|
Читайте также: |
— Я пыталась связаться со Смитбеком по сотовому телефону, — сказала Нора, — но он не отвечает.
Пендергаст молчал.
— Вы действительно верите в то, что Ленг жив?
— Мне это известно совершенно точно.
Нора молчала, не решаясь задать следующий вопрос.
Нет, она должна спросить.
— Вы полагаете... вы полагаете, что он захватил Смитбека?
— На копии счета за аренду машины указано, что он обязуется вернуть ее к пяти вечера, — не сразу ответил Пендергаст.
К пяти вечера... Норе вдруг стало страшно. Смитбек опаздывал с возвращением автомобиля на шесть часов.
— Если он оставил машину неподалеку от дома Ленга, у нас еще есть шансы его найти, — заметил Пендергаст и, опустив стекло, отделяющее водителя от пассажиров, сказал: — Проктор, после Сто тридцать первой улицы мы начнем искать «форд‑таурус» серебристого цвета. Нью‑йоркский номерной знак ELT‑7734 и наклейка прокатной фирмы.
После этого он поднял стекло и откинулся на спинку сиденья. Машина свернула на Соборный бульвар и помчалась в направлении реки.
— Мы узнали бы адрес Ленга в ближайшие сорок восемь часов, — сказал Пендергаст так, словно обращался к самому себе. — Мы были совсем рядом. Еще немного, и проблема была бы решена. Для этого требовалось лишь соблюдать осторожность и действовать методично. Теперь же у нас этих сорока восьми часов нет.
— Сколько же времени у нас есть? — спросила Нора.
— Боюсь, что времени у нас уже не осталось, — пробормотал Пендергаст.
Глава 2
Кастер наблюдал за тем, как Брисбейн, открыв дверь своего кабинета, раздраженно шагнул в сторону, предлагая им войти первыми. Капитан переступил через порог. Вернувшееся к нему чувство уверенности придало его шагам особую значимость. Торопиться теперь не нужно. Он остановился и осмотрел офис. Очень чистый и очень модерновый. Хром и стекло. Два огромных окна выходили на Центральный парк, за которым виднелась стена мерцающих огней Пятой авеню. Взгляд капитана задержался на письменном столе, занимавшем господствующую позицию в самом центре комнаты. Антикварная чернильница, серебряные часы, другие дорогостоящие безделушки. На столе стоял стеклянный ларчик, заполненный до краев драгоценными камнями. Очень мило. Непыльная работенка у этого парня.
— Прекрасный кабинет, — произнес капитан вслух.
Брисбейн в ответ на комплимент лишь пожал плечами. Затем он повесил смокинг на спинку стула и уселся за свой роскошный стол.
— У меня мало времени, — воинственно заявил он. — Сейчас одиннадцать вечера. Выкладывайте, что хотите сказать, и после этого прикажите своим людям не появляться на территории музея до тех пор, пока мы не договоримся о дальнейших действиях.
— Конечно, конечно, — поспешно ответил Кастер.
Он перемещался по кабинету, взвешивая на руке различные безделушки и восхищаясь развешанными на стенах картинами. Капитан видел, что Брисбейн злится все сильнее и сильнее. Прекрасно. Пусть парень попотеет. Рано или поздно он обязательно что‑то скажет.
— Может быть, продолжим наше дело, капитан? — сказал Брисбейн, демонстративно показывая на кресло.
Кастер столь же демонстративно продолжал экскурсию по кабинету. Кроме безделушек, ящика с самоцветами и картин, в кабинете ничего не было. Если, конечно, не считать полок на одной из стен и шкафа.
— Насколько я понимаю, мистер Брисбейн, вы являетесь генеральным юридическим советником музея?
— Именно так.
— Весьма важный пост.
— По правде говоря, да.
Кастер подошел к полкам и внимательно изучил размещенные на одной из них перламутровые ручки.
— Я понимаю, что вы не очень довольны нашим вторжением.
— Это заявление внушает мне оптимизм.
— Вы полагаете, что это место в некотором роде принадлежит вам. В музее вы чувствуете себя как бы защищенным.
— Именно.
Кастер кивнул и приступил к изучению полки со старинными китайскими табакерками, украшенными драгоценными камнями. Капитан взял одну из них в руки и продолжил:
— И вам, естественно, не нравится банда болтающихся по музею полицейских.
— Честно говоря, совсем не нравится. Я уже несколько раз вам это говорил. Между прочим, капитан, эта табакерка очень дорого стоит.
Кастер вернул табакерку на место и взял какой‑то другой предмет.
— Как мне представляется, вся эта история дорого вам обошлась. Вначале обнаружение этих скелетов. Я говорю о жертвах серийного убийцы девятнадцатого века. Затем письмо, найденное в архиве музея. Крайне неприятные события.
— Подобная антиреклама способна нанести музею существенный вред.
— А потом эта ваша сотрудница... как ее там?
— Нора Келли.
Кастер сразу обратил внимание на то, что это имя было произнесено совсем иным тоном. Голос Брисбейна прозвучал очень неодобрительно. Генеральный советник явно недолюбливал эту женщину. Создавалось впечатление, что она нанесла ему какую‑то личную обиду.
— Кажется, это она нашла скелеты и письмо? Я не ошибаюсь? Вы требовали, чтобы она прекратила участвовать в деле, не так ли? Опасались антирекламы, я полагаю?
— Я считал, что ей следовало бы заниматься своими делами. Теми, за которые она получает жалованье.
— Вы не хотели, чтобы она помогала полиции?
— Естественно, я хотел, чтобы она оказывала помощь полиции. В то же время я не мог допустить, чтобы она манкировала своими прямыми обязанностями.
Кастер кивнул с понимающим видом и продолжил:
— Да, конечно. И после этого ее едва не убили в архиве. Лишь чудом она спаслась от преследования Хирурга.
С этими словами Кастер проследовал к книжной полке с полудюжиной толстенных томов юридического содержания. Постучав пальцем по корешку одного из фолиантов, Кастер спросил:
— Вы юрист?
— «Генеральный советник» обычно означает «юрист».
Сарказм Брисбейна не оставил даже царапины на броне Кастера.
— Понимаю. И как давно вы здесь?
— Чуть больше двух лет.
— И вам здесь нравится?
— Это очень интересная работа. Однако послушайте. Ведь мы, кажется, собирались обсудить, как удалить полицейских из музея.
— Скоро мы к этому приступим, — сказал капитан и спросил: — Вы часто бываете в архиве?
— Не очень. Впрочем, в последнее время стал бывать чаще. После того как началось это столпотворение.
— Понимаю. Любопытное место этот ваш архив, — заметил капитан и оглянулся, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова.
Глаза. Смотри ему в глаза.
— Да, некоторые, насколько я знаю, считают архив очень интересным местом.
— Но вы в их число не входите.
— Коробки с бумагами и покрытые плесенью предметы меня не интересуют.
— И тем не менее вы побывали там... сейчас взглянем... — Кастер сверился с записями в блокноте и закончил: — Не менее восьми раз за последние десять дней.
— Приведенное вами число посещений вызывает у меня сомнение. Но в любом случае я ходил туда по вопросам, связанным с деятельностью музея.
— В любом случае... — повторил Кастер, сверля собеседника проницательным взглядом. — Архив. Место, где было обнаружено тело мистера Пака и где Нора Келли лишь чудом избежала гибели...
— Вы об этом уже упоминали.
— Скажите, репортер по имени Смитбек вас очень раздражает?
— Раздражает — это слишком мягко.
— Вам не нравится, что он вертится под ногами? Впрочем, кому это может понравиться?
— Рад, что вы разделяете мою точку зрения. Вы, наверное, слышали, как он, выдав себя за работника службы безопасности, похитил принадлежащие музею документы?
— Слышал, слышал... По правде говоря, мы ищем этого типа, но он куда‑то исчез. Да, кстати, вам, случайно, не известно, где он может находиться? — произнес Кастер, сделав небольшой упор на последнюю фразу.
— Естественно, нет.
— Естественно, нет... — сказал капитан и вновь переключил свое внимание на драгоценные камни. Он постучал толстым пальцем по стеклу и продолжил: — А еще есть этот специальный агент ФБР Пендергаст. Тот, на которого напали. Весьма неприятный и раздражающий тип.
На сей раз Брисбейн предпочел промолчать.
— Вам не очень нравится, что он бывает здесь? Не так ли, мистер Брисбейн?
— Нам достаточно полицейских, которые ползают по музею. Зачем осложнять обстановку, добавляя к ним ФБР? Да, возвращаясь к вопросу о кишащих в музее полицейских...
— Особенно любопытным, мистер Брисбейн, мне представляется то, что... — конец фразы Кастер оставил висеть в воздухе.
— Что вам представляется особенно любопытным, капитан?
В приемной послышался какой‑то шум, дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сержант полиции. Форма сержанта была покрыта пылью, а на лбу блестели крупные капли пота.
— Капитан! — выдохнул он с округлившимися глазами. — Мы допрашивали эту женщину из музея, а она заперла нас...
Кастер взглянул на копа — как его там... кажется, О'Грейди — с осуждением и сказал:
— Не сейчас, сержант. Разве вы не видите, что я разговариваю?
— Но...
— Ты слышал, что сказал капитан? — вмешался Нойс и повел протестующего сержанта к двери.
Выждав, когда закроется дверь, Кастер вновь повернулся лицом к Брисбейну.
— Наибольшее любопытство у меня вызывает интерес, который вы проявили к этому делу, — сказал он.
— Это моя работа.
— Мне это известно. Вы весьма преданы делу. Кроме того, я заметил, насколько глубоко вы занимаетесь кадровыми вопросами. Наем, увольнение...
— Это действительно так.
— Рейнхарт Пак может служить примером вашей активности.
— При чем здесь Пак?
Кастер снова сверился с записями в блокноте и сказал:
— Почему вы пытались уволить мистера Пака всего за два дня до того, как он был убит?
Брисбейн открыл рот, чтобы ответить, но тут ему в голову пришла какая‑то новая мысль, и он промолчал.
— Вы согласитесь, мистер Брисбейн, что мы имеем весьма странное совпадение по времени?
— Капитан, — с едва заметной улыбкой ответил Брисбейн, — я считал этот пост совершенно лишним. Музей в данный момент испытывает финансовые затруднения. А мистер Пак... как бы это выразиться... отказывался идти на сотрудничество. Но к убийству, поверьте, это не имеет ни малейшего отношения.
— Но вам не позволили его уволить, не так ли?
— Пак проработал в музее более четверти века. Совет решил, что увольнение может отрицательно отразиться на моральном климате.
— После такого поражения вы, наверное, очень рассердились?
Улыбка Брисбейна стала ледяной, и он произнес:
— Капитан, надеюсь, вы не предполагаете, что я имею какое‑то отношение к убийству старика?
— Неужели вам так показалось? — изумленно вскинув брови, спросил Кастер.
— Поскольку я считаю ваш вопрос риторическим, то позволю себе оставить его без ответа.
Кастер улыбнулся. Он не знал, что такое «риторический вопрос», однако нутром чувствовал, что его вопросы бьют в цель. Капитан еще раз постучал пальцем по стеклянной шкатулке с самоцветами и огляделся по сторонам. Он уже осмотрел весь кабинет. Оставалось проверить только стенной шкаф. Капитан подошел к шкафу, взялся за ручку дверцы и, задержавшись в этом положении, спросил:
— Но ведь это вас действительно рассердило? Не так ли? Я имею в виду отпор, который вы получили.
— Никому не нравится, когда отменяют его распоряжение, — с кислым видом ответил Брисбейн. — Этот тип был анахронизмом, а методы его работы оставались крайне неэффективными. Взять хотя бы пишущую машинку, которую он использовал в своей переписке.
— Да. Машинка. Та, на которой убийца напечатал письмо... или, вернее, два письма. Итак, насколько я понял, вы о существовании этой машинки знали?
— О ней знали все. Пак прославился тем, что категорически отказывался оборудовать компьютерный терминал на своем рабочем месте. Старик не хотел пользоваться электронной почтой.
— Понимаю... — протянул Кастер и открыл дверцу стенного шкафа.
И словно по сигналу, с верхней полки упал старомодный котелок. Шляпа подпрыгнула на полу, описала круг и замерла у ног Кастера.
Кастер в изумлении посмотрел вниз. Он не верил своим глазам. Такие чудеса случаются лишь в детективных романах Агаты Кристи. В обычном полицейском расследовании подобная развязка просто невозможна.
Кастер посмотрел на Брисбейна, вопросительно вскинув брови.
Генеральный советник вначале смутился, затем заволновался и в конце концов разозлился.
— Котелок — часть наряда для костюмированных балов, которые проводятся в музее. Вы сможете это без труда проверить. Меня в нем все видели. Я пользуюсь одним и тем же костюмом не один год.
Кастер сунул голову в шкаф, порылся немного в его недрах и извлек на свет черный зонт. Затем он уперся кончиком зонта в пол и нажал на кнопку. Зонт раскрылся, и полицейский, оставив его на полу рядом с котелком, вопросительно взглянул на Брисбейна.
— Но это же абсурд! — возмутился заместитель директора.
— Я ничего не говорил, — произнес Кастер, перевел взгляд на Нойса и спросил: — Вы, сержант, что‑нибудь сказали?
— Никак нет, сэр. Я все время молчал.
— Итак, мистер Брисбейн, что именно вы считаете абсурдным?
— То, о чем вы думаете... — генеральный советник с трудом подбирал нужные слова, — что я... но вы же понимаете... это полная чушь!
Кастер заложил руки за спину и медленно — очень медленно — двинулся к Брисбейну. Приблизившись к столу, он наклонился и с нажимом, но в то же время негромко спросил:
— А о чем я думаю, мистер Брисбейн?
Глава 3
«Роллс» ракетой мчался по Риверсайд‑драйв. Водитель умело бросал его с одной полосы движения на другую, порой втискивая большой автомобиль в крошечную щель между машинами, а порой вынуждая других водителей выскакивать на тротуар. Шел двенадцатый час ночи, и уличное движение становилось все менее интенсивным. Однако на Риверсайд‑драйв и на всех боковых улицах не осталось ни одного свободного места для парковки. Поставить машину было просто негде.
«Роллс‑ройс» свернул на Сто тридцать первую улицу и резко замедлил ход. И почти сразу (не более чем в десятке машин от Риверсайд‑драйв) Нора увидела то, что они искали: серебристый «форд‑таурус» с нью‑йоркским номерным знаком ELT‑7734.
Пендергаст вышел из машины, подошел к «форду» и почти незаметным ударом разбил стекло передней дверцы со стороны пассажирского места. Пока он обыскивал внутренности машины, ее охранная система не переставала протестующе орать. Откуда‑то из темноты возникли два полицейских с револьверами в руках. Пендергаст продемонстрировал им свой значок и что‑то резко сказал. Копы спрятали оружие и ретировались. Еще через несколько секунд агент ФБР вернулся к своей машине.
— В автомобиле ничего нет, — сказал он Норе. — Он, видимо, прихватил адрес с собой. Остается надеяться, что дом Ленга где‑то поблизости.
Пендергаст предложил Проктору поставить машину около монумента Гранту и ждать звонка. Затем они быстро зашагали вниз по Сто тридцать первой улице и уже через несколько секунд оказались на Риверсайд‑драйв. Вдоль противоположной стороны улицы тянулся Риверсайд‑парк. Казалось, что его деревья подобно часовым охраняют таинственное, скрытое в темноте пространство. За парком в неярком свете луны поблескивала поверхность Гудзона.
Нора посмотрела вначале налево, а затем направо, но увидела лишь бесконечные кварталы обветшалых домов, давно заброшенных особняков и убогих благотворительных ночлежек.
— Как мы найдем дом Ленга? — спросила она.
— У него будут некоторые специфические черты, — ответил Пендергаст. — Это будет по меньшей мере столетний особняк, не разделенный на отдельные квартиры. Скорее всего он кажется со стороны брошенным, и в то же время доступ в него надежно блокирован. Итак, предлагаю вначале двинуться на юг.
Но прежде чем начать поиски, Пендергаст положил ладонь на плечо девушки и сказал:
— Как правило, я не позволяю гражданским лицам принимать участие в полицейской операции.
— Но поскольку исчез мой бойфренд...
Пендергаст поднял руку, не дав ей закончить.
— Времени на дискуссии у нас нет. Я уже проиграл в уме все осложнения, которые мы можем встретить, и поэтому буду говорить прямо. Если мы найдем дом Ленга, то мои шансы на успех, если я буду действовать в одиночку, минимальны.
— Хорошо. Я все равно не позволила бы вам оставить меня на улице.
— Знаю. Кроме того, я знаю, что, учитывая хитроумие Ленга, два человека имеют больше шансов на успех, чем большая и шумная толпа представителей официальной власти. Следует учитывать и то, что на привлечение внимания властей уйдет немало времени. Однако должен предупредить, доктор Келли, что я вовлекаю вас в предприятие, где на ситуацию будет влиять бесконечное число переменных величин. Короче говоря, мы можем оказаться в таком положении, когда вы, или я, или мы оба погибнем.
— Я готова пойти на риск.
— И еще одно, последнее, замечание. Я полагаю, что мистер Смитбек уже умер — или умрет к тому времени, когда мы найдем дом. Так что скорее всего спасательная операция либо уже закончилась, либо вскоре закончится провалом.
Нора молча кивнула. Сказать что‑то она была не в силах.
Не говоря ни слова, Пендергаст повернулся и двинулся в южном направлении.
Вначале они миновали несколько старых домов, разделенных на отдельные квартиры, затем прошли мимо ночлежки. Обитающие в ней алкоголики, сидя на ступенях, проводили их равнодушным взглядом. За ночлежкой тянулся длинный ряд убогих домишек.
В первый раз Пендергаст задержался перед небольшим заброшенным особняком, с заколоченными досками окнами и без домофона. Пендергаст осмотрел фасад и через дыру в металлической ограде быстро подошел к дому.
— Что вы думаете? — спросила Нора.
— Я думаю, что нам следует проникнуть внутрь.
То место, где когда‑то находилась дверь, закрывали два листа фанеры, скрепленные между собой металлической цепью. Пендергаст посмотрел на висячий замок, сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда какой‑то прибор, из которого торчала металлическая спица. Спица чуть поблескивала в свете уличного фонаря.
— Что это? — спросила Нора.
— Электронная отмычка, — ответил Пендергаст, вставляя спицу в замок.
Через мгновение дужка замка уже оказалась в его пальцах. Агент ФБР освободил фанерные листы от цепи и нырнул в дом. Нора последовала за ним.
Темнота встретила их страшным зловонием. Пендергаст достал карманный фонарь, и луч света выхватил из тьмы гниющий мусор, дохлых крыс, дранки на стенах, с которых давно осыпалась штукатурка, шприцы, битые ампулы и лужи затхлой воды. Не говоря ни слова, Пендергаст направился к выходу. Нора поплелась следом.
Они продолжали поиск вплоть до Сто двадцатой улицы. Этот район казался вполне благополучным. Большинство домов было заселено.
— Дальше идти не имеет смысла, — бросил Пендергаст. — Будем двигаться на север.
Они почти добежали до Сто тридцать первой улицы — исходной точки их поиска — и пошли по Риверсайд‑драйв на север.
На Сто тридцать шестой улице пара задержалась перед очередным разрушенным домом. Пендергаст внимательно осмотрел здание и, не проронив ни слова, продолжил путь. Его лицо было более бледным, чем обычно: физическое напряжение сказывалось на еще не окрепшем после ранения организме.
Создавалось впечатление, что весь район Риверсайд‑драйв превратился в бесконечную череду заброшенных развалин. Норе казалось, что Ленг мог обитать в любом из этих некогда роскошных зданий.
— Похоже, — глядя в землю, сказал Пендергаст, — что мистер Смитбек испытывал большие трудности при поисках места для парковки.
Нора кивнула, ощущая, как в ней все сильнее нарастает отчаяние. Вот уже шесть часов Смитбек находится в руках Хирурга. А возможно, и дольше. Из этого следовал единственный вывод.
Глава 4
Кастер позволил Брисбейну попотеть вначале одну минуту, а затем еще две. После этого капитан улыбнулся (почти заговорщицки) и, кивнув в сторону нелепого кресла из хрома и стекла, спросил:
— Вы не возражаете, если я...
— Пожалуйста, — кивнул в ответ Брисбейн.
Кастер опустился в кресло, стараясь устроиться в нем настолько уютно, насколько допускал этот дурацкий предмет мебели. Затем он снова улыбнулся и спросил:
— Вы, кажется, хотели что‑то сказать?
Задав вопрос, он попытался закинуть одну затянутую узкой штаниной ногу на другую, но нелепый угол сиденья идиотского кресла не допустил подобной вольности, и капитану пришлось вернуть ногу на место. Однако, не утратив самообладания ни на йоту, он поднял голову и вопросительно вздернул брови.
Брисбейн тоже успел взять себя в руки.
— Нет, я ничего не хотел вам сказать. Я просто подумал...
— О чем?
— Пустяк, не стоит вашего внимания.
— В таком случае расскажите мне о костюмированных балах, которые, по вашему утверждению, часто проводятся в музее.
— Да, мы часто проводим различные мероприятия. Для сбора средств, например. Во время открытия новых залов или других подобных событий. Иногда это бывают костюмированные балы. Я всегда наряжаюсь одинаково. Как направляющийся в Сити английский банкир. Котелок, брюки в полоску, визитка.
— Понимаю, — сказал Кастер и, глядя на зонт, спросил: — И само собой, зонт?
— Черный зонт имеется почти у каждого.
По лицу генерального советника было невозможно понять, что он думает или какие чувства испытывает. Это еще раз говорило о его высокой профессиональной подготовке.
— Как давно вы приобрели эту шляпу?
— Я вам это уже сказал.
— Где вы ее купили?
— Попытаюсь вспомнить... В какой‑то антикварной лавке в Гринвич‑Виллидж... Или, возможно, в «Три‑Би‑Ка» на Лиспанард‑стрит...
— И сколько она стоила?
— Не помню. Где‑то в районе тридцати — сорока долларов. Послушайте, почему вас так заинтересовала эта шляпа? Котелки носят многие мужчины, — утратив на миг свою сдержанность, спросил Брисбейн.
Следи за его глазами.
Теперь в его глазах можно было заметить страх. И не только. У генерального советника взгляд стал явно виноватым.
— Неужели? — ровным голосом произнес Кастер. — Множество мужчин, вы говорите? Лично я знаю лишь одного человека, который носит котелок. И этот человек — серийный убийца.
Слово «убийца» прозвучало в кабинете впервые, и Кастер сделал на него несильное, но все же заметное ударение. Ему очень нравилось, как он разыгрывает свою партию. Это было похоже на действия опытного удильщика, который подводит к берегу крупную форель. Жаль, что вся сцена не фиксируется на видео. Шеф бы с удовольствием посмотрел запись. Более того, ее можно было бы использовать в качестве наглядного пособия при подготовке детективов.
— Теперь вернемся к зонту.
— Я купил его в... Нет, не помню. Я часто теряю зонты и каждый раз приобретаю новый, — пожал плечами Брисбейн.
Он хотел сделать это как можно более небрежно, но плечи остались напряженными.
— А где находятся другие предметы вашего наряда?
— В стенном шкафу. Смотрите, не стесняйтесь.
Кастер не сомневался, что остальные части костюма будут в точности отвечать описанию внешности преступника, включая черное старомодное пальто. Поэтому, проигнорировав попытку хитреца отвлечь его внимание, спросил:
— И где же вы приобрели ваш костюм?
— Насколько помнится, брюки и визитку я нашел в магазине подержанного платья неподалеку от универмага «Блю‑мингдейл». Название лавки я не запомнил.
— Не сомневаюсь, — сказал Кастер, пронзая Брисбейна взглядом. — Вам не кажется, что это довольно необычный выбор для маскарада? Я имею в виду костюм английского банкира.
— Терпеть не могу нелепые и смешные наряды. Я появлялся в этом костюме по меньшей мере на полудюжине балов. Каждый сможет вам это подтвердить. Я часто пользовался этим нарядом.
— В том, что вы часто им пользовались, я нисколько не сомневаюсь. Весьма часто, — произнес Кастер и посмотрел на Нойса.
У сержанта был возбужденный и даже несколько хищный вид. До него, видимо, дошло значение происходящих перед ним событий.
— Мистер Брисбейн, где вы находились между одиннадцатью часами вечера двенадцатого октября и четырьмя часами утра тринадцатого?
Это был тот отрезок времени, в течение которого, по мнению экспертов, был убит Пак.
— Сейчас... — Брисбейн задумался. — Сразу и не вспомнишь, — со смехом добавил он.
Кастер ответил ему легким смешком.
— Не могу припомнить, что делал той ночью. Во всяком случае, точно. После двенадцати или часа я наверняка был уже в постели. Но до этого... Все. Вспомнил! Тот вечер я провел дома. За чтением.
— Вы живете один, мистер Брисбейн?
— Да.
— Следовательно, нет никого, кто мог бы подтвердить, что вы были дома? Может быть, это может подтвердить консьержка? Подруга? Бойфренд?
— Нет, — заметно помрачнев, ответил Брисбейн. — Свидетелей нет. Если вы с этим закон...
— Минуточку, мистер Брисбейн. Где вы живете? Я запамятовал адрес, который вы мне назвали.
— Я вам его не называл. А живу я на Девятой улице, рядом с Университетской площадью.
— Хм‑м... Не более чем в десяти кварталах от парка на Томпкинс‑сквер. Места, где произошло второе убийство.
— Забавное совпадение.
— Несомненно. — Кастер взглянул в окно, за которым лежал невидимый в темноте Центральный парк. — А то, что первое убийство произошло буквально напротив ваших окон, тоже, без сомнения, является совпадением.
— Послушайте, детектив, — помрачнев еще сильнее, сказал Брисбейн. — Мне кажется, мы достигли того момента, когда вопросы кончились, им на смену пришли беспочвенные спекуляции. — Он вместе с креслом отодвинулся от стола, чтобы подняться. — А теперь, если не возражаете, я должен принять меры, чтобы удалить ваших людей с территории музея.
Кастер остановил его движением руки и посмотрел на Нойса. «Будь готов», — говорил этот взгляд.
— Остается еще пара вопросов, — сказал капитан и, небрежно достав из блокнота хранившийся между страниц листок бумаги, продолжил: — Осталось еще третье убийство. Вы знакомы с Оскаром Гиббсом?
— Мне кажется, что это помощник мистера Пака.
— Именно. Согласно заявлению мистера Гиббса, двенадцатого октября вскоре после полудня вы и мистер Пак провели в архиве... м‑м... небольшую дискуссию. Это произошло сразу после того, как департамент людских ресурсов отверг вашу рекомендацию об увольнении мистера Пака.
— На вашем месте я не стал бы верить всему тому, что говорят люди, — слегка покраснев, ответил Брисбейн.
— Я и не верю, мистер Брисбейн. Не верю, — сказал Кастер и сопроводил свои слова длительной и весьма многозначительной паузой. — Итак, указанный мистер Оскар Гиббс сообщил, что вы и Пак кричали друг на друга. Или, точнее, вы кричали на мистера Пака. Вас не затруднит изложить мне вашу версию того, что произошло между вами?
— Я делал выговор мистеру Паку.
— За что?
— За то, что он нарушил мои инструкции.
— В чем их суть?
— Я требовал, чтобы он занимался своим делом.
— Своим делом? Каким образом он манкировал своими обязанностями?
— Он отвлекался на посторонние дела. Помогал Норе Келли в ее делах, не имеющих отношения к музею. Он делал это, несмотря на то что я специально...
Кастер решил, что настало время начинать последнюю атаку.
— По словам мистера Гиббса (я позволю себе зачитать его показания): «Он кричал на мистера Пака и угрожал его похоронить. Он (то есть вы, мистер Брисбейн) заявил, что долго ждать этого не придется». Вы употребили слово «похороню».
— Это всего лишь весьма распространенный оборот речи.
— А затем, менее чем через двадцать четыре часа после этого, в архиве на роге динозавра было обнаружено тело мистера Пака. Перед этим труп был изуродован. Подобная операция, мистер Брисбейн, требует времени. У меня нет сомнения, что она была произведена человеком, прекрасно знакомым с музеем. Кем‑то, кто имел доступ ко всем коллекциям и архивам. Кем‑то, кто мог перемещаться по всему зданию музея, не вызывая подозрений. Одним словом, убийца должен быть в музее своим человеком. Затем Нора Келли получила записку, напечатанную на машинке мистера Пака. В этой записке ее приглашали спуститься в архив. Она последовала приглашению, и на нее было совершено нападение с целью убийства. Нора Келли. Еще одна заноза в вашей... м‑м... вашем боку. Третья заноза — агент ФБР. Он в то время находился в госпитале после нападения неизвестного человека в котелке.
Брисбейн смотрел на Кастера с таким видом, словно не верил своим ушам.
— Почему вы не хотели, чтобы Пак помогал Норе Келли в ее, как вы выразились, не относящихся к музею делах?
Ответом ему было молчание.
— Вы боялись, что они смогут что‑то обнаружить? Что‑то найти?
— Я... я... — пролепетал Брисбейн.
И в этот момент Кастер нанес решающий удар:
— Почему вы стали подражать серийному убийце девятнадцатого века, мистер Брисбейн? Может быть, вас толкнула на это какая‑то находка в архиве? Может быть, мистер Пак что‑то узнал?
К Брисбейну наконец вернулся дар речи.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 83 | Нарушение авторских прав