Конец первой части 7 страница

- Если согласен, дотронься указательным пальцем до кончика носа, - имитируя свой детский голос, весело спросил Билл. От неожиданности я даже не успел удивиться, закрыл лицо руками и в голос рассмеялся. Сколько лет я не слышал этих слов? Когда мы были маленькими, я часто обижался на него по пустякам и в порыве эмоций кричал, что больше никогда и ни за что не буду с ним разговаривать. Тогда он заходил ко мне в комнату, садился напротив, склонял голову набок, словно филин, и, заискивающе улыбаясь, предлагал мириться. Но я не сдавался до последнего, поэтому ему и пришлось придумать такой нехитрый способ невербального общения. Он мог галдеть монотонным занудным голосом «Дотронься, дотронься, дотронься» целый час, не переставая, до тех пор, пока я не начинал сходить с ума и не готов был сдаться, лишь бы он заткнулся и отвял.

Сейчас Билл точно так же нависал надо мной, прикусив краешек губы, явно довольный произведённым на меня эффектом от своего излюбленного приема. Его глаза улыбались. В них я снова увидел ту детскую непосредственность, которая испарилась, казалось бы, бесследно с годами. Я засмотрелся и не без труда перевёл взгляд на свои руки, стушевавшись.

- Не смотри на меня так.
- Как?
- Ты так смотришь, только когда тебе что-то нужно от меня.

Брат, будто тигр на охоте, медленно подкрался на руках, застыв всего в нескольких миллиметров от моего лица. Я явственно ощутил его дыхание на своих губах. Закружилась голова. Не смея поднять глаза, я по-прежнему «увлёчённо» изучал рисунок постельного белья.

- Мне нужен ты.

И, полоснув беглым взглядом по телу, снова, как ни в чём не бывало, перекатился на свою половину.

- На тебя без слёз не взглянешь. Кожа да кости. Ты вообще питаешься?
- На себя посмотри, - буркнул я, повыше натянув одеяло.
- У меня хотя бы мышцы есть.

Билл демонстративно напряг вытянутую руку, и я, не задумываясь, сжал её у предплечья, чтобы убедиться.

- Прости, - я резко одёрнул себя, совсем забыв про наш дурацкий уговор.
- Да ничего. Разрешаю, - брат лёг на спину. - Могу ещё пресс дать пощупать. Всё от тебя зависит.

Его ладонь медленно заскользила по животу вниз, скрываясь под одеялом. Он гладил себя, не сводя с меня глаз. Опомнившись, я не без труда отвернулся и как-то невесело ухмыльнувшись, покачал головой, надеясь, что приглушённый свет хотя бы отчасти скроет истинный цвет моего пылающего от смущения лица. До сих пор никак не могу привыкнуть к его флирту. Он всегда застаёт меня врасплох.

- Не сейчас. Мне надо подумать.
- Думай до завтра, - на выдохе произнёс Билл, выключив светильник и начав укладываться. Его голос показался мне удручённым. - Потом обратного пути не будет.

Я растерялся от ещё одной внезапной смены его настроения, и, замешкавшись, тоже лёг, предварительно положив подушку в нормальное положение. Закутался до носа в одеяло и закрыл глаза, только сейчас ощутив в полной мере усталость от сегодняшнего стрессового вечера. Задумавшись, я чуть не закричал от страха, почувствовав давление на бок и жаркое дыхание у виска.

- Он тебе и в подмётки не годится.

Я вырубился почти мгновенно и проспал всю ночь, как убитый. Без снов.

ГЛАВА 9

...насильно и без своего ведома и согласия никто действительно спасён быть не может. ©

Я прижался губами к глубокому порезу на пальце, чувствуя горьковатый привкус крови. Было не столько больно, сколько досадно. Давно ведь хотел выдернуть этот ржавый гвоздь, всё равно торчит без толку. Поскользнулся в душе, схватился за первое, что попалось под руку - и вот результат. Хотя жаловаться не приходится: вместо руки там могла бы оказаться моя голова. Налетел бы лицом, попади гвоздь в глаз… Представить - и то страшно. В аптечке, как назло, не оказалось ни пластыря, ни ваты. Последнее я извёл, когда обрабатывал Биллу рану на плече. Кое-как обмотался полотенцем, стараясь не запачкаться, и вышел из ванной. В мыслях о молотке и предполагаемом месте его нахождения я не сразу заметил брата, тихо и неподвижно стоявшего у окна. Вздрогнул от неожиданности и рефлекторно попятился назад, пока не упёрся спиной в дверь. Тут же отругал себя за излишнюю пугливость. Пора лечить нервы.

Билл не обернулся, и, казалось, даже не заметил меня. Он лишь молча продолжал отпивать что-то горячее из кружки, периодически щуря глаза. Из одежды на нём только джинсы с уже вынутым ремнём. Когда он успел вернуться и почему я ничего не слышал? Наверное, из-за шума воды…

- Сзади я особенно для тебя привлекателен? Отомри, - брат со сдержанной улыбкой полоснул по мне взглядом и снисходительно покачал головой. Должно быть, видок у меня был ещё тот. - Расслабься, это всего лишь я.

Всего лишь?

Только когда он снова отвернулся, я смог сдвинуться с места. Надо признаться, порядком занервничал. Его ведь не было весь день. Это значительно повысило степень моей тревоги и понизило уверенность в правильности принятого в тяжелых размышлениях решения. С утра как на иголках. Казалось, я в любой момент могу передумать, пойти на попятную, и не дай бог начать анализировать. Я был готов дать ответ, и мне хотелось как можно быстрее его озвучить, пережить непредсказуемые последствия торнадо и по возможности с облегчением выдохнуть.

На ватных ногах я подошёл к Биллу и обнял его со спины, скользнув ещё влажными ладонями по голому животу, чувствуя, как он словно от спазма втянулся внутрь. Брат будто только этого и ждал. С готовностью откинул голову на моё плечо и обмяк, накрыв своими руками мои. Запах его не менялся с детства. Чуть горьковатый, он всегда действовал на меня по принципу психотропного препарата. Затуманивал сознание, вводил в заблуждение, заставлял верить в миражи. Голова как-то странно закружилась, но я лишь ещё сильнее втянул ноздрями этот волшебный аромат, глубоко зарывшись носом в волосы. Хаотичными мокрыми поцелуями спустился по шее к ключице. Губы пересохли и пришлось их облизать. Билл молча принимал ласку и покорно подстраивался под все мои движения. Поглаживая и дразня, я поднялся вверх по груди, задев кончиками пальцев уже возбуждённые выпуклые соски, и услышал в ответ его первый глухой стон. Повернув голову, он посмотрел на меня сквозь полуприкрытые веки. В глазах пелена, на губах расслабленная улыбка. Рот призывно приоткрыт. Не видя причин себя сдерживать, я почти преодолел оставшееся расстояние между нами, как вдруг доступ мне перекрыли тонкие пальцы и предостерегающий взгляд глаз сумеречного цвета.

- И что всё это значит? - тихо и совершенно спокойно поинтересовался брат, застав меня врасплох.
- Догадайся, - в тон ему прошептал я, и предпринял ещё одну попытку сближения. Но вновь был ненавязчиво остановлен прикосновением к щеке.
- Всю жизнь только этим и занимаюсь. На этот раз хотелось бы знать наверняка. А то мало ли, откуда мне знать, куда опять заведёт тебя твоя фантазия, и в чём ты сможешь обвинить меня на сей раз. Надоело постоянно оказываться в дураках, знаешь ли.
- И так ведь всё ясно, - выждав короткую паузу, сказал я, стараясь не смотреть ему в глаза. А так хотелось обойтись намёками и не произносить вслух. Предполагал же, что так просто Билл не даст мне отделаться. Ощущение, что вот-вот предстоит признаться маме, что это я поджёг её любимые занавески, но совершенно не был к этому готов.
- Как показывает практика, то, что очевидно для одного из нас, не является таким же понятным для другого. Поэтому я хочу, чтобы ты прямо сейчас…
- Никогда так больше не поступай со мной, - выпалил на одном дыхании, перебив его на полуслове. Как мне показалось, вышло слишком резко и громко.
- Как так? - дерзко и с вызовом спросил брат. Он не пытался отстраниться или выпутаться из моих объятий, чем я и воспользовался, отчаянно прижав его к себе ещё надёжнее. Сейчас важно, чтобы он понял меня. Только это.
- Там, за пределами этой квартиры, ты делаешь то, с чем я не в силах смириться. И даже готов никогда больше не спрашивать тебя ни о чём и не поднимать эту тему. Но только если ты пообещаешь мне, что каждый раз, возвращаясь сюда и переступая порог, ты будешь становиться тем Биллом, которого я люблю. Внимательным, терпеливым, улыбчивым и ласковым. Только моим, понимаешь? Пусть это будет всего лишь иллюзия. Создай её для меня. Мне это нужно.

Билл молчал. Смотрел в глаза так пристально, что у меня разболелась голова. Как будто в неё вторглись без спросу и устроили обыск, перевернув там всё вверх дном. Казалось, время превратилась в жвачку, которая тянулась и тянулась бесконечно долго. Пока я пытался прогнать наваждение и унять беспричинную панику, камнем осевшую в груди, брат мягко коснулся моего плеча. Плавно спустился вниз до локтя, заставив мышцы мгновенно расслабиться. Заметив кровь, аккуратно взял мою руку, и, высунув кончик языка, облизал раненый палец, после чего он исчез в глубине его рта. Брат, не отрывая мутного взгляда, интенсивно работал губами, высасывая меня по капле. От такого зрелища у меня окончательно сорвало крышу. Я просто стоял и смотрел, позабыв обо всём на свете, и, кажется, даже не дышал. Удовлетворённо усмехнувшись моему виду и поцеловав напоследок уже бледный порез, он без усилий раскрыл мою ладонь и положил её себе на щёку, придерживая в этом положении. Второй рукой, цепляя край плотно повязанного полотенца, резко вниз, и затем мучительно медленно, с навыком опытного садиста, надавливая на мою промежность. От такого контраста перехватило дыхание. Я подался вперёд, слишком сильно сдавив бок Билла. Он болезненно охнул. Не успел я извиниться, как вопреки всем моим ожиданиям, брат, стиснув мою шею и вцепившись в собранный хвост дред, атаковал мои губы с такой мощью, что я чуть не потерял равновесие, отшатнувшись вместе с ним в сторону. Последняя мысль, ослепляющей молнией сверкнувшая в отключающемся сознании была, как ни странно, об отце. А ведь он никогда не занимался с нами обоими одновременно. Не играл, не брал гулять в парк или на работу сразу двоих. Никогда. Может потому что хотел приучить нас обходиться друг без друга хотя бы на время и надеяться только на самих себя, а может таков был его метод по воспитанию независимых личностей. Или… Или у него просто была феноменальная интуиция.

Подталкивая к окну, не отрываясь от дикого, сумасшедшего поцелуя и подхватив его за бёдра, я посадил покорное тело на подоконник, занимая законное место между широко разведённых худых ног. Крепко держа под коленями и привлекая вплотную к себе, я и сам не переставал безостановочно рваться вперед. К нему. В голове, словно в бреду, стучала одна-единственная мысль: «Ближе. Ближе, ближе!» Но ближе было некуда.

Билл отрывочно шумно дышал и тихонько постанывал мне в шею, всё чаще и чаще приподнимаясь навстречу, цепляясь мёртвой хваткой за плечи, чтобы усилить трение между нашими телами. Я уже отчётливо ощущал его возбуждение. Он то и дело выдыхал бранные слова, низко рычал, морщась от неприятной боли. Грубая джинсовая ткань приносила адский дискомфорт гиперчувствительной кожице.

- Мы такими темпами стекло выдавим, - отвлёкшись от облизывания моих скул и шеи, громким шепотом осведомил меня брат. Бессмысленное предупреждение. Ни мне, ни ему не было сейчас никакого дела до какого-то там старого стекла. Пусть хоть в дребезги разлетится. К чёрту всё!

Тем не менее, оставаться здесь нам было уже неудобно. К тому же, долгое сидение на ледяном подоконнике не привело бы ни к чему хорошему.

- Подожди, сейчас… - не без труда оторвался от терзания припухших раскрасневшихся губ брата и буквально сгрёб его в охапку, приподняв над полом. Удивлённо воскликнув что-то нечленораздельное, Билл предусмотрительно обхватил меня своими ногами вокруг талии, чтобы не съехать вниз. Я слегка заплёлся, и был вынужден сделать два пьяных шага в бок. Брата это почему-то сильно рассмешило. Он совершенно не в тему ситуации заразительно прыснул мне в шею, правда, вскоре успокоился. Угомонившись и чувственно прикусив мочку моего уха, игриво прошептал:
- А силёнок-то хватит?
- Беспокойся, чтобы на всё остальное хватило, - жёстко сжав напоследок крепкие половинки, повалил нас на кровать.

Вскрикнув от болезненно-возбуждающего давления в область паха, Билл несколько раз настойчиво порывался стянуть с меня уже державшееся на честном слове полотенце, но я каждый раз бесцеремонно отталкивал его руку. Рано. Не торопись ты так, мы все успеем – твердил я про себя, хотя самому хотелось рвать, кусать, жадно упиваться… Прорычав что-то невнятное, Билл предпринял ещё одну тщетную попытку и обессилено вытянулся на постели, открыв мне доступ ко всему телу. Я тут же ловко просунул ладони под поясницу и сжал его узкую талию, заставив непроизвольно выгнуться навстречу. Пока брат с упоением зарывался пальцами в мои дреды, то и дело спускаясь к лопаткам, оставляя на них белые полосы от коротких ногтей, я, стараясь не обращать внимание на противоречивые ощущения, целовал ему грудь и интенсивно вздымающийся от волнения впалый живот, стремительно приближаясь к самому главному. Ухватившись за пояс низко сидящих джинс, чуть стащил их вниз и остановился, дразня. Билл не любил, когда я медлил, да ещё и в самый неподходящий момент, но в удовольствии немножко над ним поиздеваться я никак не мог себе отказать. Однако, всё моё игривое настроение исчезло так же неожиданно и быстро, как и возникло несколько минут назад. Взгляд нашарил красочный след от засоса точно под бедренной косточкой. Словно сигнал светофора в голове, все лампочки замигали тревожным красным цветом. Воображение тут же подленько и слишком живо подкинуло картинку того, вследствие чего был оставлен этот синяк. Не мной. Кем-то другим. Кем-то, чьи руки точно также прикасались к нему ещё вчера. Из-за эмоционального ступора, так и зависнув на месте, я не сразу обратил внимание, как Билл поспешно поднялся и обхватил моё лицо руками и слегка встряхнул, заставив посмотреть в глаза. Он судорожно мотал головой из стороны в сторону, явно не на шутку встревожившись. Само собой, ему всё ясно. Нужно быть полным кретином, чтобы не догадаться о причине моего состояния...

- Эй, эй! - он несколько раз похлопал меня по щекам. Я зажмурился и попытался сконцентрировать свой расфокусированный взгляд на его лице. - Ты, - мокрый поцелуй в губы, нежные руки вокруг шеи и обжигающее дыхание, - Том, - захватывает и настойчиво тянет на себя. Поддаюсь. - Только ты.

Что означали эти слова? Что он имел в виду? Всё равно. Сейчас не было ни малейшего желания и сил даже задумываться об этом. Я просто послал всё к такой-то матери, падая в собственнические объятия брата.

Пытается отползти, но я рывком дёргаю его обратно к себе, усиливая хватку на бёдрах в знак наказания. Двигаюсь ещё резче и агрессивнее. Протестующе мычит, но молчит. Молчит и терпит. Он привык. Теперь только так. Душно. На лбу испарина. Отвлекает. В голове густой пугающий туман. Я не узнаю себя. В такие моменты мы оба теряем своё «Я». Каждый раз как маленький атомный взрыв. Шок и растерянность, которых не скрыть ни за одной из безупречных масок. Брат подо мной, обнажённый и безобразно покорный. Словно сделанный из воска - лепи, что хочешь, пока снова не застыл. Это период откровений и моей безграничной власти. Мы будто меняемся местами. Во всех смыслах. Сейчас я хозяин положения. Сейчас только мне решать, что, как и когда. Ничего не говоря и не спрашивая, делаю. А он слушается. И ни слова против. Принимает в себя столько и так долго, сколько мне нужно.

Не спеша раздеть, зацеловать всё его худое напряженное тело до потери сознания от наслаждения и эйфории. Чтобы стонал, не останавливаясь, умирая от нежности, которую я дарю. Просил не прекращать, тянул руки, метался по постели, комкая простынь, кусая губы,и кричал. Кричал моё имя. Целовать и без того истерзанные пухлые подвижные губы, не давая ни секунды на передышку. Глубоко, страстно. Как в последний раз. Излиться плавными быстрыми толчками, оставив внутри него всего себя. Пропустить чёрный шёлк сквозь пальцы, крепко обнять и прошептать банальное, но искреннее «Люблю», до утра погрузившись во владения ночи.

Так мне хочется поступить с ним каждый раз перед началом. Но не выходит. Никогда. Как бы я не старался себя контролировать, всегда получается чудовищно наоборот. Стоит мне увидеть его под собой, такого ненормально красивого и готового, почувствовать его желание, как я тут же куда-то исчезаю, уступая место совершенно чужому, незнакомому мне существу. И тогда появляется тот, кто в считанные мгновения перекраивает все мои планы и делает то, за что мне потом непременно бывает очень стыдно. Тот, которым я восхищаюсь и которого боюсь одновременно. Непонятного происхождения зверь. Дикий, неуправляемый и безжалостный. Настоящий псих. Он творит, что хочет, не обращаясь к морали, ни с кем не считаясь. Редко, но бывает, что после ничего не помню. Будто кто-то ловко, начисто стёр карандашную память ластиком, оставив после себя лишь белый лист с мусором от резиновой крошки. Как и не со мной всё случилось. Даже всерьёз задумываюсь иногда - а не приснилось ли? Но нет, не сон. Реальность. Если начал, уже не остановлюсь. Синяки и полосы от царапин, которыми я щедро, специально или невольно награждаю брата, не проходят потом ещё несколько дней, издевательски напоминая мне о том, что невозможно понять другого, когда ты сам о себе - как неожиданно выяснилось! - почти ничего не знаешь. А после прошу прощения. Но всегда искренне. Постоянно одно и то же. Изо дня в день. Как бег по кругу стадиона летними вечерами. Меняется лишь музыка в твоём плеере. А он молчит, только улыбается, целует в угол губ и мягко сжимает мою руку. Прощает. И тоже искренне. Я знаю. Почему всё так? Сколько десятков раз я задавался этим вопросом, так и оставшимся неподвижно висеть в воздухе. Что это - моя особенность, отклонение или же просто… месть? За унижения, за боль и ухищрённые издевательства. За наши искалеченные жизни. За всё сразу.

Возможно.

- Том, полегче!

Жалобно хнычет и просит притормозить, но вопреки своим просьбам ещё туже стискивает ноги вокруг моих бедёр. Я прекращаю толчки и смотрю на него. Злится. Пинает меня кулаками по плечам и груди. Рычит. То орёт дурным голосом, не стесняясь в выражениях, то ласково шепчет. Открыто усмехаюсь над ним и сразу же замечаю стыдливый румянец на распаренных щеках и въедливый взгляд разъярённых карих глаз. Увеличиваю амплитуду. Удовлетворённо вскрикивает и подаётся навстречу, подстраиваясь под несложный ритм.

Он может говорить, что угодно. Плевать. Я ведь знаю правду. Ему нравится. Нравится.

Слишком громко. Зажимаю брату рот. Ещё немного. Рука соскальзывает с потных коленок, уши закладывает от гула приближающегося оргазма. Ещё совсем чуть-чуть…

Перевалившись на бок, почти теряю сознание. Сердце на измене. Я его почти не слышу. Любой такой марафон может стать для нас последним. Рядом ложится брат, тяжело дышит и хрипло хохочет.

Наверное, мы обречены.

***

- Билл?
- Мм?
- Мне, конечно, очень нравится то, что ты сейчас делаешь, это даже слишком хорошо, но не мог бы ты прекратить? Иначе я за себя не отвечаю.
- Оу, ты мне угрожаешь?
- Да куда уж… Тебя так просто не возьмёшь.
- Как двусмысленно, - засмеялся брат и я вместе с ним.
- Хочется подольше полежать вот так вместе. В тишине. Сказочный, практически ирреальный момент, тебе так не кажется?

Билл, помедлив, кивнул.

- Я тоже хочу.

Его голова покоилась на моём животе. Распущенные волосы приятно щекотали кожу. Ноги закинуты на стену одна на другую. Лениво водя ладонью по животу и груди, брат периодически забавно тёрся об меня носом, чувственно засасывая восприимчивые участки тела чуть выше бёдер. Я напрягся от мучительно-будоражащей всё нутро ласки, и чтобы снять совсем неуместное сейчас возбуждение начал гладить его ноги, водя по всей внутренней длине, от щиколоток до ягодиц. Билл тихонько заурчал и расплылся в до невозможности блаженной улыбке. Аккуратный нос поморщился, вызвав у меня умиление, смешанным в неравных пропорциях с щемящим чувством тоски. Он всегда так делал, когда по-настоящему чему-то радовался. Ещё одна нетипичная особенность. Я часто видел его таким в детстве. Раньше всё было совсем по-другому.

- Ауч! Ты чего щипаешься?! Больно же, - я потёр пострадавшее место на боку и кинул укоризненный взгляд на ухмыляющегося брата.
- Не ворчи как старая бабка у подъезда. О чём задумался? - не дождавшись ответа, поднялся, крадучись заполз на меня почти целиком, и поцеловал мой не до конца заживший нос. Та же учесть постигла глаза и щёки. С губ спустился вниз по шее, оставляя на ней влажные следы. Но потом вдруг остановился, как-то напряжённо сосредоточившись на груди, и аккуратно положил туда ладонь.
- Как оно? - так тихо, что мне понадобилось какое-то время, чтобы идентифицировать его слова. Билл поднял на меня глаза и неловко улыбнулся, тут же спрятав лицо в изгибе моей шеи. Я в некотором замешательстве обнял его, прижав к себе как можно плотнее. Пальцы с наслаждением зарылись в густую копну взлохмаченных волос. Не знаю, как назвать. Что это вообще было? Однако измученное сердце в ту же секунду отозвалось, пронзив острой болью всё тело. Я заворочался, но быстро взял себя в руки. Поцеловал брата в чёрную макушку и прошептал ему на ушко:
- Стучит.

Он резко поднял голову, чуть не столкнувшись со мной лбом, и с невообразимо завораживающей печалью в глазах задал ещё один, не менее неожиданный вопрос.

- Не болит?
- Ты же знаешь.
- С ним всё нормально?
- Билл, - я усилием воли нарисовал на лице подобие улыбки и потеребил мочку его уха, большим пальцем очертив контуры приоткрытых губ. - Я два года не наблюдался у своего лечащего врача, хотя должен ходить на приёмы каждый месяц и сдавать анализы. Откуда мне знать, нормально или ненормально?
- Мы можем съездить, - спустя минутную паузу предложил брат и с какой-то пугающей решительностью посмотрел мне в глаза.
- Это невозможно. У меня даже страховки нет. К тому же, для всех мы учимся в Австрии, помнишь? Нас не должны видеть. Я не хочу волновать маму.
- Тогда пойдём в другую больницу, к другому врачу, в другой город, - настаивал Билл.

Я покачал головой.

- Никто не примет меня без документов.
- А мы заплатим.
- У нас нет денег.
- Будут.
- Ограбишь банк?
- Пусть тебя это не волнует, - мрачно отозвался брат, наверняка отчётливо расслышав нотки недоверия в моём голосе.
- Со мной всё хорошо. Не беспокойся так. Мне нельзя болеть. Это непозволительная роскошь.
- Ещё одну операцию ты не переживёшь, так?
- Наверняка.

Всего несколько лет назад Билл был настоящим гадким утёнком. Высокий рост, болезненная худоба, нескладность и непропорциональность тела вкупе со своенравным дурным характером представляли собой гремучую смесь и автоматически делали его неприглядным для общения или знакомств. Вечно хмурый, сосредоточенный, с тяжёлым взглядом он наводил страх на всю школу одним своим видом. Наверно все они думали, что он какой-то странный и лучше с ним не связываться. Или что-то вроде. Если задуматься, здравое решение. Время шло, и к старшим классам всё кардинально изменилось. В первую очередь сам Билл. Он тщательно следил за своей внешностью и уже совсем скоро стал вызывать у злопыхателей немое восхищение, которое, вопреки их стараниям, скрыть никак не удавалось. Достаточно было посмотреть на их перекошенные от зависти рожи, когда Билл проходил мимо. Я же был обаятельным ребёнком и всегда считался более привлекательным и симпатичным для всех наших друзей и даже родственников. Но потом он отнял у меня и это преимущество. Я не завидовал ему. Наоборот, гордился, что он мой брат-близнец. Такой загадочный и фантастически красивый. Скорее мне было неловко за свой собственный внешний вид. Хотелось, чтобы он тоже мог похвастаться мной перед другими. По сравнению с ним я был настоящим страшилищем, хотя на недостаток женского внимания, надо признаться, никогда жаловаться не приходилось. Только посмотрите на него. Он коварен и искушён как сам дьявол, но ангельски красив, настолько, будто безгрешен. Иногда я всерьёз задумываюсь о том, что таких людей в природе просто не существует. Что он вовсе не мой брат. Даже не человек, а какое-то высшее существо инопланетной цивилизации. Феномен. Иначе, почему до сих пор никому так и не удалось понять его. Хотя бы на шаг приблизиться к отгадке?

***

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тормошил меня за плечо.

- Мм…Билл? - с трудом разлепив глаза, первое, что я увидел, было суровое недовольное выражение лица брата, который, прикусив высунутый кончик языка, пыхтел как паровоз, пытаясь выпутаться из захвата моих рук.
- Нет, бл*, Джонни Депп! Прекращай тупить и отпусти уже. Ты мне все рёбра сдавил.
- Ну прости. Я не специально.
- Да ты вечно зажимаешь меня так, что дышать потом нечем, - Билл перевалился на спину и вдохнул полной грудью.
- Давай, скажи свою коронную фразу, - я с наслаждением выпрямил левую ногу и повертел стопой. Она порядком затекла и болезненно ныла.
- Какую ещё фразу? - он нахмурился, принял сидячее положение, смачно потянулся, зевнул и начал искать в складках простыни и одеяла своё бельё.
- Прижался как к родному, - я рассмеялся. - Забыл?
- Хватит трындеть. Лучше поищи мои трусы.
- Куда уж лучше, - обиженно пробурчал я себе под нос. - Мой нюх на них не натренирован.
- Я серьёзно!
- Я тоже. Скорее всего, они испугались твоих стонов и выпрыгнули в окно.
- Ты посмотри, у кого-то чувство юмора наконец выползло из задницы и явило себя миру.
- А ещё кое-кто, кажется, проснулся не ахти в каком настроении. Сон плохой приснился?

Билл громко цокнул и закатил глаза.

- Ага. Очень страшный сон. В нём тебе вышибли мозги. Я сначала вроде как испугался, но потом вспомнил, что ты всё равно ими никогда не пользовался и успокоился.

Мы обменялись красноречивыми жестами. Брат наконец-то нашёл своё нижнее бельё и сейчас выворачивал его с изнанки с таким видом, будто решал задачу по ядерной физике. Причём повышенной сложности. Я дождался, пока он натянет свои драгоценные трусы, а затем взял его в охапку и под пронзительные визги повалил на себя, за что тут же получил пяткой в коленную чашечку. Теперь я не понаслышке знал, что такое звёздочки в глазах.

- Ты чё творишь, вредитель?! - я уткнулся лицом в подушку и подобрал к груди ушибленную ногу.
- А нехрен пугать! Шутник, блин. Знаешь же, какая у меня реакция.
- Реакция у него… - проворчал я, потирая ноющее колено.
- Сильно попало?
- Отвали.
- Пфф… Да пожалуйста.

Билл повертел головой и снял со спинки кровати свою майку.

- Ну и куда ты так подорвался? Давай ещё поваляемся.
- Одиннадцать вечера. Что мы ночью делать будем? До утра ведь теперь не засну.
- Я не виноват. Ты первый вырубился.
- Устал.

Я прыснул.

- Странно. С чего бы? Ведь всё делал я, а ты просто на спине часок полежал.
- Просто полежал? - бесцветно, но с нажимом спросил Билл, сделав короткую паузу между словами. Натянув майку до груди, он так и замер, сильно нахмурив лоб. - Заткнулся бы. Совет.
- Да ладно, я всё понимаю. Ты, наверное, ещё после вчерашнего не восстановился. Он-то явно потяжелее меня был.

Вырвалось. Я слишком расслабился, потерял бдительность и мой фильтр, отвечающий за то, что можно говорить брату, а что нельзя, вдруг вышел из строя. Билл молчал. Медленно и мучительно убивал меня взглядом, но молчал. И это было хуже всего - ждать его реакции в этой проклятой тишине, резко ставшей пугающей до чертиков. Я судорожно соображал, что сказать, чтобы как можно быстрее перевести тему и вытеснить из его головы подозрения о преднамеренности моих необдуманных слов. Я весь похолодел. Попробовал изобразить на лице неловкую виноватую улыбку, и, не глядя в глаза, активно занялся поиском своих шмоток.

- Что-то я проголодался. Ты как? Пойдём перекусим.
- Притормози-ка.

Я уже почти опустил ноги на пол, когда Билл остановил меня, жестко схватив за голень. Как-то странно ухмыльнувшись, он склонил голову набок и хищно улыбнулся. Этот знакомый оскал пригвоздил меня к месту.

- Тебя что-то не устраивает?
- Нет, всё нормально, - слишком нервно выпалил я. Рука брата поднялась выше к коленке.
- Например, расстановка сил в нашей паре?
- Слушай, ты всё не так понял…
- А то можем поменяться. Знаешь, хоть сейчас. Уверен, тебе понравится.
- Перестань. Это не смешно.
- Ты прав. Пока не попробуем, не узнаем. Иди ко мне.

Билл внезапно подался вперёд, в одну секунду вцепился в мои ноги и резко дёрнул на себя, повалив меня на спину. Я даже не успел среагировать, только испуганно охнул и взмахнул руками, потеряв точку опоры.

- Что ты делаешь?!
- Расслабься. Чего тебе стоит? Ты просто полежишь на спине.
- Я не хочу! - воздух мощной волной вылетел из моих лёгких через напряжённый шёпот. Я активно замотал головой в знак протеста и начал вырываться.
- Не хочешь на спине? Не проблема, братишка, переворачивайся на животик.

Пара ловких отточенных движений - и я уже лежу лицом вниз. Руки заведены за спину так высоко, что любое движение приносит невыносимую боль. Всё, что мне удалось сделать - повернуть голову. От пронзающих резей в лопатках помутнело сознание и спёрло дыхание. Я захрипел, начав глотать ртом воздух. Давление сверху привело меня в чувство. Билл обездвижил мои ноги своими, плотно сжав их по сторонам. Он дёргал простынь, но она не поддавалась, потому что я лежал на ней и часть её крепко стиснул между колен.

- Отпусти! Я сказал, дай сюда! - рявкнул брат и ещё раз предпринял попытку вытащить ткань - единственное, что прикрывало мою наготу. - Ну что же ты, не стесняйся, покажи мне свою сладкую попку. Я так давно о ней мечтал.
- Больно! - я сжал зубы, почувствовав, как его ногти издевательски впиваются под кожу на запястьях.
- А кто в этом виноват? Прекрати брыкаться, тогда может быть даже получишь удовольствие. Быстрее начнём - быстрее кончим.
- Нет!
- Да!

Дата добавления: 2015-12-08