|
Читайте также: |
Мамы, дочки, внучки - внучкам уже по двадцать, и вот они стоят в «Фишке» и слушают «Билли,с Бэнд» - или старого Рекшана, или еще кого... иногда даже и меня. Все они выжили тут в очередной раз - ну да, дома и камни помогают. А ТАМ? А там - ПЕРВАЯ ЗИМА. А за ней вторая...
Что там с ними происходит? И с теми и с другими.
Сначала те - которые не богема, которые НЕ Я, которые «брючки-свитерки:
Во-первых, их образ жизни меняется не очень резко - ну сначала немножко учебы на всяких курсах, а потом - привычная ситуация раннего вставания и тряски в метро.
Там на работе - все другое - работа на износ - нет друзей-подружек, нет задушевных разговоров - в обеденный перерыв нормальное американское общение - обсуждение еды и, увиденного по телеку. А дома - сил хватает только на то, чтобы посмотреть этот телек.
Может быть по этому - от сознания этого, я там, в Америке никаких романов не писала, а только песни или очень короткие притчи - в пару страниц - что-то, что и такая уставшая Бедная девушка сможет воспринять...
Во-вторых, эти Бедные девушки превратились в богатых. И вот я встречаю в кафе «Энивей» такую Ирину-Марину, Аллочку-Беллочку - ну из тех, что стояли в «Сайгоне» с маленьким двойным - НАШУ ДЕВУШКУ - милого Подмальчика с живыми черными глазами, и она говорит:
Мы с мужем наконец съездили в Прагу - это что-то потрясающее!
Ну конешно - ПРАГА! Там - НАШ КАФКА, там НАШ ГАШЕК... (Кузьминский говорил: «...В одно и то же время, в одном городе жили два человека - Гашек и Кафка - невозможно в это поверить - кажется, что они жили в разное время и в разных местах...»), и там - Пражское Гетто, по которому ходит ОН - НАШ ГОЛЕМ.
- Прага. Здорово! Ну и что там?
Потрясающе! Ты себе не представляешь, как там все дешево!
Я пытаюсь сообразить - Дешево - ЧТО? Голем?
- Дешево - что?
Все! И вкусно! Мы целыми днями, ну просто целыми днями только и делали, что обжирались! Ходили от ресторана к ресторану, от кавярни к кавярне - копейки, все - копейки! И это полное вранье, что лучший шоколад - брюссельский, глупости, чешский и только чешский!
И дальше она долго рассказывала про шоколад...
Правда, все рекорды побила еврейская девушка, посетившая Польшу. Вот сидит себе Сорокин в Садовом Кольце, и в страшном сне ему сниться туристический маршрут - Дахау. Он страшный сон радостно записывает и получается - очередной модный литературный хит.
Но такое ему, пожалуй, и не присниться: девушка побывала в Освенциме и на вопрос «Что там?» ответила:
Там конешно интересно, но признаться, Я ОЖИДАЛА БОЛЬШЕГО.
Ну, собственно говоря, все честно - туристический маршрут. Люди хотят видеть - ЭТО и испытывать при этом какую-то, (что-то мы такое изучали, кажется у Энгельса) специальную радость - оттого, что это произошло не с нами (там, у Энгельса были бои гладиаторов для примера.) Вместо этого - разочарование - какие-то ботиночки... и не очень страшно. Все понятно.... но эта фраза! И ведь не со зла и не с подлости - просто от нежелания больше слышать и понимать русский язык - саму себя в частности.
Нет, современный Выкрест - это не русский еврей, нацепивший на себя крест - это - русский еврей, отцепивший от себя русский язык... Но об этом я напишу позже, когда дойдем до креста.
Да, вот это и есть - Выкрест.
И все же - это не самое плохое, что может случиться с бедной душою
Бедной девушки. Сменять БОГА НА ШОКОЛАД?
На этот счет есть разные мнения...
Вот, например, Том Вейтс что-то прорычал по своему по-англицки, а Дима
Новик, ну, который на должности «Билли», то есть за контрабасом в «Билли,с Бэнд» - научил этого дикого медведя Вейтса говорить по-русски, и вот что мы услышали:
Я не хожу в церковь по воскресеньям,
Не молюсь там на коленях
И не заучиваю наизусть Библию
У меня свой собственный путь.
Да, я знаю, конешно, Иисус любит меня,
Или, может, даже чуть больше...
А я, КАЖДОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ валюсь на колени...
В кондитерской лавке.
Душа просит Иисуса
ШОКОЛАДНОГО.
А когда солнце жестко жжет, как виски, так,
Что даже в тени пинцет,
Я заворачиваю Его в целлофан,
Тогда Он тает и превращается в мусс,
Вот он, мой Спаситель, в моих ладонях!... МУСС...
поливаешь Им мороженое,
выходит отличное суфле!
Вот видите - Том Вейтс... В общем, ничего страшного - бывает, что душа требует Шоколадного Иисуса... интересно, слушают ли эти девушки Вейтса?
А может и слушают. Мамонов вот придумал Шоколадного Пушкина. Раздобревшие от шоколада тела и души этих Бедных девушек... Даже и слово «раздобревший» - оно какое-то шоколадное. Нестрашное слово. Это все не про злобу...
Я видела что-то и похуже - это когда душа начинает высыхать, как колодец. Иссохшая душа, наполненная злобным отчаяньем - вот это ужас. Вот это происходит с такими как я...
Что происходит с такими, как я.
Лают собаки - в город во мраке Идет попрошаек стая:
Кто в дранной рогоже,
Кто в рванной одеже,
КТО В БАРХАТЕ И В ГОРНОСТАЕ...
Английская народная песенка.
Такие - чаще всего без мужей, богемные браки сиюминутны и недолговечны - свобода... без мужей, но с детями.
Значит ты должна одна платить рент за двоих - ну за такую хату, где двое помещаются. И район, в котором ребенок может ходить в школу, не опасаясь быть убитым. Социализма там нет. Это значит, что можно сесть на «социалку», но тебе дают на двоих с дитем 700 баксов, а квартира тоже стоит 700. И еще выгоняют на общественные работы! В общем, начинаются отчаянные попытки зацепиться за какого-нибудь мужчину. А они - шарахаются!
Наши. А с чужими, мы не ходим. Мы ж хотим своих - поэтов-художников, чтоб на гитарах и все прочее. А это значит не помощь - а еще одного на шею.
Одинокие - ищут, а замужние в это время гонят прочь из дому -
Уходи! Ребенка - прокормлю, тебя - нет сил.
И никакой любви им не надо. Такие вот - САМКИ СО ЗДОРОВЫМ ИНСТИНКТОМ
САМОСОХРАНЕНИЯ - скидывают с плеч самца - лишь бы сохранить детеныша.
А детеныши проходят нищету, наркоту, панков-готиков, ненависть к родителям...
И кто-то снова выплывает на поверхность - к любви. И женщины выплывают - не буду описывать, чего это обычно стоит - иначе выйдет не роман, а медицинское пособие.
Вся эта бесконечная череда унижений - она ударяет по всем частям тела, включая душу. А уж по ней - молотом!
Это уж настоящий «Принц и Нищий» и нету, нету Майлза Гендона!
Правда иногда становиться ясно, что можно выжить и без Гендона -
конешно везде и всегда есть «выживатели» - вот, например, Лена Коренева - яркий пример выжившей принцессы...
Я собиралась через 13 лет в Россию и все слушала Галича:
Когда я вернусь...
Он-то никогда не вернулся - а я вот еду. И хочется что-то ответить - бедному Александру Аркадьичу - из моего времени.
... И ты, как положено, скажешь: «Москва расцвела!»
И сядешь со снобом за столик московского клуба.
И все тебе мило на Родине, все тебе любо,
А ГЛАВНОЕ - ЗУБЫ В ПОРЯДКЕ И ЖОПА ЦЕЛА.
Да, зубы на месте, и жопа, как будто цела...
Когда по старинке за столик присядете оба
Московского клуба, «и челка московского сноба»,
«что в сумерки вписана четко»...
И скатерть бела!»
Да, есть слово в сто раз страшнее чем «выкрест» - это «опущенный».
Опущенная душа...
И - счастье - вот так вернутся - когда у твоей души и «зубы в порядке, и жопа цела». А все остальное - ясно, что приложится. Вся книжка Лены Кореневой - это сплошное «Морозко»:
- Холодно ли тебе, девица?
- Тепло, дедушка!
Вот такой разговор, ну а в конце, как положено - Иван-царевич (он немного лысоват, да и сундук с золотом, не вполне конкретно-реальный, но все же конец почти голливудский.)
Но мы-то тут не для Голливуда собрались, а для НАСТОЯЩЕЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, где, как известно, должна происходить БОРЬБА ПЛОХОГО С ЕЩЕ БОЛЕЕ УЖАСНЫМ.
Так что я продолжу свой печальный рассказ...
Одним словом, встречаешь - этих наших девочек из «САЙГОНА» - злобными
мегерами, спившимися, со сторчавшимися детьми, с бесконечными обидами на весь мир, который не помог, на Бога, который пайку недовыдал.
А некоторые внешне благополучны - они, с понтом, нашли себя в какой-нибудь хлебной профессии, обрели американского бойфренда или брайтоновского «роскошного» мужчину в тренировочном костюме из сиреневой лайки, дети - посторонние им неведомые существа - плохо понимающие по-русски - вот такой вариант. Эти - благополучные часто пишут мемуары - чтобы там уж раздать всем сестрам по серьгам. И там опять - обида.
И я направлялась куда-то в эту сторону - прямой дорожкой. Злобное отчаянье все усиливалось, а чувство юмора все улетучивалось.
Почти каждый вечер я сидела за баром в «Самоваре»- пьяная, и выслушивала разные гадости, которые говорили мне неудачливые и немолодые богемные красавцы, пришедшие туда кадрить юных девушек, а юные все сидели в «Рюмке» со своими набриолиненными, в испанском стиле кавалерами - зачем им немолодые? Там, в «Самоваре» - на девушку тянула только я (остальные явно были дамы и сидели в глубине за столиками), вот мне и приходилось выслушивать всякую хуйню типа:
- Вот ты сидишь тут и пьешь. А хули ты работу бросила? Английский не учишь? Тут тебе не Питер, твой сраный. Тут Америка! Работать нужно! Да через десять лет, тебе уже будет сорок - и ты будешь сумасшедшая седая старуха, никому на хуй не нужная!
Я резонно возражала, что мне уже 38 и, стало быть, эти «через десять лет...» уже благополучно наступили, но в ответ получала новую порцию гадостей под видом поучений. Бармена Борю уже к тому времени уволили за кражу продуктов из буфета, защитить меня было некому...
Я расстроилась до такой степени, что стала всех, кто мне скажет что-нибудь неприятное - сразу бить бутылкой по голове в ответ. Но это был тупиковый путь - там, в «Самоваре», я все же не осмеливалась так себя вести, а из всех других мест меня быстренько повыводили за локоть, в «Рюмку» например, вообще ходить запретили. И самое обидное было то, что народ и не думал от ударов бутылкой по голове - как-то исправиться - задуматься о душе.... Только моя репутация городской сумасшедшей обогатилась эпитетом «буйная».
В один прекрасный день отсутствие нормальной работы, денег, любви и дружбы, смешалось в моей душе с тремя порциями коктейля «Блек рашн» (жуткая вещь- водка с кофейным ликером!) и привели меня к мысли, что жить на этом свете - у меня более нет сил. Мне уже давно хотелось уснуть и утром не просыпаться - но самой себе я не признавалась - ведь если признаться, что находишься в такой тяжелой депрессии - то вроде надо что-то делать - ну к доктору идти - а он что? Япповские таблетки счастья выпишет! Ничего такого мне было не нужно, и, определив, наконец, свое состояние, как суицидное, я просто стала обдумывать - время, место и способ своего будущего ухода из жизни. Все это я придумала очень быстро и решила посоветоваться с Полей - единственным в ту пору другом.
- Я считаю, что самоубийство - самоубийству рознь. Одно дело, когда истеричная дамочка пьет горсть снотворных таблеток или режет себе вены оттого, что ее бросил очередной Гастон. Это грех, конешно. И вообще - минутная слабость, которой не стоит доверять. Но если это решение принимает в совершенно спокойном состоянии взрослый человек, просто уставший находится на этом свете и желающий отправиться куда-то в другое место? Вот я, например - я, верю в то, что после смерти мы едем куда-то дальше. И мне, Поля, очень тяжело ТУТ. У меня, в общем-то, почти кончились силы. Я прожила очень чудную, яркую жизнь, от меня останется много чего - и картины и песни, и ты - такая замечательная, но я - устала. И вот что я решила - ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ, когда тебе исполниться двадцать один - и ты уже будешь взрослая, я - покончу с собой. Я поеду в Россию, и это уж будет последняя проверка - вдруг я найду там любовь, и мне станет хорошо. Тогда я там и останусь. Но на самом деле - это нереально - жилья у меня там нет, все меня забыли и никому я там не нужна, как впрочем, и тут...
- Мне ты ОЧЕНЬ нужна!
- Так не сейчас же! Сказано - через пять лет. В общем, увидев, что я и
там никому не нужна, я поеду на Кавказ, заберусь на какую-нибудь высокую гору и брошусь вниз. Это будет не страшно и не больно. Можно ведь мне так поступить, правда? Ты меня простишь, если я так сделаю?
- Я тебя понимаю, я тебя прощу, а мама?
- Вот насчет родителей, я все тоже продумала. Тебе придется для этого
немножко изучить буддизм. Родителям наврем, что я ушла в буддийский монастырь. Как муж Наташи Козловой. И не хочу никого больше видеть. А ты будешь писать нашей маме письма от меня из этого монастыря! Всю жизнь, пока они не умрут от старости. Они никогда не должны узнать правду. Будешь?
- Буду.
- Значит ты согласна, что человек имеет на это право?
- Конешно согласна... слушай я пойду спать, ладно, а то у меня голова
что-то разболелась.
Я тоже пошла спать. Это была пятница. Немножко еще успела подумать перед тем как уснуть:
... Какая у меня Поля все же неэмоциональная. «Голова разболелась...». Другая бы сказала: «Мамочка, не надо!». Да она и не зовет меня мамочкой, а только Юлей. Мамой и папой она зовет моих родителей. Моя сестра Лиза старше Поли только на два года - вот и выходит, что они вроде как сестры, а я - старшая сестра. Ну, в общем, кажется, все прошло нормально и можно будет через пять лет спокойно умереть. А уж пять-то лет - ерунда - это я вытерплю. Дотяну Полю до колледжа и даже до аспирантуры. А жить-то мне ясно, что больше незачем - я - «лузер» - неудачница во всем, и художник я никакой, и дизайнер хреновый и друзей у меня нет, и любовника нет - и все меня считают сумасшедшей, и мама меня больше не любит... и жить я тут больше не могу! Все - еще пять лет и конец...
Тут я и уснула. А утром выхожу на кухню - там, на столе лежит стольник и записка:
«Юля! Ты вчера что-то взгрустнула. Вот тебе сто долларов - пойди в «Самовар» выпей, развейся. Или пойди, купи себе какой-нибудь подарок. А то у тебя плохое настроение. Поля».
Это была как раз вся ее зарплата за неделю.
И тут я поняла, что я никакой не «лузер» - потому что одну работу в
своей жизни я кажется, уже выполнила и кажется, на пятерку. Какой же я после этого «лузер»? И как же я могу помирать - ведь ясно же - чем мне надо заниматься - мне надо растить каких-нибудь детей - надо идти в няньки или в гувернантки. Выращивать еще вот таких Полин. Совсем расхотелось помирать.
Конешно я представляла свою будущую воспитанницу - ангелоподобной русской девочкой, если бы мне кто-нибудь тогда сказал, что это будет японский мальчик - и чудовищный хулиган к тому же, я бы сильно удивилась. Но мальчик свалился на мою голову несколько позже, и в эту книжку он не попадает.
А тогда я первым делом бросила пить. Поскольку от алкоголизма я была еще очень далека - это было сделать нетрудно. Простой трюк - ведь невозможно выпустить стакан из рук - отказаться от этого образа жизни - сидения в кабаке со стаканчиком в руке. Значит надо просто поменять содержимое этого стакана - ну как безникотиновые сигареты. Я перестала вливать в себя водку с апельсиновым соком или с кофейным ликером и стала пить красное вино с водой - две трети воды на одну треть вина. Это просто кислая вода розового цвета и с винным запахом. А все равно - сидишь себе в баре и элегантно тянешь что-то через трубочку.
В общем, в один день мое питье прекратилось, потом еще за недельку мозги прочистились и тут слева от меня все чаще и чаще начал возникать замечательный красавец - мужчина. Звали его Мочалка, и был он - вдовец.
НЕ ЛЕТИТ ЛИ КУРИЦА?
Люди!!!
У меня было видение!!
Иисус сошел ко мне прямо с картинки,
висящей у меня в ванной комнате!
Он сказал: СЫН МОЙ!!!
ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ЗАНЯТОЙ ЧЕЛОВЕК!!! И исчез!!!
Том Уэйтс в переводе Билли.
Мочалка был добрый и прекрасный. Похож на моего американского мужа, из князей. И оба они смахивали на Керка Дугласа в кинофильме «Спартак». В общем, - настоящая мечта любой Бедной девушки.
Никто и никогда не мог меня лучше Мочалки рассмешить - он умел рассказывать удивительные истории. Кроме того, Мочалка был художником и рисовал очень красивые картины - красно-сине-золотые - огромные! Жил он прямо возле «Самовара» - все в той же «Адовой кухне», на углу Пятидесятой и Десятой в огромном доме в дешевой муниципальной квартире. Поскольку он был вдовец - я сразу взялась жалеть и ухаживать. Я варила борщ и делала салат. Конешно, я сразу возмечтала выйти за Мочалку замуж - и САМОЙ СЕБЕ я казалась - просто идеальной невестой.
Мы с ним по-настоящему подружились - гуляли по городу, слушали джаз. Он привел меня в крошечный подвальчик под названием «Смолс» - там прокатывали свои новые вещи все лучшие джазовые группы Нью-Йорка. Начинали они в одиннадцать вечера и играли чуть ли не до восьми утра. Иногда на сцене было пятнадцать человек, а в зале - трое! Все равно считалось - что там, в «Смолс» - эти трое слушателей - ТАКИЕ, что перед ними незападло играть весь вечер целому оркестру.
Мочалины родственники меня тоже полюбили. Я часто оставалась ночевать в его квартире после «Самовара», но просто как сестра - в другой комнате.
Время шло, но ничего между нами не происходило. Правда, мы целовались на улице, но как только входили в дом, Мочалка мрачнел, прекращал рассказывать истории и начинал молиться. Он был дико верующий! И меня уговаривал креститься. Говорил, что спать с женщиной он может только после женитьбы, а женится ему надо обязательно церковным браком.
Молитвы он читал в моем присутствии, чтобы Бог укрепил его, и он бы как-нибудь нечаянно меня - некрещеную и невенчанную - не трахнул. Сядет, бывало напротив - и молиться. А потом идет спать в свою комнату.
А я не хотела креститься. Замуж за Мочалку - очень хотела. И хотела в церковь ходить, в одну - маленькую. Потому что там был такой веселый батюшка - отец Михаил. Мне иногда приходилось с ним встречаться в гостях - я все думала - на кого же он похож? На батюшку не похож и на раввина - тоже, а похож он на Веселого Фриара Тука из «Робин Гуда» - вот на кого!
Там в Нью-Йорке, в Манхэттене - три русские церкви. Одна - Московско-Патриаршья. Туда ходят дипломаты и всякое правительство, если приезжает, и Митьки туда ходят, и Мочалка туда ходил. И сейчас ходит. В общем, - там Совок и Гэбуха.
Вторая - злоебучая Русская зарубежная церковь. Там - казаки, всякие нацистские преступники, «Ди.Пи», вторая волна, дивизия «Галичина» - ну понятно.
Третья - с веселым еврейским батюшкой, учеником отца Александра Меня - в просторечии называется просто «жидовская», а на самом деле - очень длинно:
Американская русская автокефальная церковь.
Это - церковь первых русских поселенцев на Аляске. Можно сказать церковь ПЕРВОЙ ЗИМЫ. Там, на Аляске - они поставили церковь и отпросили себе у московского патриарха вот эту самую автокефалию. Не знаю что это, но, скорее всего - самоуправление. Служба там на двух языках и вообще очень много экуменизма. Туда ходят крещеные жиды, прощеные воры и все прочие леченые кони, наш брат - богема. Мне давно хотелось туда ходить - но там, в Нью-Йорке - все время конфликт крещеных евреев с некрещеными и мне хотелось от всего этого держаться подальше. Я вот хожу себе в кабак и горя не знаю. Хотя по мере затягивания души злобностью, как грязью, меня все больше и больше тянуло в церковь - как в прачешную.
Там в России я в первый раз пришла в церковь одна в 7 лет - у меня был важный вопрос.
Церковь была близко от дома - я пришла и сказала бабкам, что мне надо поговорить с батюшкой. И настаивала на этом, пока они куда-то за батюшкой не сбегали. Я уже бывала в церкви до этого - с папой, он меня водил показывать иконы. И про Бога я знала, что он есть - дома у нас было огромное Евангелие - то самое из «Тома Сойера» - с рисунками Гюстава Доре. Я его часто разглядывала и всю эту историю хорошо к семи годам уже хорошо знала, в отличие от многих своих сверстников, впервые узнавших, как дело было, из оперы «Чизус Крайст- Супер стар». И еще от дедушки я знала, что молиться надо Святому Николе - он за нас, за моряков.
Батюшка вышел - лицо у него было прекрасное, это я помню. Я ему сразу объяснила, что не крещусь - потому что некрещеная, а некрещеная потому что мы - евреи и нам этого нельзя. А еще я знаю, что Бог есть. Нам евреям вообще-то полагается ходить в синагогу - вот и бабушке каждый раз кричат в магазине: «Шла бы ты в свою синагогу!» - она потом смеется - потому что она - армянка и ей-то как раз надо в церковь ходить. Но она в Бога не очень верит. А я - верю очень. Я бы пошла в синагогу, но она далеко, а церковь рядом, и я думаю, что Бог везде одинаковый. У меня вот - важный вопрос:
- Я прочла поэму Веры Инбер - про Блокаду, и там описано как у маленького шестилетнего мальчика бомбой оторвало руки, и больше он не мог играть в мяч, а только смотрел, как другие дети играют. Когда дети умирают - это понятно - Бог просто берет их к себе, и они там, на небе гуляют по саду - им хорошо и весело. А тут что? Ведь этому мальчику очень плохо! Он же долго еще маленький. Разве Бог может быть такой злой? Вы знаете, зачем он так поступил?
- Нет, не знаю. Я тоже все время спрашиваю, и жду, что Он мне ответит, а Он не отвечает. Самое главное - это то, что ты пришла сюда. И не важно крещенная ты или нет. Приходи сюда сколько хочешь.
- Они меня ругают, что я некрещеная, старушки эти ваши! Я им говорю, что нам нельзя, а они ругают еще больше.
- Не бойся, я им всем скажу, больше не заругают. Если всю жизнь спрашивать Его - рано или поздно Он ответит... главное, не переставай спрашивать...
- Ладно. Ой, еще покажите мне, пожалуйста, Святого Николу - дедушка сказал, что Никола МОРСКОЙ внучку русского матроса никогда не бросит в беде. Мне надо обязательно молиться Святому Николе. Христу, Богородице и Николе Морскому. А я не узнаю - который тут Никола. Они все бородатые...
- Дедушка твой русский, крещеный?
- Дедушка—РУССКИЙ МАТРОС. Царского торгового флота. Он убежал из
Парголова в тринадцать лет. Спрятался в трюме, в море его нашли - а что делать - поздно было. Пришлось его в юнги взять!
(Это я уже вдохновенно вру и во дворе всем вру - про трюм, на самом деле просто приписал себе лишний год - (в четырнадцать уже брали в юнги) и записался во флот вполне официально.
- В общем, он - русский матрос, но все равно еврей, как и я. У нас все евреи - кроме бабушки. В Библии тоже ведь - все евреи. И Христос... поэтому мы можем не креститься, а просто ходить в церковь сколько захотим, да? А кто не еврей - тому креститься надо, да?
Батюшка засмеялся. Я сейчас понимаю, что он был тоже - питерский ЮНОША - лет ему было - около сорока.
- Не совсем так... Ты главное приходи сюда почаще... и скажи родителям и дедушке своему, что они молодцы...
Я потом уже выросла и узнала, что это была знаменитая в то время церковь, к батюшке этому ездили со всего Питера - он был свой - интеллигентский. А я так туда и ходила иногда, пока мы не переехали в центр. И спрашивать я не перестаю...
Потом религия окончательно вошла в моду - и модные еврейские мальчики начали креститься - ни к чему этому мне присоединяться не хотелось. Это все был тот самый кундеровский «кич» - какие то черные носатые люди, непонятно по какой причине, раздвигают сердитых церковных бабок и в первых рядах исступленно бьются лбами об пол - несерьезно все это выглядело. Особенно в ТЕ годы, когда по Москве уже в открытую ходили увешанные крадеными крестами-иконами сытые люди, вовсю разъясняющие народу, кто же тут во всем виноват, и было уже ясно - что все это - можно.
Можно и модно.
А тут - все наоборот. И я никуда не ходила - меня пугала вся эта
разборка.
Но от этих Мочалкиных молитв, я сама впала в полную экзальтацию, и у меня произошли две встречи, которые указали мне дорогу к дальнейшему Светлому Будущему.
Первая встреча была с котом. У Мочалки жил огромный толстый черный кот с дико-желтыми глазами. Я боялась его как огня - он еще и царапался к тому же. А мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! У меня на них аллергия. Это - ужасно, потому что почти все хорошие люди на свете - имеют котов. Кот - удобный объект любви - лучше собаки, потому что с ним гулять не нужно. И все способные к любви люди - если нет сил, или возможностей на ребенка и собаку, заводят котов - чтоб любить. Да и у меня конешно сто раз был бы кот, если бы не жуткая аллергия. Мочалка кота на ночь запирал в ванной, но иногда он вырывался.
И вот просыпаюсь я однажды утром, Мочалка уже на работу ушел, а у меня прямо на спинке дивана сидит этот его котище - страшный - сил нет! Скалиться и глазами сверкает. А я понимаю, что если его не унести в ванную и не
запереть, то начнется чихание, кашель и весь этот ужас. Надо его как-то прогнать и в ванну загнать. А я - боюсь - потому что если его схватить – он будет царапаться. Лежу, смотрю на него. И он на меня смотрит. И вдруг в моем
экзальтированном мозгу рождается страшная догадка
- НИКАКОЙ ЭТО НЕ КОТ. А..... ЯСНО КТО.
И вот как только я так подумала, то сразу его бояться перестала, ну то есть, я так испугалась, что немедленно вскочила, схватила его в охапку, отнесла в ванную и заперла там. Потому что я подумала:
Знаешь что? Это если ты - кот, то я боюсь, что ты начнешь царапаться, а если ты... вот тут уж мне совершенно все равно - поцарапаешь ты меня или нет, потому что тебя надо победить - ну хотя бы из страха.
Вторая встреча - не знаю можно ли назвать ее встречей... эта очень неприличная история, я даже не уверена - если вы, например, читаете эту книгу детям перед сном - не лучше ли эту историю пропустить. У детей могут возникнуть разные странные идеи. Говорят, что когда-то негласным распоряжением «есть мнение...» - во всех детских садах сняли портреты маленького Ильича - потому что некоторые дети считали, что, революцию сделал вот этот мальчик их возраста, и это могло привести к возникновению у них разных странных идей. В данном случае - дети тоже могут что-нибудь неверно понять. Не говоря уж о бабушках. Мне много раз говорили «Не рассказывай это никогда и никому!». Нет, расскажу.
Мочалка молился все больше и больше, но дух его слабел - я все-таки очень ему нравилась. Трезвый он еще как-то держался, а в пьяном виде - ему было совсем трудно. Тут нужно опять лирически отступить и пересказать самую чудесную из всех Мочалкиных историй - про смерть председателя.
Смерть председателя.
Там было про каких-то важных шишек из Москвы, у которых было такое
развлечение - они ездили к одному своему знакомому на конзавод. Он кем-то работал на конзаводе. Конюхом, наверное - нет, вспомнила - КОНОВОДОМ! В общем, они приезжали к нему и садились там, прямо на конзаводе, бухать. И вот однажды им захотелось поглядеть, как ебутся кони - это ведь здорово, когда кони ебутся. А с ними пил председатель - Тихон Петрович. Вот привели коней, а конь - породистый и он сам в кобылу залазить не может. Тогда эти ответственные работники и говорят:
- Ну-ка, Тихон Петрович, помоги ему.
Председатель встает. Все они пьяные уже в стельку, и одет он в исподнее
- штаны и длинную рубаху. На груди у него (даром, что председатель - коммунист) - нательный крест на гайтане - это такой кожаный шнурок. И вот берет он коня и начинает вставлять его в кобылу, вставляет и случайно конский хуй продевает сквозь этот самый гайтан, и в тот момент, когда конь вошел и - пошла у них ебля коромыслом, люди видят - Тихон Петрович задергался, как сумасшедший на своем шнурке, как на удавке и через несколько секунд - помер. Удушился. Никто ничего сделать и не успел.
Вот такая история и странным образом она переплетается с той, которая случилась со мной. С появлением в моей жизни Мочалки, мелкие бесы невероятно активизировались - ведь им не с кем так весело не играется, как вот с такими, которые исступленно молятся - вспомните, «Вий» например. Мочалка был для них - настоящий праздник.
И вот однажды, выпив лишнего, он полностью не выдержал и поплыл. В мою сторону. Начал меня обнимать, целовать... ну опять дело было на мази - и я даже с интересом ждала - чего ж в этот то раз случится... но ТАКОГО - уж никак не предполагала.
Мочалка решил меня, как следует приласкать, наклонился над моими чреслами... а на груди у него все на том же гайтане висел крест. Он, шатаясь от пьянства, наклонился надо мной совсем низко, раздвинул мои колени... и вдруг я почувствовала, что внутри у меня что-то твердое и острое! Я испугалась и захлопнула колени, и тут голова Мочалки дернулась... ужас какой! Я поняла, что это захлопнулось у меня внутри. В общем, тут уж я совсем расстроилась, заплакала и велела ему уходить немедленно в другую комнату.
Он довольно быстро уснул, да и вообще по пьяной лавочке не придал этому событию особого значения, а я все лежала и думала:
К чему бы это? Коты на диванах... кресты в... что все это значит?
У меня никогда не бывает долгого стояния в раздумье перед камнем
«Налево пойдешь... Направо пойдешь...» - если внимательно поглядеть на эти дорожки - всегда заметишь, что на одной из них валяется, ну, например твой детский ботиночек или что-нибудь в таком духе и ясно, что идти надо туда и только туда.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 76 | Нарушение авторских прав