|
Читайте также: |
— Ма, ты вовсе не должна играть для меня каждую неделю. У тебя так много разных забот.
— Я играю и для себя тоже, — ответила она. — Без скрипки я забываю, кто я такая.
Когда жара стала невыносима, мы с Ма купили маленький вентилятор и поставили его напротив матрасов. И после работы усаживались на пол, на наши лежанки, перевести дух, прислонившись к стене. Постепенно на облупившейся краске проступили два пятна в форме человеческого тела: поменьше — мое, побольше — Ма. Наверное, они и по сей день там, эти пятна, — клетки нашей кожи, капельки пота и жира, впитавшиеся в пористую стену, — частицы нас, которые навсегда остались в той жизни.
Однажды воскресным днем, ближе к исходу лета, Аннет появилась у нашего дома. Громкий звук оказался настолько неожиданным, я даже не сразу сообразила, что это дверной звонок.
— Кто там может быть? — удивилась Ма.
Я подскочила к окну, а Ма успела крикнуть вслед:
— Кимберли, стой! Тебя могут увидеть!
Но я уже успела высунуться наружу и заметила круглое личико Аннет, обращенное в сторону наших окон. Мгновенно присев, я спряталась под подоконником. Только бы она меня не заметила. Я же успела разглядеть автомобиль с невысоким мужчиной за рулем — возможно, мистером Эйвери.
Дверной звонок прозвенел еще раз, и еще. Мы с Ма переглянулись, не решаясь заговорить даже шепотом, словно за дверью стояли налоговые инспекторы. В конце концов звонки прекратились, я услышала шум отъезжающего автомобиля.
— Кажется, уехали, — выдохнула я.
— Не смотри пока, — обеспокоенно предупредила Ма.
Мы подождали еще десять минут, прежде чем я осмелилась проверить, ушли ли Аннет и ее папа.
Через несколько дней я получила очередное письмо:
Ты ужасно огорчишься! Потому что я заходила к тебе, просто поздороваться! Но вас не было дома. Мне показалось, что я заметила в окне твое лицо, но как бы не так. Слушай, а какой у тебя телефон? Как это я до сих пор не знаю твоего номера? Скоро увидимся… в нашей новой школе!!!
Для «Харрисон» Ма купила мне новую одежду. В соответствии с дресс-кодом я должна была носить темно-синий блейзер, но найти доступный нам по деньгам оказалось крайне сложно. В конце концов удалось купить на распродаже, из колючего полиэстера. Рукава были такие длинные, что закрывали мои кисти целиком, плечи с подкладкой далеко выступали над моими собственными, но зато блейзер был похож на те, что носили остальные. Белую рубашку и темно-синюю юбку мы купили в «Вулворте».
Нарядившись в форму, я посмотрела на себя в зеркало — маленькая китаянка с короткими волосами, из-под пиджака торчит дешевая белая рубашка, узкая юбка чуть выше тощих коленок. Юбка была по талии отделана стразами, простую мы найти не смогли. Единственной обувью, подходившей к юбке, были мои коричневые китайские сандалии. Все страшно неудобное. Я не узнавала себя в этом совершенно чужом образе.
Но была совершенно готова к школе «Харрисон».
Теперь, будучи полноправной ученицей, я могла пользоваться школьным автобусом «Харрисон», который останавливался неподалеку от моей прежней школы. Я стояла в своей новой неудобной форме и, когда подъехал автобус, даже не поняла, что это именно он. Серый, блестящий, с большим номером «8» на лобовом стекле. Сиденья располагались по периметру, а не рядами. Внутри сидело человек семь ребят разного возраста — все белые, все в синих блейзерах. Я проскользнула на ближайшее место, рядом с мальчиком постарше, таким высоким, что ноги его вытянулись до середины салона.
На следующей остановке, недалеко от дома Аннет, к нам присоединились еще трое. Родители махали им вслед. Сегодня Аннет собиралась в школу с мамой, но потом тоже будет ездить на автобусе. Я жила в Штатах уже почти год, но никогда еще не видела столько белых разом. Неловко было разглядывать, но уж очень интересного цвета у них кожа. У парня, сидевшего возле меня, волосы были светло-рыжие, цвета вареного осьминога. Кожа светлая, как у Аннет, но вся в прыщах. Напротив устроилась девочка — волосы и глаза темные, почти как у китаянки, но все равно светлее, и прическа странная: волнистые волосы свисали по обе стороны лица. Некоторые радостно приветствовали друг друга после летних каникул, болтали о новостях в своих классах.
Мы подъехали к просторной парковке, где уже стояло несколько таких же автобусов. Из них еще выходили школьники, а новые автобусы продолжали подъезжать.
А вот и парковка для автомобилей. Аннет с мамой нигде не было видно. Мимо прошел мужчина, держа за руку и озабоченно расспрашивая свое чадо: «Ты уверен, что знаешь, где твой класс?» Еще группка старших школьников, над чем-то громко хохотавших. Все вокруг были белыми. Я внимательно изучила план школы, так что без труда отыскала Милтон-Холл, увитый виноградной лозой. Здесь располагались моя классная комната и большинство кабинетов, где предстояло заниматься. Поднимаясь по ступеням, я так волновалась, что едва дышала. Впереди шли две девочки примерно моего возраста.
Сразу за дверью класса стояла кучка мальчишек и девчонок, внимательно разглядывавших всех входивших. Позже я узнала, что все они заканчивали «Начальную школу Харрисон». У многих девочек на запястьях красовались яркие браслеты, а некоторые уже пользовались тенями для век и блеском для губ.
Я вошла. Один из мальчишек, с волосами рыжими, как засахаренный имбирь, присвистнул и выразительно произнес: «Милая юбочка». Последовал взрыв хохота.
Сделав вид, что не расслышала, я поспешно уселась за парту у стены, но на самом деле мне хотелось пройти сквозь эту стену и исчезнуть. Я немедленно решила сегодня же вечером срезать стразы с юбки, а пока лишь тихонько постукивала по ним ногтями, пока собирались остальные ребята.
Хотя на первый взгляд синие пиджаки казались одинаковыми, постепенно я разглядела, что у девочек блейзеры были короче и уже, чем у мальчиков. Я с радостью обнаружила, что у многих тоже подложены плечи, хотя мой блейзер гораздо длиннее и шире, чем у остальных. Письменные требования к дресс-коду прислали мне по почте: обязательный блейзер, джинсы нельзя, короткие юбки нельзя, рубашки поло нельзя. Теперь я могла рассмотреть, какой спектр одежды попадает в рамки дозволенного. Девчонка из группы смеявшихся надо мной ребят была в коричневой юбке чуть выше колен. А ниже — нечто вроде шерстяных чулок или нелепых длинных носков, обрезанных снизу, и ботинки. Неподалеку крутился парнишка с львиной гривой песочного цвета, он затеял поединок на руках с имбирно-волосым, и, когда пиджак распахнулся, я разглядела футболку, словно забрызганную краской.
Девочка с каштановыми кудрями, ехавшая в нашем автобусе, тоже была здесь. Как у многих других, ее прическу придерживала специальная повязка. И тут вошла наша классная руководительница, она же — учительница математики. Стройная блондинка, двигавшаяся быстро, как маленькая птичка. Проверив присутствующих, она раздала нам листки с расписанием, потом сообщила, где находятся наши раздевалки и шкафчики. Мысль о том, что у меня есть специальное место, где можно хранить личные вещи, приводила в восторг.
Я знала, что Аннет попала в другой класс, и скучала по ней. Вместе с остальными я переходила из кабинета в кабинет, стараясь держаться подальше от группки насмешников, и особенно противного имбирно-волосого мальчишки. Учителем обществоведения был мистер Скоггинс, крупный мужчина в строгом костюме и галстуке. Низким голосом он объяснил, что для занятий по его предмету мы должны быть в курсе последних новостей. И еще мы будем имитировать игру на бирже, а через несколько недель посмотрим, сумели заработать или потеряли деньги. Закусив губу, я прикидывала, смогу ли раздобыть газеты с биржевыми сводками.
Я пока ни разу не вызывалась отвечать. Понимала я сейчас почти все, но усилия, которые приходилось прикладывать, чтобы уловить английскую речь, очень утомляли. К ланчу, когда мы с Аннет наконец встретились в кафетерии, я была совершенно измучена.
— Как я рада тебя видеть! — воскликнула Аннет, и ее металлические брекеты ярко блеснули. — Здесь все такие странные.
Аннет почти не загорела, только веснушек стало больше, и издалека лицо ее казалось темнее. Она выросла и похудела. Волосы у Аннет тоже отросли и теперь уже не клубились облаком над головой, а торчали пирамидой позади шеи. К моему удивлению, она взяла поднос и встала в очередь вместе со мной.
— Ты тоже обедаешь бесплатно?
— Дурочка, — хихикнула она, — здесь все едят в кафетерии, это входит в обучение.
Салат-бар оказался огромен, с множеством лакомств, которые я никогда прежде не пробовала, вроде маслин и швейцарского сыра. Основным блюдом в этот день была кисло-сладкая свинина с распаренным рисом, такая же иностранная на вкус, как и все остальное. Рис — жесткий и безвкусный, а свинина просто красного цвета, а вовсе не обжарена в соусе ча-сиу. Но я все равно была счастлива, сидя рядом с Аннет.
После ланча была биология; мне очень понравилось, ведь нас знакомили с такими вещами, как научный дневник и клеточная структура, которые я не изучала в Гонконге. В конце занятия учитель написал на доске вопрос:
Геном бактерии Е. coli содержит 4,8 миллиона комплементарных пар, а геном человека — 6 миллиардов пар. Насколько геном человека длиннее генома бактерии Е. coli?
— Подумайте дома, с какой стороны вы подступитесь к этой проблеме, — предложил учитель. — Может быть, у кого-то уже есть идеи?
Класс не шелохнулся.
Очень медленно я подняла руку и, когда учитель кивнул, проговорила:
— Получается 1,25 умноженное на 10 в кубе, сэр. — И чуть не прикусила язык от досады: опять это невольно вырвавшееся «сэр».
Даже не заглянув в журнал, он улыбнулся:
— А, ты, должно быть, Кимберли Чанг.
Разглядывая в течение дня лица вокруг, я поняла, что не единственная здесь из национальных меньшинств, но все же нас крайне мало. В моем классе все были белыми, однако в коридоре я видела девочку-индианку и чернокожего мальчика.
Последним уроком в тот день была физкультура, — хорошо, что я захватила кеды. В начальной школе на физкультуре просто дурачились, бросались мячом друг в друга. В «Харрисон» же физкультура — серьезный предмет. Нам сообщили, что занятия проходят несколько раз в неделю, и я сразу поняла, что у меня с этим будут проблемы. Ма внушала, что я не должна делать ничего опасного или неподобающего приличной девушке, этот урок она усвоила из собственного строгого воспитания. «Неженскими» считались действия, где колени могут чуть разойтись в стороны или подол юбки чуть приподняться. При этом неважно, в юбке вы вообще или нет. В понятие «опасно» включались практически все движения. Ма часто бывала озабочена из-за моей беспечности в отношении юбки и привычки быстро бегать. Очутившись в спортивном зале, я почувствовала себя виноватой даже прежде, чем начался урок.
Но когда нам выдали специальную спортивную форму (зеленые футболки и широкие шорты) и отправили переодеваться, я осознала, что попала в серьезную переделку.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 92 | Нарушение авторских прав