободить?

- Да, если они ваши рабыни.

- Ладно, проехали, вставайте красотки, и накиньте на себя что ни будь, а то с моим воспитанием мне с вами говорить тяжко.

- Мы рабыни господина, - произнесла Ларта, и подняла на Федора лукаво блестящие глаза, - нам нельзя быть одетыми.

- Я, кажется уже этот обряд завершил, - лаконично напомнил Федор.

- Одна ночь, одна рабыня, - ответила Ирта, поднимая на Федора такую же лукавую рожицу — таков закон.

- Хорошо, пусть оденется одна — ляпнул Федор, сегодня был явно не его день.

- А кто, невинно глядя на него в четыре хитрых глаза, спросили девушки хором, мы не помним.

- Так, я все поняла — мрачным голосом, в котором явно сквозили нотки смеха, сказала Сунильда, - Я пошла на женскую половину, а вы, это относится к вам батор, выполняйте свой долг господина. Завтра разберемся, кто чей раб, а вы, - и она сурово глянула на сестер — сделайте так, чтобы завтра вопросов уже не было. И тихонько хихикая, вышла из шатра, закрыв за собой полог.

Поняв, что изнасилование неизбежно, Федор решил расслабится и получить удовольствие. А он собственно и не возражал.

На следующий день, с первыми лучами солнца, Федор шагал по лагерю, проверяя посты и прикидывая, удалось ли ему поспать хоть пару часов. Если так пойдет дальше, то он протянет ноги, не доезжая до Волича. Лагерь уже был почти собран, оставались только шатры и последние люди, занятые завтраком. Федор присоединился к ним, съев еще одну миску каши с кониной, отошел к коновязи и взобрался на своего конька, с грустью вспомнив боевого коня, на котором прибыл из замка.

К этому моменту все сборы были закончены, и поступила команда двигаться дальше. Федор сначала, чисто автоматически вышел на дорогу в составе каравана, когда до него дошло, что вроде как, команды должен отдавать лично он. Он поехал вдоль линии движения, пытаясь выявить командира, не дай бог Сунильда, убью тещу, думал он. Но при более внимательном рассмотрении, и расспросах, выяснилось, что всем командует даже не Нина, а Неугода. Выяснив это, Федор облегченно вздохнул, и поехал икать вольного шлема, в караване.

Вой ехал на своей лошади впереди, и представлял собой довольно живописное зрелище. Он чем-то напоминал картинку с изображением Святогора, из иллюстрированного сборника «Русские былины». Дума его, была явно настолько тяжела, что Федор автоматически просканировал свое поведение за последние сутки. Рядом с Неугодой ехал Опора, которого Федор не видел с момента бегства, тот видимо старался не попадаться ему на глаза, и что-то толковал вою. Заинтересовавшись, Федор подъехал на дистанцию, чуть превышающую дистанцию слышимости, закрыл глаза, и представил себе диаграмму направленности расхождения звуковых волн при разговоре. Не то, чтобы он был таким классным физиком, просто компьютер памяти, содержащий все знания, которые он когда-либо видел и слышал, услужливо подсказал метод. Затем представил, что в определенной точке волна перестает затухать, и как по трубе приходит к нему. Конечно распространение звука как волны, как не крути теория, те не менее это сработало, он услышал, о чем говорят его друзья:

- Ты Неугода не переживай, ну был ты сотником, у вольных шлемов, ну и, что с того — говорил Опора — Но теперь ты человек Готлинга, кто тебе, что скажет.

- Скажет, - отвечал вой, - по всему Воличу ославят, мол в рабство продался, не силой пошел а сам.

- Ну а в боевых холопах был, по своей воле?

- Так то за долги, то ясно, чуть, что я опять сотник, а тут.

- А что тут, призван в защитный круг, судя по твоим рассказам, тебя что, спросили, когда из под ножа вызывали, был бы труп Неугоды, кому лучше? - Рассуждал Опора. - Вон мне тож вопросов не задавали, выбрали, и пошел, как миленький.

- И верно — обрадовался вой, - я и забыл, тут никто не спросит, все поймут, только я теперь княжий дружинник, а это дело добровольное.

- Ну, ты еще батором стань, испроси у Готлинга дворянство, Федор даст, он не дурак, к стати, скажи Ворону пусть намекнет.

- А что, и скажу, - вдруг начал горячится Неугода. - Да с боярским то правом, я в Воличе, слышь, тысяцким стану, коли князю войско будет потребно. А как думаешь Коваль.

Э вот оно как далеко зашло, подумал Федор, а ведь и верно прав Коваль, надо их с Вороном боярами сделать, ведь не просто друзья, заслужили. Между тем, разговор продолжался.

- Слышь, Коваль, а где он ночь был? Я видал, как его сестра из шатра выставила. Потом он ел кашу и пил вино с воями, а потом?

- Не нам с тобой чета, - сказал с улыбкой Опора, - я из за него уснуть всю ночь боялся, а ну как почует, что я рядом. Надо у Ворона защитный амулет на такие случаи попросить, а то ищь...., он там с бабой, а у меня глаза на лоб, да при этом еще с Неей разговаривай.

Федору в лицо ударила краска, боже, он же забыл про Опору. Тот же даже эмоции чувствует, слава богу, мысли читать не умеет. А у него вчера эмоций было, через край. Так пора кончать это б......... Он развернул коня, и убрав трубу прослушки, помчался вдоль каравана разыскивать Ворона.

Ворон ехал рядом с Ниной, рассказывая ей об Воличе в котором, оказывается, не раз бывал. Подъехавший Федор, с грозным лицом, отозвал в сторонку своего сподвижника, и поведал ему ту часть подслушанного разговора, которая касалась вчерашнего эмоционального состояния Опоры. Реакцией колдуна, на его рассказ, был неудержимый гомерический хохот. Федор и не подозревал, что тот обладает таким извращенным чувством юмора. Тем не менее, выведав, сколько времени, и какие ресурсы понадобятся, для изготовления подобного амулета он отправил волшебника заниматься этим вопросом, а сам повернул коня в сторону Нины.

Девушка смотрела на него и улыбалась, что-то и в ее чувстве юмора, сразу перестало нравится Федору, как только он увидел эту улыбку. Тем не менее, девушка не выглядела ни обиженной, ни оскорбленной. Она задала риторический вопрос, от которого Федора снова бросило в краску:

- Не подскажет ли уважаемый князь, - начала она издалека, изображая толи сестру, толи разозленную стерву жену, - где он, вчера на привале, взял столько замечательного перебродившего сока, что даже его опора не вязал лыку. И где умудрился спрятаться, так, что его нашли только к утру.

Значит, они думали, что я нажрался, вот от чего этот старый колдун так ржал, - понял Федор, - ладно, не будем переубеждать, неизвестно куда заведет дальше, странная штука, называемая женской логикой. А с Опорой надо дружить, классный мужик. Но сейчас его задача была другой, и он изложил Нине, часть подслушанного разговора, которая касалась Неугоды.

В отличии от него, девушка не была скованна армейскими привычками, и не испытывала некоторого ужаса, перед представлением на производство в следующее звание. Кроме того, она явно имела изрядную долю здравомыслия.

- Шлепай князь, твою мать, и сделай его дворянином, я бы сама это сделала, если бы тут не было тебя. В свою очередь я позабочусь о Вороне и Сунильде, волшебников в дворянство может возвести только женщина.

- Слышь, Нин погоди с Сунильдой — попытался возразить Федор.

- Ты князь, с похмелья в мои дела не лезь, я сама разберусь, вот прейдешь в себя, тогда и поговорим. - Отрезала Нина и послала коня вперед.

Откровенно говоря, разозленный такой отповедью, Федор погнал лошадь вдоль колонны. Резко остановив ее в начале он присоединился к двум воям, возглавлявшим ее, и сыграв под дурачка, начал расспрашивать про обычаи и нравы, бытующие в Воличе.

К расспросам Федора толкала необходимость побольше узнать о мире, в который он попал. Теперь он не собирался верить добрым дядям, приходящим из неоткуда. Он четко понимал, почему, его ищет половина Роолинка. Единственное, чего они не могли, это объявить награду за его голову. Открыто требовать смерти Готлинга, в Роолинке не отважится ни кто, кроме того, если кто-то из власть имущих выступит с таким требованием, он автоматически объявит, что князь подлинный. По крайней мере, так уверял Ворон, а Ворону он полностью доверял.

Вообще, с политикой у Федора было туго. Он ни когда не принимал многозначных решений, даже когда занимался бизнесом. Именно по этому, он предпочитал службу в армии. Все исходящие от руководства приказы, должны быть четкими, и не предполагающими двойных толкований. Закулисная игра, если она есть, то на уровне уж очень высокого начальства, а на его уровне, этим лучше не заниматься, целее будешь. Теперь, по жизни, все получалось наоборот. Правда, он быстро убедился, что политика, в условиях средневековья, по уровню решаемых задач, частенько, мало отличается от тех, что приходилось ему решать в бытность ротного старшины. По этому вопросы, которые он задавал, были продиктованы уже имеющимся жизненным опытом.

- Слушай, Секач — Федор постоянно поддразнивал Неугоду, называя его первым, не полным, родовым именем, на такое имел право либо родич, либо сеньор. Неугода, несмотря на прозвище, на Федора не обижался, правда, позволял себе иногда, называть его по имени, без полагающихся приставок, Федор тоже не обижался.

- Слушай Секач, ты говорил, что в Стеоне проходят подготовку офицеры вольных шлемов, это правда?

- Да, правда, но не в самой школе, они обучаются воинской науке в пределах городских стен, в Стеонской Исле, в смысле военной школе. А боевых магов, среди шлемов нет. Они не очень любят эту братию. Стычки между исленами, так называют студентов воинской школы, и стражами стен, давно стали традицией. Стычки эти регулярны, и часто кончаются совместной пьянкой, на них уже не обращают внимания в Десте, если конечно они обходятся без разрушений и серьезного членовредительства. Вообще, по окончании школы, друг против друга, маги и ислены стараются не воевать. Но, если вольные шлемы встречают стражей в бою, да еще на той стороне, поймают, убьют.

- Ясно, значит, со стороны исленов нам можно не ждать неприятностей.

- Да, но, есть еще разряд офицеров, которые не проходили классического обучения, это выходцы из солдат. Вольные шлемы очень ценят боевой опыт. Так, что частенько офицеров просто выбирают на этой основе. Их влияние выше, чем у исленов, и они всегда имеют свое мнение.

- Хорошо, а интендантские службы?

- А вот это, чисто вотчина исленов, это признают все. Рота насчитывает от трех до восьми когорт, в когорте двести воинов. Так, что ротное хозяйство, штука сложная. Роты ведут торговлю и имеют свое хозяйство. Часто они покупают только материал для пошива одежды и оружие, все остальное, включая продовольствие, либо производят сами, либо закупают в незначительных количествах. По этому в Воличе очень много ремесленников и всякого служивого люда, не являющегося наемными солдатами. Чаще всего это ветераны, они обслуживают роты.

- А купцы, ведь ты говорил, что Даростор, или Воличь, город торговый.

- Да, через него лежат основные торговые пути в Урасу или Дикую землю. Едущим через Воличь, который является одним из городов Велиградской Торговой гильдии, не приходится пересекать Вольные майораты, с их беспокойными хозяевами. Левобережный крепень, и дельту Донницы с ее чудовищами. Товары провозятся морем, по наиболее безопасному, не смотря на множество пиратов, пути.

- Значит, в Воличе, для торговли ничего не производят, то есть делают только то, что потребляют сами роты?

- Ну да, все остальное либо привозят купцы, либо берут, в качестве трофеев, роты.

- Добро, а до того Волича, какие проблемы будут? Будут, надо с плато спуститься, а пути всего два. Один - тот по которому мы пришли, второй - через ледяную долину…

- И попадем мы в гости к ледяным братьям, он там человечину, говорят, любят – влез в разговор ехавший рядом вой.

- Это еще кто, - изумился Федор, что у вас, куда не кинь – то городские стражи, то ледяные братья, прямо черт знает что.

- Ледяные братья это воины, живущие в Долине льдов, начал терпеливо пояснять Неугода. Во время последней войны, некий маг, решил сделать подъем на плато Стеоны невозможным. Он просто создал в единственной пологой долине, по которой была возможность подняться, долгую зиму. Но, что-то у него не вышло. И зима стала слишком долгой. В общем, зайти в эту долину можно, подняться по ней на плато тоже. Но все предпочитают тот путь, по которому мы пришли на плато. Причин несколько.

С одной стороны, - для пересечения долины необходима теплая одежда, с другой – в городе Снежин, стоящем в центре некогда живописной долины, есть жители. Они частенько оказывают услуги, проезжающим, но за весьма приличную плату. Договорится с ними трудно, но живя в очень суровых условиях вечной зимы, они сохранили надежду вернуть свою долину в нормальное состояние. Короче проблем у них…

Ворон догнал Федора, лениво едущего в начале колонны, и обратился к нему весьма официально:

- Не намерен ли, уважаемый батор, продолжить свое обучение искусству магика? Поскольку, при его мощи, каждое проводимое им действие, вызывает такое возмущение полей, что его можно выследить, при желании, из любой точки Раолинка.

После этих слов, маг скорчил такую физиономию, что отказаться Федор просто физически не смог. Урок начался прямо с места, где он дал свое согласие на дальнейшее обучение. Урок Ворона, отличался то урока магистра, как урок дембеля, от урока майора, все на практике, все через практику, теория по необходимости. Но начал он все же с теории.

- И так уважаемый, - вещал Ворон, - вы уже можете создавать и изменять предметы в невероятном диапазоне. - В качестве наглядного примера, он несколько раз сжал в кулак свою кисть. - Тем не менее, с точки зрения, извините, профессионала, вы очень сильный, не вероятно сильный младенец, ну не младенец а толковый ученик первого срока обучения. Вообще-то, обучение в Стеоне, является первым этапом. Далее идет обучение у конкретного наставника, часто продолжающееся дольше чем Стионское.

Все это происходит по тому, что большинство магов, то есть людей становящихся магами, не обладает такой властью над силой как вы. Маги могут зачерпнуть только малую толику потока, и то рискуя выжечь свой дар навсегда. Вы же, берете энергию, чуть ли не разрывая поток, вытаскивая все что есть, используете необходимое вам количество, а избыток возвращаете обратно. От таких действий по потоку бегут волны, порой довольно болезненно ударяя по окружающим. Это безобразие необходимо прекратить, поскольку однажды, окружающие маги могут поступить с вами, как паук с мухой, напав в момент, когда вы будете творить. Давайте учиться делать это осторожно.

Не смотря на такое вступление, начало урока оказалось проще, чем ожидалось.

- Как вам уже известно из пройденного ранее курса, мы разделяем силу по четырем стихиям: огонь, воздух, земля, вода. Это есть первые четыре луча великой звезды. Еще четыре луча это основы жизни: кровь — олицетворяющая рождение, дерево — рост, железо — силу, и камень — смерть. Соответственно если ты видишь поток силы глазами ребенка, то это просто четыре потока. Если глазами мага, то потки разделены по цветам. Вот попробуй увидеть потоки силы, одев на голову свой обруч.

Федор попробовал, перед ним появились четыре столба, нет горизонтальных кабеля, состоящих из разноцветных волокон. Внешне они напоминали многожильные телефонные кабели, из проводов различных расцветок. Правда в каждом из них волокон определенного цвета было больше. По максимуму одноцветных проводов Федор разделил и потоки: красный — огонь, белый -воздух, зеленый — земля и синий — вода. Более того, картинка напоминала не то чтобы паутину, а связанный электромонтажный кабель. От основных потоков провода расходились в разные стороны, то уходя в землю, то подпитывая растения, или забирая из них силу. Взаимодействия Федор не понял, но открывшаяся перед ним картина, завораживала. Это был другой мир, мир магии во всей его красе. Федор залюбовался этим невероятным зрелищем.

Из всего виденного он сделал вывод, что здесь, в этом новом мире, магией пропитано все. Каждая травинка, каждый лист, да что там лист, каждая крупица песка, это магия. Вот и сидящий на коне человек, рядом с ним, тоже опутан этими взаимодействующими проводами, так и должно быть, ведь он часть этого мира. Но если влезать сюда не зная броду, как можно, можно одним махом убить все, этот мир, как мир коралловых рифов, хищный и прекрасный, находится в очень шатком равновесии, и сейчас, это равновесие находится на самом краю, пока на краю.

Идиллию весьма грубо прервал Ворон.

- Ты слышишь меня, батор?

- Слушай Ворон, - вышел из оцепенения Федор, - выходит любое колдовство имеет какие-то последствия, иногда и ужасные, Так?

- О том я тебе и толкую! Раз уж мы все равно начали, попытаюсь объяснить. Чародейство, как вы это называете, - это есть нарушение обычного порядка вещей. Иногда такое нарушение ведет за собой ряд неожиданных событий, так что нужно быть очень осторожным, прежде чем пытаться совершить так называемое чудо. И, кроме того, оно производит... - Ворон наморщил лоб, пытаясь получше выразить свою мысль. - Ну, можно назвать это чем-то вроде дребезга. Слово "дребезг" неточное, но поможет кое-что объяснить Другие люди, обладающие такими же способностями, могут слышать такой дребезг. И по ему определить где ты есть в данный момент.

- Слушай, а как можно осторожно, вот, чтобы не то чтобы неслышно, а безопасно?

Ворон удивленно посмотрел на Федора, и задумчиво произнес:

- А ты продвинулся много дальше чем я думал, ты уже не мальчик, ты мудр, и это дает нам шанс спасти этот мир.

Ворон, а ты сам эти потоки видишь?

Я не истинный Готлинг, и не великий маг, для меня это больше теория, но я их чувствую, как чувствуешь ночью черную кошку. Вот она есть, а вот ее нет, - Ответил Ворон, дальше они ехали молча.

На выходе из леса, Ворон кивнул головой, явно приглашая отъехать в строну. Необычное поведение друга заинтриговало Федора, и он поехал в сторонку, ожидая, что скажет маг.

- Помнишь батор, я говорил тебе, о разрывах в поле силы, которые.... Иногда встречаются в Раолинке. - задумчиво начал он. - Они имеют много названий, но чаще всего их называют белыми озерами, в воде озер, тоже нет магии.

- А в болотах? - заинтересовался Федор.

- В болотах ее больше, чем где-либо еще, но мы не о том. Ты помнишь, что я тебе говорил.

- Помню, - бодро ответил прапорщик, не подозревая, к чему приведет этот разговор, и несколько удивленный официальном обращением мага.

- Я к тому, - ответил Ворон, что тракт в этом месте, ведет через самое крупное, естественное белое озеро. Магии там нет, объехать его нельзя, то есть можно, но потеряешь почти месяц. Если купец везет поддельный товар, ему лучше сразу свернуть с тракта. Кроме того, там, в Синеозере первый пост вольных шлемов.

- Проверяют качество ввозимых товаров?

- Да, и не только, проверяют личины, ну если кто изменяет свой лик колдовством, то там магия замещения не работает, даже от амулетов.

- А вон даже как, ну и, чего нам то бояться.

- А я тебя просто предупреждаю, я дал тебе обет верности, если ты не истинный Готлинг, то зашел уже слишком далеко. Если же, ты действительно владеешь магией стихий, тебе бояться нечего. Синеозера очень древние, это не просто разрывы в силе, и магии замещения они не потерпят. Просто не удивляйся, когда внешний вид твоих людей сильно изменится. Но ты одет во все магическое, можешь, войдя туда, оказаться голым.

- Так, и далече до этого шикарного санатория?

- Вон, видишь у горизонта каменные столбы, это вход в Большое Синеозерье. Идти через него три дня, так, что думай батор. Перед ним, последняя стоянка, где есть сила.

Глава 19

Но каковы, бы не были,

Деяния их.

Они явятся, частью пути,

Пройти который им суждено.

Дата добавления: 2015-07-14