Н1Ш Щ И |Ц Щ Mi,К 38 страница

Итак, вторая чаша весов; здесь речь о ней. Содержи­мое ее — те специфические особенности деятельности практического психолога, которые отличают и усложняют не только саму деятельность, но и жизнь психолога, вли­яют — иногда решающим образом — на развитие его лич­ности, а со временем переживаются им как проклятья его профессии.

Вот они — десятки специфических особенностей, опре­деление каждой выписано на отдельном листе, и все они разложены перед моими глазами как пасьянс. Я выбираю! Выбираю ту, которая чаще, чем все другие, доказывала мне свою жизнестойкость и неизбежность и более других заслуживает названия «самой проклятой* и права быть поставленной на первое место.

Мы, психологи, нужны только в том случае, если чело­век видит (и чувствует) в нас способность к искреннему сопереживанию. Человеку, особенно в кризисных ситуа­циях его жизни и деятельности, прежде всего нужно сопе­реживание, а уже затем — любые другие воздействия, приемы, методы. В сопереживании человек находит пси­хологическую поддержку, любовь, нужность другим.

Повторюсь, сопереживание психолога обязательно дол­жно быть абсолютно искренним, актерски сыграть сопере­живание невозможно. Причем сопереживать психолог дол­жен всему — и радости победы, и горечи поражения, и депрессии, и всему остальному. Всю жизнь опекаемого им человека психолог «пропускает» через себя, через свое

Постскриптум собратьям по ремеслу

сердце — только это позволит ему завоевать полное дове­рие и ответное чувство, только это может быть предпосыл­кой большого и длительного успеха в значимой (такой как большой спорт) деятельности.

Вероятно, способность к сопереживанию можно счи­тать одним из ведущих слагаемых таланта практического психолога.

Экс-чемпион мира по шахматам Борис Васильевич Спасский, будучи свидетелем работы автора с гроссмей­стером Корчным в матче против Карпова (1974) заметил:

— Из всех секундантов у Вас самая тяжелая доля: Вы всегда должны быть душевной проституткой.

Это был мой стартовый матч в шахматах, и, помню, я отверг тогда его точку зрения. Но со временем не раз вспо­минал те слова, а сегодня, после своей работы в 15 шах­матных матчах на первенство мира, склонен с этим опре­делением согласиться.

По своей сути дело именно так и обстоит: все 24 часа в сутки психолог приспосабливает свою личность к личности опекаемого человека, беспрерывно учитывая все нюансы его сиюминутного состояния, настроения, потребностей.

С годами, — смело утверждаю это и советую молодым психологам отнестись к предлагаемой рекомендации мак­симально серьезно, — лично мне удалось выработать наи­более оптимальный вариант своего рабочего имиджа, сла­гаемыми которого были: готовность круглосуточно помо­гать спортсмену в сочетании с чувством достоинства и не­обходимостью обязательно с этим считаться. В результате во всех 15 шахматных матчах, как и за все 30 лет работы, мне ни разу не приходилось в чем-либо упрекать своих подопечных. Возможно, имело некоторое значение и то, что я был мастером спорта по боксу («в каждой шутке...»).

Отмечу также, что «деятельное сопереживание», под которым я понимаю сочетание сопереживания с волей пси­холога (с его волевым, уверенным поведением) и абсолют­ной уверенностью в своем спортсмене, как и в исходе пред­стоящего боя, показало себя незаменимым практическим средством оптимизации предстартового состояния спорт­смена. Не случайно спортсмены всегда просили психолога

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

быть рядом в последние, всегда мучительные минуты пе­ред выходом на ринг, борцовский ковер, шахматную сце­ну. Причем, — и это важно знать молодым психологам, — спортсмен в эти минуты не нуждается в каких-либо сло­весных воздействиях, это может больше даже помешать, чем помочь ему. Поэтому не суетитесь, спортсмену нужно иное — видеть в лицах и поведении своих помощников то, что может только усилить его — ваше уверенное спокой­ствие и то самое искреннее сопереживание моменту.

Каждый психолог должен и, более того, обязан выра­ботать подобный предстартовый «образ», как и различ­ные другие, адекватные всем возможным значимым ситу­ациям (например послесоревновательным), чтобы и в них правильным образом воздействовать на опекаемого спорт­смена (например, в ситуации «после победы», если завтра следующий старт, — не радоваться вместе со всеми, а сво­евременно гасить эту радость, регулируя таким образом его психическое состояние, сохраняя эмоции на следую­щий бой; чаще всего эту роль не по силам играть никому, кроме психолога).

К великому сожалению, пережитые сопереживания (и об этом автор тоже считает своим долгом предупредить своих учеников и последователей) имеют свойство сумми­роваться и оказывать прямое воздействие на личность психолога. И сегодня я не скрываю накопившейся психо­логической усталости от сопереживаний, что выражается, в частности, в том, что в обычной жизни в целях самосох­ранения стараюсь избегать предложений и просьб о пси­хологической помощи всем желающим. И следствием та­кой установки (будьте готовы и к этому) будет выработан­ный непроизвольно Ваш личностный «недоступный об­раз», в чем все чаще автора упрекают сегодня коллеги и даже друзья.

Имеются в виду неудачи опекаемого психологом чело­века как в его основной деятельности (спортивные пора­жения — в спорте), так и в его жизни вне спорта, напри­мер, в личной жизни.

Спорт — жестокий вид деятельности, насыщенный риском поражений, тех же побед, далеко не всегда прино­сящих удовлетворение победителю, травм, зачастую тя­желейших, потери не только здоровья, но и жизни (альпи­низм, бокс, автоспорт и мотоспорт и ряд других видов).

Потому мы и относим поражения к проклятьям про­фессии психолога, что это всегда и его поражение, даже если он сделал все от него зависящее, чтобы этого не случилось. Ведь психолога для того и приглашают, что­бы поражения не было; его приглашают для побед (!).

Но специфической особенностью работы практического психолога является то, что если он завоевал человеческое доверие спортсмена, то спортсмен идет к нему за помощью не только после спортивного поражения, но и в случае любых других неудач или потому, что тяжело переживает и другие жизненные ситуации. Или просто — пообщаться, посоветоваться. И в процессе порой круглосуточного об­щения (а таким оно зачастую и бывает вдали от родного дома) нередко психолог переживает как свое поражение («профессиональное поражение психолога»), если он ока­зался не на высоте в беседе со спортсменом один на один, не успокоил его перед сном, не поднял его самооценку, выдал тренеру лишнюю информацию о нем и так далее. Причем, такого поражения чаще всего никто, кроме пси­холога, не замечает.

Постоянное неудовлетворение и недовольство собой — одно из самых типичных проклятий профессии психоло­га. И помочь психологу в таком случае может только он сам, потому что...

Психолог — человек без психологической поддержки

Автору приходилось многократно убеждаться, что к психологу у людей очень высокие требования. Само слово «психолог» рассматривается многими как некая претен­зия на исключительность носителя этого звания.

На мой взгляд, это правомерно. Человек, претендую­щий на то, чтобы помогать другим в трудную для них

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

минуту, обязан соответствовать повышенным требовани­ям к его личности и не только быть абсолютно професси­ональным в своей деятельности, но и в жизни служить личным примером — ив своем имидже (опрятность, акку­ратность, отсутствие плохих привычек и т.п.)» ^{и в} поведе­нии, и в общении как с пациентами, так и со всеми окру­жающими.

Может быть, в связи с таким отношением к психологу и возникла своего рода психологическая установка, свой­ственная практически всем людям: психолог для того и существует, чтобы помогать другим, а сам в психологи­ческой помощи и поддержке не нуждается.

Вероятно, психологам придется согласиться с данной установкой. Поиск психологом психологической поддер­жки на глазах у тех, с кем он работает, — бесспорно, слабость и ошибка, которая обязательно нанесет ущерб его авторитету в той же спортивной команде. А реальную поддержку в свою трудную минуту психолог обязан искать в себе, в своей личности, в своем победном опыте, в благо­дарном взгляде любимого спортсмена. И на популярный вопрос: «Нужен ли психологу психолог?*, я обычно отве­чаю так: «Нет! Настоящий психолог решает свои психоло­гические проблемы сам».

Наберусь смелости утверждать, что психолог в кол­лективе обречен на профессиональное и жизненное оди­ночество. Профессионально он одинок в связи с тем, что должен и обязан закрывать от других информацию: как получаемую о ком-либо, так и о тех методах, которые он использует в своей работе, а также ни в коем случае не обсуждать результаты своих исследований ни с кем, кроме тренера (но и ему передается выборочная инфор­мация). Психолог одинок и «жизненно», поскольку не имеет морального права оказывать кому бы то ни было в этом коллективе предпочтения в дружбе, в личных симпатиях. В интересах дела необходимо всегда держать своего рода дистанцию между собой и даже самым лю­бимым пациентом.

По этой причине психолог должен накануне своего очередного испытания позаботиться и о своем предстарто-

вом состоянии, составляющими которого (как и у чемпио­на!) являются: воля и мужество, терпение и выносливость, запас положительных эмоций и оптимизма, вера в "опека­емого человека, в его команду и тренера, — все то, что обеспечит оптимальные условия для преодоления пережи­ваний одиночества, которое обязательно ждет его в усло­виях длительного сражения.

Многолетний опыт практической работы убедил авто­ра в том, что психолог должен раз и навсегда занять не­сгибаемую принципиальную позицию в своей работе, суть которой в следующем:

— психолог служит Делу, а не, допустим, тренеру, который его пригласил, не отдельному, пусть даже вели­кому спортсмену, не президенту клуба, который заинте­ресован, например, в том, чтобы получить от психолога закрытую для него информацию об отношениях тренера с отдельными спортсменами или о «пятой колонне» в коллективе.

Только такая твердая и честная по отношению к Делу позиция поможет психологу в завоевании авторитетной позиции в коллективе и, более того, защитит его в случае различных форс-мажорных ситуаций (крупное поражение, противостояние спортсменов тренерской группе и т. п.).

Именно такая позиция психолога и лежит в основе воз­никающих конфликтов, но если они своевременны и кон­структивно разрешаются, то это всегда в интересах Дела.

За 30 лет работы во многих коллективах такая пози­ция, выбранная автором раз и навсегда, обеспечила ему неприкосновенность (ни разу автору не приходилось ухо­дить из какой-либо команды) и дает моральное право от­стаивать свою точку зрения в данном вопросе.

Под конфликтностью профессии практического психо­лога мы понимаем следующее. Первое — опять же в инте­ресах Дела психолог, начиная свою работу с человеком, диагностирует его личность с целью выяснения как ела-

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

бых ее мест, так и резервов, чтобы, исправив первые и раскрыв вторые, обеспечить прогресс в деятельности и в

жизни вне ее. Второе — важнейшей задачей деятельности психолога является выяснение всех других резервов, а также слабых мест в окружении опекаемого человека, среди его профессиональных помощников (в спорте — тренеров, врачей, массажистов, менеджеров), и в его лич­ной группе психологической поддержки (семья, друзья и

Др.)

В первом случае элемент конфликтности состоит в том, что психолог, призывая спортсмена совершенство­вать свою личность, фактически призывает эту личность к конфликту с самой собой, со своими слабостями, и в итоге порой пусть на время, но усложняет жизнь этого человека.

Во втором случае, только в интересах Дела, психо­лог (и это его долг!) противостоит всем тем, кто прино­сит опекаемому человеку больше вреда, чем пользы, и часто в числе этих «слепых поводырей» оказываются самые близкие ему люди — жена, мать, а порой — лич­ный тренер.

Иногда, если позволяет время, психолог может эффек­тивно помочь спортсмену, умело и тактично корректируя действия его помощников, направляя их деятельность и даже перевоспитывая отдельных людей. В этом исключи­тельно помогает авторитет (имя) психолога, его професси­ональное мастерство общения с людьми, личный пример в поведении.

Но в отдельных случаях, когда на карту поставлено, допустим, звание чемпиона мира, а времени на коррект­ность и неспешные решения нет, психолог обязан про­явить свои лучшие личностные качества, и в боевых усло­виях, например, в ходе проигрываемого матча, взять пра­ва лидера в свои руки и принимать решения, способные в корне изменить психологическую атмосферу группы и в итоге решающим образом повлиять на конечный резуль­тат соревнования.

Такой «конфликтности» психолог не должен опасать­ся и избегать ее, так как не может обойтись без нее борьба

за человека, борьба с самим собой (а многие на такую борьбу не способны), а также с теми, кто человеку мешает (и на эту борьбу одному человеку решиться не просто).

Повторяем, помочь человеку, несмотря ни на что и в любых условиях, — долг психолога!

Дата добавления: 2015-12-07