|
Читайте также: |
— Разбей их мебель! — закричал Конор. — Круши все подряд.
Чудовище потопталось внутри дома, разломав всю мебель и словно чувствуя удовлетворение от треска и грохота.
— Громи все подряд! — ревел Конор. И чудовище ревело ему в ответ, круша остатки стен — буквально втаптывая их в землю. Конор рванулся на помощь, схватил упавший сук и стал бить те стёкла, что пока уцелели.
Он вопил так громко, что сам себя не слышал. Все его мысли растворились в ярости разрушения, в бездумной жажде уничтожения. Ломать, ломать и ломать!
Чудовище оказалось право. Это приносило удовлетворение.
Конор кричал, пока не охрип, крушил, пока руки не покрылись кровью. Когда же, наконец, он остановился, то увидел, что чудовище стоит по другую сторону развалин и смотрит на него. Конор задыхался, ему пришлось опереться на сук, чтобы не упасть.
— Вот теперь все разрушено должным образом, — подвело итог чудовище.
И тут, совершенно неожиданно, Конор вернулся в гостиную бабушки и увидел, что разгромил всю комнату.
Разрушение
Диван был разбит. Деревянные ножки оказались сломаны, обивка порвана в клочья, сорванные со стены часы превратились в неузнаваемые обломки. Конор разнёс лампы, два маленьких столика, которые стояли по сторонам дивана, а в книжном шкафу у окна были изодраны книги. Даже обои висели грязными бесформенными полосами. Дверцы застеклённого шкафа были разбиты, а содержимое опрокинуто на пол.
Конор застыл, потрясенный. Он посмотрел на свои руки, покрытые кровью и занозами. Его ногти были поломаны и окровавлены, пальцы болели.
— Боже мой, — прошептал мальчик.
Он повернулся к чудовищу, но того нигде не было.
— Что ты наделал?! — закричал Конор в пустоту. Он не мог и шагу ступить из-за обломков, раскиданных по полу.
Ему самому все это было не убрать.
Никак.
Нет выхода?
— Боже мой, — снова прошептал он. — Боже мой.
— Разрушение приносит удовлетворение, — услышал Конор, но этот голос скорее напоминал свист ветра.
А потом он услышал, как к дому подъехала машина бабушки.
***
И бежать-то было некуда. Не было времени даже на то, чтобы выскочить через заднюю дверь и помчаться куда глаза глядят, туда, где бабушка никогда его не найдет.
«Но теперь, после того, что я сделал, отец точно не возьмет меня, — подумал Конор. Они никогда не позволят мальчику, сотворившему такое жить в одном доме с…»
— Боже мой, — в очередной раз повторил Конор. Сердце его едва не выпрыгивало из груди.
Бабушка повернула ключ в замке и открыла входную дверь.
***
Секунду, пока шла к гостиной, она играла с сумочкой… до того, как поняла, где Конор и что он сделал. Он видел, что лицо у неё усталое, но по нему ничего нельзя прочесть, ни хорошее, ни плохое: оно было точно таким же, как в больнице, в палате матери Конора.
А потом она огляделась.
— Что за?.. — начала она, но осеклась, не желая произносить слово «черт» в присутствии Конора. Она словно окаменела. Так и стояла, держа свою сумочку. Только глаза ее двигались, с недоверием отмечая разрушения в гостиной, но отказываясь принять это за реальность. Конору показалось, что она даже дышать перестала.
А потом она посмотрела на мальчика. Рот ее открылся, глаза выпучились. Она осознала, что он стоит посреди гостиной и руки у него окровавлены.
Ее рот закрылся, но не так, как обычно. Он дрожал и трясся, словно она с трудом сдерживала слезы и пыталась сохранить лицо.
А потом она застонала, и звук этот вырвался из глубины груди, хотя рот оставался крепко сжат.
Этот звук был полон такой боли, что Конору захотелось зажать уши.
Она стонала ещё и ещё. А потом громко всхлипнула. Ее сумочка упала на пол. Она зажала себе рот, словно хотела сдержать эти чудовищные стоны, так и рвавшиеся наружу.
— Бабушка? — спросил Конор, и голос его задрожал от ужаса.
А потом бабушка закричала. Она раскинула руки, сжала кулаки, широко открыла рот и изо всех сил завопила. Кричала она так громко, что Конору все-таки пришлось заткнуть уши. На него она не смотрела, а, уставившись в пустоту, вопила.
Конор в жизни своей никогда так не пугался. Он словно оказался на краю мира, словно и впрямь попал в свой кошмар, полный криков, на краю бездны...
А потом бабушка вошла в комнату.
***
Она метнулась вперед, словно ничего не видела вокруг. Конор быстро перепрыгнул обломки дивана и поднял руку, чтобы защититься от ударов…
Но она бежала не к нему.
Лицо у неё скривилось от рыданий, и стоны вновь рвались из груди. Она подбежала к застеклённому шкафу — единственному предмету, оставшемуся на своем месте.
Схватила его за край.
Резко дернула…
Еще раз…
В третий...
Шкаф с грохотом полетел на пол, и прозвучало заключительное «хрясь».
Потом бабушка простонала в последний раз и наклонилась вперед, упершись руками в колени, воздух со свистом вырывался из её груди.
Она даже не взглянула на Конора, не взглянула на него ни разу, просто повернулась и покинула комнату, оставив сумочку там, где та упала, отправилась в ванную и заперла двери.
***
Конор все это время простоял на одном месте. Он так и не решил, надо ему двигаться или нет.
Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вошел на кухню и отыскал несколько пустых мешков для мусора. Он провозился с мусором до поздней ночи, но так и не управился с ним. Только на рассвете он сдался.
Он поднялся по лестнице, так и не смыв грязь и засохшую кровь. Проходя мимо комнаты бабушки, увидел полоску света под дверью. Выходит, она тоже не спала.
Зато он отлично слышал, как она плачет.
Невидимый
Конор ждал на школьном дворе.
Он уже видел Лили. Она была с группой девочек, которые, насколько он знал, не слишком-то походили на нее, и которых она не очень любила. Однако сейчас она молча стояла с ними, в то время как они о чем-то оживленно болтали.
Словно не видела его вовсе.
Так что он стоял один, прислонившись к задней каменной стене школы, подальше от других ребят, которые визжали, смеялись, показывали друг другу что-то в мобильниках, словно в мире все было в порядке и ничего неправильного не могло с ними случиться.
А потом Конор увидел их. Гарри, Салли и Антон шли прямо к нему, наискосок пересекая двор, причем Гарри не спускал с него глаз. И взгляд его был не насмешливым, а тревожным. А вот его дружки как будто чего-то с удовольствием ждали.
Они подошли, и Конор почувствовал облегчение и слабость.
***
В это утро он проспал достаточно долго, чтобы успеть увидеть кошмар, как будто ему и без того не было плохо. Все повторилось снова: ужас и падение, и отвратительная тварь, поджидавшая в конце. Проснулся он с криком. Начинавшийся день не обещал ничего лучшего.
Когда он наконец набрался храбрости спуститься, отец на бабушкиной кухне готовил завтрак.
Бабушки нигде не было видно.
— Очнулся? — поинтересовался отец, держа в руке кастрюльку, в которой варил яйца.
Конор кивнул. И хотя он совершенно не чувствовал голода, подсел к столу. Отец закончил с яйцами и разложил в две тарелки тосты, намазанные маслом — одну тарелку для себя, одну для Конора. Они принялись за еду.
Тишина на кухне была такой тяжкой, что Конор с трудом дышал.
— Ты устроил настоящий беспорядок, — наконец объявил отец.
Конор продолжал есть, стараясь откусывать кусочки как можно меньше.
— Она позвонила мне утром. Рано-рано.
Конор откусил еще один микроскопический кусочек.
— Твоей маме стало хуже, Кон, — продолжал отец, Конор быстро поднял голову. — Бабушка поехала в больницу, поговорить с врачами. А я должен отвезти тебя в школу…
— «В школу»? — удивился Конор. — Хочу увидеть маму!
Но отец тут же покачал головой.
— Сейчас там детям делать нечего. Я заброшу тебя в школу и поеду в больницу, а сразу после уроков заеду за тобой и отвезу к маме, — Быть может, я заберу тебя раньше… если возникнет необходимость.
Конор резко выпрямился, отложив нож и вилку. Больше он есть не хотел.
— Эй! — позвал отец. — Помнишь, я говорил, что нужно быть храбрым? Вот сейчас самое время стать храбрым, сынок, — он кивнул в сторону гостиной. — Я понимаю, как ты расстроился, — потом он печально улыбнулся, но тут же вновь посерьёзнел. — Точно так же, как твоя бабушка.
— Я не хотел, — объявил Конор, чувствуя, как учащенно колотится его сердце. — Я не знаю, как все это случилось.
— Все в порядке, — заверил его отец.
Конор нахмурился.
— В порядке?
— Ни о чем не беспокойся, — продолжал отец, заканчивая свой завтрак. — В море случаются вещи и похуже.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что все мы сделаем вид, будто ничего не случилось, — твердо объявил отец. — Потому что сейчас происходят другие, более неприятные вещи.
— Это ты о маме?
Отец вздохнул.
— Доедай свой завтрак.
— Вы даже не собираетесь наказать меня?
— А смысл, Кон? — Отец покачал головой. — Есть ли в этом смысл?
***
На уроке Конор не слышал ни одного слова, но учителя словно не замечали его, задавая вопросы классу. Мисс Марл не потребовала у него Жизнеописание — хотя был последний день сдачи этой домашней работы. А ведь Конор так и не написал ни единого предложения.
Однако казалось, что это никого не интересовало.
Одноклассники тоже сторонились Конора, словно от него плохо пахло. Он даже попытался припомнить, перебросился ли с ними хоть одним словом с самого утра. Нет. Выходило так, что в этот день он говорил только с отцом.
Как такое может быть?
Но вот, наконец, появился Гарри. И это, по меньшей мере, было в порядке вещей.
— Конор О’Молли, — объявил Гарри, остановившись в шаге от него. Салли и Антон хихикали у него за спиной.
Конор встал у стены, опустил руки, готовый к удару, откуда бы тот ни последовал.
Только его никто не бил.
Гарри не двигался. Салли и Антон тоже, только их улыбки постепенно увяли.
— Чего ждете? — поинтересовался Конор.
— Вот именно, — обратился Салли к Гарри. — Чего ждем-то?
— Врежь ему, — прибавил Антон.
Но Гарри не двигался. Он внимательно разглядывал Конора. В этот миг Конору показалось, что в мире нет никого, кроме него и Гарри. Его ладони вспотели. Сердце учащенно билось.
«Давай», — подумал Конор, а потом только понял, что сказал это вслух.
— Давай!
— Что? — спокойно переспросил Гарри. — Что тебе нужно от меня, О‘Молли?
— Он хочет, чтобы ты его в землю заколотил, — предположил Салли.
— Он хочет, чтобы ты пнул его в задницу, — высказался Антон.
— Это так? — спросил Гарри, и со стороны могло показаться, что говорит он совершенно серьезно. — Ты в самом деле этого хочешь?
Конор промолчал. Просто стоял, сжав кулаки.
Ждал.
А потом прозвонил звонок. Громко прозвонил. И мисс Кван прошла по двору, чтобы поговорить с другой учительницей. По дороге она посматривала на учеников во дворе и особенно на Конора и Гарри.
— Думаю, мы никогда не узнаем, чего хочет этот О’Молли.
Антон и Салли рассмеялись, хотя, судя по всему, не поняли шутки, а потом все трое повернулись и отошли от Конора.
Но даже отойдя, Гарри не спускал взгляда с Конора.
А тот остался один.
Словно был невидим для остального мира.
Лекарство из тиса
— Дорогой мой, — пробормотала мама, чуть приподнявшись на постели, когда Конор вошел в палату.
Он видел, с каким трудом ей это удалось.
— Я пойду, — заявила бабушка, встала со своего места и прошла к дверям, даже не взглянув на Конора.
— А я, спортсмен, пойду поищу, чем здесь можно перекусить, — сказал отец, так и оставшийся у двери. — Ты чего-нибудь хочешь?
— Хочу, чтобы ты перестал называть меня «спортсмен», — заявил Конор, не сводя глаз с матери. Она рассмеялась.
— Ну, я сейчас вернусь, — и отец вышел за дверь, оставив Конора один на один с матерью.
— Подойди, — попросила она, похлопав рукой по постели. Конор подошел и сел рядом, так чтобы не потревожить трубки, которые шли к ее руке, и те трубки, что подавали воздух в ее ноздри, или те трубки, которые, как он знал, были подведены к ее груди: по ним подавали ярко–оранжевую химическую смесь — главное лекарство.
— Как дела у моего Конора? — спросила мама, протянув тонкую руку, чтобы взъерошить ему волосы. Конор увидел желтое пятно вокруг того места, к которому присоединяли трубку, и маленькие пурпурные точки на внутренней стороне локтя.
Но мама улыбалась. Ей было тяжело, она была измучена, но улыбалась.
— Знаю, выгляжу так, что испугаться можно, — вздохнула она.
— Нет, что ты, — возразил Конор.
Она запустила пальцы ему в волосы.
— Думаю, эту ложь я тебе прощу.
— С тобой все в порядке? — спросил Конор, и хотя сейчас вопрос этот звучал нелепо, она поняла, что он хочет узнать.
— Ну, видишь ли, милый, — начала она. — Просто какие-то лекарства, которые они испытывали, не сработали так, как им хотелось. И они не сработали намного раньше, чем они рассчитывали. Если так можно выразиться.
Конор покачал головой
— Это не только в моём случае, — заверила мама. Конор увидел, что улыбка чуть скривилась, будто маме было трудно удержать её на лице. Потом мама глубоко вздохнула и тихонько шмыгнула носом, словно пытаясь удержаться от слез.
— Все происходит немножко быстрее, чем я рассчитывала, милый, — сказала она, и в этот раз голос ее звучал глухо, так что у Конора желудок скрутило. Неожиданно он обрадовался тому, что ничего не ел с самого завтрака.
— Но есть еще одна штука, которую они собираются попробовать; говорят, даёт хорошие результаты, — продолжала мама. Голос ее остался хриплым, но она снова улыбалась.
— А почему они не попробовали ее раньше? — спросил Конор.
— Помнишь, сколько курсов лечения я прошла? — спросила она. — Потеряла все волосы…
— Конечно.
— Только что-то не сработало так, как они хотели, — продолжала мама. — Такое всегда возможно, но они-то надеялись вообще этим не пользоваться, — она опустила взгляд. — И уж особенно так скоро.
— Ты хочешь сказать, что сейчас уже слишком поздно? — эти слова вырвались у него, прежде чем он успел понять, что говорит.
— Нет, Конор, — ответила она быстро, — Не думай так. Не слишком поздно. Лечиться никогда не поздно.
— Ты уверена?
Мама снова улыбнулась.
— Я верю в каждое слово, которое говорю, — сказала она, и голос ее немного окреп.
И тут Конор вспомнил слова чудовища: «Вера — часть исцеления».
Ему казалось, что он почти не дышит, но напряжение стало понемногу спадать, в желудке отпустило. Мама, видя, что Конор расслабился, погладила его руку.
— Вот что интересно, — снова заговорила она, и голос ее зазвучал чуть бодрее. — Помнишь дерево на холме за нашим домом?
Глаза Конора расширились.
— Так вот, хочешь верь, хочешь нет, но лекарство, которое я сейчас принимаю, делается из тиса, — продолжала мама.
***
— Из тиса? — тихо переспросил Конор.
— Да, — ответила ему мама. — Я читала об этом, когда всё только начиналось, — Она кашлянула в руку, раз, потом другой. — Я имею в виду, я надеялась, что болезнь не зайдет так далеко, но ведь правда же невероятно, что мы все время видели тис за окном, и тут выяснилось, что именно это дерево может меня вылечить.
Мысли Конора закрутились с такой скоростью, что он почувствовал головокружение.
— Растения поистине удивительны, разве нет? — продолжала мама. — Мы так много делаем, чтобы их извести, а они потом нас спасают.
— Так это лекарство спасет тебя? — спросил Конор. Больше он ничего сказать не мог.
Мама снова улыбнулась.
— Надеюсь, — сказала она. — Я в это верю.
Может ли такое быть?
Конор вышел в больничный коридор. Мысли его неслись по кругу. Лекарство из тиса. Исцеляющее лекарство. Лекарство вроде того, что Провизор отказался делать для пастора. Хотя, честно говоря, Конор до сих пор так и не понял, почему нужно было разрушить дом пастора.
Если только…
Если только у чудовища не было на то какой-то причины. Если только оно не пришло излечить мать Конора.
Конор едва смел надеяться. Он старался не думать об этом.
Нет.
Конечно, нет. Так не может быть, не будь идиотом. Чудовище — сон. Все, что оно рассказывает, — сон.
А листья? А ягоды? И деревце, проросшее из пола? И разгром в бабушкиной гостиной?
Неожиданно Конор расслабился, ему даже показалось, что он не идет, а плывет по воздуху.
Может такое быть? Может все это оказаться правдой?
Конор услышал голоса и посмотрел в коридор. Похоже, бабушка и его папа сцепились.
***
Конор не слышал, о чем они говорили, но бабушка яростно тыкала пальцем в грудь отца.
— И чего вы от меня хотите? — потребовал ответа отец, достаточно громко, чтобы другие люди, находившиеся в коридоре, обратили на них внимание. Конор не слышал, что ответила бабушка; она, словно порыв бури, пронеслась мимо него и, даже не взглянув на внука, исчезла в палате матери.
Отец подошел к Конору, выглядел он поникшим.
— Что происходит? — поинтересовался Конор.
— Твоя бабушка рассердилась на меня, — ответил отец, попытавшись выдавить улыбку. — Как обычно.
— Почему?
Отец скорчил недовольную гримасу.
— У меня плохие новости, Конор, — начал он. — Сегодня вечером я улетаю.
— Сегодня вечером? — переспросил Конор. — Почему?
— Малышка заболела.
— Ого, — пробормотал Конор. — И что с ней?
— Возможно, ничего серьезного. Но Стефани как безумная, отвезла ее в больницу и хочет, чтобы я летел назад прямо сейчас.
— И ты полетишь?
— Да, но я вернусь, — пообещал отец. — В воскресенье через неделю, или нет, через две. В следующий раз они отпустят меня на более длительный срок, чтобы я смог побыть с тобой.
— Две недели, — пробормотал Конор себе под нос. — Ладно. Мама сейчас начинает новый курс лечения. Ей должно стать лучше. Так что к тому времени, как ты вернешься…
Он замолчал, когда увидел лицо отца.
— Почему бы нам не пойти прогуляться, сынок? — предложил отец.
***
В больнице был свой маленький парк — дорожки среди деревьев. Пока Конор и его отец искали свободную скамейку, они разминулись с пациентами в больничных халатах, которые бродили по парку с родными или вышли прогуляться в одиночестве, чтобы украдкой покурить. Из-за них парк напоминал огромную больничную палату под открытым небом. Или место, где собрались на отдых призраки.
— Хочешь поговорить со мной? — спросил Конор, когда они присели на скамейку. — В последнее время все хотят со мной поговорить…
— Конор, — начал отец. — Новый курс лечения, который проходит твоя мама…
—… ей поможет, — уверенно заявил Конор.
Отец мгновение сидел молча.
— Нет, Конор, — наконец возразил он. — Возможно, вовсе нет…
— Поможет, — настаивал Конор.
— Это последняя соломинка, сынок. Мне жаль, что все происходит так быстро.
— Это вылечит ее. Я уверен.
— Конор, — продолжал его отец. — Конор, бабушка злится на меня ещё и потому, что думает, будто мы не говорим тебе правды. О том, что сейчас происходит.
— Да что бабушка об этом знает?
Отец положил руку ему на плечо.
— Конор, бабушка…
— Мама всё делает правильно, — Конор встал и покачал головой. — Этот новый курс лечения — тайна. Он поможет, есть причина. Я знаю, что говорю.
Отец, казалось, смутился.
— Какая ещё причина?
— Возвращайся в Америку, — продолжал Конор, — Возвращайся к своей новой семье, нам будет хорошо здесь без тебя. Лекарство поможет.
— Конор, не…
— Да! Оно поможет.
— Сынок, — продолжал отец, подавшись вперед. — В жизни не всегда всё кончается так хорошо, как в сказке.
Конор замер. А ведь отец прав. Разве нет? Именно это пыталось объяснить чудовище. Его истории были словно дикие, дикие звери и уводили в такие дебри, о которых ты и не подозревал.
Отец покачал головой.
— Похоже, я хочу от тебя слишком многого. Так и есть. Это несправедливо и жестоко… Такого быть не должно…
Но Конор не отвечал.
— Я вернусь через неделю, в воскресенье, — заверил отец. — Ты помни об этом, ладно?
Конор заморгал от яркого солнечного света. Октябрь в этот году выдался и в самом деле теплым, словно лето никак не хотело прощаться.
— И на сколько ты приедешь? — наконец спросил он.
— Как смогу.
— А потом ты снова уедешь.
— Да, я…
— К другой семье, — закончил за отца Конор.
Отец попытался снова коснуться плеча Конора, но тот развернулся и пошел назад, к больнице.
Лекарство сработает, именно поэтому чудовище и рассказывало все эти сказки. Оно должно сработать. Если чудовище настоящее, все так и будет.
Перед тем как войти в больницу, Конор посмотрел на часы на ее фасаде.
Еще восемь часов до 00:07.
Без истории
— Ты можешь ее вылечить? — спросил Конор.
— Тис — лечебное дерево, — ответило чудовище. — Именно эту форму я чаще всего выбираю для прогулок.
Конор нахмурился.
— Это не ответ.
Чудовище лишь злобно ухмыльнулось.
***
Бабушка отвезла Конора домой, когда мама, пообедав, уснула. Она до сих пор не разговаривала с ним о разгромленной гостиной. Похоже, она вообще собиралась как можно меньше с ним говорить.
— Я поехала назад, в больницу, — объявила она, когда тот вылез из машины. — Сам себе приготовишь поесть. Знаю, что, по крайней мере, это ты умеешь.
— Как думаете, папа уже в аэропорту? — спросил Конор.
Вместо ответа бабушка только нетерпеливо вздохнула. Конор закрыл дверцу, и она уехала. Он поплелся в дом. Там теперь остались только часы на кухне — дешевые, на батарейке. Они отсчитывали время, которое приближалось к полуночи, а бабушки всё не было. Он даже подумывал ей позвонить, но вспомнил, как та накричала на него, когда таким звонком он разбудил маму. Конор ждал, пока часы не показали 00:07. А потом вышел наружу и позвал:
— Где ты?
— Я здесь, — ответило чудовище и с лёгкостью перешагнуло через флигель, в котором бабушка устроила себе кабинет.
***
— Ты сможешь ее вылечить? — спросил Конор.
Чудовище посмотрело на него сверху вниз.
— Это не моя забота.
— Почему нет? — спросил Конор. — Ты разрушаешь дома и спасаешь ведьм. Ты говорил, что каждая твоя часть — лечебная, если правильно её использовать.
— Если твою мать можно вылечить, то тис поможет ей, — ответило чудовище.
Конор скрестил руки на груди.
— А её можно вылечить?
Тогда чудовище сделало то, чего раньше никогда не делало.
Оно село. Поместило свой огромный вес на крышу бабушкиного флигеля. Конор слышал, как затрещало дерево, и видел, как просела крыша. Его сердце едва не выскочило из груди. Если чудовище разрушит и кабинет, то неизвестно что бабушка сделает с ним. Может, отправит в тюрьму. Или хуже того, в школу-интернат.
— Ты до сих пор так и не понял, почему вызвал меня? — спросило чудовище. — До сих пор не понял, почему я снова вышел на прогулку. Я ведь не каждый день это делаю, Конор О’Молли.
— Я тебя не звал, — ответил Конор. — Может, только во сне. Даже если и звал, то для того, чтобы ты помог маме.
— Так ли?
— А для чего же еще? — спросил Конор, и голос его стал таким пронзительным, что даже звенел. — Уж точно не для того, чтобы слушать твои жуткие истории.
— Ты не забыл про гостиную твоей бабушки?
Конор не смог сдержать улыбку.
— Так я и думал, — продолжало чудовище.
— Я не шучу! — возразил Конор.
— Так и я не шучу. Но мы ещё не готовы для третьей, последней истории. Хотя скоро время придет. А после этого ты сам расскажешь мне свою историю, Конор О’Молли. Ты расскажешь мне свою правду, — и чудовище наклонилось к нему. — Ты понимаешь, о чем я говорю.
Неожиданно их снова окружил туман, и бабушкин двор растаял. Мир изменился, стал серым и пустым, а потом Конор понял, где он — он очутился в собственном кошмаре.
***
Пришли чувства — те, что он не раз испытывал, и выглядело все точно так же. Края мира крошились, а Конор держал ее за руки и чувствовал, как слабеет, как она соскальзывает…
— Нет! — закричал он. — Нет! Только не это!
Туман рассеялся, Конор снова был во дворе бабушкиного дома. Чудовище все еще сидело на крыше.
— Это не моя правда, — голос Конора дрожал. — Это просто кошмар.
— И всё же это случится после третьего рассказа, — объявило чудовище, вставая. Крыша флигеля, казалось, вздохнула с облегчением.
— Здорово, — протянул Конор. — Еще один рассказ, когда есть вещи гораздо важнее.
— Истории — важны, — заверило чудовище. — Они могут оказаться важнее всего остального. Если в них есть правда…
— Правда жизни, — скривившись, заметил Конор.
Чудовище с удивлением посмотрело на мальчика.
— Вот именно, — согласилось оно. Потом повернулось, собираясь уйти, но через плечо взглянуло на Конора. — Скоро увидимся.
— Я хочу знать, что будет с моей мамой, — сказал мальчик.
Чудовище остановилось.
— А ты всё ещё не понял?
— Ты сказал, что ты — целебное дерево. Ты нужен мне, чтобы помочь.
— Значит, помогу, — вздохнуло чудовище.
Налетел порыв ветра, и оно исчезло.
Я больше не стану за тобой присматривать
— Я тоже хочу в больницу, — заявил Конор, сидя в машине бабушки. — Я сегодня не хочу идти в школу.
Бабушка нахмурилась. Возможно, она вообще больше не желала с ним разговаривать.
— Как она чувствовала себя ночью? — продолжал спрашивать Конор. Он ждал возвращения бабушки еще долго после того, как чудовище ушло, но, так и не дождавшись, уснул.
— Точно так же, — кратко ответила она, не отводя взгляда от дороги.
— Новое лекарство помогает?
Бабушка долго не отвечала. Конор уже подумал, что она не хочет отвечать, и собрался спросить снова, но тут она сказала:
— Говорить слишком рано.
Они проехали еще несколько перекрестков, а потом Конор спросил:
— Когда она вернется домой?
На это бабушка ничего не ответила. Она молчала все оставшиеся полчаса, пока они ехали к школе.
Не было никакой надежды привлечь внимание кого–то из класса. Кроме того, ни один преподаватель ни на одном уроке не вызвал его. Его не замечал никто из одноклассников. Во время обеда он попытался припомнить хотя бы ещё одно утро, за которое он не перекинулся ни с кем словом.
Он в одиночестве сидел на дальнем краю обеденного стола, так и не притронувшись к еде. В столовой царил невероятный шум, настоящий рев — его одноклассники кричали, вопили, боролись, смеялись. Лучшее, что мог сделать Конор, — игнорировать их.
Чудовище вылечит маму. Так и будет. Иначе зачем оно приходило? Других вариантов не было. Оно же ходячее дерево здоровья, такое же дерево, из которого сделали лекарство для матери. Иначе зачем это чудовище приходило?
«Пожалуйста, — мысленно попросил Конор, глядя на свой нетронутый поднос с обедом. — Пожалуйста».
Чьи-то руки резко ударили по подносу, и апельсиновый сок Конора выплеснулся ему на колени.
***
Конор вскочил, но недостаточно быстро. Колени были залиты липкой жидкостью, капающей на пол.
— О’Молли обмочился! — закричал Салли, и Антон у него за спиной разразился смехом.
— Вот! — добавил Антон, смахивая лужу по столу в сторону Конора. — Это тоже твоё!
Гарри стоял между Антоном и Салли, скрестив руки на груди, и внимательно смотрел на Конора.
Конор поймал его взгляд.
Они стояли так долго, что Салли и Антон начали переминаться с ноги на ногу. Им было невдомёк, что это за соревнование и что собирается делать Гарри.
Конора это тоже интересовало.
— Думаю, стоит поработать с тобой, О’Молли, — наконец объявил Гарри. — Кажется, я знаю, что тебе нужно…
— Ты это получишь прямо сейчас, — пробормотал Салли. Они с Антоном засмеялись, поигрывая кулаками.
Конор не увидел поблизости никого из преподавателей и понял: Гарри намеренно выбрал время.
Так что Конору придется выпутываться самостоятельно.
Гарри шагнул вперед, выглядел он совершенно спокойно.
— Предстоит самое тяжёлое испытание, О’Молли. — объявил Гарри. — Самое плохое, что я могу тебе сделать.
Он вытянул вперед руку, словно хотел пожать руку Конору.
Он и в самом деле хотел пожать ему руку.
И Конор ответил на его рукопожатие — автоматически, прежде чем успел понять, что делает. Они трясли друг другу руки, словно два бизнесмена в конце деловой встречи.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав