|
Читайте также: |
Опуская голову, я пролезаю под его рукой, но он цепляется за мое запястье и поднимает его над моей головой немного грубовато. Мы пьяны, никто из нас не думает рационально, но мой интерес к тому, что произойдет, заставляет меня стоять неподвижно.
Его зрачки такие большие, осталось лишь кольцо голубого. Щекой я ощущаю его горячее дыхание, когда он берет вторую мою руку и поднимает ее над головой, отчего мое тело прижимается к его. Кажется, я должна нервничать, но волнение пузыриться сквозь мое жаждущее тело.
Он наклоняется ко мне, и его грудь потирает мои возбужденные соски. — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Его голос хриплый.
Я честно качаю головой. — Нет.
Большой палец его свободной руки путешествует по моему боку и вдоль каждого ребра, прежде чем остановиться на моей тазовой кости. Облизнув губы языком, он передвигает рот к моей груди, и мои глаза закрываются, когда он берет в рот мой сосок.
— О Боже, — стону я, когда экстаз выстреливает между моих ног, и образуется в моем животе, когда моя спина изгибается. — Миша...
Он освобождает мои руки, и прежде чем возражение покидает мои губы, он поднимает меня и обрушивает свои губы на мои. Я сцепляю ноги вокруг его бедер, мои губы охотно раскрываются, разрешая его языку скользнуть в мой рот для останавливающего сердце поцелуя. Слепо двигаясь к дивану, его руки чувствуются по всей моей коже, оставляя повсюду за собой горячий след.
— Не на диване, — бормочу я. — Лила и Итан могут вернуться в любой момент.
Он бросает глаз на входную дверь, а затем поворачивается в направлении коридора. Его пальцы подбираются к низу моих трусиков и поддерживают мой зад, когда он сильно толкает дверь спальни ногой, и ручка двери ударяется о стену. Не разделяя наши губы, мы падаем на матрац и отскакиваем. Хихикая, мои пальцы скользят вниз по его твердой груди и к пуговице на его джинсах, но он останавливает мою руку своей.
— Элла, может, мы не должны…. — говорит он, изумленно моргая сквозь алкоголь.
Мне удается скользнуть другой рукой вниз по переду его джинсов, и его дыхание колеблется. — Ты не хочешь меня? — спрашиваю я.
Резко вдыхая через нос, его голова падает вперед, когда я потираю его, сводя Мишу с ума. — Поверь мне, это не так. Я думаю, мы...
Я нахожу правильное место, и все его мысли уплывают. Его губы снова стремятся к моим, и он свободно целует меня, пока его рука скользит вниз по моему животу, а затем к краю моих трусиков. Зацепившись пальцем за край, он дергает их вниз по ногам, и когда они достигают моих ног, я отталкиваю их.
Вместо того чтобы вернуть свои губы к моему рту, они стремятся к моему животу, чуть выше моего пупка. Успокаивая поцелуями мою кожу, его теплый язык облизывает весь свой путь вниз, и мои ноги открываются, так что его язык может скользнуть в меня, и мой разум становится еще туманнее.
Когда мои глаза открываются, солнце заливает комнату, и в голове гудит. Одеяло на мне скомкалось, но через отверстия, слава Богу, проникает прохлада. Вытерев пот со щеки, я сажусь и рассматриваю футболку, подписанную «Silverstein», прикрывающую мое тело.
Появляется улыбка, когда я замечаю сложенный кусочек бумаги на подушке рядом со мной и поднимаю его. Почерк Миши. Записка написана небрежно красными чернилами.
Привет красавица,
Это была довольно пьяная ночь... каких у нас с тобой раньше не было. Думаю, я должен добавить новую песню в наш плэйлист.
Во всяком случае, не заводись. Я остановился раньше, чем все зашло слишком далеко, в том случае, если ты не помнишь. Я не хочу, чтобы ты страдала от пьяной ошибки. Поверь мне, я в них эксперт, и они не очень веселые.
Ненавижу бросать тебя, но я должен был идти на работу. Позже я заеду к тебе. И ты можешь оставить футболку. В любом случае, на тебе она смотрится лучше.
Люблю тебя больше жизни, больше чем солнце и воздух.
Ты владеешь моей душой, Элла Мэй.
Миша
Все еще улыбаясь, я встаю с кровати и влезаю в свои джинсы. Это по части Миши писать такие письма. У него всегда была страсть к словам, к поэзии, и его красота сияет с каждой буквой.
Хватая свою футболку с пола, подхожу к входной двери, аккуратно складывая записку и бережно убирая в задний карман джинсов. Я чувствую легкость, даже не смотря на то, что я с похмелья. Я не жалею о том, что произошло, хотя, было бы хорошо, если бы мы были трезвыми. Это странное чувство, но может оно обозначает, что я лучше стала справляться с жизнью.
Гостиная захламлена, пивные бутылки валяются по всему полу и на кофейном столике, на столе пустая бутылка «Бакарди», наряду с разбросанными картами для покера. Хватая мешок для мусора с кухонного стола, я напрягаю свой мозг, вспоминая, где оставила свой телефон и кошелек. Помню, что была в клубе, Миша играл на сцене, затем мы пришли сюда и его руки оказались на мне. Мои веки закрываются, когда я вспоминаю каждый момент.
«Only One» группы «Yellowcard» начала играть где-то в комнате, и мои глаза распахиваются. Навострив уши, я следую за звуком, который приводит меня к дивану. Под старой потрепанной подушкой лежит мой телефон. Мои брови поднимаются, когда я вытаскиваю его, не узнавая мелодию. Когда я посмотрела на экран, в происходящем появился смысл.
Я отвечаю. — Ты изменил мой рингтон на свою мелодию?
Его смех звучит по другую линию телефона. — Она показалась подходящей для этого утра.
— Кажется, будто ты пытаешься отправить мне послание своей запиской и выбором песни. — Я поднимаю бутылку с телевизора и бросаю ее в пакет. — Ты же знаешь, что я не злюсь из-за прошлой ночи, правда? Я была достаточно трезвой, так что помню, что происходило... Ты не должен чувствовать себя виноватым.
— Я не чувствую себя виноватым, — заверяет он меня через стук на заднем фоне. — Я рад, что прошлая ночь произошла. Записка и песня были моим способом отправить тебе послание.
Наклонившись, я поднимаю пустую картонную коробку из-под пива и отправляю ее в пакет, затем затягиваю его и ставлю снаружи входной двери, оставляя дверь открытой, чтобы схватить свою сумочку, которая лежит рядом с телевизором. — Какое послание?
— Это ты должна выяснить.
— А если я не смогу?
— Ты сможешь, — отвечает он. — Но скажешь ли ты это вслух или нет, это целая история.
Он прав. Я уже все поняла, но произнести вслух это то, чего я не могу сделать.
— Ты ведешь себя очень загадочно. — Выходя на теплый свет, я закрываю входную дверь и волочу мешок с мусором вниз по лестнице, в результате чего бутылки звенят. Внизу мои глаза сканируют парковку. — И как я доберусь до дома?
— Ты можешь остаться там, пока я не вернусь, — предлагает Миша. — Или даже лучше, ты можешь переехать.
Мои легкие сжимаются, уменьшая приток кислорода, когда его серьезные слова разрушают мое настроение. — Мне надо домой. У меня вечером занятия.
— С каких пор у тебя занятия по вечерам? — спрашивает он. — Ты сказала это из-за моего маленького замечания о переезде?
Не поднимая пакет, я тащу его к мусорному контейнеру и бросаю внутрь. — Нет, у меня, правда, занятия, — лгу я. — Я позвоню тебе позже, хорошо? Мне нужно придумать, как доехать до дома.
— Хорошо, — его тон резкий. — Поговорим позже.
Он отключается раньше, чем это сделала я, и я чувствую себя опустошенной, словно часть меня удалили. Стряхивая это ощущение, я набираю номер Лилы.
— Ну, смотрите, кто решил, наконец, проснуться, — отвечает она с юмором, исходящим из ее голоса. — У тебя прогулка стыда?
— Мы с Мишей не занимались сексом, Лила, — отвечаю я грубым голосом, а затем, чувствуя себя ужасно, извиняюсь. — Прости, у меня похмелье. А вообще мне надо попасть домой и прилечь, но мне не на чем ехать.
— Ты можешь поехать на автобусе. — Она лопает пузырь прямо в телефон. — Хотя, я бы не рекомендовала.
— Как ты добралась до дома? — Я нажимаю пальцем на кончик своего носа, моя голова раскалывается от адской головной боли.
— Итан меня подвез, — хлопает дверь, и я слышу, как ключи падают на стойку. — Я только что вернулась после обеда с Паркером.
— Я думала, ты порвала с ним.
— Эй, он настоял.
Я иду в строну выхода, который находится рядом с кирпичной стеной. — Хорошо, я поеду на автобусе.
— Удачи с этим. И следи за любителями облизывать, — шутит она со злобным смехом. — Держи локти прижатыми к телу и держись подальше от конца автобуса.
— Ха-ха, ты чертовки забавная, — говорю я насмешливо. — Поговорим позже.
Я ковыляю на своих слабых ногах до «Старбакса», который на углу улицы. После того, как мой организм получает кофеин, мой мозг снова начинает работать. К тому времени, как я добираюсь до квартиры и вспоминаю, что изначально заставило меня столько выпить, все, чего я хочу, это пойти в свою комнату, выключить свет, и проспать вечность. Письмо от отца все еще лежит на кофейном столике, запечатанное.
— Ты вообще собираешься открывать его? — Лила появляется в дверном проеме, на ней голубое платье и каблуки. Ее светлые волосы завиты вокруг лица и сцеплены несколькими алмазными заколками.
Снимая сандалии, я падаю на диван и смотрю на белый конверт, адресованный мне. — Я еще не решила.
Надевая сережку, она садится рядом со мной на диван. — Элла, могу я у тебя кое-что спросить?
Я пожимаю плечами, скрещивая ноги на столике. — Думаю да.
Она поднимает письмо и переворачивает его. — Чего ты так боишься? В этом письме? С Мишей? С жизнью?
— Чувствовать все это, потерять все это, — отвечаю я, и ее лицо кривится. — Ничего. Я просто не уверена, что папа собирается сказать мне, и это беспокоит меня.
Лила не знает, что случилось с моей мамой. Она знает, что она умерла, но не все обстоятельства, которые привели к ее смерти. Только мой отец, Дин, и Миша знают этот преследующий меня секрет, и я планирую хранить его и дальше.
Я разрываю конверт, делаю глубокий вдох и разворачиваю бумагу, говоря себе, что могу справиться со всем, что там написано. Что я сильнее, чем думаю.
Элла Мэй,
Я хочу начать с того, что сожалею обо всем. И это именно то, что я имею в виду. Сейчас я трезв уже на протяжении месяца, и они перестали давать мне лекарства. Моя голова чиста и мне нравится то, что в ней находится, особенно все, что связанно с тобой.
Вчера мой терапевт заставил меня записать все, о чем я сожалею, и все это было связанно с тобой. Мы свалили уборку всего своего мусора на тебя, а этого никогда не должно было случиться. Чем больше я писал, тем больше понимал, что у тебя никогда не было детства. Все это время, что я провел в баре… в общем, я был эгоистом. Я ужасный отец, который свалил все на свою дочь, и единственная причина в том, что я не хотел быть взрослым.
Та ночь не была твоей виной. Тебе было семнадцать, а я был взрослым. Я должен был быть с ней дома, но «Джек Дэниелс» был важнее, и с ним было легче смириться.
Я знал, как ей было плохо, больше, чем ты когда-либо поймешь, и глубоко внутри я знал, что был не прав, когда оставил тебя присматривать за ней той ночью. Сейчас, когда моя голова чиста, я могу представить, как тебе должно быть было тяжело справляться со всем этим. Вся та боль, что ты чувствовала. Я продолжаю думать о боли в твоих глазах в последний раз, когда я тебя видел, и это съедает меня изнутри.
Мне жаль, Элла. За то, что разрушил твое детство, что забрал у тебя счастье, и что испортил твое чертово будущее.
Я люблю тебя.
Папа
— И что я должна с этим делать? — Мои руки трясутся, когда я сжимаю письмо в руке. Слезы текут из моих глаз, когда я заставляю свои легкие дышать, а стены вокруг меня падают на землю.
ГЛАВА 15
(Перевод: Наталия Сикорская; редактура: Дарья Галкина )
Миша
Я не знаю, почему был так зол на Эллу по телефону сегодня утром. Отношения между нами кажутся ещё более безнадежными, чем обычно. Я люблю Эллу и знаю, что она любит меня, но порой мне кажется, что она любит меня не настолько сильно, насколько люблю её я. Мысли об этом причиняют боль.
В ту ночь я упаковал вещи и пошел спать рано, чувствуя себя плохо из-за того, что Элла не поедет со мной. Мы проводили каникулы вместе каждый год с пяти лет. Только так мы могли отпраздновать, ведь её семья никогда толком этим не занималась, а моя мама не могла позволить себе устроить грандиозный праздник. Хотя она и пыталась. Она украшала дом и делала для нас с Эллой прекрасный завтрак. И всегда упаковывала несколько подарков для нас обоих. Да, это не грандиозное празднование, но все равно было приятно.
Спустя некоторое время после того, как я заснул, телефон разбудил меня. Моя рука шарит по тумбочке, опрокидывая лампу, пока, наконец, не натыкается на телефон. Все еще полусонный я фокусирую свое зрение, и вижу имя Эллы на экране. Я быстро беру трубку.
— Что случилось?
У неё хриплый голос.
— Можешь меня впустить? Я не хотела звонить в дверь и будить Итана.
— Ты в моем доме? — я потираю глаза и проверяю время на часах.
— Да, я стою напротив двери.
Я скатываюсь с постели и спешу к двери с телефоном у уха. Включая свет в коридоре, я распахиваю дверь. Свет падает на её опухшие глаза и красные полосы на щеках от высохших слез. На ней полосатые шорты, шлепанцы и её волосы завязаны в неряшливый пучок. Под тонкой майкой нет лифчика, и я могу видеть через ткань её соски.
— Что ты здесь делаешь? — я затаскиваю её в дом, чтобы спрятать её едва прикрытое тело от посторонних глаз. Она холодная как лед и дрожит. — Ты пришла сюда пешком?
Она качает головой и обнимает себя руками.
— Нет, я приехала на автобусе.
Мой взгляд скользит по её голым ногам и дерзким соскам.
— Одетая вот так?
Она пожимает плечами и опускается на диван, держа конверт в руках.
— Там практически никого не было.
Включая лампу, я сажусь на диван и обнимаю её за плечи, отчаявшись уже заставить её чувствовать себя лучше.
— Что случилось? И что у тебя в руках?
Она протягивает мне помятый конверт, на котором написанное её имя и адрес.
— Это пришло мне вчера.
Я переворачиваю его и замечаю, что она открыла его и прочитала то, что внутри.
— От кого он?
Она указывает пальцем на обратный адрес.
— Это от моего отца.
Дерьмо.
— Что он сказал?
Она уставилась в пол, её глаза широко открыты.
— Что он извиняется и что то, что случилось с моей мамой, не было моей ошибкой. Что это была его ошибка, потому что он был взрослым, и он никогда не должен был возлагать такую ответственность на ребенка. Что он должен был быть дома, заботясь о своей семье, вместо того, чтобы быть в баре… и что он любит меня, — слезы наполняют её глаза и бегут по её щекам, когда её дыхание становится неравномерным. — Я всегда хотела, чтобы он сказал мне это.
Боль в ее голосе почти заставляет меня плакать. Она садится ко мне на колени и прячет лицо на моей груди, рыдая и отчаянно хватаясь за меня. Я подхватываю её на руки и несу в спальню, где ложусь рядом с ней.
С каждой пролитой слезинкой, она все больше крадет мое сердце, пока не забирает его полностью. Я осознаю, что даже в самые тяжелые времена, которые, я уверен, мы еще встретим, я никогда не смогу уйти от неё.
* * *
Я просыпаюсь и понимаю, что голова Эллы прижата к изгибу моей шеи, а её руки обернуты вокруг моей талии, словно она боялась, что я могу улизнуть посреди ночи. Она плакала до тех пор, пока не отключилась, и мое сердце почти сломалось надвое. Хотя из-за этого я и чувствую себя ужасно, но иногда я ненавижу её чертову семью. Они взяли прекрасную девушку, которая была полна жизни и которая могла делать потрясающие вещи, и разбили её на части. Хоть она и восстанавливается - и я действительно могу видеть это сейчас - все же она до сих пор сломлена и уязвима.
— Проснись и пой. Мы должны отправляться в путь, — Итан с грохотом открывает дверь и, когда до него доходит происходящее, его лицо теряет всякое выражение. — Ты все ещё едешь, да?
Я киваю, когда Элла прижимается ближе ко мне.
— Да, дай мне приблизительно 15 минут.
— Как угодно, приятель. Только поторопи свою задницу, — он уходит, оставив дверь широко открытой.
— Детка, ты проснулась? — шепчу я ей на ушко и целую чувствительную точку на шее. Её плечо дрожит, когда она кивает головой с закрытыми глазами.
— Как я могу спать, когда рядом этот мистер Громкий Рот?
Я покусываю край мочки её уха и вдыхаю аромат её волос.
— Мне нужно готовиться к поездке… Ты уверена, что не хочешь с нами? Я, правда, очень хочу, чтобы ты поехала.
Её нога оборачивается вокруг моего бедра, и её тело нависает надо мной.
— Думаю, я хочу поехать с вами ребята, но мне нужно вернуться к себе и очень быстро упаковать сумку. И еще мне необходимо остановиться и ненадолго забежать к моему терапевту. Думаю, нужно спросить поедет ли Лила с нами. Я не хочу оставлять её одну.
Мое тело напрягается от её интимного прикосновения.
— Хорошо. Но ты же знаешь, Итан будет жаловаться все время.
Она нависает надо мной, поддерживая себя локтями, и смотрит вниз на меня опухшими глазами.
— Знаю. Но ему просто нужно будет смириться с тем, что он прибудет на место на пару часов позже.
Запутываясь пальцами в ее волосах, я тяну за корни и приближаю её лицо к своему, наслаждаясь тем, как её глаза закатываются.
— Уверена, что ты в порядке? Прошлой ночью ты заставила меня поволноваться.
— Я в порядке, Миша, — она мягко целует меня в губы. — Прошлая ночь была хорошей, даже несмотря на то, что она была напряженной… и думаю, я должна вернутся домой. Хотя бы для того, что бы поговорить с отцом.
Она начинает отклоняться, но хватая её бедра, я удерживаю её на месте и привлекаю её губы обратно к своим. Я скольжу языком ей в рот, и у неё вырывается тихий стон. Когда я отпускаю её, наше дыхание неровное. Она сползает с меня, и я пытаюсь не думать о нашей неуравновешенной любви друг к другу. В конце концов она поймет, что такое любовь.
Когда я выкрикнул «Я люблю тебя», пока она шла в коридор, она ответила мне лишь улыбкой. Признаюсь, это немного больно.
Элла
Итан читал мне нотации все время, пока я собиралась, и его лицо стало действительно красным, когда я объявила, что должна увидеться со своим терапевтом до того, как мы уедим. Мне нужно поговорить с ней хотя бы о своем откровении прошлой ночью. С самого детства я думала, что любви не существует. Потом Миша показал мне, что это не так, но я до сих пор не могу любить его так, как он того заслуживает.
Намеренно или нет, письмо моего отца освободило меня от части груза, который я вынашивала. Не от всего, но от части, и прошлой ночью, когда я свернулась калачиком рядом с Мишей, я представляла что-то, к чему была слепа.
Я надеюсь на будущее.
Анна закрывает свой офис, когда я прихожу.
— Я думала, что я должна была встретиться с вами?
Она оборачивается, прижимая руку к сердцу. Её глаза расширены, когда ее ключи выпадают из ее рук на пол.
— Господи, ты напугала меня.
Я поднимаю ключи и отдаю их ей.
— Простите. Я думала, у нас назначена встреча сегодня.
Она бросает ключи в сумку.
— Я как раз собиралась звонить тебе. Мне позвонила моя сестра, ей нужно, чтобы я приехала на пару дней раньше. Она очень переживает из-за приезда всей семьи на Рождество.
Мы идем по школьному коридору и проталкиваемся через двери, которые со щелчком закрываются позади нас. Сегодня пасмурно, и яростный ветер холодит мою кожу и жалит мои щеки.
— Что ж, полагаю, я увижу вас, когда вы вернетесь, — говорю я, готовая уйти от неё по траве в сторону моей квартиры.
Она поворачивается к парковке, но останавливается на бордюре.
— Конечно, будет это первым, что мы сделаем в понедельник. И звони мне, если тебе что-то понадобиться.
Грузовик Итана подъезжает к тротуару, и он сигналит. Глаза Анны обращаются к нему, и её каблук застревает в траве, заставляя её двигаться. Я вздыхаю и направляюсь к грузовику.
— Простите за это. Он просто становится слегка дерганым.
— Ты куда-то едешь? — она освобождает свою обувь от травы и ступает на тротуар.
Я киваю.
— Я решила поехать с Итаном и Мишей обратно домой.
Она застегивает пуговицы своего темно-синего пиджака.
— Это хорошо. Я рада, что ты решила поехать.
Я прикрываю свое лицо рукой от ветра.
— Почему? Я думала, вы не были уверены, стоит ли мне ехать.
— Нет, я сказала, что только ты будешь знать, стоит ли ехать, — она останавливается, и пряди её коротких волос развеваются на ветру. — Элла, ты можешь сделать кое-что для меня на этих каникулах?
— Конечно, что?
— Перестань так сильно беспокоится и получай удовольствие. Это именно то, что тебе нужно, — говорит она с улыбкой.
— Я получаю удовольствие… иногда.
— Что ж попробуй получать удовольствие всегда.
Я достаю волосы из моего рта, когда отвечаю:
— Вы помните, что вы сказали об отношениях с Мишей, и что только я буду знать, когда я буду готова. Что ж, думаю, я готова. Я знаю, это очень быстро и все такое. Но прошлой ночью я увидела проблеск будущего с ним, которого я очень сильно хочу. И такого раньше со мной не было.
Она не выглядит расстроенной, а я думала, что она будет.
— Это хорошо. Я рада, что ты была в состоянии увидеть это. Но помни, принимай вещи так медленно, как это нужно тебе. Я хочу, чтобы ты сконцентрировалась на себе, — она машет и идет по траве к стоянке. — Развлекайся, Элла. Ты заслуживаешь этого.
Развлечения? Это волшебное лекарство для восстановления моего ума? Я опускаю свой подбородок и, сражаясь с ветром, направляюсь к машине, чтобы отправиться домой.
Дорожное путешествие с Итаном и Мишей - это невыносимая боль в заднице. Я забыла о правиле парней «никаких остановок для туалета», а они останавливаются только через каждые четыре часа для отдыха. Если рядом нет туалета, для них сойдут и кусты.
Для меня это не имеет большого значения, но бедная Лила не привыкла к такому. Мы сидим в задней части грузовика на противоположных сторонах, она подпрыгивает вверх и вниз, стискивая ноги, чтобы не описаться.
— Просто остановись на ближайшей стоянке, — я бью Итана по руке за то, что он мудак, отказывающийся остановиться. — Она не будет писать на обочине.
— Я поверну грузовик так, чтобы он прикрыл её, — отвечает он, шокируя Лилу. — Никто не увидит.
— Не думаю… — Лила взглядом просит у меня помощи.
Я отстегиваю ремень безопасности и перегибаюсь через сидение, чтобы ударить Итана.
— Останови этот чертов грузовик, — угрожаю я. — Если не для меня, то для неё.
— Ай, ты всегда такая злая, — жалуется Итан, а потом сильно жмет на тормоза, отправляя меня лететь через сидение. — Но я злее.
Я кувыркаюсь, и мои ноги ударяются о приборную панель, а рычаг переключения скоростей упирается в мою спину. Садясь ровно, я приглаживаю свои волосы и тяну свои руки к нему, чтобы сделать что-то столь же зловещее, но Миша хватает меня за локоть и усаживает к себе на колени.
— Успокойтесь, вы двое, — говорит он, прижимая меня ближе к себе и устраивая мою задницу поудобнее. — У нас еще долгая дорога впереди.
Бросая мне грязный взгляд, Итан сворачивает к ближайшей стоянке для грузовиков. Автоматы, выстроенные в линию и огороженные забором, граничат со зданием, на котором есть сияющая вывеска, обещающая всем десять центов от каждого галлона при оплате наличными. Он подъезжает к пустому топливному насосу и выключает двигатель, затем застегивает куртку.
— Но просто, чтобы ты знала, это для Лилы, не для тебя.
Я свирепо смотрю на него, в то время как Лила мчится ко входу в здание. Она, одетая в белое платье с и нить жемчуга, которая покоится на её шее, выглядит совсем не к месту на стоянке для грузовиков. Когда я спросила её, почему она разоделась в дорожную поездку, она пожала плечами и сказала, что она привыкла наряжаться в праздничные дни.
Миша выбирается из машины и предлагает мне руку, чтобы я вылезла. Холод ударяет в мои голые ноги, когда я вытягиваю руки над головой.
Миша смотрит на меня с изумлением, взерошивая свои светлые волосы, таким образом, что пряди падают ему на лоб.
— Ты наехала на Лилу за то, что она разоделась, но ты вроде как вообще не одета, — он жестом указывает на мои джинсовые шорты и фиолетовую футболку. — О чем ты думала, когда одевала это?
— Эй, было жарко, когда мы уезжали, — возражаю я, одергивая низ моей футболки, чтобы прикрыть живот. — И я хотела чувствовать себя комфортно.
Он расстегивает свою черную толстовку, и его футболка немного задирается, показывая кусочек его пресса.
— Надень это, пока ты не замерзла до смерти.
— Со мной все будет хорошо, — заверяю я его, обнимая себя руками.
Он настойчиво натягивает на меня свою толстовку.
— Возьми это, потому что я не надену её обратно.
Я беру толстовку и быстро целую его в щеку, перед тем как просунуть руки в рукава и застегнуть её. Она пахнет его одеколоном, смешанным с ароматом, принадлежащим только ему, и я глубоко вдыхаю, наслаждаясь.
— Ты только что нюхала мою толстовку?
— Она пахнет, как ты, — поясняю я и натягиваю толстовку себе на нос, чтобы закрыть его от холода. — И мне нравиться, как ты пахнешь.
Он кажется удовлетворенным моим странным ответом и натягивает капюшон мне на голову.
— Запах прочь.
Улыбаясь, я поворачиваюсь к заправке, когда красный мустанг того же года, что у Блейка, подъезжает к насосу на два ряда ниже нас. Я отмахивают от этого, как от простого совпадения, пока из машины не выходит Блейк. На нем серая шапочка и толстовка поверх синей футболки. На его штанах нет пятен краски и на его руках перчатки. Миша и Итан отвлечены блондинкой, чья задница торчит, пока она пытается наполнить бак своей машины. Итан говорит что-то вульгарное насчет её задницы, в то время как Миша поощряет его пойти помочь ей «наполнить её бак».
Закатывая глаза, я наклоняюсь к Блейку, когда он скользит своей кредитной картой для оплаты.
— Что ж это чудовищно странное совпадение, — говорю я, пугая его, и он роняет кредитку на землю.
— Черт, ты напугала меня, — он приседает, чтобы поднять карту и выпрямляется. — Что ты здесь делаешь?
Я быстро смотрю на Мишу, смеющегося над Итаном, пытающимся приударить за блондинкой, которая захлопывает капот явно незаинтересованная.
— Я еду домой на каникулы, — я направляю свое внимание на Блейка. — Что насчет тебя? Что ты делаешь здесь? Ты что не знаешь что Калифорния в другой стороне?
Уголки его губ поднимаются в ответ на мою неудачную шутку.
— Моя мама живет в Калифорнии, но отец живет в Колорадо.
— А, так ты решил рвануть на восток, — говорю я. — Понимаю.
После нажатия нескольких кнопок на машине для кредитных карт, он берет насадку, вставляет ее в машину, и бензин начинает булькать.
Он откидывается на машину и складывает руки.
— И так, ты в дороге со своим парнем, — говорит он с подчеркнутым смыслом.
Я вздрагиваю от чувства вины.
— Да, насчет той ночи в ресторане, я собиралась разыскать тебя и извиниться.
Его брови поднимаются со скептицизмом.
— Смешно, потому что такое впечатление, что ты избегала меня.
Я вздыхаю.
— Что так заметно?
Он качает головой.
— Элла, ты практически бежала прочь от меня, когда я окликнул тебя после занятия, но я просто хотел поговорить.
Я неровно выдыхаю, возясь с молнией на толстовке.
— Прости. Я просто не знала, что сказать. Он был пьян и расстроен в ту ночь из-за некоторых вещей.
Он взглянул через плечо на Мишу, достающего насадку из бака, и Итана, который откопал газировку в холодильнике в задней части грузовика.
— Он кажется напряженным.
— В том то и дело. Он не такой, — говорю я, оправдывая его с раздражением, всплывающем в моем голосе. — Обычно он не такой.
— Хорошо, если ты так говоришь, — говорит он терпимо.
Я усаживаю свою задницу на капоте, позволяя ногам свисать, одновременно меняя тему разговора.
— Почему ты не взял свою девушку с собой?
Насос для бензина щелкнул и он повернулся, чтобы достать его.
— Мы расстались.
— Как так? — спрашиваю я удивленно. — Вы выглядели такими счастливыми.
Он вырывает чек и засовывает в задний карман.
— Не знаю. Последний раз, когда я был там, все просто развалилось, — он проводит рукой по лицу. — Мы встречались с пятнадцати лет, и я думаю это длилось так долго лишь потому, что мы боялись потерять то, что имели уже целую вечность… Мы были вместе, потому что мы были связаны идеей о нас.
Мой разум обратился к Мише и мне. Мы знаем друг друга вечность. Так все обернется? Тревога охватывает мою грудь. Я не хочу потерять Мишу. Никогда.
— Что ж, если тебе будет что-то нужно, ты можешь позвонить мне когда угодно.
Я спрыгиваю с капота, и мои сандалии хлюпают в разноцветной луже.
— Я не собираюсь делать ничего, кроме разве что вероятного попадания в неприятности.
Он смеется, пока обходит машину.
— Ты не слишком-то похожа на ту девушку, которая вызывает проблемы.
Смех вырывается из моих губ, и я перемещаюсь к водительской стороне.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 110 | Нарушение авторских прав