|
Читайте также: |
И это странным образом привело его в чувство. Сработал какой-то неизвестный переключатель, заставив потянуться к ней, мазнуть пальцами по влажному локтю в попытке поднять, встряхнуть. Но девушка отпрянула, словно не узнавая его, снова срываясь и опять стараясь оттолкнуться.
Мерлин, да что с ней такое?
— Грейнджер, — слизеринец уловил в своем тоне напряжение, в котором гулко билось что-то ещё. Растерянность?
Что за херня?
Что она творит вообще?
Ухватить тонкую руку получилось только со второго раза, да и то чудом. Он рывком потянул её на себя, поднимая комом сжатое тело, но Гермиона неуловимо вывернула запястье, отталкиваясь в самый угол ванной комнаты, забираясь под раковину.
Будто пряталась от него.
Реакция Драко была быстрее: его ладонь вновь сомкнулась на предплечье девушки и вытащила её из укрытия, прижимая к стене, не давая бороться, вцепляясь пальцами в странно-ледяную кожу, обдавая собственным теплом. И только последнее, где-то на грани ощущений, удержало её от попыток высвободиться.
Гермиона вжалась лопатками в скользкий кафель, мечась широко раскрытыми глазами по стоящему напротив Малфою. Даже не догадываясь, что ещё одна крохотная капля с этих ресниц — и его выдержка помашет ручкой.
Что он прижмёт её к себе, зароется лицом в спутанные каштановые волосы, лишь бы не видеть снова этой паники в тёмных глазах. И, может быть, не простит себе этого никогда.
— Тшш, тихо… — Драко крепко стиснул её плечи, встряхивая так, что голова слегка запрокинулась, едва не ударяясь о стену. Ноль. Херов ноль реакции. Словно нет мыслей.
Тупое действие грёбаного Империо.
Пустота. И паника. Ещё немного — и обоюдная.
Вернись.
И почти против воли:
— Гермиона, смотри на меня!
Рот на секунду онемел от дикости того, насколько странно это имя звучит. Звучит из его губ.
Но… Потом. Всё потом.
Взгляд — или это просто тень от лампы — на секунду задержался на лице блондина...
И он увидел.
Страх. Заползающий в самое нутро и вытравляющий там всё живое.
Как тогда. Четыре месяца назад. В галерее Малфой-Мэнора.
У стены, где через день займет место портрет казненного в Визенгамоте Люциуса.
Мама. Обливиэйт.
Она смотрит на него. В упор.
Не Нарцисса — Грейнджер. Но слишком похоже было выражение её лица.
Этот взгляд. Проклинающий. Умоляющий. Перепуганный до полусмерти. И Драко захлёбывался в этих эмоциях, выплёскивающихся из… невероятно родных… так близко. До жути.
Слишком похоже. Слишком так, как тогда.
И слёзы, безостановочный поток осязаемого ужаса прямо из распахнутых глаз. Его хотелось убрать, стереть со щёк. Но он ничего не может сделать. Он такой беспомощный и лишь держит… держит плечи.
Так, как и сейчас.
“ ...— Драко, отпусти меня! ”
Малфой зажмурился, сжимая зубы.
Нет.
Нет, нельзя. Не надо, я не хочу. Я не хочу опять это.
Уберите.
“ — Так нужно… ”
Кому нужно? Нет, не мне. Не дам, не позволю. Только не она.
Не её.
Не сейчас. Никогда. Никогда, слышите?
К кому он обращался? Ни к кому. Ко всем. Они не отнимут её снова.
“ ...— Драко… ”
— Драко… — и спрятанное под спутанными волосами лицо уткнулось в его грудь.
Руки выпустили её плечи. Зарылись в эту сбитую гриву, прижимая к себе, обнимая, глуша рыдания. И те действительно стихали.
Он даже не заметил, как начал трястись вместе с ней, почти синхронно, переживая ужас, который преследовал его каждую ночь. Каждую херову ночь он просыпался. И за мгновение до того, как глаза открывались, под веками вспыхивал взгляд Нарциссы.
Он упустил.
Он не удержал.
Он удержит её. В этот раз всё будет иначе. Ему это необходимо.
Ногти царапнули его по спине, но вот дрожащие — просто ледяные — пальцы коснулись кожи, чуть отпрянули, и уже робкая мокрая ладонь всей поверхностью прошлась вверх по его хребту, цепляясь, вжимаясь подушечками.
— Всё хорошо, Грейнджер. Никто тебя не тронет, клянусь, — обещание соскользнуло с его губ за секунду до того, как мозг его осмыслил. Прочувствовал. Проанализировал.
Опять анализ. Грёбаный анализ.
Да. Всё так. Никто её больше не тронет. Никто не посмеет.
— Никто тебя не тронет.
Что он говорит…
Снова.
Она смотрит. Просто смотрит. Молча. Слышит — это было видно по глазам. По замершему дыханию. А потом веки прикрылись, и она легко прижалась лбом к его подбородку. Рука сама спустилась вниз, подхватила гриффиндорку под трясущиеся колени. Вторая ладонь крепче прижала девушку к груди. И через мгновение полумрак его спальни скрыл испуганный взгляд от его глаз.
Он и сам не осознавал.
Ты несёшь её к себе, Драко. Опасная территория, время бить тревогу.
Он мысленно отмахнулся от прогнившего насквозь голоса, истинно малфоевского, с фирменными нотками Люциуса в тоне, хрипевшего где-то в затылке. Позже он поразмыслит над этим. У него ещё будет время.
Но не тогда, когда ноги подводят его к постели. Руки опускают Грейнджер на простыню.
Вытянувшись рядом со всхлипывающей девушкой, Малфой тут же привлёк её к себе, пресекая разом все попытки вырваться, встать и уйти. Умчаться в темноту своей комнаты, из которой она так судорожно бежала. Кинулась прямо к нему. И неважно, что толкнуло её к этому. Пусть даже это был ужас перед собственной смертью.
Но она пришла.
Будто его объятия были самым надёжным местом во всём этом убогом мире.
И чёрт его знает, сколько времени прошло, когда тонкие плечи прекратили вздрагивать. Несколько минут, или час, или вся грёбаная ночь, потому что он не засекал, просто смотрел в темноту. Думал о том, что произошло там, в ванной, только что.
Имело ли право это произойти.
Потому что сейчас огромные — самые огромные на свете — глаза вглядывались в его лицо.
Ждали.
— Спи, — пальцы осторожно принялись распутывать сбившиеся в колтун кудри. Он не сумел удержаться. Её волосы так бесили. Они ему нравились. Вынос мозга. — Я здесь, просто спи.
Он был в ужасе от того, что говорил. Что за слова срывались с губ.
В охуительном ужасе от всего происходящего.
И от осознания, что всё так, как и должно быть. То самое “правильно”. Как? Как, мать её, это можно назвать правильным?
Но другого определения у Малфоя не находилось. Всё на своих местах. Она возле него. В его объятиях. Её голова покоится на его подушке.
И где-то внутри внезапно рождается новое, такое нужное слово.
Покой.
— Драко, — тихо, как он вообще услышал — не голос, лишь движение губ — непонятно.
— Что?
Ненависть, где ты? Где твой приторный яд? Внутри было пусто. Умиротворённая тишина.
— Мне холодно.
Ей холодно. И этот почти незначительный факт перевернул разом весь устоявшийся, стабильный, ледяной мир слизеринца.
Наверное, поэтому.
Да. Именно поэтому Малфой развернул её спиной к себе, одновременно натягивая на них обоих одеяло, сбитое к ногам. Прислонился горячей грудью. Укрыл. И грел своим телом окоченевшую гриффиндорку.
Где она умудрилась так замёрзнуть?
Тут же вспомнил ледяные капли воды на своей груди и животе. Дурочка. Маленькая дурочка.
И вот тут — стоп. Притормози, Малфой.
Что это было, Малфой? Нежность, Малфой?
Откуда эта грёбаная забота? Очнись, приятель. Ты обнимаешь грязнокровку!
Драко закрыл глаза. Господи, пусть он просто заткнётся сейчас.
Пошёл на хер.
Идеальный ответ последней попытке внутреннего голоса вразумить бестолкового хозяина.
Маленькая ладошка нашарила его запястье и, секунду поколебавшись, потянула на себя, заставила обхватить талию гриффиндорки под одеялом. Подтвердила “правильность” мыслей.
Вот так просто — раз, и всё. И она ещё ближе. Боже, как у неё всё было просто.
Драко против воли задержал дыхание, застывая с вытянутой поперёк неё рукой.
Он никогда не спал с девушкой.
Ни разу за всю свою сраную жизнь.
Даже с Пэнси.
А тут…
Уголки губ внезапно дрогнули в улыбке, когда она слабо повозилась рядом с ним, устраиваясь поудобнее.
Поудобнее, блин, в его руках. Её спина плотно прижалась к его груди, и Драко немного напрягся, когда почувствовал животом тонкую линию позвоночника.
Он вечно пытался указать Грейнджер её место. И где она оказалась? Не на своём ли месте? Нет. Глупо. Завтра всё будет нормально. Сейчас… так просто нужно.
Хрен ли ты улыбаешься? Губы тут же сжались, и Малфой замер. Что, по-твоему, происходит, фигов ты кретин? Грейнджер в твоей постели. И ты даже не трахаешь её, ты шепчешь ей “спи”. Спи! Что, твою мать, это могло бы значить?
Мозг лихорадочно пытался вспомнить сказанные хозяином слова. Что-то вроде “я не подбираю” или “я не беру то, что…”.
Нет. Не важно.
Малфой медленно закрыл глаза. Всё утром. Когда он откроет глаза и окончательно осознает, в какое дерьмо попал на самом деле. Когда увидит её рядом с собой, и...
Хочу увидеть, как ты проснёшься.
От этой внезапной мысли ему на секунду захотелось разодрать их обоих на части.
…Сквозь закрытые веки солнечные лучи казались ярко-розовыми.
Гермиона наморщила нос. Зажмурилась. Свет всё равно падал прямо на лицо, и девушка медленно повернула голову вбок, тут же уткнувшись носом во что-то тёплое и твёрдое.
Застыла. Запах… этот запах.
Приоткрыла глаза, и остатки сна вынеслись из головы со скоростью экспресса. Вместе с воспоминанием. Бьющим, сбивающим сон моментально.
Малфой спит.
Он здесь.
Рядом. В нескольких сантиметрах — она утыкается лицом в крепкое плечо.
Ресницы, немного темнее бровей, длиннее, чем казались раньше. Почти касались щёк. Волосы падали на лоб, отбрасывая тень на светлую кожу. Губы в кои-то веке не сжаты в упрямую линию, расслаблены. Ровное дыхание шевелит прядь волос Гермионы, лежащую совсем рядом от его лица. На подушке.
Быстрый взгляд пробежал по комнате. Это его спальня. Мерлин, она была в его спальне, в его постели. Здесь всё пахло им. И, кажется, она тоже уже пропиталась этим.
Запах Драко кружил голову. Лёгкий, его хотелось куда больше, сильнее. Вдохнуть в себя и оставить внутри. Только вдыхать и не выдыхать, пока не разорвутся лёгкие.
Глаза снова вернулись к слизеринцу.
Она позволила себе полюбоваться им совсем немного, несколько секунд. Воспоминания прошлого вечера оживали неясным маревом. Темницы, Курт. Надо же такому присниться. Видимо, вчера она действительно слишком долго проторчала в подземельях у Снейпа.
Драко слегка нахмурился, будто мысли Грейнджер могли помешать его сну. Глубоко вздохнул и повернулся на бок, зарываясь лицом в наволочку, обхватывая подушку рукой так, что запястье оказалось на уровне лица Гермионы.
Девушка замерла, боясь пошевелиться. Как он отреагирует на то, что она… здесь?
Он сам принёс её. Она хорошо это помнила. Как и тёплую руку, прижимающую к себе.
Обещание.
Он поклялся. И это совершенно путало мысли.
Гермиона вспоминала, рассматривая пики ресниц и высокий подъем скулы.
Всё хорошо.
Никто тебя не тронет.
Спи…
Зачем он говорил это? Зачем ему это нужно? Чтобы она поверила, каждому слову, каждому взгляду. Каждому прикосновению. А она действительно верила. Продолжала верить.
Спасайся, Гермиона. Спасайся, пока не стало слишком поздно.
Уже слишком поздно, с какой-то обречённостью пронеслось в голове.
Нужно было уйти, пока он не открыл глаза и не вышвырнул её из своей спальни. Зная Малфоя, он мог в одну секунду гладить её волосы, а в следующую — растоптать прямо на том же месте. И в каком настроении он обычно просыпается — гриффиндорка не представляла.
Наверное, в довольно раздражительном, подумала она, отчего-то улыбнувшись и вспомнив песню, которую часто затягивала, принимая душ. Залюбовавшись тем, как по выступающей ключице скачет солнечный зайчик, она не совладала с искушением и бесшумно пошевелила губами:
— Лондонский мост падает, падает, падает…
Конечно, он не услышал ни единого слова. Она сама их не расслышала, только немного шире улыбнулась.
А через мгновение вздрогнула: который час вообще?!
Первым занятием были зелья. Ещё не хватало заиметь проблем с профессором Снейпом из-за опоздания. Своего ученика-то он простит, а вот на ней отыграется по полной.
Это же нужно было такую удачу поймать — целый день бок о бок со слизеринцами. Первые два урока зелий, потом — чары. И все дисциплины — вместе. А как Гермионе не сгореть со стыда в первую же минуту присутствия её и Малфоя в одной комнате?
Почему этот негодяй вечно сбивает её с привычного ритма жизни?
Почему она не сможет сейчас пойти и уткнуться в учебник по нумерологии, изучая любимый предмет с прежним рвением? Почему её неотступно преследует его голос и эти… эти холодные…
Почему он не попытался облапать её этой ночью?
Лоб прорезала морщинка.
Девушка медленно опустила глаза, слегка приподнимая одеяло, и облегченный вздох сорвался с губ. Одета. Если можно было назвать одеждой тоненькую футболку, обтягивающую грудь, и привычные короткие шорты.
Которые он хотел сорвать с нее, рыча ей на ухо о том, что они… Гермиона покраснела, прикусывая губу. О том, что они мокрые насквозь, а ведь так оно и было.
Девушка быстро моргнула, возвращаясь из отвлеченных воспоминаний и снова глядя на расслабленное, наполовину скрытое подушкой лицо.
Малфой, он… даже не попытался. Даже не опустил рук ниже её талии ночью. Или, может быть, она перестала его интересовать после случившегося в библиотеке.
Возможно, она его разочаровала, или он ждал действительно обычного траха, а не то, что получил. Этого он явно не хотел.
Грейнджер решительно вздохнула, осторожно сдвигая с себя одеяло, с ужасом понимая, что не желает покидать эту постель. Его постель.
Она впервые проснулась не одна. Те пару раз, когда они с Роном и Гарри засыпали за столом или у камина в Норе, засидевшись почти до утра, не считались, конечно же. Здесь было другое. Человек, рядом с которым она провела ночь. В постели, в его тёплом объятии.
И этим человеком стал Малфой.
Мерлин, помоги.
Так хотелось вернуться в этот уютный плен его рук, прижаться к горячему телу. Он грел её. Зарывался лицом в волосы у неё на затылке. Никто и никогда так не делал. Так, как Мал… как Драко.
Девушка пропустила тот момент, когда лежащий сейчас рядом с ней человек перестал являться для неё мерзким слизеринцем, имя которого она ни за что бы не произнесла вслух. Это было чем-то запретным. Недопустимым. Недостойным Гермионы Грейнджер.
Драко.
Пошевелился…
Гриффиндорка замерла где-то на границе между теплом одеяла и утренней прохладой комнаты.
Пошевелился. Повернулся к ней. Протянул руку — и горячая ладонь скользнула по её животу, утаскивая обратно на подушки, пришпиливая весом к матрасу. Девушка застыла, приоткрыв рот и затаив дыхание.
Что он, бога ради, делает?
Тёплые пальцы будто случайно проникли под задравшуюся слегка ткань футболки, обжигая кожу. Сердце сбилось с привычного ритма. Судя по дыханию слизеринца, он спал, а Гермиона пыталась не задохнуться прохладным утренним воздухом, полным запаха дождя и шоколада.
Чёрт возьми. Не давай этому контролировать себя. Ты должна быть сильнее глупых ощущений. Сейчас он проснётся, и ты захлебнёшься в желчи, которой он начнёт поливать тебя. Заморозит своим льдом и вышвырнет вон. Вот, чем закончится это утро.
Вот, чем оно закончится, едва начавшись.
Девушка сжала губы и, осторожно сомкнув пальцы на тёплом запястье, медленно отстранила руку от себя, стараясь не обращать внимания на вопящий внутренний голос, от которого вибрировали барабанные перепонки.
Ляг рядом и спи, пока он не разбудит тебя поцелуем!
Спящая красавица.
Ага. Подзатыльником он её разбудит. Неужели кто-то ещё верит в глупые сказки? С Малфоем в роли прекрасного принца. И с метлой вместо белого коня. Она едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Кто последний подошёл бы на эту роль, так это Драко.
Девушка осторожно отпустила запястье, стоило расслабленным пальцам коснуться простыни рядом с обнажённым животом, низ которого прикрывало одеяло. Непослушный взгляд тут же скользнул по светлой коже, немного выступающим рёбрам, мерно вздымающимся.
Прекрати, Грейнджер. Отвернись немедленно.
Она почти насильно заставила себя зажмуриться, резко отстраняясь. Вздрогнув, когда пальцы ног коснулись прохладного ворса ковра.
Давай, давай. Выметайся отсюда.
Ты знаешь, что это правильно. Не смей жалеть, что тебе приходится уходить.
Встать и сделать несколько шагов в сторону ванны оказалось не так сложно, как думалось. Комната была такой же, как её собственная. Только полог над кроватью покрыт зелёной с серебрянными вкраплениями тканью, а ковёр расчерчен изумрудными переплетающимися змеями, застывшими и сверкающими своими глазами.
На глаза попался шкаф и крупных размеров сундук около него.
Гриффиндорка покосилась на постель и, не сдержавшись, заглянула за приоткрытую дверцу, где в аккуратный ряд висели мантии и рубашки. У Драко оказалось не так много вещей. Но все были красивые, аристократично-спокойные, ничуть не кричащие. В этом заключалось их очарование: полная подчёркнутая консервативность. Дорогая. Граничащая с чистейшим лоском.
Рука уже почти потянулась к рукаву одной из них, что слегка выбивался из ровного ряда, когда память снова вернула девушку к настоящему.
Зелья. Снейп. Завтрак. Гарри и Рон.
Последние два имени заставили её поморщиться, и девушка бесшумно выскользнула за дверь, обернувшись и на мгновение взглянув в образовавшуюся сужающуюся щёлку. Спящий Малфой выглядел так… умиротворённо.
Гермиона прикрыла глаза, будто оставляя увиденный образ под веками, а потом закрыла створку с тихим щелчком.
…Малфой вздрогнул, резко приподнимаясь.
Взгляд приковался к двери.
Несколько секунд он прислушивался, сонно хмурясь. Потом опустил голову обратно на подушку. Поднял руки и потёр лицо.
Это не у него, конечно же. Это из её комнаты. Ибо следом раздался шум воды, и вечное подвывание гриффиндорки прогнало из его головы остатки дремоты.
Странное покалывание в кончиках пальцев заставило его отстранить ладони от глаз и взглянуть на кожу. Очередной дурацкий сон про Грейнджер. Почти такой же, как и предыдущие. Но после сегодняшнего в руках осталось стойкое ощущение того, что он касался её.
Тёплой и нежной…
От ощущения привычного напряжения в паху Драко поморщился, сдвигая ногой одеяло так, чтобы оно не касалось его.
— С добрым утром, бля… — прохрипел сам себе, вполголоса, поворачиваясь на бок и зарываясь в подушку носом.
Вставать не хотелось, хоть и завтрак пропускать желания особого не было. Он глубоко вздохнул.
И застыл, не открывая глаз.
По спине пробежал холодок.
Запах — корица и мята — влился в лёгкие, почти обрушился и обжёг изнутри. Этот запах он не спутал бы ни с одним другим. Веки медленно поднялись.
Драко снова уставился на дверь, прислушиваясь к шуму воды.
Он сходит с ума. Совсем, блять, совершенно точно, сходит с ума, если чувствует запах Грейнджер в своей постели. Этого не может быть. Это был сон. Просто очередной сон.
Явный и настоящий. Он нёс её в свою постель, укладывал рядом с собой, прижимал к себе. Сам.
Очередная ночная фантазия из разряда тех, что глубже, чем на самом его дне. Просто сон. Тем более…
Он бы проснулся, если бы случилось ёбаное чудо и Мерлин каким-то образом занёс её в эту постель наяву.
Драко всегда спал очень чутко.
Показалось, решил он, вдыхая знакомый аромат и задерживая его в лёгких. Просто показалось. Ещё один вдох, и Малфой опускает взгляд на примятую соседнюю подушку.
Чёрт, да нет же. Грейнджер была здесь. Совершенно точно.
Это заставило его резко сесть на постели и и зачем-то ещё сильнее прислушаться к тому, как в дно ванной били тугие струи воды. Кажется, в этом шуме, очень отдалённо, он различил тихий голос, напевающий знакомую мелодию.
Просидев так несколько минут, Драко зарылся руками в волосы и тяжело выдохнул. Что теперь делать со всем этим - он не имел ни малейшего понятия.
***
— Ты можешь не делать этого.
— Извини?
— Нет, правда. Я ничего не скажу.
Пэнси сложила руки на груди, отодвигаясь.
Да, давай, делай вид, что ничего такого. Не ты же выносила мозг Блейзу и Нотту, пока я не появлялся в грёбаной гостиной, конечно, не ты. Всё равно я не собираюсь предпринимать ничего.
Просто… нет.
Они шли в кабинет чар, и это был самый долгий переход по самым длинным коридорам. Забини и Тео задержались у Снейпа, а Пэнс, воспользовавшись возможностью, умыкнула Драко, потащив за собой.
Идём, прогуляемся до кабинета, мы так мало времени проводим вместе.
Ну, идём. Прогуляемся. Будто бы не похер.
Сначала нужно было обнимать Паркинсон за плечи, чувствуя, как затекает рука. А потом: вот это. Затрахавшие непонятные обиды, так не вписывающиеся в это и без того нелёгкое утро.
— Всё уже не так, а?
— Что? — получилось как-то отрешённо. “Как будто когда-то было так”
Она чуть не зашипела.
— Мы, Малфой. Мы и эта ситуация с назначением…
— Ну, гм.
— Это не тот ответ, который меня бы устроил, знаешь.
— Может быть.
— Да что с тобой?!
Усталый выдох. Раздражение:
— А с тобой?
Паркинсон остановилась, и каблуки её стукнули по полу. Руки всё ещё сложены на груди. Пальцы стискивают предплечья.
Что её так оскорбляет? Неужели эта дурочка настолько слепая?
Ему тоже пришлось остановиться и закатить глаза. Обернуться он себя не смог заставить, поэтому встретил слова спиной.
— Со мной — ничего. А тебя как подменили в этом году.
— Это не ты обещала, что не скажешь ничего, а? У меня от тебя голова трещит, — сказал Малфой, поджимая губы.
Она задохнулась. Он слышал.
— От меня?!
— Твою мать, Паркинсон, — зарычал он, резко оборачиваясь, заставляя её сделать непроизвольный шаг назад. Зашибись. Пусть тебя однокурсники начнут бояться. Вообще. Жесть. — Хватит доставать, ладно?
— Я тебя не...
— Так... слушай меня внимательно. Ты слушаешь? Из нас двоих трахаю я, а не ты, ладно? Усвой это, блять, ладно?
— Ну и какого ты имеешь в виду?
— Просто подумай, ладно? Иногда это так полезно — думать.
Ладно. Она молча смотрела, как он злится. Набирал грёбаные обороты. Да в тысячу раз хуже, его несло и заносило на поворотах так, что мозги вылетали. А Паркинсон терпела. Как будто должна была это терпеть. Как обязанность. На фиг такую обязанность.
— Что с тобой происходит? Всё было в порядке десять минут назад.
Я не знаю, к чёртовой матери, не имею-блять-понятия, что происходит, Пэнси.
Он просто перестал воспринимать её. Всем своим существом выталкивал из личного пространства это неправильное, не то тело. Просто находиться рядом… не мог.
Потому что — какого фига это Пэнси? Какого фига он хочет, чтобы это была не она? Потому что он окончательно ёбнулся.
Прав был Блейз.
Неутешительно. Ладно.
А теперь возьми себя в грёбаные руки.
— Ничего. Идём, иначе опоздаем.
— Опоздаем?
— Незнакомое слово?
— Да здесь вообще-то кое-что важное решается.
— Снятые очки — это тоже очень важно, Пэнс.
И, встретив недоумённый взгляд:
— Господи, мне на лоб нужно нацепить этот сраный значок старосты, чтобы ты не забывала о моих обязанностях?
Паркинсон не двинулась.
Он фыркнул. Развернулся, пошёл, глядя зачем-то прямо в центр расписного витража далеко впереди коридора. Смотрю и не вижу.
Супер. Так бы всегда.
А через секунду…
Пальцы на локте.
— Ладно, прости. Я знаешь, что? Я не права. Ты просто не в настроении и…
Что он скажет? Просто я-не-хочу-чтобы-ты-касалась-меня.
Съел эти извинения. Проглотил и даже не поперхнулся.
Пэнси извинялась, а у него… так пусто.
— Драко, я хочу, чтобы у нас всё было нормально. Ты понимаешь?
— Ага, — взгляд упал на выплывших из-за угла гриффиндорцев. Уизли и Грейнджер. — Понимаю.
У неё глаза сияют с самого утра.
Какого ты так счастлива, чёртова сучка. Или этот раздолбай источает гормоны радости?
Даже на зельях — Малфой видел — улыбка почти не покидала губ гриффиндорки. Губ, которые хотелось смять своим ртом. И утонуть в ощущении того, как она ответит, как прижмётся к нему. Так сильно и правильно… утонуть.
Ага. Плыви, не переплыви. Головой ударился, блин. Остановите Землю.
—...мы же можем вернуть, как было. Ты тоже так думаешь?
— Ага.
Она улыбалась так широко и искренне. Как никогда — ему. И с какой бы радости, если ему это никогда не было нужно? Ни от кого вообще. И тем более, от неё. Пофигу, что каждый сон о ней. Пофигу, что не только сон, но и каждая мысль.
Ах, да. Ещё сегодня они спали вместе. И забудь, нафиг, об этом немедленно. Это было огромной ошибкой. Проявление хреновой жалости. Да, конечно жалости.
А сейчас что изменилось?
Ничего.
Ого. Это стоит запомнить. Ничего не изменилось? Это отлично, Малфой. Просто отлично. Но что тогда за херня происходит?
— А завтра мы могли бы вместе позаниматься... чем-то приятным. Отыскать выручай-комнату. Вместе. У меня столько новых идей, я бы попробовала... столько всего.
Заискивающий голос Паркинсон исчез. Просто — раз — и его нет, вообще. Потому что идущая впереди Грейнджер обернулась и посмотрела прямо на Драко. Бля, он мог поклясться, что взгляд этот коснулся места соединения их с Паркинсон тел, прежде, чем отвернуться.
И он сделал что-то совсем неправильное.
Наверное, неправильное, судя по реакции слизеринки. Но так нужно было сделать.
Малфой сбросил с локтя ее руку. Встретил недоуменный взгляд.
Взгляд, который едва не прожёг в нём зияющую язву.
— Какого ты...
— Ради Мерлина, просто молчи.
— Ты злишься из-за этой овцы, да? — голос слизеринки звенел.
— Из-за какой? Той, что мне весь мозг уже выебла за последние полчаса? Да!
Рот Пэнси на несколько секунд приоткрылся. Она оглушённо моргала, снова остановившись.
— Что ты сказал?
Он молча шёл дальше, сжимая пальцы на сумке, перекинутой через плечо. На этот раз Пэнси его не догоняла, и, как же вовремя, ее поймала подоспевшая Даф.
Спасибо, Гринграсс.
В классе были уже почти все.
Этот кабинет всегда нравился Драко, как и сам предмет чар. Возможность уделать гриффиндорцев, постарательнее помахав палочкой. Заткнуть их за пояс. Как всегда.
Ну, конечно, как всегда. Слизерин выше. Слизерин лучше. Слизерин честнее. Слизерин никогда не будет улыбаться в лицо врагу. Как эти… лицемерные гады.
Грейнджер уже сидела на своём месте в ряду красно-золотых, слушая лепет рыжего и наматывая прядь волос на палец. Глаза Драко сузились, когда он снова заметил эту улыбку. Как он, мать её, злился, глядя туда. За то, что её запах преследовал его целое утро, и даже фигов отвар из концентрата корнероста, который они делали на зельях, не спасал.
Просто забей. Это не стоит твоих мыслей и твоих переживаний. Тем более, переживаний.
И, стоило занять своё место в противоположном от Грейнджер ряду, как появился Забини, одним своим присутствием отвлекая от неё.
— Гребаный Тео получил за свои похождения, — вздохнул он, на ходу закатывая глаза. — Я говорил этому придурку, чтобы был осторожнее. Нет, нужно было вытаскивать своих баб из гостиных после отбоя. Попадаться фиговому Филчу в коридоре за своими пикантными делишками и…
Драко встретил недовольный взгляд друга, отвечая точно таким же. Тот заметил.
— Что у вас случилось? — мулат перебил сам себя. Бросил сумку на стол рядом с Драко и кивнул на напыженную Паркинсон, которая уже сидела на противоположной стороне ряда слизеринцев, показательно отвернувшись и разговаривая с Гринграсс.
— По-моему, я её назвал овцой.
— Что? — выдавил сквозь смешок Блейз, недоверчиво поднимая брови и падая на лавку рядом с Малфоем.
— Не спрашивай, — отмахнулся он. — Сильно влетело от Снейпа?
— Мне — нет, ты же знаешь. А Тео выслушал, — Забини пожал плечами, доставая из сумки перо и пергамент. — Башкой думать нужно, я не раз говорил, что прикрывать смогу, пока это не дойдёт до декана.
— М-м, — Драко кивнул, против воли снова глядя в сторону мудацкого трио, пока мулат пустился в разъяснения их разговора с зельеваром. Грейнджер, поджав губы, листала учебник, не обращая внимания на Поттера и Уизли, жужжащих слева от неё. Хмурит лоб. Целиком там, в написанном.
Малфой видел, как её глаза скользят по строкам, а голова наклоняется немного вбок. Длинные ресницы тёмной бахромой роняли тень на нежную кожу щёк. Он проследил аккуратную линию немного курносого носа, взгляд остановился на самом кончике.
—...и Снейп сказал, чтобы Нотт пришёл на отработку в…
— Бля, я ненавижу её нос, — выдал Драко, резко разворачиваясь и уставившись взглядом я-что-это-вслух-сказал на застывшего с приоткрытым ртом Блейза.
Тот несколько секунд насмешливо смотрел на товарища. Потом со вздохом покачал головой, опираясь о стол локтями.
— Нос, да?
Малфой закатил глаза, отмахиваясь.
Просто молчи.
— Драко, а не поделишься информацией, что она так светится? Особенно после библиотеки. Что было сегодня ночью, выкладывай. Ты её…
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 75 | Нарушение авторских прав